
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru
Культурология: История мировой культуры: Учеб. пособие / Г. С. Кнабе, И. В. Кондаков, Т. Ф. Кузнецова и др.; Под ред. Т. Ф.
Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.
373-
-373
необходима.
Существует огромное количество литературы, сравнивающей западную и восточную культуры.
Обычно это связано с противопоставлением рациональности Запада и нерациональности Востока,
деятельной активности Запада и созерцательности Востока, направленности западного человека во
вне — на изучение и преобразование природы, а восточного внутрь — на познание самих себя,
рациональность Запада и мистичность Востока. Сегодня такое противопоставление
представляется несколько огрубленным, а подчас и просто неверным. Успешное развитие Японии
и других стран Юго-Восточной Азии не меняет их идентичности, не разрушает культуры, но
обнаруживает в них рациональность, активность, успешность. Глобализация ведет к
универсализации ряда культурных форм, таких, как образование, спорт, туризм, мода, средства
массовой информации, массовая культура. Они есть теперь повсюду в мире, они близки по
содержанию у разных народов. Происходит одновременно и сближение народов, и углубление их
культурного своеобразия.
Проведенные этнопсихологические сравнения всегда связаны с личными восприятиями. Такая
компаративистика связана во многом с субъективной интерпретацией, прежде всего с общей ат-
мосферой любви или неприязни. Так, Россия в описании мадам де Сталь и де Кюстина — это
только в чем-то одна и та же Россия. Мадам де Сталь любит ее и огорчается, видя то, что ей не
нравится. Де Кюстин ненавидит ее и рад всему, что заслуживает ненависти.
Сходны и описания Турции. Турки в изображении армян, завоеванных народов Балкан (Ив
Андрич, «Мост через Дрину»), в описании И.Бродского «Полет через Византию», в фильме О.
Стоуна «Ночной экспресс» показаны с ненавистью: лицемерные, ленивые, не имеющие
цивилизационно значимых черт культуры и т. п. Человек, который любил Турцию, — русский
минералог Чехачов, проживший здесь долгие годы, писал в известных «Письмах из Турции», что
он никогда не устанет изучать Турцию как ученый (страна двенадцати цивилизаций. — В.Ф.),
никогда не устанет восхищаться ею как поэт (страна невероятной красоты, переменчивая, яркая,
яркие люди. — В. Ф.) и никогда не устанет критиковать ее как философ (сейчас в стране есть
интересная литература — Яшар Кемаль, Орхан Памуки и др., но нет оригинальной живописи —
наследие суннитского запрета на изображения, — музыки и балета мирового значения, нет
собственных философских идей, как пишут сами турецкие интеллектуалы, — больших идей в
культуре. — В. Ф.). Сам взгляд на эту страну зависит от точки отсчета. Находясь, например, в
Стамбуле, человек
595
не может не оценить колоссального прогресса, сделанного страной в усвоении европейских
хозяйственных и политических инфраструктур, успехов турецких реформ. Из Арабских Эмиратов
Турция вообще покажется Западом, форпостом современности на Востоке, способным оказать на
него не менее модернизирующее воздействие, чем Израиль — религиозно и этнически чужой. Из
Парижа станет заметным, что Турция успешно, но недостаточно глубоко имитировала
западноевропейский опыт. Она вошла в современность, сохраняя традиционную специализацию в
текстильной и легкой промышленности. Природные условия — переменчивость ветра, открытость
погодным переменам, опасным для электросети, рельеф местности, способствующий заторам на
дорогах; крестьянское население, легко осваивающее традиционные отрасли и наученное в
Германии строительным профессиям, мало приспособлено к высокотехническим производствам.
Турецкая модернизация началась давно. Даже соотнесение нынешней Турции с ее оттоманским
прошлым, позволяет заметить, что султаны, как и русские цари, проводили политику деархеиза-
ции, пытались утвердить в Оттоманской империи европейский стиль.
В Турции существует уклончивость, попытка вуалировать все отношения в жестко принятые и по
виду позитивные формы. Российская искренность ставится под вопрос утонченным поведением
турок. Однако из Парижа эта национальная черта турок выглядит как свидетельство их
непроницаемости и несоизмеримости с Западом, и это одна из резонных причин их неприятия в
силу радикальных архетипических отличий (даже у прозападной элиты). Это затрудняет принятие
Турции в Европу. Между Стамбулом и Парижем родная страна Россия выглядит почти
сумасшедшей, всегда одержимой кем-то или чем-то.
Легко видеть, что продолжение такой личностной компаративистики чревато непониманием,
обидами и не дает достаточно очевидных оснований для сравнения. Выходом из этой ситуации