Кузнецова Т.Ф. (ред.) История мировой культуры

Подождите немного. Документ загружается.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Культурология: История мировой культуры: Учеб. пособие / Г. С. Кнабе, И. В. Кондаков, Т. Ф. Кузнецова и др.; Под ред. Т. Ф.

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

241-

-241

бы погружается в образ вечной Италии, становясь неотделимым от представления о Юге, зное,

страсти, резко очерченной индивидуальности и энергии. Все это в значительной мере вызвано

мечтой об иной реальности, свободной от крепостничества, солдатчины и муштры, от ассо-

циируемых с ними «северных» черт — бесконечных безлюдных просторов, контролируемой

неподвижности жизненных устоев, казенной регламентации, уравнивающей всех и вся, — от фор-

менных мундиров до казенной типовой архитектуры.

Аполлон Майков (1821 — 1897), прекрасный и ныне незаслуженно редко вспоминаемый поэт,

был убежденным славянофилом. «Русские чувства из "Москвитянина", — писал он, — они же и

мои истинные». Двухлетнее пребывание в Италии в 1842—1843 гг. ни в чем их не поколебало. Ни

в чем, кроме все того же пункта — восприятия итальянско-римского Юга как животворного

контраста неподвижно мертвенному николаевско-российскому Северу. Яркий пример — поэма

«Две судьбы» (1845), кстати говоря, восторженно встреченная властителями дум той эпохи —

Герценом, Белинским, Чернышевским. В центре сюжета сопоставление итальянского персонажа,

исполненного злобных, подчас преступных, но всегда ярких и сильных страстей, и героя

российского,

383

честного и благородного, рефлектирующего и бездействующего. Контраст их вписан в

характерный контраст пейзажей: «О, что за вид с Фраскатских гор! // Там дерева лозой обвиты

гибкой, / Там в миртовых аллеях пышных вилл / Статуи, бюсты, мраморные группы». А с другой

стороны: «Кругом леса, саратовские степи, / Нужда да грусть, да думушка, да цепи».

Ситуация повторяется у Некрасова. Он написал поэму «Русские женщины», и за каждым словом

этого названия восторженный панегирик — и женщинам, поставившим верность супружескому и

гражданскому долгу выше жизненных удобств, привычного положения в высшем свете, и России,

из любви к которой и ради которой пошли на каторгу их мужья. Важный элемент сюжета — все

тот же контраст Севера и Юга, насыщенный тем же смыслом и выдержанный в тех же тонах.

Речь идет о свадебном путешествии Екатерины Трубецкой.

И вот уехала она

С избранником своим.

Пред нею чудная страна

Пред нею вечный Рим...

Ах! Чем бы жизнь нам помянуть,

Не будь у нас тех дней,

Когда, урвавшись как-нибудь

Из родины своей

И скучный север миновав,

Примчимся мы на юг.

До нас нужды, над нами прав

Ни у кого. Сам-друг

Всегда лишь с тем, кто дорог нам,

Живем мы, как хотим;

Сегодня смотрим древний храм,

А завтра посетим

Дворец, развалины, музей

<...>

Зато, как странно поражен

Ты в первый миг, потом,

Когда, покинув Ватикан,

Вернешься в мир живой,

Где ржет осел, шумит фонтан,

Поет мастеровой...

Исчезли радужные сны,

Пред нею ряд картин

Забытой Богом стороны;

Суровый господин

И жалкий труженик-мужик

С понурой головой

<...>

Мороз сильней, пустынней путь,

384

Чем дале на восток

На триста верст какой-нибудь

Убогий городок.

Зато как радостно глядишь

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

242-

-242

На темный ряд домов!

Но где же люди? Всюду тишь

Не слышно даже псов

Под кровлю всех загнал мороз,

Чаек со скуки пьют.

Прошел солдат, проехал воз,

Куранты где-то бьют.

Замерзли окна... огонек

В одном чуть-чуть блеснул...

Собор... на выезде острог...

Ямщик кнутом махнул

<...>

Во всех приведенных примерах — а число их могло бы быть умножено — подобное переживание

северной темы в ее контрасте с темой южной выступало, как можно убедиться, в виде особой

формы патриотизма, в виде упований на лучшее, свободное, исторически динамичное будущее

России. «Над этой темною толпой // Непробужденного народа, — напишет Тютчев несколькими

годами позже, — Взойдешь ли ты когда, свобода, / Блеснет ли луч твой золотой?..» Из

приведенных примеров явствует также, что описанное настроение было характерно не для той или

иной теоретической позиции или направления взглядов, а для определенного поколения

формировавшейся русской интеллигенции в целом — людей демократического склада вроде

Некрасова, людей славянофильской ориентации вроде того же Тютчева. Можно было бы добавить

Чаадаева, Погодина, Буслаева. В своем стремлении «туда, туда, на милый Юг» у всех у них этот

строй чувств и представлений оказывался неотделимым от античных образов, постоянно живших

в пейзажах, городах, архитектуре Италии, от персонажей римской истории, их населявших, от

римского предания. То уже не был определенный регистр культуры, часть культурной системы в

целом, но он придавал своеобразный антично-римский, классический акцент их патриотической

вере в

родную страну.

Культура, которая перестает быть целостным мироощущением и субъективным переживанием,

начинает восприниматься как объективная, уже отодвинутая в историческое прошлое характе-

ристика общественного процесса, а следовательно, как проблема — научно познаваемая и

требующая анализа.

В 1848 г. произошло некое символическое событие: в Поречье — имение министра народного

просвещения, сановника и преуспевающего царедворца С.С.Уварова — приехал по его приглаше-

385

нию с дружеским визитом известный своими либеральными воззрениями, друг Герцена и Огарева,

неблагонадежный и опальный профессор Московского университета Т. Н. Грановский. Политика

министра в течение 16 лет состояла в поощрении классического образования, основанного на

изучении древних языков и античной истории. Лекции и статьи профессора, хотя и медиевиста по

своей прямой научной специальности, тоже нередко обращались к событиям и людям античного

мира, сохранявшим в его глазах, по словам Герцена, значение «эстетической школы

нравственности». Ныне на взгляд царя и официального общественного мнения все это

становилось ненужным и опасным. В истории Греции и Рима слишком много места занимали

республики, герои их слишком часто выступали как борцы с тираническими режимами личной

власти. На фоне событий 1848 г. в Европе рассказы об этом воспринимались как явная крамола и

должны были быть прекращены. Была и другая причина, более объективная и глубокая. Дело шло

к Крымской войне, и внимательное изучение складывавшейся военно-экономической ситуации не-

двусмысленно указывало на опасное отставание России в техническом и экономическом

отношении. Причина была усмотрена в системе народного образования, которая, по мнению

двора, была увлечена классическими языками и древней историей и не способствовала подготовке

специалистов в естественно-научной и инженерной сферах. Соответствовавшая реформа была

проведена уже после отставки Уварова (1849) в 1851 г. — из 74 классических гимназий в России

осталось 10. Как бы к ней ни относились, необходимость общего поворота в сторону реального

образования и в Европе, и в России определялась совершенно явно.

В этих условиях встреча в Поречье действительно становилась, глубоко символичной. Она

происходила, скорее всего, в центральном зале пореченского дворца, где в каждом углу стояли

высокие канделябры помпейского образца, на фоне каждой из четырех стен располагались

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

243-

-243

неоклассические мраморные группы работы Кановы, а в центре — овальный, из тяжелого

каменного монолита с вынутой серединой, как доказывал сам хозяин, — древнеримский саркофаг;

на его боковых поверхностях видны были рельефные изображения Диониса, Ариадны, Пана и

Геракла. Описание и изображения этого зала можно найти в обстоятельной и ученой книге Т. П.

Каждан

Что же было делать двум героям уходящей эпохи? Отказаться от всего этого веками

складывавшегося грандиозного пласта культуры? Невозможно: это было бы изменой собственной

молодости, своему миру, миру обоих поколений. Продолжать видеть культуру и будущее все в

том же классическом регистре? Еще менее

Каждан Т.П. Художественный мир русской усадьбы. — М., 1997. — С. 99.

386

возможно: это значило бы отказаться понимать окружающую жизнь и текущую историю в их

реальности.

Выход был найден в том, чтобы начать периодическое издание. Оно должно было еще говорить о

культурной роли античности, печатать материалы, связанные с этой темой, и быть уже вполне

современным изданием, освещающим исторические проблемы античного мира в научных статьях,

основанных на анализе эпиграфического, археологического, нумизматического материала.

Символическим было название издания — «Пропилеи», т.е врата, многоколонный входной

портик, вход в античный город; но ведь через врата не только входили, а и выходили... Столь же

символична была и его судьба: издание началось в 1851 г., первые три тома были встречены

шумным успехом и переизданы. Далее успех иссяк, переизданий не потребовалось, и в 1856 г.

вышел последний, пятый, том со статьей Грановского, опубликованной посмертно.

Среди статей Грановского последних лет жизни для нашей темы наиболее важна написанная в

1855 г. и фактически явившаяся его научным завещанием работа «Ослабление классического

преподавания в гимназиях и неизбежные последствия этой системы»

. Позволим себе несколько

пространных выписок — они существенны.

Из всех отделов древней истории одна только греко-римская представляет нечто оконченное и в себе

замкнутое. В ней одной находим мы полное развитие народной жизни — от младенчества до дряхлости и ко-

нечного разложения. Можно сказать, что каждое значительное явление этого длинного жизненного процесса

совершилось под солнцем истории, пред глазами остального человечества. Вот почему судьбы Греции и Рима

всегда были и останутся надолго любимым предметом думы и изучения великих историков и мыслящих умов,

ищущих в истории таких же законов, каким подчинена природа.

Отметим эту первую, во многом решающую мысль: история вообще, история античности в

частности должны быть поняты не как часть культуры (хотя они ею и остаются), а осмыслены и

изучены в иной парадигме познания — на основе объективных законов, таких же, «каким

подчинена природа», т.е. строгих и от человека, от данного состояния человечества не зависимых.

Такое познание становится возможным и научно плодотворным — и в этом вторая важная мысль

статьи Грановского — потому, что античность не имеет больше прямого отношения к современно-

сти, ее наследие исчерпано, она важна лишь тем, что полностью завершена и поэтому особенно

удобна для познания общих, строгих и как бы естественно-научных законов исторического

развития.

Грановский Т.Н. Ослабление классического преподавания в гимназиях и неизбежные последствия этой

системы // История европейской цивилизации в русской науке: Античное наследие: Сб. статей ИНИОН. — М.,

1991.

387

Грецию и Рим можно теперь сравнить с превосходно сохранившимся трупом, над которым анатом-историк не

только изучает строение народных организмов, но из которого он извлекает притом законы, приложимые и к

мимо бегущей, неуловимой для, него жизни.

Статья написана в атмосфере тех событий, которые за одно десятилетие изменили не только облик

России, но и ее культурные ориентиры: Крымская война, смерть Николая I, отмена крепостного

права, александровские реформы, рождение «шестидесятнического» умонастроения и косвенно

связанный с ним рост значения университетского образования, ампир уступает место

национально-византийскому стилю, стремительно изменяющему облик городов и улиц.

Переживание античного наследия перестает быть языком культуры. «Русская античность»

кончилась. В качестве особых отзвуков она еще не раз прозвучит в истории русской культуры, но

все же не более, чем в этом качестве. Они выходят за пределы нашей темы и образуют лишь ее

эпилог.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

244-

-244

Контрольные вопросы и задания

1. Прокомментируйте выражение: «на протяжении почти двух тысячелетий античное наследие составляло...

инвентарь европейской культуры». Что понимается в данном случае под словом «инвентарь»?

2. По каким причинам во второй четверти XIX в. античное наследие перестает играть в рамках европейской

цивилизации культурообразующую роль?

3. Каковы механизмы культурного наследования, и как они проявляются при освоении Россией ценностей

античной цивилизации?

4. Какие периоды освоения культурного наследия античности прошла в своем развитии Россия, и чем они

характеризовались?

5. Почему доктрина исихазма рассматривается как преломление духа античности?

6. Что понимается Г. Флоровским под «кризисом византийской культуры в русском духе»? Каким образом

данное явление повлияло на становление русской культуры в период Московского государства?

7. Как можно объяснить противоположность в пределах русской культуры греческой и римской линий в

освоении античного наследия?

8. Проанализируйте рель грекофильства в переосмыслении античного наследия в русском обществе XVII в.

9. В чем состоит проблема антично-русского синтеза в петровскую эпоху?

10. Какое значение для переосмысления наследия античного мира сыграло творчество А. С. Пушкина?

Литература

Аверинцев С. С. Христианский аристотелизм как внутренняя форма западной традиции и проблема

современной России // Риторика и истоки европейской литературной традиции. — М., 1996.

388

Античное наследие в культуре России / Кнабе Г. С, Межуев Б. В., Носов А. А. и др / Под общ. ред. Г. С. Кнабе.

— М., 1995.

Графский В. Г. Представление о власти и законе в Средневековой Руси: римско-византийские влияния //

Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и политическая практика. — М., 1995.

Гришакова М. Ф. Древняя Греция как утопия // Лотмановский сборник. - М., 1995.-Вып. 1.

Живов В.М., Успенский Б. А. Метаморфозы античного язычества в истории русской культуры XVII — XVIII

веков // Из истории русской культуры. - М., 1996.-Т. 4.

Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. — М., 1993. —

Гл. VI: Социальная природа платонизма.

Мильков В. В., Милькова С. В. Идеи древнегреческой философии в творчестве древнерусских мыслителей //

Древняя Русь: пересечение традиций. — М., 1997.

Михайлов А. В. Античность как идеал и культурная реальность XVIII— XIX веков // А. В. Михайлов. Языки

культуры: Учеб. пособие по культурологии. — М., 1997.

Радциг С. И. Античное влияние в древнерусской культуре // Вопросы классической филологии. — М., 1971. —

Вып. 3 — 4.

Сахаров А. Н. Политическое наследие Рима в идеологии Древней Руси // История СССР. — 1990. — № 3.

Синицына Н. В. Третий Рим: Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV—XVI вв.). — М., 1998.

Творогов О. В. Античные мифы в древнерусской литературе XI—XVI вв. // Труды отдела древнерусской

литературы. — Т. 33. — Л., 1979.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

245-

-245

ГЛАВА 2. КУЛЬТУРА ДОПЕТРОВСКОЙ РУСИ

Культура любой страны, повторяя определенные типологические закономерности развития,

обладает и ярко выраженной спецификой, что делает ее неповторимой и узнаваемой среди

множества других цивилизаций.

Самобытность русской культуры такова, что до сих пор ведутся дискуссии о ее сущностных

чертах и сокровенных смыслах. Попытки осмысления места и роли России в общемировой

истории предпринимались уже в конце XVI —XVII вв., когда сформировалась насущная

потребность не только в национально-государственной консолидации, но и в выражении нацио-

нального самосознания. Целенаправленные поиски основ национально-культурной идентичности

достигли особой остроты в XIX — начале ХХ в., когда в окончательном виде сложились основные

подходы к характеристике русской культуры: западнический, акцентировавший европейские

корни русской цивилизации и строившийся на позициях европоцентризма; славя-

389

нофильский, искавший объяснение специфики русской культурной истории в своеобразии

«почвы» и логически эволюционировавший к панславизму; евразийский, пытавшийся на позициях

цивилизованного синтеза Запада и Востока найти сущностные характеристики русского

культурного организма, возрождая миф скифства и панмонголизм.

Одни и те же факты русской истории в рамках данных подходов рассматривались под разным

углом зрения, рождая проблему интерпретативного обоснования самобытности русской

цивилизации, актуальную и сегодня. Прошлое и традиции России, ее ценности и историко-

социальные доминанты всегда были предметом не столько объективно-беспристрастного анализа,

основывающегося на безусловном принятии всего свершившегося в историко-культурном

генезисе России, сколько попытками аксиологической экстраполяции заранее отобранных

культурно-идеологических установок и стереотипов. Вот почему до сих пор для России

справедлива ситуация, когда ее «прошлое непредсказуемо». Такому положению дел

способствовали не только особенности социально-политической ситуации, но и объективные

причины: скудность археологических находок, трудности в их однозначной интерпретации,

связанные с невозможностью достоверно однозначного реконструирования языческого

миропонимания древних славян, отсутствие ранних письменных источников, поздняя фиксация

(конец XVII в.) фольклорных памятников и сравнительно недавнее (XIX в.) обращение к их

собирательству и научному изучению, позднее складывание летописной традиции, недостаточная

сохранность памятников материальной культуры, связанная с суровой историей России,

отягощенной нашествиями, раздорами, постоянными потерями и утратами.

Но как бы ни различались точки зрения на особенности русской культуры и причины, их

породившие, обоснование этих позиций, как правило, ищут в совокупности определенных фак-

торов, определивших самобытность культурного пути России. К таким факторам относят:

• специфику геополитической доминанты

, связанную с обширностью повторно колонизируемых

славянами земель, недостаточной плодородностью последних, трудностями их возделывания;

• многообразие этнического материала (субстрата): территорию, на которой впоследствии

образовалось русское государство, населяло более 150 племен;

Геополитическая доминанта — наиболее важные с точки зрения развития данного общества и культуры

географические и обусловленные ими политические факторы.

390

• веротерпимость при наличии большого количества верований и ярко выраженная религиозно-

государственная доминанта, которая была связана с особенностями механизмов национально-

государственной и культурной консолидации;

• характер власти, способы и последствия закрепощения свободных ратаев;

• заимствования, культурные влияния в истории России.

Изучение этих факторов в последнее время связано с разработкой модели русской культуры, в

которой подчеркивается дихотомичный (двойственный) характер последней, что проявляется не

только в постоянном присутствии в отечественной истории «проклятых русских вопросов», но и в

периодичности их возникновения перед обществом на разных этапах развития страны. В отличие

от Западной Европы упомянутые факторы обрели в истории России характер констант,

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

246-

-246

определяющих лицо ее культуры. Особое значение данные факторы, естественно, имели на

первых этапах культурно-исторического бытования России (X—XVII вв.), которые в этой главе

нас и будут интересовать. В истории российской цивилизации допетровской эпохи выделяется

несколько периодов, определяемых по уровню развития государственно-религиозных институтов,

особенностям исторического процесса, доминантным ценностям: домонгольская Русь (IX—XII

вв.), русская культура времен ордынского нашествия (XIII —XIV вв.), постордынский период

(XV—XVII вв.). Наиболее значимыми, поворотными этапами в культурном развитии России,

когда происходила смена культурных доминант, стали X, XII—XIII, XVI —XVII вв. Прежде чем

охарактеризовать культурное развитие России в данное время, остановимся более подробно на

выделенных ранее культурозначимых факторах.

Любая культура начинает свое становление в определенных природно-демографических условиях,

которые непосредственно и опосредованно будут в дальнейшем влиять на развитие ее само-

бытности и специфичность.

Русская культура начала свое становление в границах Восточно-Европейской (Великой Русской)

равнины, которая отличается не только огромными открытыми пространствами, практически

полным отсутствием гор, что делает ее разомкнутой вовне, большим количеством рек,

компенсирующих ограниченный выход к морям и океанам, природными богатствами, но и ярко

выраженной зональностью, наличием разнообразных природных «регионов» — от тундры на

севере, лесной и лесостепной полосы в центрально-черноземном районе до степной и лесостепной

зоны на юге. Разнообразие природных условий и связанное с этим формирование региональных

особенностей хозяйственной деятельности довольно рано обусловили появление трех возможных

центров культурно-хозяйственной жизни: северного, южного, «централь-

391

ного» со «столицами» в Новгороде, Киеве, Ростове Великом. Наличие этих центров — показатель

не только разнообразия возможных путей культурно-исторического развития, но и объективного

полицентризма, изначальной вариативности, пластичности русской культуры. Данные районы не

только аккумулировали в себе различный природно-демографический субстрат, но и были сори-

ентированы на различные регионально-культурные влияния; Киев в основном на греко-

византийский мир, Новгород — на североевропейский, Ростов — на европейскую культуру и мир

кочевых цивилизаций.

В связи с динамичной жизнью Руси центр культурно-исторического развития периодически

перемещался из одного района в другой, давая возможность не только сохранить традиции и дос-

тижения, но и обогатить культурную жизнь за счет новых влияний и новых культурно-

исторических воздействий. Полицентризм

, как существенный фактор русской культуры, имел

место и позже: в период собирания земель, когда эту роль до поры до времени с одинаковым

успехом оспаривали Москва и Тверь, или в период становления империи, когда значение Москвы

постепенно было потеснено северной столицей Петра.

К концу периода формирования единого культурного целого (организма) (XIII в.) Россия занимала

территории и в Европе и в Азии, создав своеобразный евразийский универсум

, во многом оп-

ределявший особенности ее культуры.

Разнообразие природных зон дало возможность интенсивно развивать промыслы, что

способствовало не только активизации населения, но и быстрому формированию торговых связей,

включению Руси в давно сложившиеся в данном регионе политико-экономические отношения,

толчок которым, по словам H. M. Карамзина, дали греки. Включение славян в военные,

политические, торговые союзы привело уже в VIII в. к формированию первых русских торговых

городов: Киева, Смоленска, Любича, Чернигова, Пскова, Новгорода, Полоцка, Ростова. Сеть

городов, особенностью которых была их свободная планировка, своеобразная «вытянутость»

вдоль русла рек, дала повод скандинавам называть Русь «страной городов» — Гардарикой

Русские города имели еще ряд характерных черт: торгово-экономическая детерминанта в их воз-

никновении предшествовала политико-военной. Как правило, го-

Полицентризм — 1) теория, согласно которой становление культуры (общества) происходило одновременно

в нескольких районах земного шара; 2) наличие нескольких источников развития и становления социума,

культуры или цивилизации.

Евразийский универсум — сложное, противоречивое единство исторических, культурных, социальных,

этнических взаимоотношений на территории Евразии.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

247-

-247

Гардарика— древнее название Руси: «страна городов».

392

род оформлялся как оборонно-военный центр много позже времени своего непосредственного

возникновения. Приобретая же указанный статус, города на Руси выступали не как центры одного

племени, а как ядро племенных объединений, естественный центр, вокруг которого

группировались несколько племен с частью своих территорий. Часто город объединял несколько

территориальных племенных анклавов или находился внутри племенных территорий, сохраняя

значимость для нескольких племен и имея определенную хозяйственно-культурную автономию.

Город, таким образом, выступал фактором объединения племенных организаций и культур, их

синтеза, что отразилось на формировании волостного территориального деления, характерного

для Руси, которое по своим границам не совпадало с границами обитания конкретных родов и

племен, чаще всего перекрывая их. Еще одним фактором, выполняющим интегративную роль,

были реки. Многочисленные, глубокие и спокойные русские реки выполняли роль дорог, вокруг

которых складывались устойчивые хозяйственно-экономические связи и благодаря которым Русь

обретала контакты с остальным миром. Наиболее значимыми интегративными осями были

знаменитый путь «из варяг в греки» и волжский торговый путь в болгарское царство и хазарский

каганат. Ярко выраженная зональность и разнообразие природных условий дополнялись четкой

ритмичностью климатических периодов, что задавало своеобразную окраску всему циклу русской

жизни: короткое лето быстро сменялось затяжной осенью и суровой зимой. Если в Западной

Европе сельскохозяйственные работы производятся с февраля по ноябрь (с двухмесячным

мертвым сезоном), то в России для подобной деятельности пригодны всего 130 дней, из которых

30 суток — сенокос и 100 — земледелие. Низкие урожаи при больших затратах труда,

хроническое бездорожье, естественная изолированность поселений при наличии большого

количества неосвоенных территорий приводили в условиях критического земледелия к

формированию экстенсивного землепользования, к постоянно протекающим процессам

колонизации, выступавшим гарантом «элементарного выживания». В отличие от

западноевропейской колонизации, связанной с явлениями жесткой аккультурации покоряемых

народов, русская колонизация осуществлялась ненасильственными методами. «В итоге

складывался тип ненасильственного, весьма прочного симбиоза в варианте

взаимозаинтересованного мутуализма...»

, построенного на основе «перенесения и перенимания

образа жизни». Это способствовало формированию терпимого, толерантного отношения к чужим

религиям и культурам,

Россия: Опыт национально-государственной идеологии. — М., 1994. — С. 88. Мутуализм — одна из форм

симбиоза, при которой каждый из взаимодействующих организмов приносит какую-либо пользу другому.

393

обычаям и традициям, что диктовало выработку повышенной пластичности, мобильности

культурно-адаптационных механизмов русской цивилизации, отражалось не только на

складывании определенных черт русского характера, но и на специфике стереотипов народного

поведения.

Терпимость, культурно-адаптационная пластичность сказывались и на истории становления

русской культуры. Восточно-Европейская равнина была местом постоянного переселения

народов, когда многочисленные племена, выброшенные на ее пространства разнообразными

историко-культурными катаклизмами, образовывали недолговечные союзы и объединения,

сменявшие друг друга и оставлявшие после себя не только отрицательную, но и

культурозначимую память. В III в. образовался готский союз племен, в IV — карпатский

межплеменной союз, в это же время в северном Причерноморье доминировали в течение

приблизительно ста лет гунны, с VI в. резко усилилась активность тюркских племен, прежде всего

аваров, VIII — IX вв. прошли под знаком власти хазар, подчинивших славянские племена. Через

хазар осуществлялась связь с Византией, Востоком, арабским миром. На смену хазарам в IX—XI

вв. пришли печенеги, затем огузы и, наконец, в XI—XIII вв. половцы, создавшие свое знаменитое

государство Дешт-и-Кипчак.

Особым фактором русской культуры была, безусловно, степь, которая стала архетипом всего

враждебного, темного, разрушительного, символом великого противостояния Руси кочевым ци-

вилизациям Востока. Через степь в русскую культуру вошел тюркский (туранский) элемент,

сформировалась объективная возможность цивилизационного и культурного синтеза Запада и

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

248-

-248

Востока, о котором грезили русские мыслители конца XIX — начала ХХ в. Степь привнесла в

русскую культуру и проблему «внутреннего Востока», объективация которой порождает не только

отрицательные черты отечественного государственно-политического сознания, но и

необходимость учитывания деспотических черт властных традиций.

Разнообразие этнического материала и богатство культурных влияний рождало сложные процессы

взаимодействия и взаимодетерминации различных культурных элементов, что сообщало русской

культуре своеобразный «пограничный» («внеграничный». — Н. Бердяев) характер, который будет

осмысливаться в XIX—ХХ вв. в категориях «соборности», «вселенскости», «всечеловечности».

Уже к VIII в. родоплеменные союзы на территории Руси уступают место территориально-

политическим объединениям восточных славян, в основе которых лежала общность языка, веры,

исторического опыта, культурного стиля жизни. Начиналась повторная колонизация Восточно-

Европейской равнины славянскими племенами с юго-запада на север и восток, завершившаяся

лишь к XVIII в.,

394

когда славяне заселили Причерноморье и Приазовье

. Именно в Приазовье (частично и в

Поднепровье) в первых веках до н. э. жили предки славян — анты, племенное название которых

— «русь», или «рось», — по одной из версий дало наименование всей земле восточных славян. По

версии немецкой исторической школы, название Руси произошло от древнескандинавского слова

«руотси», которое обозначало мореплавателей-воинов. Вместе с тем сравнительно-

лингвистический анализ до сих пор не дает однозначной версии происхождения названия нашей

страны. Первоначально (IX—XI вв.) «Русьской землей» называлось среднее Поднепровье, затем

данное название с земель киевских полян перешло на земли иных восточных славян (XII —XIII

вв.). В результате повторной колонизации к IX—X вв. на Восточно-Европейской равнине

расселились многочисленные племена восточных славян: тиверцы, уличи, дулебы, бужане,

волыняне, поляне, древляне, дреговичи, радимичи, северяне, вятичи, кривичи и т.д., которые

активно взаимодействовали с угро-финскими, тюркскими и иными племенами. Разнообразие

этнического субстрата было тесно связано с существованием различных верований, разнооб-

разных протогосударственных и государственных форм. При быстром формировании

хозяйственно-экономических, торговых и военно-политических связей и структур данные

факторы требовали унификации и универсализации, которые могли быть осуществлены на основе

государственной централизации и религиозно-идеологической консолидации. Именно

государственно-религиозная доминанта как потенциально объединяющий фактор становится

определяющей для всей культуры Руси. В условиях политико-этнического многообразия и

процессов перманентной колонизация к жизни были вызваны не только своеобразные формы

организации хозяйства (семейно-соседская община — вервь

), но и феномен определенного

антиэтатизма, анархизма русского народа, что при недостаточно развитых инфраструктуре и

коммуникационных связях рождало проблему «центр — периферия», которая могла быть

аффективно разрешена только при «сильных государственных структурах. В этих условиях

государственный фактор, который начал оформляться благодаря участию норманнов, становится

культурозначимым феноменом. Легенда о призыве варягов излагается в «Повести временных лет».

Призыв Рюрика Гостомыслом для управления славянами преследовал, по-видимому, цели

нормализации власти и упорядочивания отношений в социуме в условиях этнического

разнообразия и постоянных межплеменных стычек. В этом случае надэтнический фактор, внепле-

См об этом подробнее: Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. - М., 1991.

Семейно-соседская община (вервь) - самоуправляющаяся организация жителей какой-либо территории.

395

менной лидер выступал наиболее нейтральным интегрирующим началом. Позже, со сменой

государственно-культурных доминант, призыв Рюрика на княжение начинает осмысливаться с

иной точки зрения: в XV—XVI вв. вырабатывается обоснование генеалогии правящей династии,

что отражается прежде всего в «Сказании о Великих князьях Владимирских», автор которого —

тверской инок Савва (Сатана) — выводил происхождение Рюрика, а следовательно, всех русских

князей и царей от римского цезаря Августа. С этого времени подчеркивалась не роль варягов в

образовании русского государства и генезисе русской культуры, а священная древность правящей

династии, само право на монархическую власть.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

249-

-249

Особое значение это получило в период царствования Ивана IV Грозного, который считал себя

потомком Августа, легендарного римского героя Пруса, но отнюдь не русским человеком

Позже вопрос об основаниях русской культуры, ее «извечности», решался уже не только с

акцентом на историко-культурной легитимизации царской власти, но и с укоренением в истории

самого русского народа, что потребовало трактовки его как народа «библейского», т. е.

упомянутого в священном Писании и священном Предании. С XVII в. предком славян официально

стали считать Ноя, правнук которого, Скиф, дал жизнь двум сыновьям — Словену и Русу, от них

повели свое происхождение западно-восточные славянские народы. В этот же период рождается

каноническая легенда о том, что славянские князья, участвуя в походах Александра

Македонского, получили от него в благодарность золотую грамоту на владение Русью, а

обращение Гостомысла было осуществлено не к частному лицу — бродяге-викингу, а к потомку

Августа, и в этом не может быть никакого срама.

В петровскую эпоху вопрос о том, кем и как было создано русское государство, приобрел

принципиально важное значение. В 1724 г. в результате начала деятельности Академии наук в

Россию были приглашены для систематизации исторических источников немецкие ученые

Миллер и Байер, целью которых стало доказательство призвания варягов не как легендарного, а

как исторического факта. В результате была сформулирована так называемая «норманнская

теория»

, рассматривающая особенности русской культуры и государственности с точки зрения

пангерманизма и доказывающая, что славяне принципиально не могут сами организовать

собственную государственно-культурную жизнь, для них как гармонизирующий фактор

постоянно должны выступать «внеш-

См.: Кобрин В. Иван Грозный. — М., 1989.

Норманнская теория — политико-идеологическая концепция, согласно которой русский народ не был

способен к самостоятельному развитию государственных институтов, в силу чего был использован опыт

приглашенных для управления славянами норманнов. Следствием данной теории стало признание

несамостоятельного характера русской культуры.

396

ние» западноевропейские детерминанты. В противовес данной концепции, начиная с работ

М.В.Ломоносова, развивается антинорманнизм

, намеренно не учитывающий историко-

археологические данные об объективном присутствии варяжского фактора у истоков русской

государственности (раскопки Гнездова под Киевом, Рюриково городище). Вместе с тем нельзя

забывать, что на русскую государственно-политическую традицию оказали влияние и

«восточные» явления, что отразилось даже в наименовании русских предводителей периода

военно-демократических союзов и становления государственных структур: вплоть до XI в. они

носили титул кагана, а не князя, и именно в таком статусе сведения о них начиная с IX в.

встречаются в западноевропейских хрониках. Традиции славян, о которых говорил еще Прокопий

Кесарийский, подчеркивая, что они живут в «народоправстве и не управляются одним человеком»,

отразились в феномене вече

, которое в классическом виде было представлено в Псковско-

Новгород-ской республике. Хотя вече трактуется как постепенно отмирающий институт уже к XI

в., но элементы вечевого управления сохранялись на Руси вплоть до XIV в. Помимо вечевой

формы государственно-политического управления, на Руси присутствовали и иные феномены:

князь галицкий Даниил короновался (1254 г.) при папе Иннокентии IV по западноевропейскому

канону, и его владения обрели статус королевства, что не только способствовало упрочению

связей с европейскими странами, но и наложило существенный отпечаток на своеобразие

Червонной Руси.

Ростово-Суздальские князья сохраняли и развивали традиции «единоправства», закладывая

основания для формирования монархической формы правления. Следует отметить, что в Ростово-

Суздальских землях, которые первоначально рассматривались как далекая окраина Киевской Руси,

достаточно обособленная в силу природных причин (леса, давшие название всему краю — Зале-

сье, были так густы, что две дружины в XIII в., готовые сражаться друг с другом, потерялись в

них, и битва не состоялась); с малоплодородными почвами и довольно малочисленным населе-

нием, княжеская власть изначально имела более сильный характер, чем в других районах. Данный

фактор дополнялся хорошо развитым и рано появившимся институтом подданства и форми-

рованием специфического отношения к князю не только как первому среди равных, защитнику и

покровителю, но и как к «отцу и Богу». Все это, видимо, способствовало укреплению государ-

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) www.yanko.lib.ru || slavaaa@yandex.ru

Кузнецовой. — М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 607 с.

250-

-250

ственно-политической модели княжеского единовластия, из ко-

Антинорманнизм — теория, противостоящая «норманнскому» объяснению происхождения русской

государственности и настаивающая на самобытности и самоценности русской культуры.

Вече — собрание горожан в Древней Руси для решения общественных дел, а также место проведения этого

собрания.

397

торой впоследствии развилась абсолютная власть царя. Уже Андрей Боголюбский

продемонстрировал не только силу своего социального статуса, но и возможность влияния на

духовно-культурную жизнь подданных: вывезя из Киева икону Божьей Матери (Владимирскую),

написанную, по преданию, евангелистом Лукой и являвшуюся национальной святыней, он встал у

истоков формирования на Руси Богородичного культа, который потребовал соответствующего

осмысления и укоренения в софиологической традиции. Безусловно, складыванию абсолютного

единовластия способствовало и граничное расположение ростовских земель, что делало их местом

встречи различных колонизационных потоков. Малочисленность населения, низкое плодородие

почв приводили тому, что земля здесь никогда не рассматривалась как ценность, и в условиях

определенной перенаселенности центральных районов Киевской Руси приток населения с юго-

западных и северо-западных земель был постоянным фактором жизни Ростовско-Суздальского

княжества. В этих условиях средством национально-культурной консолидации неизменно

становилась сильная княжеская власть. Это отличало Ростовское княжество от Червонной и

Новгородской Руси, в которых существование мощного, хорошо организованного боярства,

связанного с вотчинным землевладением, образовывало фактор постоянного ограничения

княжеской власти и произвола. Сила боярства была иногда так велика, что известно даже вок-

няжение в 1238 г. боярина Володислава Кормиличича, что представляет редчайший случай в

истории Руси. Червонная Русь, имеющая постоянные связи с западноевропейскими

государствами, укрепленные матримониальными отношениями с польским и литовским

престолами, быстрее других регионов встала на путь феодального развития, что дало толчок для

быстрой эволюции ремесла и торговли, роста городов, укрепления военных, экономических,

культурных взаимоотношений. Все это создавало близость данного региона к

западноевропейскому пути развития. Связи Червонной Руси с Западной Европой были настолько

тесны, что благодаря продуманной политике Даниила Галицкого папа Иннокентий IV призвал в

1258 г. к крестовому походу против Золотой Орды за освобождение Руси.

Крепкими и разнообразными связями с Западной Европой характеризовалась и Северо-Западная

Русь. К XII—XIII вв. Псковско-Новгородская республика занимала обширные земли от Финского

залива до Урала. Новгород являл собой центр «конфедерации» трех племен: славян, мерян, чуди.

Новгородско-Псковская Русь — результат развития более ранних, чем в южных регионах,

процессов колонизации, охвативших славянские племена Балтийского Поморья, местное угро-

финское население и карелов. Земледелие было развито слабо в силу природных причин, что

привело не только к постоянному импорту зерна, но и к быстрому развитию

398

торговли, оформлению высшего сословия Новгородской Руси — «больших людей» — боярства.

Боярство было кастовым: боярином нельзя было стать, им можно было только родиться, ведя свое

происхождение от родоплеменной знати, осуществляющей политическую власть. Бояре

распределяли государственный доход, занимались ростовщичеством, приобретали землю у

крестьянских общин, что привело к формированию крупного вотчинного землевладения. Помимо

бояр, Новгородскую республику населяли купцы, меньший люд (феодалы небоярского

происхождения), черные люди (свободные ремесленники) и смерды (полурабы, селившиеся на

выселках). Высший орган управления — вече (народное собрание) — представлял из себя

собрание не всего взрослого населения Новгорода, а владельцев городских усадеб (около 400—

500 человек). На вече избирались городские власти: посадник, тысяцкий, владыка, архимандрит,

сотники.

Для Новгородской республики характерна острейшая социальная борьба в отличие от других

княжеств Руси, в которых разворачивались не социальные конфликты, а междоусобицы. Кроме

того, организация власти в Новгородской республике рождала феномен постоянной ротации

князей, что часто не способствовало стабилизации социокультурной жизни. Достаточно сказать,

что за двести лет (1095—1304 гг.) в Новгороде княжило 40 человек из трех княжеских ветвей