Кузнецов В.Н. Социология безопасности

Подождите немного. Документ загружается.

361

Глава 18

Стратегия культуры безопасности как стратегическая партнёрская культура

компромисса: от опыта ХХ века к практикам XXI века

Новая тенденция проявилась как оформленное и зафиксированное «парт-

нёрство» и «стратегическое партнёрство».

На такой основе, в развитие и продолжение функционирования императива

ХХ века «солидарная культура компромисса», начал интенсивно формироваться

динамичный императив XXI века «стратегическая партнёрская культура ком-

промисса».

Именно этот феномен как доброжелательная и универсалистская доминан-

та, как смысл дуальной позиции «компромиссность – справедливость» обусло-

вил конструктивное и созидательное начало в новой Московско-Шанхайской

модели миропорядка XXI века, в новом глобальном геокультурном гуманитар-

ном проекте мироустройства (Проекте России – Проекте Путина).

Рассмотрим более подробно социологический аспект функционирования

каждого из феноменов: «партнёрство», «стратегическое партнёрство», «страте-

гическая партнёрская культура компромисса».

Социологический смысл феномена «партнёрство» мо-

жет быть понят как один из видов взаимодействий между

людьми, организациями, корпорациями, государствами,

ориентированных на представление, поддержку, продвижение их целей, цен-

ностей, интересов. По своей структуре феномен «партнёрство» близок к струк-

туре компромисса и, как правило, своим возникновением обязан наличию

ситуации совместной деятельности нескольких субъектов. Их сотрудничество,

солидаристские отношения на каком-то этапе взаимодействий потребовали за-

крепления намерений, стремлений в контракте (договоре, соглашении и т. д.),

а также чёткости позиций, определения характера уступок в «общий котёл»,

которые обычно уточняются в ходе реального и сложного «торга».

И, конечно, следует фиксирование обязательств партнёров; уровня их от-

ветственности; согласования процедуры самого партнёрства; его механизмов;

способов оформления и присвоения каждым партнёром результатов совмест-

ной деятельности; участия в издержках, в преодолении последствий возник-

ших рисков.

Примером закрепления смысла партнёрства, его содержания и структуры

может быть названа «Хартия российско-американского партнёрства и дружбы»,

подписанная 17 июля 1992 года в Вашингтоне президентами Б.Н. Ельциным и

Дж. Бушем.

Это содержательный и многостраничный документ подробно и убедительно

раскрывающий те социологические характеристики феномена «партнёрство»,

которые я выше уже изложил.

В преамбуле Хартии сжато представлен смысл партнёрства. «Российская

Федерация и Соединённые Штаты Америки, стремясь обеспечить надежную

и прочную основу российско-американских отношений партнерства и друж-

бы, – заявили Б.Н. Ельцин и Дж. Буш-старший, – полагая, что рост благо-

состояния, процветание и безопасность демократической Российской Феде-

рации и Соединенных Штатов Америки жизненно взаимосвязаны, заявляя о

своей решимости строго придерживаться демократических принципов и прак-

Партнёрство

362

Раздел IV

ПРАКТИКИ

тики, включая верховенство права и уважение прав человека и основных сво-

бод, в том числе прав лиц, принадлежащих к меньшинствам, признавая зна-

чение прав личности в создании справедливого и процветающего общества,

подтверждая приверженность целям и принципам Устава Организации Объ-

единенных Наций, Хельсинкского Заключительного акта и последующих до-

кументов СБСЕ, желая построить демократический мир, который объединяет

все сообщество демократических государств, отмечая свою особую ответствен-

ность как постоянных членов Совета Безопасности ООН за поддержание меж-

дународного мира и безопасности, желая содействовать развитию свободных

рыночных отношений, экономическому возрождению и росту, а также более

тесному экономическому сотрудничеству, торговле и инвестициям, выработа-

ли следующую Хартию российско-американского партнерства и дружбы»

В самой Хартии три раздела, конкретизирующих основные линии партнёр-

ства.

• Демократия и партнёрство.

• Международный мир и безопасность.

• Экономика.

Естественно сразу же возникает вопрос: что такое громадное и страшное

произошло в отношениях между Россией и США, которые разумные и вос-

принятые отношения партнёрства и дружбы через 15 лет перевернули на 180

градусов и теперь в этом учебном пособии я уже предложил гипотезу о возмож-

ном участии правительства США, её президента в подготовке ядерной войны

против России, против всего мира?

Здесь – попытка понять смысл этой трансформации от Дж. Буша-старшего

президента США к Дж. Бушу-младшему – президенту; попытка понять и обо-

сновать совокупность динамичных и эффективных Факторов, способных социоло-

гически содействовать предотвращению глобальной ядерной катастрофы. Каж-

дый Фактор по смыслу позитивен, доброжелателен, миролюбив и полностью

вписывается в дуальную позицию: компромиссность – справедливость.

Таким образом, можно предложить определение категории «партнёр-

ство» в такой формулировке:

это широкий и развивающийся корпус взаимодействий между гражданами,

их объединениями, организациями, институтами, государствами, региональ-

ными сообществами и союзами государств и международными организациями

ориентированных на: сотрудничество и солидарность в содействии общим це-

лям, ценностям, идеалам, интересам; равноправие, диалог и компромиссы при

решении спорных поблеем; на закрепление в договорах и соглашениях исходных

принципов каждого участника взаимодействия, обязательств перед другими

субъектами взаимодействия и ответственности за все риски партнёрства.

Хартия российско-американского партнёрства и дружбы // Внешняя политика и безо-

пасность современной России: 1991–2002: Хрестоматия: В 4 т.: Т. 4: Документы. М., 2002.

С. 443–444.

363

Глава 18

Стратегия культуры безопасности как стратегическая партнёрская культура

компромисса: от опыта ХХ века к практикам XXI века

Динамику движения от партнёрства к феномену «страте-

гическое партнёрство» убедительно прокомментировал на

примере отношений России и Китая на рубеже XXI века

известный специалист по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона Ген-

надий Илларионович Чуфрин. «Этот путь объективно зафиксирован в совмест-

ных Декларациях, принимавшихся по итогам полутора десятка российско-

китайских встреч на высшем уровне, состоявшихся в 1992–2006 гг., – пояс-

няет Г.И. Чуфрин. – Если в его начале отношения между Россией и Китаем

характеризовались в этих документах как отношения между дружественными

странами, то в совместной Декларации 1994 г. они были расценены уже как

“конструктивное партнерство”, а в совместной Декларации 1996 г. впервые

был сформулирован тезис о том, что они вышли на уровень «стратегического

партнерства». В последующие годы принципы «стратегического партнёрства»

получили дальнейшее развитие и конкретизацию. Так, на девятой встрече в

верхах в Москве в 2001 г. был подписан Договор о добрососедстве, дружбе и

сотрудничестве, который стал важнейшим документом в двусторонних отно-

шениях России и Китая в новейшую эпоху, принятие к ратификации которого

обеими сторонами заложило правовой фундамент доверительного партнерства

и стратегического взаимодействия между ними»

Методологические и концептуальные основания в развитие «стратегиче-

ского партнёрства» на примере отношений России и Китая в 2004–2005 годах

рассмотрели Михаил Леонтьевич Титаренко, академик Российской академии

наук, и Борис Николаевич Кузык, член-корреспондент Российской академии

наук, в завершающем разделе «Возможные направления российско-китайского

глобального партнёрства и соразвития» совместной книги «Китай – Россия –

2050: Стратегия соразвития»

Важная особенность итогов их исследований: они обосновали тенденцию

дальнейшего развития феномена «стратегическое партнёрство» в новый ин-

ститут «глобальное партнёрство».

На опыте взаимоотношений России и Китая в 1994–2005 годах получается

такая динамика (см. схему 12).

Интересны аргументы, которые обосновали М.Л. Титаренко и Б.Н. Кузык

для разъяснения своих гипотез по поводу связи двух феноменов: «стратегичес-

кое партнёрство – глобальное партнёрство».

1. Позитивное влияние практик сотрудничества России и Китая в ООН,

ШОС и многих других международных организациях

2. Позитивный опыт взаимодополняющего сотрудничества «в деле соразвития

России и Китая, Дальнего Востока нашей страны и Северо-Восточного КНР»

Чуфрин Г.И. Российско-китайское стратегическое партнёрство в настоящем и буду-

щем // Китай в XXI веке: Глобализация интересов безопасности. М., 2007.

Кузык Б.Н., Титаренко М.Л. Китай – Россия – 2050: Стратегия соразвития. М., 2006.

С. 563–574.

Там же. С. 565.

Там же.

Стратегическое

партнёрство

364

Раздел IV

ПРАКТИКИ

3. Взаимная «готовность оказывать поддержку друг другу в вопросах сувере-

нитета и сохранения территориальной целостности»

4. Оформление и артикулирование в «Совместной декларации о междуна-

родном порядке в XXI веке» (подписана в Москве 1 июля 2005 года) важного

и исключительно актуального круга «совпадающих взглядов России и Китая

по основополагающим вопросам современного мироустройства. В этом до-

кументе очерчиваются контуры общего видения перспектив развития чело-

вечества. Стороны подтвердили свою приверженность формированию нового

справедливого и рационального миропорядка, который должен основываться

на примате международного права, многосторонних подходах, равенстве и вза-

имном уважении, повышении миротворческой роли ООН. И Россия, и Ки-

тай единодушно выступают против двойных стандартов в подходе к решению

международных проблем, считают недопустимыми претензии на монополию

в международных делах, навязывание извне моделей общественного развития,

разделение стран на ведущие и ведомые»

С учётом рассмотрения особенностей функционирования феномена «стра-

тегическое партнёрство», его роли в становлении новой модели мироустройства

XXI века (Проекта Путина) как социологическую категорию феномен можно

определить так –

это оформленная долгосрочная программа: достижения и корректировки как

общих согласованных целей, идеалов, ценностей и главных интересов каждого

партнёра, так и сопоставимой с Программой оценки средств, ресурсов и леги-

Схема 12. Динамика трансформации феномена «партнёрство»

в российско-китайских отношениях 1994–2005 годов

(Итоги исследований Г.И. Чуфрина, М.Л. Титаренко, Б.Н. Кузыка)

Смысл

Периоды

Динамика партнёрства

1994–1995 Конструктивное партнёрство

1996–2001 Стратегическое партнёрство

2002–2003 Доверительное партнёрство

2004–2005 Глобальное партнёрство

Источники: Чуфрин Г.И. Российско-китайское стратегическое партнёрство в настоя-

щем и будущем // Китай в XXI веке: глобализация интересов безопасности. М., 2007.

С. 313–314; Кузык Б.Н., Титаренко М.Л. Возможные направления российско-китайского

глобального партнёрства и соразвития // Они же. Китай – Россия – 2050: стратегия со-

развития. М., 2006. С. 563–574.

Кузык Б.Н., Титаренко М.Л. Китай – Россия – 2050: Стратегия соразвития. М., 2006.

С. 565.

Там же. С. 566.

365

Глава 18

Стратегия культуры безопасности как стратегическая партнёрская культура

компромисса: от опыта ХХ века к практикам XXI века

тимных технологий, выбранных для достижения общих целей; анализа и учёта

стратегических рисков на всех этапах функционирования партнёрства; осу-

ществления самокритики и самоиронии в оценке достигнутых результатов;

обеспечения эффективной адаптации всех звеньев процесса партнёрства

с учётом изменений внутренней и внешней среды деятельности всех участни-

ков партнёрства.

Теперь необходимо более подробно рассмотреть контекст

статьи А.Д. Богатурова «Первый порядок эпохи ядерного

оружия», в которой им было рассмотрено понятие «соли-

дарная культура компромисса».

Важно отметить ряд особенностей его статьи. Во-первых,

А.Д. Богатуров говорит о «драме современного международного порядка»

в 2005 году, которая «состоит в кризисе стратегической культуры ялтинско-

потсдамской поры», а «упрочение» реального «современного миропорядка»

безусловно «требует возвращения к солидарной культуре компромисса и со-

гласованных действий»

Для понимания условий «возвращения» А.Д. Богатуров сформулировал в

2005–2007 годах очень важные «подсказки», каждая из которых имеет само-

стоятельную научную ценность для моего исследования.

1. А.Д. Богатуров сформулировал исключительно актуальный тезис, кото-

рый «подсказывает» возможность в анализе и синтезе способов социологиче-

ского предотвращения возможной ядерной войны в 2007 году многообразие

антагонистических противоречий, подлежащих изучению, трансформировать

в одно, ключевое, идеологическое. «К 1970-м годам, – отмечает для нас, чита-

телей из 2007 года, А.Д. Богатуров, – идеология неприемлемости ядерной войны

как средства решения рядовых споров и разногласий прочно утвердилась в от-

ношениях между ядерными державами… Фактически установка ядерных дер-

жав на избежание ядерной войны создавала предпосылки для развития пере-

говорной культуры, стратегий компромисса, регулирования международных

отношений через право и нормотворчество»

. (Выделено мною. – В.К.)

Я надеюсь, что путь «возвращения» солидарной культуры компромисса че-

рез «идеологию неприемлемости ядерной войны» и через «развитие переговорной

культуры, стратегий компромисса» возможен и реален, востребован.

2. А.Д. Богатуров обращает наше внимание на волевые, нравственные осно-

вания поиска, обсуждения и принятия стратегий компромисса в сфере обеспе-

чения национальной безопасности. «Прежний порядок, – поясняет он, – соз-

давали сильные, расчётливые и по-своему очень циничные люди. Но им было

присуще обострённое чувство ответственности за собственную безопасность, ко-

торую они – может быть в силу непомерных собственных амбиций – не мыслили в

отрыве от судеб остального мира»

. (Выделено мною. – В.К.)

Стратегическая

партнёрская

культура

компромисса

Богатуров А.Д. Первый порядок эпохи ядерного оружия: Потсдамской конференции

исполнилось 60 лет // Независимая газета. 2005. С. 11.

Там же.

366

Раздел IV

ПРАКТИКИ

3. Из сентября 2006 года А.Д. Богатуров делает очень важное уточнение для

формирования Большого Компромисса XXI века, способного содействовать

предотвращению возможной ядерной катастрофы: и опять через возвращение

(естественно в новом, обогащённом и актуализированном виде – это мой те-

зис) утраченного. «В экстазе “глобальной борьбы” с терроризмом, – констатиру-

ет А.Д. Богатуров, – оказалась утраченной культура взаимной терпимости и этика

компромисса, на которых зиждился старый мировой порядок. Современный мир

более злобен и взаимно нетерпим, чем он был в эпоху зрелой конфронтации,

по крайней мере, последней четверти ХХ века! Американская политика вызы-

вает вне США такое же неподдельное раздражение, какое внутри Америки бу-

дит нежелание других народов безропотно принимать американские рецепты

решения мировых проблм»

. (Выделено мною. – В.К.)

4. Из апреля 2007 года А.Д. Богатуров обозначил принципиально новое

изменение среды, в которой могут функционировать «этика компромисса»,

«стратегия компромисса», «солидарная культура компромисса» (в трансформи-

рованном виде от ХХ века; с преобразованием и адаптацией для реальностей

весны, лета и осени 2007 года). «Развёртывание ПРО американцами, – спра-

ведливо, по моему мнению, утверждает А.Д. Богатуров, – подрывает ключевой

принцип стратегической стабильности – принцип согласия на взаимную уяз-

вимость»

Концептуальные основания кардинального изменения среды для поиска

возможных компромиссов между Россией и США по поводу приближения

к границам России систем ядерного оружия США содержатся, по мнению

А.Д. Богатурова, в приближении к сфере бескомпромиссного. Разногласия

«Москвы и Вашингтона в вопросах глобальной стабильности – в столкнове-

нии естественного желания россиян, – поясняет А.Д. Богатуров, – сохранить

основы “безопасности и стабильности для всех” (при всех её огрехах и

условностях) и стремления подменить её “безопасностью и стабильностью

для своих”»

5. В мае 2007 года Алексей Демосфенович Богатуров обосновал оригиналь-

ные и фундаментальные положения о современном научном дискурсе, посвя-

щённом новому мировому порядку, об основах восприятия статуса компро-

миссологии (это моя интерпретация) в структуре научного знания XXI века.

Я отношу эти соображения к социологии компромисса.

А.Д. Богатуров предложил новое понимание главных смыслов, обозначен-

ных в выступлении Президента России Владимира Владимировича Путина на

Богатуров А. Усталость от американской ответственности: В экстазе глобальной борь-

бы с терроризмом оказались утраченными культура взаимной терпимости и этика ком-

промисса // Независимая газета. 2006. 11 августа. С. 3.

Богатуров А. Принцип согласия на взаимную уязвимость подорван: Попытка США

защититься от региональной угрозы ускоряет распад глобальной стабильности // НГ Дип-

курьер. 2007. 16 апреля. № 7. С. 13.

Там же. С. 14.

367

Глава 18

Стратегия культуры безопасности как стратегическая партнёрская культура

компромисса: от опыта ХХ века к практикам XXI века

рабочей встрече 26 июня 2006 года с послами и представителями России в Ми-

нистерстве иностранных дел на Смоленской площади (Москва)

О содержании и размышлениях А.Д. Богатурова по поводу «настоящей док-

трины», предложенной В.В. Путиным, позволяют размышлять уже названия

разделов его статьи.

• Соразмерная ответственность.

• Деидеологизация по Путину.

• Смысл диверсификации.

• Усложнение мировидения.

• Источники угроз.

• Вклад в формирование международной повестки.

• Управляемый антиамериканизм.

• К мышлению глобальными категориями.

Для целей моего исследования роли и места социологии компромисса в

мировом научном дискурсе, её статуса в мировом научном знании я выделю

только три тезиса А.Д. Богатурова, которые продолжают линию изучения ком-

промиссности и справедливости в новом мировом порядке XXI века.

Во-первых, А.Д. Богатуров особенно обстоятельно и в самом начале своего

исследования отметил, что в «июньской речи 2006 года международные ори-

ентиры России были впервые за 15 лет привязаны не к странам, а к широкой

глобальной проблематике.

В этом смысле доктрину приведения политического влияния России в со-

ответствие с ее экономическими возможностями можно считать первой гло-

бальной доктриной Российской Федерации – насколько, конечно, вообще о

таковой уместно говорить с учетом хрупкости хозяйственного подъема в стра-

не. Это новое понимание роли России в глобальной политике спустя менее

года эхом прозвучало в преамбуле первого в истории официального Обзора

внешней политики Российской Федерации, который был опубликован Мини-

стерством иностранных дел 28 марта 2007 года. В тексте этого документа тема

“сильной и более уверенной в себе России” оказалась уже сквозной.

Более того, и по форме новая концепция была и первой для России “на-

стоящей доктриной” в общемировом смысле слова, – констатировал А.Д. Бо-

гатуров. – Она представляла собой не пространный министерский доклад (ка-

кими были официальные доктрины 1992 и 2000 годов), а относительно краткий

текст, немногие положения которого были поданы нарочито укрупненно.

Позднее положения июньской речи действительно дополнялись и кон-

кретизировались помимо Обзора внешней политики в материалах ежегодной

“большой пресс-конференции” президента с представителями российских и

иностранных СМИ 1 февраля 2007 года и в Послании президента Федерально-

му Собранию 26 апреля 2007 года»

Богатуров А. Настоящая доктрина // НГ Дипкурьер. 2007. 28 мая. № 9. С. 13, 23.

Там же. С. 23.

368

Раздел IV

ПРАКТИКИ

Во-вторых, в «содержательных новациях» предложенных В.В. Путиным

в 2006–2007 годах А.Д. Богатуров отметил новое качество «компромиссности»

и реализма на примере обогащения и усложнения дискурса по проблемам «ми-

ровидения» (термин А.Д. Богатурова).

По мнению А.Д. Богатурова «документы показывают, насколько усложни-

лось российское мировидение в целом. Напряженное отношение к глобализа-

ции как процессу неодолимому, но направляемому из США, и потенциально

подрывающему международные позиции России, сменилось сдержанно пози-

тивной оценкой. Признается, что глобализация ведет к “более равномерному

распределению ресурсов влияния и экономического роста, закладывая объ-

ективную основу для многополярной конструкции международных отноше-

ний”»

В-третьих, считаю исключительно важным тот факт, что А.Д. Богатуров в

отдельном разделе своего исследования «Вклад в формирование международной

повестки» констатировал реальность продвижения России к эффективному

участию в формировании и корректировке Правил Игры при создании По-

вестки Дня для мирового сообщества на XXI век.

Российское руководство, отмечает А.Д. Богатуров, «во многом тоже впер-

вые, – фиксирует он, – смогло обрисовать оптимальный для него вариант

принятия международных решений. В июньской речи Путин предложил россий-

ской дипломатии “не просто участвовать в работе по “глобальной повестке”, но и

вносить реальный вклад в ее формирование”. Добиваться этого предстоит через

оказание поддержки идее “коллективного лидерства ведущих государств, объ-

ективно несущих особую ответственность за положение дел в мире”. В этом

смысле основным средством решения мировых проблем является многосто-

ронняя дипломатия.

С этой мыслью в документах перекликается другая: “...речь идет об осно-

ванной на международном праве культуре международных отношений – без

навязывания моделей развития и форсирования естественного хода историче-

ского процесса. И здесь особую роль приобретают вопросы демократизации

международной жизни, новой этики общения государств и народов, а также

расширения экономического и гуманитарного взаимодействия между страна-

ми”»

. (Выделено мною. – В.К.)

С учётом изучения всех тенденций, точек зрения на опыт, традиции и нова-

ции по проблемам партнёрства, стратегии, компромиссности, культуры ком-

промисса, которые представлены в этой главе, я считаю возможным конста-

тировать, что именно «стратегическая партнёрская культура компромисса» в

XXI веке может достойно и эффективно соединить традиции и новаторство,

реально продолжить миссию «солидарной культуры компромисса».

Определение социологической категории «стратегическая партнёрская куль-

тура компромисса», в рабочем плане, может быть изложено так:

Богатуров А. Настоящая доктрина // НГ Дипкурьер. 2007. 28 мая. № 9. С. 23.

Там же.

369

Глава 19

Социология безопасности и культура предотвращения глобальной

ядерной войны XXI века

это конструктивное, творческое состояние сознания общества XXI века, его

мотивации и чёткая, обоснованная ориентированность: на культуру жизни; на

предотвращение возможности глобальной ядерной катастрофы через оформ-

ленную долгосрочную программу достижения согласованных целей и ценностей

каждого гражданина, всех народов и государств, включающую устойчивый и

долговременный мониторинг необходимых средств и ресурсов, всех видов рисков;

на постоянную адаптацию всех звеньев процесса достижения общих интересов

с учётом изменений внешней и внутренней среды.

Контрольные вопросы

1. Как Вы понимаете опыт предотвращения ядерной угрозы, осуществлённый

учёными и гражданами в 60–70-е годы ХХ века?

2. Почему оформляется важная Миссия социологии по инициированию во-

влечения людей, учёных, специалистов во всех странах мира для противо-

действия ядерной катастрофе XXI века.

3. Зачем объединять возможности методологии и теории безопасности, ком-

промисса, диалога, нового мироустройства (Проекта Путина), новую мо-

дель миропорядка XXI века (Концепции Кузнецова) для развёртывания

практик предотвращения возможной ядерной войны?

Литература

Мироустройство XXI: мировоззрение, миропорядок. М., 2007.

Кузнецов В.Н. Теория опережающего компромисса // Безопасность Евразии.

2007. № 2.

Московско-Шанхайская модель миропорядка XXI века. М., 2006.

Безопасность России в XXI веке. М., 2006.

Становление евразийской безопасности. М., 2005.

Глава 19

Социология безопасности и культура

предотвращения ядерной войны XXI века

Культура безопасности, стратегическая партнёрская культура компромисса,

культура предотвращения обретают свой главный смысл и востребованность

только в ситуации, когда можно сказать определённо и достаточно о том Челове-

ке, ради которого всё делается и который сам во всём участвует, всё делает сам.

Теперь я могу более точно констатировать, на этом этапе исследования, что в

моей книге речь идёт о Человеке жизнелюбивом, компромиссном, самокритичном,

играющем: Homo vitality, compromissimus, self-kritikos, ludens.

370

Раздел IV

ПРАКТИКИ

Это очень важно для уточнения содержания, структуры, понимания, источ-

ников и механизмов внутренней энергетики феномена «культура жизни» (как

культура безопасности человека, культура мира, культура предотвращения,

культура компромисса, культура доверия, культура диалога).

Сам представленный выше феномен выступает и функционирует в XXI веке

доминантной, активной и ведущей стороной главного глобального противо-

речия: «культура жизни человека – культура смерти человека»

Исключительно актуально для понимания и развития категории «культу-

ра жизни» всего спектра социологических исследований, которые объединяет

«методологический оптимизм», рассмотренный в очень своевременной книге

С.А. Кравченко

Поэтому становится всё более актуальным и востребованным новое направ-

ление в социологии: социологическая теория жизненных сил человека. Здесь

большой интерес вызывают итоги исследований виталистики известного со-

циолога Святослава Ивановича Григорьева

Вдохновляют и обнадёживают оригинальные и содержательные выступле-

ния участников заседания Клуба «Красная площадь» по теме «Культура жиз-

ни: идеология добрососедства», которое состоялось в Москве 20 сентября

2006 года.

Тематика самих выступлений, а состав их авторов великолепен, представле-

на в журнале с духоподъёмным названием: «Культура жизни против культуры

смерти: Российский идеал межнациональной симфонии».

В журнале (содержание) три раздела: культура жизни; «другие» и «мы»; мир

и мы (см. вставку 10).

Теперь о второй, другой стороне противоречия: о «культуре смерти».

Понятие «культура смерти» Иоанн Павел II предложил и обосновал в своей

одиннадцатой энциклике «Evangelium Vitae» («Евангелие Жизни»), представ-

ленной 30 марта 1995 года.

О её смысле сам папа пишет кратко и обстоятельно: «Кардиналы единодуш-

но просили меня подтвердить всем авторитетом наместника святого Петра са-

модостаточную ценность и неприкосновенность человеческой жизни, которой

в нынешнем мире грозит столько опасностей»

Вопросы его формирования и функционирования рассмотрены в моих работах: Кузне-

цов В.Н. Московско-Шанхайская модель миропорядка и создание мировоззрения XXI

века: Социологический аспект // НАВИГУТ. 2006. № 3; Кузнецов В.Н. О смысле нового

гуманизма XXI века // НАВИГУТ. 2007. № 1.

Кравченко С.А. К методологическому оптимизму // Он же. Социология модерна и

постмодерна в динамически меняющемся мире… С. 29–34.

Григорьев С. Основы построения социологической теории жизненных сил человека:

контекст развития культуры социальной жизни на пороге XXI века // Социология на по-

роге XXI века: Новые направления исследований. М., 1998. С. 221–231.

Приведено по: Грин М. Культура смерти // Она же. Папа Иоанн Павел II: Биография:

Пер. с англ. М., 2007. С. 224.