добывающих секторах (действующая налоговая система позволяла им поднимать
цены на 30% в год) и ежегодной индексацией тарифов естественных монополий,
столь неприятной для населения, но все-таки необходимой (причем до сих пор)
для устранения перекосов в принципах ценообразования, внутри страны и
различий с ценами на мировом рынке, а также для стимулирования
энергосбережения, нужного для сбалансированного развития экономики.
Задача существенного снижения потребительской инфляции, мягко говоря,
тоже не была выполнена. Мешали явные структурные ограничения — излишняя
монополизация отдельных сегментов розничного рынка, все более сильная
зависимость от импорта и, наконец, коррупция. Если добавить к этому довольно
высокие темпы роста денежной массы — следствие интервенций ЦБ РФ (на
первых порах скупавшего излишки нефтедолларов, разбавленных затем потоком
«горячих денег» из-за рубежа), проводимых с целью не допустить существенного
укрепления курса рубля, — то двузначные темпы потребительской инфляции в
течение девяти из последних 10 лет также не должны удивлять.
Во-вторых, не удалось существенно перестроить и структуру экономики. К
концу 2008 г. большинство секторов так и не смогли кардинально изменить свою
диспозицию на карте российской экономики, несмотря на активные попытки
правительства и денежных властей притормозить чрезмерное укрепление рубля,
угрожающего развитию отечественной промышленности .
Логика такого подхода объяснима, ведь именно сырьевой сегмент,
нуждающийся в более слабом курсе рубля, в начале 2000-х создал задел для
будущего экономического благополучия, а получивший стартовый импульс
обрабатывающий сектор, который в 2002—2003 гг. демонстрировал динамику
более 10%, требовал дополнительной поддержки. Впоследствии обрабатывающие
отрасли давали +5,7% ежегодно, что, возможно, действительно имело место
благодаря сдерживаемому укреплению рубля. В то же время данный факт
использовался и сторонниками более «рыночного» подхода к курсообразованию: