Крюков М.В. Система родства китайцев (эволюция и закономерности)

Подождите немного. Документ загружается.

поразительным, что по своему языку оджибве принадлежали

иной ветви, нежели ирокезы.

Это открытие навело его на мысль, что термины родства

ирокезов

и-оджибве «произошли от одного и того же общего-

источника,

поскольку невозможно предположить, что два та-

ких народа, как алгонкины и ирокезы, говорящие на диалек-

тах столь отличных языков, могли бы независимо

друг

друга

изобрести одну и ту же систему или получить ее путем

заимствования» [421, 11—18]. Стало быть,

думал

Морган,

изучение системы родства американских индейцев может

пролить свет на их общее происхождение.

Вопрос о происхождении американских индейцев оста-

вался в середине прошлого столетия нерешенным. Достаточ-

но

сказать, что многие американские этнографы разделяли

мнение

Ж. Лафито о миграции предков индейцев из Европы..

Морган

же придерживался теории азиатского происхождения

индейцев.

Воодушевленный своим открытием, он решил на-

чать сбор материала о системах родства

других

народов,

что»

по

его мысли, могло дать дополнительные аргументы в пользу-

единого происхождения индейских племен. После длительной'

подготовки, потребовавшей

даже

специальной поездки в одну

из

индейских резерваций, Морган разработал детальную про-

грамму, с помощью которой можно было записывать тер-

минологию родства. Вместе с письмом, в котором излагались-

цели исследования (значение систем родства для доказатель-

ства азиатского происхождения американских индейцев),.

Морган

разослал эту программу миссионерам, работавшим,

среди пятнадцати различных индейских племен, а также не-

скольким

правительственным агентам по делам индейцев,,

жившим в отдаленных районах страны. Аналогичные письма

были отправлены также миссионерам на Сандвичевых (Га-

вайских) островах, в Микронезии, официальному представи-

телю США в Японии, американскому торговому агенту на-

Амуре

и т. д.

Первые результаты не были слишком обнадеживающими..

За

пять месяцев, прошедших после рассылки программы (ян-

варь 1859 г.), Морган получил лишь несколько ответов с ин-

формацией

о системах родства индейцев дакота, виннебаго,

омаха, шонинпуэбло, причем многие из присланных записей

были неполны и не могли удовлетворить Моргана. Некото-

рые ответы содержали лишь перевод вопросов, а не термины

родства. Например, в графе «как называется сын дочери

сестры матери» значилось «сын дочери сестры матери» и т. Д.

Но

Моргану приходилось получать ответы и

другого

рода.

Например,

спустя два

года

после рассылки программы при-

шел ответ от одного миссионера из Океании: «Дорогой сэр, я

получил Вашу просьбу сообщать систему, родства туземцев,

этого острова и намеревался выполнить ее. Но, исследовав-.

=суть дела, я обнаружил, что у крайне невежественных тузем-

?цев вообще не

существует

системы родства. Они настолько

далеки от цивилизации, что не знают, как им

следует

имено-

вать своих родственников. Например, один старик сообщил

мне,

что он называет сыном сына сестры отца. Поэтому я

решил не тратить попусту Ваше и свое время на такого рода

исследование» [366, 9].

Однако в том же, 1859 г. произошло событие, которое

Морган назвал «самым интересным и выдающимся в исто-

рии

этого исследования». Узнав, что один из знатоков Юж-

ной

Индии,

Г. Скаддер, вернулся в США, Морган направил

•ему письмо с просьбой сообщить ему термины родства тами-

лов. Вскоре был получен ответ. «Невозможно выразить,

како-

во было мое изумление,— писал Морган в своем дневнике,—

когда я убедился, что системы тамилов и американских ин-

дейцев были в основе своей идентичны». Этот факт явился

для Моргана, по его собственным словам, «убедительным

доказательством азиатского происхождения американских

индейцев» [425, 260]. Он решил расширить сферу своего ис-

следования, обратившись к таким регионам, как Северная Ин-

дия,

Монголия, Сибирь, Китай, Сиам, Австралия, Океания,

Африка и Южная Америка. Заручившись поддержкой секре-

таря Смитсоновского института д-ра Дж. Генри, Морган от

имени

этого учреждения разослал исправленный вариант сво-

ей программы ряду дипломатических представительств США

за границей.

Одновременно с этим Морган намеревается предпринять

экспедицию к различным группам индейцев, чтобы самому

записать их системы родства. В

1859—1862

гг. он совершил

четыре поездки по штатам Канзас, Небраска, Миссури и

'Иллинойс,

а также в район оз. Виннипег (Канада). Во время

этих экспедиций им были записаны системы родства более

50 различных групп индейцев, а также собраны сведения об

их родовой организации, мифологии и обычаях '.

Текст программы, составленной в 1859 г., записи, сде-

ланные во время путешествий

1859—1862

гг., позволяют су-

дить об общей концепции систем родства, сложившейся в то

время у Моргана. Эти материалы убедительно свидетельст-

.вуют

о том, что первоначально Морган рассматривал систе-

мы родства как источник для изучения этнической, а не со-

циальной истории. Он не только не предполагал, что систе-

мы родства развиваются по мере развития общества, но, на-

Заметим попутно, что в дневниках, которые вел Морган во время

•СЕОИХ

полевых экспедиций, можно найти записи, касающиеся этнографии

не только индейцев, но и

других

групп населения страны. В частности,

„Морган оставил описание погребального обряда китайских эмигрантов в

Жалифорнии.

против,

исходил из тезиса об их неизменности. По мыслит

Моргана, системы родства сохраняют свои первоначальные

черты

даже

после того, как уже изменились

другие

элементы

культуры, в частности язык. «На протяжении веков язык не

только изменяет свою лексику, но модифицирует и

свою»

грамматическую

структуру...

Однако система родства, коль-

скоро

она оформилась и начала действовать, является no-

природе вещей более неизменной, чем язык. Это касается

не

тех наименований, которые используются в ней для обо-

значения

отношений родства, поскольку они изменчивы, а:

идей, лежащих в основе самой системы»,— писал Морган:

[366, 7].

Термины

родства

могут

меняться, но первоначально зало-

женные в системе принципы группировки родственников ос-

таются без изменений; именно поэтому они и

могут

служить-

указанием на древнее родство различных народов — таков ос-

новной

вывод Моргана. «Среди всего, что абсолютно необхо-

димо для человека, нет, по-видимому, ничего, что было бы в-

столь незначительной мере подвержена изменениям, как

его система родства»,— достаточно категорично

утверждал:

Морган

[366, 7].

Однако по мере обобщения обширного материала, полу-

ченного в

результате

рассылки программы и своих собствен-

ных полевых исследований, Морган начал склоняться к мыс-

ли,

что

сходству

в системах родства различных народов мо-

жет быть дано иное объяснение. По свидетельству

друга

Моргана, Мак-Ильвена, лишь перед тем как закончить свон>

книгу «Системы родства и свойства человеческой семьи»,.

Морган

окончательно пришел к выводу о том, что классифи-

кационные

систе«(ы отражали определенные формы брака„

отличающиеся от современных. Принятие этого объяснения

совершило полную революцию в уме Моргана и дало ему

возможность пролить свет на первобытное состояние общест-

ва [124, 20J.

Действительно, новое толкование Морганом классифика-

ционных

систем было принципиально отлично от его перво-

начальной точки зрения:

сходство

систем родства объясня-

лось им теперь не генетическим 'родством соответствующих

этнических групп, а идентичностью господствовавших у них

семейно-брачных отношений. Если раньше Морган исходил:

из

неизменяемости систем родства во времени, то теперь в

основе всей его концепции лежала идея их эволюционного*

развития.

Этот новый

подход

к системам родства как источнику

для реконструкции социальной истории человечества полу-

чил дальнейшее развитие в фундаментальной работе Морга-

на

«Древнее общество» [370]. Анализ систем родства стал в;

ней

одной из важнейших основ для создания моргановскою

теории эволюции общества, и в частности эволюции форм

семьи.

Одновременно с этим Морган пересмотрел и свое преж-

нее отношение к проблеме заимствования систем родства.

Если

в 50-х

годах

он отрицал возможность такого заимство-

вания,

то в «Древнем обществе» он писал о терминологии

родства у хинди, бенгали и маратхи следующее: «Цивилизо-

ванный

народ, брахманы, слился с варварскими племенами,

а его язык растворился в новых наречиях названных пле-

мен...

это привело к коллизии

двух

систем родства... Тузем-

цы,

численность которых возобладала, сообщили ей (терми-

нологии.—

М. К.) туранский характер,

тогда

как санскрит-

ский

элемент ввел в нее такие изменения, которые спасли

моногамную семью от

упрека»

[142, 224]. Таким образом,

Морган

теперь допускал возможность того, что изучение осо-

бенностей систем родства позволяет судить об этнических

контактах неродственных

между

собой народов.

Совершенно

иным путем пришел к изучению систем род-

ства русский ученый П. А. Лавровский, опубликовавший в

1867 г. книгу «Коренное значение в названиях родства у

славян».

Известный

филолог-славист Лавровский получил высшее

образование в Петербургском главном педагогическом ин-

ституте. С 1851 г. он занимал кафедру русской словесности

Харьковском университете, затем преподавал в Варшав-

ском

университете, был его ректором. В

1859—1860

гг. со-

вершил путешествие по славянским странам. Основные рабо-

ты Лавровского посвящены истории славянских языков, диа-

лектологии, фольклору. Магистерскую степень он получил за

диссертацию «О языке северных русских летописей», доктор-

скую— за «Исследование о летописи Иоакимовской».

В начале 60-х годов XIX в. Лавровский заинтересовался

терминами родства у славянских народов и поставил своей

задачей изучить их прежде всего с этимологической точки

зрения.

Опираясь на достижения славянской филологии, он

использовал в своей работе методы сравнительно-историче-

ского языкознания.

«В ряду выражений, определение которых сопровождает-

ся

особенно богатыми результатами в сравнительном языко-

знании,—

писал Лавровский,— бесспорно, одно из видных

мест занимают термины родства. Отметить по возможности

полное

количество их и указать на коренное их значение, под

руководством строгих и точных правил современной науки

языкознания,

то же самое, что определить первобытную, по

крайней

мере основную, идею, какую соединял древнейший

человек с разными степенями родственности, а такое опреде-

ление само в себе должно уже заключать и данные о взгля-

де его вообще на связь родственную. Этот же вывод, в свою

очередь, не может не разъяснить перед нами значения и

свойств первоначальной семьи, из которой, сообразно с тем

или

иным характером ее, развились такие или иные родовые

отношения,

только сравнительно позднейшими уже своими

проявлениями

входящие в собственно так называемую исто-

рию»

[133, 1],

Указывая на плодотворность лингвистического подхода

решению проблем родовой организации у славян, Т. Н. Гра-

новский

еще в 1855 г. писал:

«Для

исследования родового бы-

та недостаточно одних исторических знаний: здесь необходимо

•содействие филологии. Буслаев мог бы значительно подви-

нуть вопрос, нас занимающий, простым собранием и сличе-

нием

слов, относящихся к родовому

быту.у

главных евро-

пейских народов. Заслуга была бы великая и доставила бы

совершившему ее полное право на

глубокую

признатель-

ность историков» [117, 459]. Лавровский явился именно таким

исследователем, соединившим в себе лингвиста и историка.

Более того, он не ограничился сопоставлением терминов, бы-

товавших у славянских народов, а предпринял попытку ре-

конструировать историческую эволюцию системы родства

русских, опираясь на свидетельства древнерусских письмен-

ных источников. «Я не только не чуждался указаний истори-

ческих,— отмечал Лавровский,— а, напротив, хватался за

каждое свидетельство, какое только удавалось подметить

мне,

и сопоставлял его объяснениям лингвистическим. Такое

направление казалось важным в том отношении, что посред-

ством его можно было легко определить постепенное ослаб-

ление родовых связей через замирание и окончательное исчез-

новение

из жизни терминов

родства»

[133, 2—3].

Таким

образом, П. А. Лавровский, как и Л. Г. Морган,

придавал большое значение

роду

как фактору, влияющему

на

эволюцию системы родства. Однако его понимание сущ-

ности

рода принципиально отличалось от моргановского.

Как

известно, проблема рода в древнейшей истории сла-

вян

была поставлена в 20-х

годах

XIX столетия в

трудах

представителей .так называемой историко-юридической шко-

лы.

Но как у основоположника «теории родового

быта»

И.

Эверса, так и у его многочисленных последователей

поня-

тие рода было довольно неопределенным. Род сплошь и ря-

дом отождествлялся с семьей [117,

120—123].

Критикуя точ-

ку зрения сторонников «родовой теории», К. С. Аксаков дал

1852 г. определение рода как

«союза

семей, более или ме-

нее обширного, под управлением одного родоначальника;

союза вначале родственного и естественного, а потом, при

недостаточности естественной связи, утвержденного искусст-

венно,

через выбор родоначальника; союза, являющегося как

нечто целое, замкнутое» [96, 26]. По-видимому, П. Лавров-

ский

также рассматривал древнеславянский род как сово-

купность родственных семей, так как он считал родовые от-

ношения

развивавшимися из первоначальной семьи {133, 37].

Морган

же, не знакомый с «теорией родового

быта»,

ис-

следуя гентильную организацию древних римлян, дал свое

толкование рода как «совокупности кровных родственников,

происходящих от одного общего предка, отличающихся осо-

бым родовым именем и связанных узами крови»

В отличие от Моргана, рассматривавшего связь

между

социальной

организацией и терминологией родства преиму-

щественно с точки зрения форм брака, Лавровский считал

определяющим моментом

структуру

рода как единого об-

щественного коллектива. Так, установив факт разграничения

древнерусском языке родственников по мужской и жен-

ской

линиям, Лавровский писал: «Внимание к подобному

разграничению родства в одной и той же степени необходимо

должно вести к заключению о происхождении его в пору

совместной жизни целого рода (разрядка моя.—

М. К.), потому что только при этом условии понятной ста-

новится

потребность более точного и определенного выделе-

ния

родичей, а через это и избежания смешения и недоразу-

мений» [133, 37].

Теперь мы знаем, что и Лавровский и Морган ошибались

своих частных толкованиях фактов терминологического раз-

граничения

родственников по мужской и женской линиям.

Вместе с тем ход мыслей Лавровского, пытавшегося объяс-

нить

особенности системы родства у древних славян «сов-

местной жизнью целого

рода»,

был верен. В этом отношении

он

пошел дальше Моргана, в какой-то мере предвосхитив

позднейшие исследования.

Таким

образом, если на первых порах Морган на осно-

вании

сходства

систем родства различных народов стремил-

ся

доказать общность их происхождения, то Лавровский рас-

сматривал термины родства, бытовавшие в языке родствен-

ных

между

собой славянских народов, с целью выяснить

соотношение номенклатуры родства с семейно-родовыми отно-

шениями

у предков славян. Но и та концепция социальной

обусловленности систем родства, к которой пришел Морган

позднее, не была аналогична точке зрения Лавровского.

Нетрудно видеть, что исследование Лавровского имело

более ограниченный характер, чем моргановское. Анализируя

небольшой конкретный круг источников, Лавровский не ста-

вил своей целью нарисовать универсальную картину эволю-

ции

систем родства. Он не предложил и классификации тех

вариантов номенклатуры, которые были им рассмотрены. На-

против,

работа Моргана была обобщением огромного факти-

К такому пониманию рода Морган пришел лишь в 70-х

годах.

В своей

«Лиге

ирокезов» (1851 г.) Морган еще допускал смешение рода

семьи.

ческого материала, обработанного и систематизированного в

соответствии с определенной типологической схемой.

Различны

были и исторические

судьбы

их изысканий.

Вряд ли можно говорить о том, что концепция Лавровского,

содержащая при всей своей непоследовательности немало

принципиально

новых теоретических положений, оказала

сколько-нибудь существенное влияние на последующие ис-

следования в данной области науки. Его работа не была, в

сущности, понята

даже

его коллегами филологами-слависта-

ми,

которые отдавали должное эрудиции автора и на протя-

жении

десятилетий заимствовали у него фактические данные

по

истории того или иного славянского термина родства, но

не

придали значения теоретической стороне его книги. Рабо-

та Лавровского, по

существу,

была забыта.

Иная

судьба

у научного наследия Моргана. Его книги

сразу же вызвали ожесточенное столкновение мнений, в кото-

ром он обрел решительных противников и не менее горячих

сторонников.

Общеизвестно, что концепция, изложенная Мор-

ганом в его «Древнем обществе», и учение о системах родст-

ва как составная часть этой концепции были чрезвычайно

высоко оценены основоположниками марксизма. Морганов-

ская

схема развития систем родства и породивших их форм

семейно-брачных отношений была использована Ф. Энгель-

сом в «Происхождении семьи, частной собственности и го-

сударства».

И хотя Энгельс отнюдь не абсолютизировал идеи

Моргана, внося в них существенные поправки, возражения,

высказывавшиеся по поводу тех или иных выводов Моргана

возникновении и эволюции систем родства, нередко рас-

ценивались

в нашей литературе как нападки на материали-

стическое истолкование истории. В этом, в частности, одна из

причин

того, что среди советских ученых столь длительное

время бытовала моргановская гипотеза изначальное™ малай-

ской

системы родства, хотя уже в начале XX в. этнография

накопила

достаточно обильный материал, свидетельствовав-

ший

об ошибочности этого взгляда Моргана.

Оценивая

вклад Моргана в изучение широкого круга про-

блем, связанных с системами родства в человеческом

обществе, нельзя забывать о том, что взгляды Моргана пре-<

терпели значительную эволюцию. Эти взгляды нужно рас-

сматривать на фоне общего уровня развития этнографической

науки во второй половине XIX в.

Методика записи и анализа

систем родства

Сравнительное изучение систем родства основывается на

определении черт их

сходства

и различия. Но каким обра-

зом сравнивать системы родства, как определять черты

сход-

ства и различий — это в значительной мере зависит от того,

каков

принятый исследователем метод сбора материала и

фиксации

значений терминов. Выбор метода записи и ана-

лиза систем родства отнюдь не просто технический вопрос.

Подчас исследователь подсознательно сводит описание той

или

.иной изучаемой системы родства к переводу ее терминов

на

свой родной язык. Но, поступая таким образом, он поль-

зуется не системой логически соотнесенных научных понятий,

а существующими в его языке терминами родства, которые

сами по себе нуждаются в объективном описании [176,

366—367].

Такую ошибку допустил в своем изложении системы

родства ирокезов и гуронов Ж. Лафито, писавший, как мы

уже упоминали, что у этих народов принято «считать мате-

рями

всех

сестер своей матери» {327, 552—553]. Морган, не

знавший

книги Лафито, допускает тем не менее ту же ошиб-,

ку в описании классификационных терминов у ирокезов.

«У ирокезов,— пишет он,— человек называет брата своего от-

ца

отцом, сестру своей матери матерью и т. д.» {142, 221—

225]. В действительности ирокезский термин ha'nih, который

Морган

неправильно переводит английским словом

father,

является термином для обозначения отца, его братьев, му-

жей сестер матери и т. д., т. е. отнюдь не совпадает по свое-

му содержанию с термином

father

[264, 63]. Групповое значе-

ние

подобных терминов было, конечно, хорошо известно Мор-

гану, но он тем не менее допускал теоретически неправильный

прием

описания их значений, так как действовал в дан-

ном

случае

бессознательно, исходя из особенностей того язы-

ка,

на котором говорил.

Вслед

за Морганом ту же ошибку

допускают многие современные исследователи

Отмечая ошибочность метода описания терминов родства,

применявшегося

Морганом, С. А. Токарев разработал в 20-х

годах

новую систему записи, которая впоследствии была

проверена им на опыте как полевой, так и кабинетной ра-

-боты [176, 366—373].

С.

А. Токарев исходит из положения о том, что все бес-

конечно

разнообразные отношения родства, из которых лишь

ничтожно малая часть имеет обозначения в человеческих

языках,

могут

быть сведены к простейшим отношениям. По-

У Л. Штернберга читаем, что у гиляков (нивхов) целая группа

мужчин зовет

группу

женщин своими матерями (ымк) и

группу

мужчин—

своими отцами' (ьпк) [186, 24]. Ту же

самую

формулировку встречаем у

современного исследователя нивхов П. М. Таксами:

«Дети

называют

братьев своих отцов словом

ытык,

а сестер своей матери — словом

ымык»

[174,

205]. К сожалению, эту же ошибку допускает и Н. А. Бутинов, ко-

торый считает, что для системы родства типа омаха характерно обозначе-

ние

детей брата матери термином

«мать»

или

«брат

матери», а для типа

кроу — обозначение детей сестры отца термином

«отец»

или

«сестра

отца»

1106,211].

2 Зак. 712 17

следние вытекают из

двух

форм биологической связи — бра-

ка

и рождения — и включают шесть типов: отец, мать, сын,

дочь, муж, жена. Задача сводится фактически к

тому,

чтобы

выразить эти простейшие родственные отношения и через них

все остальные при помощи условных знаков. По мнению

Токарева, в качестве таковых удобнее всего арабские циф-

ры:

отец— 1, мать — 2, сын — 3, дочь — 4, муж — 5, жена — 6.

Все остальные отношения родства

могут

быть сведены к

этим

основным и через них выражены; например, отец отца

обозначается цифрой—11, отец матери — 21, мать отца—12,

мать матери — 22 и т. д.

При

этом порядок расположения цифр противоположен

порядку терминов в русском языке, так как отношения род-

ства исчисляются всегда от говорящего. Поэтому индексом

122, например, записывается отношение

«мать

матери отца».

Хотя отношения братьев-сестер являются не простыми,

а производными, С. А. Токарев предлагает в целях упроще-

ния

системы ввести самостоятельные символы для брата (7)

сестры (8). Поэтому брат матери обозначается 27, муж

сестры — 85, брат жены — 67, брат

мужа

— 57 и т. д.

Поскольку

во многих системах проводится различие ме-

жду старшими и младшими братьями и сестрами, то для

выражения этого вводятся знаки —' и '-*•: старший брат—7,

старшая сестра — 8, младший брат — 7,-младшая сестра — 8.

Далее, если термин родства зависит от пола говорящего,

перед соответствующим индексом ставят условные буквы:

т (говорит мужчина) и / (говорит женщина). Так, индекс

f 761 означает: отец жены брата (говорит женщина) и т. д.

(символы т и f можно заменить обычными с? и $).

«Из изложенного,— пишет С. А. Токарев,— нетрудно за-

метить, что: 1) число знаков в каждом индексе соответству-

ет степени родства

; 2) пол обозначаемого лица виден и*

последней цифры индекса — нечетной для мужчин и четной

для женщин; 3) поколение обозначаемого лица (относитель-

но

говорящего) определяется из подсчета количества цифр

и 2, каждая из которых повышает счет на одно поколение, и

цифр

3 и 4, каждая из которых понижает его на одно

поко-

ление,

тогда

как цифры 5, 6, 7, 8 не меняют счета поколе-

ний» [176, 371].

Автор

делает

оговорку о границах применения «цифро-

вой»

техники записи терминологии родства. Поскольку она

основана

на сведении

всех

родственных отношений к физио-

логическим, т. е. индивидуальным, отношениям, то она непри-

годна для передачи терминов и систем родства, сохранивших

Автор

не поясняет, что именно он имеет в

виду

под «степенью

родства»,

но, по-видимому, это понятие аналогично «генеалогическому

рангу»

(см. ниже, стр. 19).

целиком

свой первоначальный групповой характер

(«хотя

практически

такие системы не известны в настоящее время

ни

у одного народа»). Кроме того, этот метод записи не мо-

жет передать отношения, выражаемые в русской системе

терминологии словами

«вотчим»,

«пасынок» и т. д. [176, 371].

Иные

варианты записи систем родства с помощью цифро-

вых или буквенных индексов предложили впоследствии

А. Рэдклифф-Браун [384], Дж. Мёрдок [372], Дж. Гарви и

Лю Бин-сюн [303], Ю. И. Левин [134].

Ю. И.

{Левин

предлагает исходить из

трех

исходных отно-

шений

(супруг,

"дитя, родитель), которые обозначаются соот-

ветствующими символами (С, Д, Р). Производные отноше-

ния

записываются в виде цепочек: СД —

супруг

ребенка,

РСД

— родитель

супруга

ребенка и т. д. (цепочки читаются

слева направо и в направлении от именуемого к говоряще-

му). Символы цепочек

могут

снабжаться детерминативом

пола —м и ж, например: Рм — мужской родитель, т. е. отец,

Сж

Дм — жена сына и т. д.

Рангом

цепочки (условн. обозн. г) Ю. И. Левин называет

число символов, входящих в цепочку (не считая детермина-

тивов),

например для РмСжД г = 3.

Уровень поколения именуемого относительно говоряще-

го (условн. обозн. р) может быть вычислен по цепочке, если

каждому символу Р присвоить число +1, каждому Д — чи-

ело — 1, а прочие символы учитывать не

будем.

Например,

для РРСД р = + 1 + 1 — 1 = + 1. Для описания отношений

кровного родства достаточно символов Р и Д. Цепочки, опи-

сывающие отношения кровного родства, имеют вид либо

ДД...Д, либо

РР...Р,

либо

ДД...Д

РР...Р

(сокращенно Д

Р,'

гдей = 0,1... / =

0,1...).

Запись

отношений свойства производится аналогичным

образом с той лишь разницей, что список основных символов

должен включать С (супруг).

Четкая

и однозначная запись отношений родства и свой-

ства облегчает выявление релевантных факторов системы.

Код

Левина более совершенен и удобен, чем предлагавшиеся

ранее системы записи. Он получил уже практическое приме-

нение

в работах советских исследователей [166]. Код Леви-

на

используется при описании значений терминов родства и в

настоящей

работе (для обозначения относительного возраста

•будут

применяться условные знаки: j — старший и \ — млад-

ший).

Однако для адекватного истолкования системы родства

того или иного народа имеет значение не только степень объ-

ективности способа записи терминов, но и характер самой

методики сбора терминологии родства в полевых условиях.

Поскольку

термин родства (Т) обозначает не лицо, а отно-

шение

(~)

между

двумя лицами: говорящим (Эго, Е) и

2* 19