Крадин Н. Империя Хунну
Подождите немного. Документ загружается.
хуннских скотоводов [Лидай 1958: 217; Материалы 1973: 32]. Вот до чего дошли через
полтораста лет потомки гордого Модэ!
Данная ситуация не являлась уникальной в кочевых империях. У киданей также,
например, были бедные лица, относившиеся к королевскому роду, которые не имели
достаточного для собственного жизнеобеспечения количества животных [Wi£ogel, Feng
1949: 191–192]. Но еще более яркой выглядит параллель с монголами XVII в. К этому
времени только чингизидов стало несколько сотен человек, не считая потомков братьев
Темучжина и других родственников. Давать «в удел» практически было уже нечего. Дело
дошло до того, что среди представителей «голубой крови» появились и такие, у которых
было меньше 100 голов и вообще не было албату (т.е. подчиненных людей)
[Владимирцов 1934: 175].
Можно согласиться с мнением П.А. Сорокина, выявившего на большом
сравнительно-историческом материале, что перепроизводство элиты вследствие слабой
селекции приводит к политической нестабильности, социальным беспорядкам и к
революциям [1992: 416–419, 422–423]. Таким образом, не исключено, что данный фактор
явился одной из главных причин хуннской гражданской войны 60–36 гг. до н.э.
Следующий период массового введения новых титулов и должностей начинается с
последней трети I в. до н.э., и это также вполне объяснимо. Завершилась гражданская
война, жизнь постепенно приходила в привычное для номадов русло. Сложившаяся в
период «смутного времени» новая комбинация политических сил постепенно
«затвердевала» в прочную иерархию. Однако в обществе произошли необратимые
изменения. В свете новой внешней политики требовалась корректировка
административной системы управления, часть старых титулов оказалась косвенно
скомпрометированной негативной связью с кем-либо из мертвых врагов или предателей.
Необходимо было закрепить новый принцип наследования власти, отработать принципы
принятия политических решений, ввести новые должности и адекватные им пышные
титулы.
Интересно, что пять из этих титулов носили сыновья шаньюев. Это: левый и правый
чжилуэр-ван (упоминается в 31 г. до н.э.), левый и правый гаолинь-ван (упоминается в 28
г. до н.э.), левый и правый чжудухань-ван (упоминается в 20 г. до н.э.), юйтучэчань-ван
(упоминается в 12 г. до н.э.), левый и правый гуту-ван (упоминается в 8 г. до н.э.).
Некоторым из носителей данных должностей, по всей видимости, не нашлось места во
внутренней имперской иерархии, и они были направлены в качестве глав
дипломатических миссий
[221]
ко двору китайского императора [Лвдай 1958: 231–234; Бичурин 1950а: 97-99; Материалы
1973: 44-47].
Помимо того, в записях китайских хронистов, относящихся к этому времени,
встречаются упоминания о новых титулах хуннских предводителей крупных военно-
административных подразделений, например, должности: левый и правый юцзянь
жичжу-ван (упоминается со второй четв. I в. н.э. – его, в частности, носил будущий первый
шаньюй южных хунну Би = Хуханье), левый и правый (?) лихань-ван (упоминается в 9 г.
н.э.), северный (?) и южный лиюй-ван (упоминается в 10 г. н.э.) [Лидай 1958: 245–246;
Материалы 1973: 56, 97].
Внутреннее напряжение достигло наивысшего накала спустя столетие после
гражданской войны. К этому времени, вероятно, количество членов знатных семей
значительно превысило число имеющихся вакансий. В это же время вновь резко
обострилась политическая борьба за трон. Шаньюй Юй (Худуэрши) нарушил
установившийся к тому времени порядок наследования престола по старшинству внутри
представителей рода Люаньди. Он сумел обеспечить поддержку в борьбе за власть своим
сыновьям: Удати-хоу, а после смерти последнего – Пуну. При этом за два года до смерти
Юя по его приказу был убит законный наследник престола правый лули-ван Чжияши.
Следующим претендентом, реально посягавшим на трон, был Би – сын Учжулю-
шаньюя, управлявший с титулом правого юцзянь жичжу-вана приграничными племенами
и ухуанями на юго-западных границах империи. Би понимал, что его ожидает участь
Чжияши, и решился пойти на заключение вассальных отношений с Хань. За ним
последовали вожди восьми больших хуннских кочевий (судя по всему, племенных
объединений, имевших по 8–10 тыс. конников каждое). В конечном счете это привело к
разделению в 48 г. н.э. империи на Северную и Южную конфедерации.
По мнению Л.Н. Гумилева, раскол Хуннской державы был вызван борьбой
«военной» антикитайской и «придворной» прокитайской партий [1960: 200–203]. Мы не
можем знать, как все происходило в действительности, хотя такая логичная версия имеет
полное право на существование. В то же время, мне кажется, что борьба за престол была
внешним проявлением более глубоких процессов, происходивших в хуннском обществе.
Эти процессы были обусловлены переизбытком представителей хуннской знати.
Подтверждением этого может служить то, что после откочевки от Би пяти гудухоу с
30 тыс. человек (Л.Н. Гумилев объясняет это потерей популярности Би после его принятия
указа китайского императора,
[222]
стоя на коленях [1960: 204]) они не присоединились к северным хунну, а создали свое
объединение и даже выбрали собственного шаныоя.
«Прошел месяц, и они стали нападать друг на друга, все пять гудухоу пали в
сражениях, после этого сянь-ван (т.е. выбранный шаньюй. –Н.К.) покончил жизнь
самоубийством. Сыновья погибших гудухоу возглавили войска и стали каждый
защищать себя» [Лидай 1958: 679; Бичурин 1950а: 118; Материалы 1973: 72].
Какие здесь еще нужны комментарии?
Наконец, последнее массовое появление новых титулов относится ко времени
разделения Хуннской державы на Северную и Южную конфедерации в 48 г. н.э. С этого
времени появляются следующие титулы, упоминаемые на севере: левый и правый
чжань-цзян-ван (известен с 47 г. н.э.), юцзянь цзо сянь-ван (упоминается с 49 г. н.э.),
юцзянь гудухоу (также упоминается с 49 г. н.э.), великий цецзюй (упоминается с 84 г. н.э.),
вэньюйту-ван (упоминается с 85 г. н.э.), вэньду-ван (упоминается с 89 г. н.э.), удуцзюй-
ван (также упоминается с 89 г. н.э.), вэньюцзянь-ван (упоминается с 91 г. н.э.) [Лидай
1958: 679, 681, 690-691, 694; Материалы 1973: 70-71, 74, 79-80, 84, 153].
Среди южных хунну появляются новые титулы знати: левый и правый вэньюйти-
ван, левый и правый чжаньцзян-ван (эти титулы давались только ближайшим
родственникам шаньюя; обе должности входили в высшую элиту Южной конфедерации,
так называемые «шесть рогов»), шичжу-гудухоу (третья и четвертая должности в империи
из неродственников шаньюя), левый и правый южный военачальник (известен с 50 г. н.э.),
юцзянь жичжу-ван (также известен с 50 г. н.э.), хуянь жичжу-ван (известен с 88 г. н.э.),
великий цецзюй (известен с 94 г. н.э.), вэньюйту-ван (упоминается в 121 г. н.э.) и др.
[Лидай 1958: 680–681, 691–696, 702; Материалы 1973: 73–74, 80–84, 86–87, 90]. Однако
данная тема хронологически выходит за рамки поставленных в этой работе вопросов, и я
не буду развивать здесь ее дальше (отчасти см. по этому поводу: [Думай 1977; Таскин
1989: 5-28]).
Таким образом, политическая система Хуннской кочевой империи не оставалась
неизменной. На протяжении истории хунну выделяются три периода активных
нововведений. Данные изменения вписываются в модель, согласно которой, в силу
традиционной для кочевой аристократии практики полигамии, воспроизводство элиты в
степных империях осуществлялось в геометрической прогрессии.
[223]
Если допустить, что некий представитель кочевой аристократии имел как минимум
пять сыновей от главных жен, то при таких же темпах воспроизводства он должен был бы
иметь 25 внуков и 125 правнуков! Разумеется, это идеальная модель: кто-то умирал в
детстве, кто-то погибал в военных походах. Не все потомки имели право на наследование
статуса, равного положению своего родителя (как правило, преемником мог быть
старший сын от главной жены или его единокровные братья). Но в случае необходимости
встречались попытки сделать исключение для других сыновей, например для детей от
молодых любимых жен.
Однако и это не все. Шаньюя окружали многочисленные близкие и дальние
родственники, каждого из которых, в силу их происхождения, следовало наделить
определенным количеством людей и скота. Но возможности обеспечить всех
достаточным количеством подчиненных людей и скота были ограничены экологическими
пределами. Количество претендентов на различные вакансии постепенно стало резко
превышать число имеющихся должностей. У нас нет точных данных на счет того, когда
диспропорция стала наиболее ощутимой. Имеющиеся в распоряжении исследователей
источники не позволяют воссоздать полную картину всех изменений. Но в любом случае
между представителями знатных родов возникла острая конкуренция, которая, по всей
видимости, в первый раз привела к гражданской войне 58–36 гг. до н.э., а во второй – к
окончательному распаду империи в 48 г. н.э. на Северную и Южную конфедерации.
Север и Юг
Китайские исторические сочинения дают уникальную возможность проследить
изменения в политической организации общества на протяжении 250 лет. Сыма Цянь
оставил подробное описание Хуннской империи, относящееся ко времени правления
Модэ. Другой китайский хронист Фань Е дал подробную характеристику Южной хуннской
конфедерации примерно сразу после распада Хуннской державы в середине I в. н.э. Это
дает возможность сравнить оба описания, выявить отличия между ними и проследить, в
каком направлении эволюционировала социально-политическая организация хунну.
«Среди крупных сановников наиболее знатными считались левый сянь-ван, а за ним
левый лули-ван, правый сянь-ван и правый
[224]
лули-ван, которых называли четырьмя «рогами». Далее шли левый и правый жичжу-
ван, левый и правый вэньюйти-ван, левый и правый чжаньцзян-ван, которых
называли шестью «рогами». Как те, так и другие являлись сыновьями или младшими
братьями шаньюя и ставились шаньюями по старшинству. Среди крупных
сановников, не относящихся к роду шаньюя, имелись левый и правый гудухоу, за
которыми следовали левый и правый шичжу гудухоу и прочие названия чиновников,
называемые жичжу, цецзюй и данху, положение которых определялось степенью
влияния и количеством подчиненных им людей. Шаньюй происходил из фамилии
Сюйляньти (т.е. Люаньди = Луаньти. – Н.К.), а из других фамилий имелись Хуянь,
Сюйбу, Цюлинь и Лань. Эти четыре фамилии являлись в государстве сюнну наиболее
знатными родами и постоянно вступали в брачные связи с шаньюем. Фамилия
Хуянь, относящаяся к левой, а Лань и Сюйбу – к правой стороне, ведали разбором
судебных дел и определяли степень наказания, о чем сообщали шаньюю устно, не
составляя письменных документов и книг» [Лидай 1958: 680; Материалы 1973: 73;
ср. Бичурин 1950а: 119–120].
Ниже Фань Е подробно описывает территории, занимаемые различными
структурными подразделениями Южной конфедерации:
«Поселившись в округе Сихэ, южный шаньюй также поставил во главе кочевий (бу. –
Н.К.) князей и помогал в защите [границ]. Он приказал гудухоу Ханьши стоять в
[округе] Бэйди, правому сянь-вану в [округе] Шофан, гудухоу Даньй – в [округе]
Уюань, гудухоу Хуянь – в [округе] Юньчжун, гудухоу Лан-ши – в [округе] Динсян,
левому южному военачальнику – в [округе] Яньмынь, гудухоу Лицзе–в [округе]
Дайцзынь» [Лидай 1958: 681; Материалы 1973: 74; ср.: Бичурин 1950а: 120].
Данные обстоятельные сведения позволяют подробно проанализировать
изменения в социально-политическом устройстве хунну. Конечно, необходимо иметь в
виду, что Южнохуннская конфедерация не может считаться полным аналогом Хуннской
империи накануне распада. Однако я уверен, что в главном и она, и Северная
конфедерация создавались по образцу и подобию державы Хунну. Какие же отличия
произошли за 250 лет?
(1) В описании политической системы хунну, сделанном Фань Е, не упоминается
центр. Это дает основание предположить, что с течением времени троичное
административное деление Хуннской державы (центр, левое и правое крылья)
трансформировалось в дуальную структуру (левое и правое крылья). Возможно, такая
трансформация является отражением ослабления личной власти правителя и усилением
роли племенных связей в обществе [Крадин 1992: 139].
[225]
(2) Сыма Цянь писал, что темников (ваньци) у хунну Модэ было ровно 24.
Естественно, что такая идеализированная стройная система едва ли могла сохраниться в
дальнейшем. Ни Бань Гу, ни Фань Е не упоминают о таком же гармоничном
административном устройстве Хуннской империи в более поздние времена. Они также не
упоминают ни о стройной «десятичной» системе, а вместо военных званий темников
перечисляются гражданские титулы князей» (ванов). Все это также свидетельствует об
ослаблении военно-иерархических порядков в империи.
(3) По «Ши цзи* к ванам отнесены только так называемые «четырерога» (левый
и правый сянъ-ваны и лули-ваны). По «Хоу Хань шу»«шесть рогов» также отнесены к
ванам. Думается, это не случайно. Китайские придворные хронисты четко разграничивали
состоящих на службе бюрократов и обладавших некоторой автономией в делах
внутреннего управления наместников [Таскин 1973: 12].
(4) Фань Е перечисляет совсем другие «шесть рогов». Вместо левого и правого
великого военачальника, левого и правого великого дувэя, левого и правого великого
данху упоминаются совсем иные титулы: левый и правый жичжу-ван, левый и правый
вэньюйти-ван, левый и правый чжаньцзян-ван. Правда, не исключено, чтоэто связано с
разделением кочевой империи на две части.
(5) Сыма Цянь писал, что к «знатным» хуннским кланам относятся «фамилии»
Хуянь, Лань и Сюйбу. При Фань Е ситуация несколько изменилась. Среди знатных
«фамилий» дополнительно упоминается «фамилия» Цюлинь.
(6) Фань Е дает дополнительные разъяснения относительно административных
обязанностей знатных кланов. Он сообщает, что клан Хуянь выполнял судебные функции
в левом крыле имперской конфедерации, а на кланы Сюйбу и Лань возлагались такие же
полномочия в правом крыле державы. Интересно, что к концу III в. Состав высшей
хуннской знати и распределение полномочий знатных кланов снова изменились.
Представители самых именитых кланов имели право теперь на занятие определенных
должностей как в левом, таки в правом крыле объединения 19 хуннских племен.
«Из существующих четырех фамилий имеется род Хуянь, род Бу, род Лань и род Цяо,
из которых наиболее знатен род Хуянь; из него выходят левый жичжу и правый
жичжу, поколениями являющиеся главными помощниками [шаньюя]. Из рода бу
выходит левый цзюйцюй и правый цзюйцюй, из рода Лань – левый данху и правый
данху, из рода Цяо – левый духоу и правый духоу. Кроме того, имеются различные
наименования [должностей], образуемые путем присоединения слов чэян и цзюй-
цюй,
[226]
соответствующие должностям чиновников в Срединном государстве» [Материалы 1989:
153].
В этом нет ничего удивительного, поскольку, например, у ирокезов в их
конфедерации представители одних племен считались хранителями священных
реликвий, других – выдвигали военачальников, третьих – отвечали за сбор дани с
зависимых народов [Аверкиева 1974: 232]
(7) Внедренные при шаньюе Лаошане некоторые основы письменного
делопроизводства не получили своего дальнейшего развития в административной
практике, поскольку вышеупомянутый китайский хронист специально подчеркивает, что
вся юридическая практика осуществлялась устно, без составления соответствующих
«письменных документов и книг». Утеря данной традиции произошла намного раньше
распада Хуннской державы, поскольку еще за полвека до гибели империи (в 9 г. н.э.)
китайским посланникам удалось обманом заменить царскую печать шаньюя на
княжескую. Подлог обнаружился лишь на следующий день, и это явно свидетельствует о
неграмотности ближайшего окружения хуннского правителя.
(8) Постепенно в Хуннской империи изменился порядок престолонаследия.
Если первоначально престол шаньюя передавался от отца к сыну (за исключением
нескольких экстраординарных случаев), то постепенно стал преобладать другой порядок
– удельно-лествичный: от брата к брату и от дяди к племяннику. Он полностью
возобладал при шаньюе Хуханье. Данный факт является ярким свидетельством
ослабления личной власти шаньюя и уменьшения его влияния на родственников
«люаньдевичей».
(9) Сыма Цянь писал о существовании у хунну параллельно системы военных и
гражданских рангов. Фань Е перечисляет только гражданские титулы. В принципе
«десятичный» порядок практически никогда полностью не соответствовал своему
содержанию. Даже в современной армии реальная численность воинских подразделений
редко соответствует штатному расписанию. Что же говорить о древних кочевниках, не
знавших ни письменности, ни делопроизводства? Однако важно то, что в «Хоу Хань шу>
не указаны именно «десятичные» титулы. Это свидетельствует об очень важных
изменениях, отражающих постепенную трансформацию политической системы Хуннской
державы от «племенной империи» к «племенной конфедерации».
Когда «десятичная» система исчезла у хунну? Сведения на этот счет в источниках
отсутствуют. Известно, однако, что она продолжала функционировать как минимум в
течение всего первого
[227]
столетия истории Хуннской империи. Под 121 г. до н.э в 60-м цзюане «Ши цзи»
сообщается о 40 тыс. хуннских перебежчиков в Хань, среди которых были 32 высших
командира, носивших звания тысячников и темников [Сыма Цянь 1992: 272, 277].
(10) Изменился принцип определения более высокого статуса внутри «четырех
рогов». При Модэ сначала шли сянь-ваны (левыйи правый), за ними лули-ваны. Фань Е
перечисляет их совсем вином порядке. Сначала по знатности идут – левые (сянь-ван
илули-ван), а затем – правые. Трудно сказать, в какой степени это распространялось на
всю хуннскую кочевую аристократию, но очевидно, что данный факт свидетельствует о
полном переходе к двухкрыльевой дуальной системе управления.
Можно допустить, что у хунну восторжествовал принцип соправительства,
который применительно к кочевым империям Евразии специально разбирался В.В.
Трепавловым. Суть данного принципа заключается в том, что население и территория
кочевого общества делятся на два крыла и их управление поручается двум
соправителям. Один из них одновременно является верховным правителем всего
общества. Подчинение младшего крыла старшему чаще всего имеет не реальный
политический, но генеалогический характер. Должность младшего соправителя
наследуется внутри его линиджа, но его наследники не могут претендовать на общий
престол [1993: 76-102].
(11) Интересно, что управление пятью «кочевьями» (бу) из семи было вверено
гудухоу. Это свидетельствует о том, что стройный порядок, нарисованный Фань Е, не
совсем соответствовал реальному управлению племенами Южной конфедерации. По
всей видимости, это было обусловлено тем, что держава шаньюя Би состояла из восьми
«кочевий», вожди которых возвели его на престол (кстати, перечисляются только семь,
надо думать, что восьмое принадлежало самому Би). Так как они были лояльными
новому шаньюю, он не мог заменить их своими родственниками. Нельзя исключать, что
именно племенные вожди (Фань Е называет их винами) обозначены в «Хоу Хань шу» как
гудухоу. На каждое «кочевье» (бу) приходилось всего примерно по 5 тыс. воинов [Лидай
1958: 678, 694; Бичурин1950а: 117, 128; Материалы 1973: 71, 84]. На более высоком
уровне иерархии данные «кочевья» были сгруппированы в крылья, руководство
которыми было возложено на представителей рода Люаньди. Для остальных
родственников шаньюя в данной системе места уже не остается. Очевидно, что власть
большинства из люаньдевичей была более чем номинальной и князья «правили»
главным образом при
[228]
ставке. Все это говорит, что Южная конфедерация не была «племенной империей». Она
представляла собой вождество.
(12) Изменилось количество собраний хуннской элиты. К трем традиционным
(зимой, весной и осенью) добавилось еще одно.
«После того как южный шаньюй изъявил покорность [Хань], стали
совершаться еще жертвоприношения ханьскому императору. Используя
жертвоприношения, [сюнну] собирали все кочевья, обсуждали государственные
дела и устраивали развлечения – скачки лошадей и бег верблюдов» [.Лидай 1958:
680; Материалы 1973: 73; ср.: Бичурин 1950а: 119–120].
К сожалению, не имеется таких же подробных сведений о Северной конфедерации
хунну. Вероятно, это связано с тем, что китайским разведчикам по каким-либо причинам
не удалось получить столь же исчерпывающую информацию о северном противнике, что
и о ближайшем соседе – южных хунну. Однако, если судить по косвенным данным,
политическое устройство северных хунну было аналогичным. У них также существовало
дуальное деление (об этом, в частности, свидетельствует титулатура), система высших
рангов в четыре и шесть «рогов», аналогичная южнохуннской система наследования,
перечисляются известные в имперский период титулы и производные от них: лули-ван,
жичжу-ван, юцзянь цзо сянь-ван, вэньюйту-ван, вэньду-ван, удуцзюй-ван, вэньюйцзянь-
ван, гудухоу, цец-зюй и др. [Лидай 1958: 679–668, 682, 690–691, 692–694; Бичурин 1950а:
118-119, 123; Материалы 1973: 71-72, 76, 79-80, 82, 84, 153].
Таким образом, имеются все основания допустить, что социально-политическая
организация Северной и Южной конфедераций если и не совпадала в деталях, то в
главном была очень похожей. Правда, Северная хуннская конфедерация изначально была
раза в два-три крупнее Южнохуннской. Шаньюй Би, расколовший империю на Север и Юг,
имел 40–50 тыс. воинов и, следовательно, 200–250 тыс. человек [Лидай 1958: 678;
Бичурин 1950а: 117; Материалы 1973: 70]. Примерно столько же было у южных хунну
спустя полвека [Лидай 1958: 694; Материалы 1973: 84]. Однако северные хунну дважды (в
87 и 89 гг.) теряли по 200 тыс. человек, а в 91 г. около 100 тыс. юрт (т.е. не менее 400–500
тыс. человек) перешли к сяньбийцам [Лидай 1958: 692–693, Материалы 1973: 81, 83, 153;
Материалы 1984: 71, 309–311]. Следовательно, при всей условности китайских подсчетов
численности кочевников северных хунну должно было быть в несколько раз больше, чем
южных (более близким к истине мне представляется число в 500–700 тыс. человек [МНР
1986: 25, ср.: Гумилев 1960: 79].
[229]
Северный шаньюй пытался следовать традиционной дистанционной политике
кочевников в отношении Китая. В 51, 52 и 55 гг. он тщетно пытался заключить «Договор о
мире, основанном на родстве*. Императорский двор упорно не шел на заключение
договора, а ханьские «подарки» были ничтожно малы в сравнении с демонстративно
щедрыми дарами южному шаньюю [Лидай 1958: 682–683; Материалы 1973: 76–77]. Это
существенно снижало престиж северного шаньюя в глазах подданных; алчные до шелка,
изысканных продуктов и иных диковинок кочевники понемногу стали откочевывать в
пределы Южной конфедерации.
Шаньюй был вынужден сменить тактику. Примерно на рубеже 50–60-х гг. I в. н.э.
северные хунну возобновляют набеги на Китай. Набеги оказались результативными.
Трудно сказать почему, но в данной ситуации южные хунну не смогли выполнить функции
буферной политии между Монгольской степью и Китаем. В результате в 63 г. н.э. ханьская
администрация пошла на заключение официального договора с шаньюем Северной
конфедерации, а также на открытие приграничных рынков. Данное решение оказалось
политической ошибкой китайских дипломатов. Официальное признание со стороны Китая
существенно подняло престиж северного шаньюя. С юга потянулись недовольные
китаизацией номады. Набеги и грабежи продолжались. Кочевники до того
затерроризировали приграничное население, что, по словам Фань Е, в Хэси ворота
городов держались закрытыми даже в дневное время [Лидай 1958: 690; Материалы 1973:
78].
Положение изменилось только в конце 70-х гг. I в. н.э. В этот период, как сообщает
«ХоуХань шу», «северные варвары ослабли, их сообщники отложились» [Лидай 1958: 691;
Материалы 1973: 80]. Возможно, это было обусловлено следующими причинами. Во-
первых, косвенные данные указывают на ослабление власти и престижа северного
шаньюя. С 83 г. н.э. упоминаются случаи откочевок на юг. С каждым годом их становилось
все больше и больше. Можно предполагать, что ухудшение положения шаньюя было
связано с тем, что: (1) прекращение набегов прекратило приток в Халху земледельческо-
ремесленной продукции; (2) южные хунну перекрыли и другой канал поступления
нескотоводческой продукции в степь; они активно мешали приграничной торговле между
ханьцами и северными хунну [Лидай 1958: 690–691; Бичурин 1950а: 125–126; Материалы
1973: 79–80]; 3) не исключено, что откочевки являются также и следствием начавшихся
усобиц (последние, правда, могли быть обусловлены первыми двумя причинами: вожди
перестали получать
[230]