Козенко Б.Д. Происхождение Первой мировой войны

Подождите немного. Документ загружается.

241

Не были довольны «Черной рукой» и при сербском дворе. Мы уже зна-

ем, что в 1917 г. руководителей «Черной руки» обвинили в государственной

измене и казнили.

Перед смертью Дмитриевич, надеясь на смягчение приговора и оберегая

честь короля и Пашича, написал покаянное письмо – «Рапорт», в котором

взял на себя и «Черную руку» всю ответственность за покушение в Сараево.

Это ему не помогло. Но историки получили документ весьма сомнительного

содержания, вызывающий разногласия и сегодня.

Но весной 1914 г. Дмитриевич был еще в силе и готовил тайные опера-

ции против врагов Сербии. Тогда-то судьба свела его с группой молодых

босняков, искавших помощи для организации покушения на Франца-

Фердинанда. Ребята случайно познакомились с неким Цигановичем (Циго),

бывшим партизаном, воевавшем в Македонии. Они рассказали ему о своем

замысле, а он познакомил их с майором В. Танкосичем, членом руководства

«Черной руки».

Так встретились будущие молодые заговорщики с «Черной рукой». Су-

ществует ряд версий развития этого сюжета. Одна из них утверждает, что

«Млада Босна» хотела убить Франца-Фердинанда еще после 1908 г. и начала

готовить покушение в декабре 1913 г., имея свою «боевую организацию».

Танкосич и Дмитриевич все это знали и поддержали. Они назначили испол-

нителей (Г. Принцип, Д. Илич и др.), дали деньги. Подготовка шла в Сараево

(неактивно), а в Белграде – «взялись всерьез».

Танкосич вел переговоры через Цигановича почему-то с Принципом (хо-

тя называл его «молодым неуравновешенным молодым фанатиком»), пола-

гая, видимо, что этот 17-летний юноша является авторитетом для других. Че-

рез Цигановича ребята получили оружие, деньги и все другое снаряжение, а

так же инструкции.

Циго обучал их стрельбе. В конце мая 1914 г. по указа-

нию Танкосича террористов перевели через границу в Боснии, полностью

снаряженными, с фальшивыми паспортами и пропусками. Члены тайной ор-

ганизации «Народная оборона» провели их в Сараево и разместили там уже 4

242

июня.

Получается ясная и вроде бы убедительная картина того, что «Черная

рука» подготовила и доставила к месту обученную и снаряженную заговор-

щическую группу своих агентов. Эта версия подтверждается «Рапортом»

Дмитриевича, который в тюремной камере накануне грозившей ему смерт-

ной казни признался в том, что главные участники покушения «… находи-

лись на моей службе и имели небольшой гонорар, который посылал им».

Графологи считают, что «Рапорт» написан Дмитриевичем, что подпись – его.

В то же время в документе много неточностей: неверно названо оружие заго-

ворщиков, прямое противоречие фактам. Например, находясь в Белграде, бу-

дущие террористы нуждались в деньгах, занимали их, продавали свои вещи.

О многом говорилось как-то неясно. Почти все историки убеждены, что «Ра-

порт» - это сознательный оговор себя и своей организации.

С этой точкой зрения Н.П. Полетики не согласен Акад. Писарев, кото-

рый подчеркивал самостоятельность и патриотизм молодых заговорщиков и

практически отвергал мысль о причастности «Черной руки» и тем более –

сербского правительства. Он даже пытался обойти вопрос о приобретении

оружия, заявив в одной из статей, что террористы попали в Сараево, «обзаве-

дясь (но как?!) оружием» в Белграде.

Ясно, что слово «обзаведясь» ничего

не объясняет. Кроме того, есть другие подробности (переход границы, про-

живание в Сараево в течение почти месяца, добротная экипировка ребят и

пр.), которые требуют объяснения и которые наводят на мысль, что заговор-

щикам кто-то старательно помогал и умело их направлял. Трудно предста-

вить, что полиция Белграда, органы МВД Сербии и важные лица в прави-

тельстве ничего не знали об этом. Они «что-то» знали, но вот что именно?

Существует и еще одна версия этих событий американского автора Л.

Кэсселса. Он опирается на упомянутый «Рапорт» Дмитриевича, хотя призна-

ет его неполную достоверность. Собрав и другие источники, он изображает

дело так, что кто-то познакомил молодых заговорщиков с Миланом Цигано-

вичем, который отвел одного из ребят к знакомому ему по боям в Македонии

Танкосичу. Чем-то занятый майор прохладно, как-то между дел, принял мо-

243

лодого человека, выслушал его, спросил, умеет ли он стрелять? Ответ был

отрицательным, и майор велел (или посоветовал?) заняться тренировкой в

стрельбе и больше к нему не приходить. О встрече Танкосич рассказал

Дмитриевичу, который как и Танкосич не придал значения ребятам и их пла-

ну убить Франца-Фердинанда. Дмитриевич был будто бы уверен, что эрцгер-

цога будут так сильно охранять, что террористы не пробьются к нему и тем

более не смогут прицельно выстрелить. Лучшее, что они сделают, – это по-

кажут, что сербы не сдались, что их гнев против Австрии не остыл. Они вы-

зовут панику и напугают австрийцев. Судьба самих ребят его, видимо, не

волновала.

Тем более, что им выдали ампулы с цианистым калием, чтобы

они приняли яд, если их арестуют. Яд оказался негодным, старым. Таким об-

разом, Кэсселс подтверждает связи с «Черной рукой», хотя не такие прочные

и формальные.

В сущности, корень разногласий авторов лежит в признании или непри-

знании организующей и направляющей роли офицеров-членов «Черной ру-

ки». Факты говорят, что эта роль все же была. Можно спорить о том, на-

сколько всеохватывающим и жестким был контроль «Черной руки», но сам

факт контроля отрицать не приходится. Надо полагать, что сотрудники

«компетентных органов» в сербской столице тоже знали «что-то» и возмож-

но, оказывали содействие или просто не мешали обучать и вооружать группу

молодых людей.

По всей вероятности, события дальше развивались так. Циганович руко-

водил ребятами, которые тренировались в тирах и в лесу, снабжал их деньга-

ми, говорил, что и как надо делать в дальнейшем. Наконец, собравшись вме-

сте, заговорщики торжественно поклялись не отступать и не предавать друг

друга.

Получив оружие – 4 пистолета «Браунинг», маленькие плоские семиза-

рядные, удобные для стрельбы в толпе, на городских улицах и переулках и 6

бомб из государственного арсенала, но сделанных по неофициальному зака-

зу, наполненных свинцом и железками, террористы отправились из Белграда

244

на пограничную станцию Шабац, где их встретил член «Черной руки» майор

Р. Попович 1 или 2 июня переправил на боснийскую сторону, пропустил

группу через границу вопреки приказу. Там поезд доставил их 4 июня в Са-

раево.

Они заметно нервничали, особенно Чабринович, который не скрывал

в разговорах с пассажирами (среди них могли быть, конечно, агенты поли-

ции), что едет из Белграда. А ведь был уже издан приказ не допускать из

Сербии «сомнительных лиц» и следить за ними. Напомним, что ребята не

были опытными подпольщиками, не участвовали в боях и тайных операциях,

едва научились стрелять. Чудо, что их не арестовали еще в поезде. Они доб-

рались до Сараево. Их встретили и разместили Н. Илич и М. Мехметбашич.

Ребята жили полулегально, но ходили по городу, сидели в кафе, гуляли в

парках, даже фотогрофировались.

Между тем, местные власти, получив, видимо, какие-то тревожные све-

дения, начали принимать защитные меры. Подняли на ноги всех сараевских

полицейских – 120 человек. Просили у Вены подкреплений, на что получили

ответ, что их не будет, нет свободных 7 тыс. крон (или 700 ф. ст.).

Слухи

ширились, об опасности сообщила военная контрразведка, другие источники.

Но генерал Потиорек, отвечавший за визит эрцгерцога, не верил этим сооб-

щениям, называя их «страхами перед детьми» и «фантоманией». Как раз в

эти годы приобрели невероятную популярность романы о Фантомасе фран-

цузских писателей П. Сувестра и М. Алена – о страшных похищениях и пре-

ступлениях неуловимого гения зла – Фантомаса (греч. фантомаса – призрак,

приведение). Он даже предлагал продлить время визита в Сараево и расши-

рить число посещаемых мест.

Слыша, видимо, еще в Вене разговоры о воз-

можном риске, Франц-Фердинанд оставался спокойным, по крайней мере

внешне, уверяя окружающих, что «все – в руках божьих». Надо только мо-

литься.

24 июня в саравских газетах был опубликован маршрут поездки

эрцгерцога по городу, чего обычно никогда и нигде не делалось, с указанием

часов и минут остановок или появления в определенных местах.

Узнав об

этом, заговорщики распределили места, где 7 террористов должны были ата-

245

ковать высокого гостя. Утром 28-го они стали спорить: не отменить ли ак-

цию, но все же решили выполнить задуманное.

В воскресенье 28 июня установился с утра ясный теплый денек. «Горя-

чие лучи балканского солнца заливали плоские крыши домов. Улицы запол-

нили толпы нарядных людей, приехавших в Сараево, чтобы увидеть его Ве-

личество. Повсюду развевались флаги, вывешенные в качестве украшения

пестрые ковры покачивал легкий ветерок. В окнах выставлены портреты эрц-

герцога».

После торжественной встречи на вокзале эрцгерцог, его супруга, свита и

встречавшие чиновники на шести автомобилях поехали в город. В уличной

толпе стояли Махметбашич и Чабринович.

Увидев подъезжавшие машины,

оба террориста растерялись и не смогли зразу бросить бомбы, но потом

опомнились, и на автомобиль эрцгерцога упала бомба, запрятанная в букет

цветов, брошенная Чабриновичем. Но она скатилась с машины и взорвалась

позади нее. Есть легенда о том, что Франц-Фердинанд, увидев бомбу, сбро-

сил ее на землю. Но этого не было. Бомба взорвалась в 10 часов 45 минут,

ранив несколько – до 10 – офицеров свиты. Возникла паника, люди броси-

лись бежать. Побежал и Чабринович, бледный, взволнованный. В толпе, ви-

димо, заметили, как он бросал «букет» и побежали за ним. Его схватили и

потащили, избивая, в полицию

Эрцгерцог и его свита, тем не менее маршрута не изменили. Самое при-

мечательное, что никто не прекратил поездку вообще и не принял дополни-

тельных мер безопасности. Кортеж машин подъехал к сараевской мэрии, где

мэр прочитал цветастую приветственную речь. В конце ее эрцгерцог прервал

оратора, воскликнув: «Меня встретили бомбами!» Но речь дослушал и велел

ехать в резиденцию. Между тем, потрясенная взрывом свита горячо обсуж-

дала вопрос о том, как вывезти Франца-Фердинанда в безопасное место.

Особенно суетился Потиорек, наконец-то осознавший, но не до конца всю,

глубину и меру своей ответственности.

246

В резиденции его Величество вдруг захотел навестить в госпитале ране-

ных офицеров свиты. Герцогиня Софья буквально вцепилась в супруга, но

увидев его непреклонность (а это была одна из черт его характера), решила

ехать с ним. Кортеж двинулся в путь по заметно опустевшим улицам. Вне-

запно первая машина с офицерами свиты повернула и направилась в узкий

переулок. Ничего не поняв, а может быть, ничего и не думая, Лойко, шофер

машины эрцгерцога, повернул туда же и замедлил ход. Сопровождавшие

машины, приезжие сыщики и местные полицейские отстали. Напуганный

этим Потиорек, схватил Лойко за плечо и приказал поворачивать назад. Но

машина уже въехала в переулок. Там, прижавшись к стене, стоял взволно-

ванный бледный Гаврило Принцип. Он уже слышал шум, а, возможно, и раз-

говоры о взрыве бомбы. Истомленный ожиданием, с напряженными до пре-

дела нервами, он неожиданно увидел автомобили, направлявшиеся мимо не-

го. С ним поравнялась машина эрцгерцога. Ближе к нему сидела герцогиня,

за ней – высокий, полный эрцгерцог. Возможно, что они не придали значения

странным маневрам автомобиля. Страшно возбужденный, Принцип почти

механические сделал два выстрела в упор, не очень хорошо видя цель. Смер-

тельно раненная герцогиня откинулась назад, и Принцип выстрелил снова, на

этот раз во Франца, смертельно ранив его в шею. Автомобиль рванулся впе-

ред, а набежавшие полицейские, офицеры, хорваты (на известном фотосним-

ке ареста Принципа они в фесках) схватили террориста, который отчаянно

сопротивлялся.

Есть другие описания этой сцены.

Опять же позднее возник трогательный рассказ о том, что эрцгерцог ус-

пел сказать: «Софья, Софья, не умирай, живи ради детей!» Но позже медики

установили, что этого не было, ввиду характера и глубины его раны.

По прибытию в резиденцию Софья скончалась, а в 11 часов 45 минут ут-

ра умер и ее супруг. Трагедия совершилась.

Принцип, жестоко избитый на улице и в полиции (об этом говорит его

первая фотография с глазами измученного обреченного человека) очутился в

тюрьме. Туда же отвели и всех пойманных террористов. Началось следствие,

247

в ходе которого все арестованные сразу же назвали сообщников и сознались

в заговоре на убийство Франца-Фердинанда.

Так же, не запираясь, вели они

себя на суде. И только одно тщательно скрывалось, несмотря на жесточайшее

давление – отношение к сербским властям и организациям. Судебный про-

цесс проходил с 12 по 22 октября 1914 г. и имел главной целью как раз дока-

зать существование таких отношений. Особенно старались судьи показать

роль государственных органов и чинов Белграда. Подсудимые однако отри-

цали какие-либо контакты с официальными сербскими властями и предста-

вителями. Не подтвердил этих контактов и посланный из Вены важный чи-

новник МИДа Ф. фон Визнер, известный юрист. Он сообщил начальству, что

соучастие сербского правительства ничем не доказано и этого даже нельзя

подозревать.

На процессе не упоминалась даже «Черная рука». Подсудимые

брали все на себя. «Упрямые молокососы, - как назвал их генерал фон Гет-

цендорф, - держались стойко, несмотря на избиения».

Они твердо заявляли,

что действовали по идейным соображениям. «Мы любим свой народ», - го-

ворили они. Их поддержал защитник социалист Р. Цистлер, тут же строго на-

казанный и отстраненный от участия в суде.

Уже шла австро-сербская вой-

на, а процесс не давал желаемых результатов.

22 октября вынесли приговор. Д. Илич, М. Йованович и В. Чубрилович

приговорены «за государственную измену» к смертной казни через повеше-

ние; Я. Милович и М. Керович – к пожизненному заключению. Г. Принципу,

Н. Чабриновичу и Тр. Грабежу смертную казнь заменили тюремным заклю-

чением сроком в 20 лет, ввиду их несовершеннолетия, которое в империи на-

ступало в 20 лет. Все трое умерли в тюрьме от голода, истощения, побоев и

туберкулеза. Их похоронили тайно, а могилы сравняли с землей. Принцип

умер на 21 году в военной тюрьме весной 1918 г. и был тайно похоронен. Но

позже удалось найти его могилу, и в новой Югославии его с почетом переза-

хоронили. В Сараево был открыт уже после 1945 г. музей имени Гаврило

Принципа.

248

Покушение в Сараево сопровождалось свирепой антисербской кампани-

ей, в ходе которой только в 1915 г. было повешено 150 человек.

Франца-Фердинанда с супругой похоронили вроде бы «по чину», торже-

ственно, пышно и даже вполне пристойно, за одним исключением. Ино-

странным дипломатам намекали на возможность их отсутствия. И еще герцо-

гиню Софью Хотек-Гогенберг хоронили в более простом гробу, на крышке

которого лежали только две белые перчатки (а не корона, как у Франца) и

черный веер – атрибуты простой придворной дамы, а не жены наследника

престола. Хоронили их глубокой ночью не в усыпальнице Габсбургов, а в

мавзолее дворца, построенного для эрцгерцога.

Австрия, особенно Вена, не

очень горевала, хотя везде было остановлено ночное веселье. Император и

наиболее знатные особы не пошли за гробом Франца-Фердинанда. Его место

сразу же занял молодой эрцгерцог Карл, еще одни племянник императора.

В Европе по-разному встретили весть о смерти Франца-Фердинанда. Ра-

зумеется, во всех столицах, в Белграде в том числе, были проведены соответ-

ствующие траурные мероприятия и церемонии. Но их провели и забыли поч-

ти в тот же час. Наступало время летних отпусков и отдыхов. Как отметил

американский историк Ч. Сеймур, немногие англичане могли бы найти на

карте Сараево и еще меньше когда-либо слышали об эрцгерцоге. Весть о его

убийстве произвела в Лондоне впечатление на больше, чем «голос тенора в

котельном цехе».

Как вспоминал русский дипломат Ю.Я. Соловьев, ино-

странные дипломаты Испании, Франции, даже австрийские, да «вообще ни-

кто» не придали известию о покушении в Сараево всего его рокового значе-

ния.

В далеких США новость о покушении на эрцгерцога стала в газетах

мимолетной сенсацией. О ней тут же забыли (были свои «крутые» события),

а в Государственном департаменте ее посчитали незначительной и не ком-

ментировали. Даже в сообщениях посла из Вены ничего не говорилось о воз-

можных глубоких последствиях.

В Петербурге общественное мнение было встревожено известием о сара-

евском покушении. Террористический акт был единодушно осужден в рос-

249

сийской прессе, в правительстве и при дворе. Сразу же был поставлен во-

прос о последствиях, которые могли быть неисчислимыми, высказывалось

отношение на счет возможного «озлобления» венских шовинистов.

Очень

трагично и в общем верно оценили случившееся и в Лондоне, где английский

министр сказал российскому послу: «Волосы становятся дыбом при мысли о

том, что из этого ужасного преступления может внезапно возникнуть всеоб-

щая война».

Тревожные голоса раздавались в близком к событиям Риме, а так же в

Париже и даже Берлине.

Но в целом Европа осталась спокойной, даже равнодушной.

В то время покушения на царственных особ и видных деятелей были не-

редкими. С начала XX века были убиты президент США У. Маккинли, ко-

роль и королева Сербии из династии Обреновичей, президент Франции С.

Карно, австрийская императрица Елизавета, итальянский король Умберто I,

российский премьер-министр П.А. Столыпин, многие министры, генералы,

аристократы, законодатели и прочие всего – до 40 человек. Ни одно из этих

преступлений однако не вызвало серьезных внутренних потрясений, а тем

более – международного конфликта.

Ожидалось, что сараевское убийство, совершенное на территории Ду-

найской империи ее же подданными, быстро уйдет в прошлое как «внутрен-

нее дело» Империи. Однако выстрел Принципа вопреки его намерений вы-

звал самые серьезные последствия. Оказалось, что его ждали в Вене и Берли-

не. Разумеется, там не могли знать, что и как произойдет в Сараево 28 июня.

Но что-то подобное этому там ожидалось. Там давно хотели «ринуться в

бой» и ждали сигнала, повода или предлога, то есть придуманного повода. И

вот он появился – убит наследник австро-венгерского престола. Надо (мож-

но) отомстить ненавистным Вене сербам. 28 июля Австрия объявила войну

Сербии, через 4 дня началась большая война, ставшая мировой.

В этой связи встает вопрос о роли и значении сараевских событий и об

исторической ответственности всех, кто готовил и выполнял покушение. Ду-

250

мается, что меньше всех вину за последовавшую катастрофу несут сами тер-

рористы. Молодые люди, не старше 20 лет, недостаточно образованные и

развитые, обуянные одной – и справедливой – идеей, скорее чувством,

стремлением освободить Родину и отомстить обидчикам, что называется в

голове не держали мысль о мировых последствиях их поступка. Когда Прин-

цип нажал на курок, он не знал и знать не мог, что подал сигнал (но не более

того) к событиям всемирного значения. Террористам было жалко С. Хотек,

мать троих детей, а человечество – тем более. Они подняли руку на отдель-

ного человека, «плохого», недостойного жить, символ и причину (как они

думали) их бед и страданий. Вспомним и оценим уровень их информации,

способности к ее анализу и обобщению – и сразу ясно, что они не могли и

помыслить о том, что последовало за их поступком.

Знало ли о покушении руководство «Черной руки»? Несомненно знало и

даже фактически готовило, снабдив всем необходимым и обеспечив переход

в Боснию. Н.П. Полетика так и писал: «Черная рука», организовавшая сара-

евское покушение».

Ю.А. Писарев ставил под сомнение это утверждение, ссылаясь на то, что

они совпадают фактически с самооговором Д. Дмитриевича в тюрьме в 1917

г, когда он взял на себя и «Черную руку», и всю вину чтобы обелить прави-

тельство. Он, действительно, по меньшей мере, не мешал ни подготовке, ни

осуществлению убийства. При строгой дисциплине в организации ее члены –

таможенники и пограничники не пропустили бы террористов в Боснию по

своей инициативе. Исследователи не упускают того, что признание Дмитрие-

вича могло быть вынужденным и вообще недостоверным. Но факты говорят

об определенной причастности «Черной руки» к Сараевским событиям.

С достаточным, казалось, к тому основанием Ю.А. Писарев писал о не-

участии руководства «Черной руки» в сараевском заговоре и даже желании

Димитриевича остановить террористов, но признал, что какие-то связи с за-

говорщиками у него все же имелись.

Л. Кэсселс считает, что нет дополни-

тельных прямых доказательств вины «Черной руки» и ссылается на рассказ