Козенко Б.Д. Происхождение Первой мировой войны

Подождите немного. Документ загружается.

271

тельству.

Монархист «мо мозга костей» он обожал царя, хотя и терпел от

него немало. Царь вроде бы принял его, как и царица. Писатель А.И. Солже-

ницын описывал Сазонова так: «Маленькая, подвижная лысая голова, длин-

ный нос (царица звала его «долгоносиком»), «шильные глаза» в глубоких

впадинах, неприятное, неоткрытое лицо с невралгическим страданием. Гово-

рил много, возбужденно».

Сазонов был действительно нервным впечатлительным человеком, в

спорах начинал дрожать, говорил сухим прерывистым голосом. Едва заняв

пост министра, он опасно заболел и лечился за границей. Быстро возбуждав-

шийся он старался сдерживаться.

Однако Сазонов не был ангелом. «За свою скрытность и лукавство, - пи-

сал Ю.А. Писарев, - его прозвали «загадочным сфинксом», а за редкую спо-

собность менять тактику, приспосабливаясь к обстановке – «флюгером». Он

считался сверхосторожным дипломатом».

Книг о С.Д.Сазонове у нас не написано. Зато есть Статья А.В. Игнатьева,

в которой он характеризуется как «последний крупный (подч. нами – Б.К.)

царский министр иностранных дел».

Свою карьеру министра Сазонов начал германофилом под влиянием ца-

ря и П.А. Столыпина. Но по мере изменения международной обстановки он

понял необходимость перемены курса и стал следовать линии своего пред-

шественника Извольского на укрепление связей с Антантой, стараясь сохра-

нить нормальные отношения и с Германией. Но в политике Австро-Венгрии

относился настороженно и даже враждебно.

Когда в Петербург донеслась весть об убийстве Франца-Фердинанда,

монархические круги и царь были опечалены. Но российская дипломатия

продолжала работать своим ходом. Однако вскоре появились тревожные со-

общения о поведении Вены. Сазонов сразу забеспокоился, но посоветовал

сербским войскам вести себя крайне осторожно и проявлять умеренность.

этом духе была послана телеграмма российскому послу в Белграде Н.В. Гар-

вигу. Тут же Сазонов обратился через послов к союзникам, приглашая их

272

действовать совместно, чтобы смягчить и ограничить конфликт на Балканах,

примирить стороны. Вене было предложено вступить в прямые переговоры с

Петербургом.

18 июля произошла беседа Сазонова с германским послом

графом Фр. фон Пурталесом. Ему Сазонов сказал, что если Австро-Венгрия

решиться «взмутить мир», ей придется считаться с Европой и что Россия не

допустит унижения Сербии. «Наша политика мирная, но не пассивна», - за-

ключил министр. Эти же мысли он приводил в беседе с послами Австро-

Венгрии и Италии.

Линия Сазонова состояла в том, чтобы погасить бы на время австро-

сербский конфликт, а если не удастся, то локализовать его. Он надеялся, что

Европа не будет раздувать балканский «пожар» поможет России избежать

войны и уладить конфликт, но не за счет Сербии. Особые старания были на-

правлены на контакты с Веной в надежде начать переговоры и в ходе их все

решить. Однако их Вены не пришло «ни одного слова примирения». Стало

известно, что Германия поддерживает ее политику. Зондаж намерений Гер-

мании не дал положительного результата. В эти июльские дни русская ди-

пломатия пыталась действовать на всех направлениях. Однако она встречала

сопротивление Австро-Венгрии, явно недружественное отношение Герма-

нии. Император Вильгельм, ссылаясь на старинную дружбу с Николаем II,

призывал его к миру и спокойствию и в то же время подталкивал Вену к ре-

шительным действиям против Сербии, которую желали оставить в одиноче-

стве. Разочаровывало и отношению союзников, особенно Англии. Франция

не хотела прямо вмешиваться в далекие для нее дела на Балканах. В Лондоне

не желали поддерживать Петербург в балканских делах, нисколько не мешая

возникновению конфликта России и Австро-Венгрии в «мало интересном для

англичан регионе». Английский министр иностранных дел Эд. Грей заявлял,

что он не хочет дискутировать о том, кто прав: Австрия или Сербия.

Она началась 20 июля 1914 г., когда французский броненосец «Франс»

доставил в Россию важную делегацию, которую возглавлял президент Фран-

ции Раймон Пуанкаре и глава правительства, он же министр иностранных

273

дел Р. Вивиани. Цель визита, намечавшегося еще на май, состояла в проверке

дружеских отношений и совместной готовности к возможной войне. Теперь

особое место в переговорах занял австро-сербский конфликт. Обе стороны

договорились об общности взглядов на проблемы мира и европейского рав-

новесия: решили повлиять на Вену с целью остановить ее от вмешательва в

дела в дела Сербии и подтвердили союзные обязательства. Решили активнее

привлечь Англию. Ее посол Дж. Бьюкенен сообщил в Лондон: «Франция и

Россия пришли к решению поднять прошенную им перчатку!»

Позднее ве-

чером 23 июля после пышных проводов французская делегация отбыла на

Родину. Едва «Франс» вышел в открытое море, пришла новость, что утром

этого же дня, 23 июля 1914 г. австрийский посол вручил в Белграде ультима-

тум Сербии. Утром 24 июля Сазонову передали обращение сербского прави-

тельства с и изложением текста ультиматума. Прочитав, Сазонов воскликнул:

«Это европейская война!»

Позиция Вены прояснилась.

Ультиматум готовили там почти месяц, обдумывая и просчитывали каж-

дые фразу и слово. В подготовке участвовали Тиса, Бертхольд, самые выс-

шие чиновники правительства и МИДа.

Ультиматум Сербии был много-

плановым. Сначала он перечислял «проступки» сербского правительства, его

попустительство террористам и другим антиавстрийские элементам. Белград

прямо обвинился в организации покушения в Сараево. Зачем Австро-Венгрия

требовала торжественного публичного осуждения сербским правительством

в том числе в приказе короля Сербии по армии всякой пропаганды и агита-

ции против Австрии. Одновременно добивались недопущения антиавстрий-

ской пропаганды в сербской печати, закрытия враждебных Австрии органи-

заций, увольнения офицеров и чиновников, замешанных в антиавстрийской

деятельности и пропаганде (по списку, составленному в Вене); строгого на-

казания всех лиц, замешанных в сараевском убийстве. Но самое главное тре-

бование Австро-Венгрии, фактически заранее срывавшее принятие ультима-

тума, состояло (пункт 5-й) в том, что сербы должны были допустить авст-

рийских представителей на свою территорию к следствию по сараевскому

274

делу.

Принятие этого пункта означало бы лишение Сербии суверенитета и

независимости.

23 июля состоялся финал австро-сербских отношений, как они склады-

вались после белградского переворота1903 г. и боснийского кризиса 1908 г.

Агрессивно-провокационный курс Вены нашел в ультиматуме Белграду свое

полное выражение. Но и само предъявление строжайших требований Белгра-

ду, а главное – согласие сербов принять их, большей частью были не случай-

ными.

В Белграде понимали, что война с Австро-Венгрией в 1914 г. может

обернуться полным разгромом и потому боялись и не хотели войны. Получив

ультиматум, Сербия сразу же обратилась в Петербург, прося совета и под-

держки. Одновременно лучшие умы правительства, МИДа, юристы, дипло-

маты, масс премьер Пашич взялись готовить ответ на австрийский ультима-

тум. Работа шла день и ночь.

Возглавлял ее глава сербского правительства

и министр иностранных дел Никола Пашич. Лидер радикальной партии был

фактически и главой государства. Он имел огромный авторитет седой боро-

дой и быстрым взглядом еще молодых голубых глаз. Энергичный, решитель-

ный он сохранял громадную работоспособность, обладал знаниями в полити-

ке и дипломатии. Кстати, он никогда не пил вина, не курил, рано ставал, а в

10 часов вечера ложился спать.

Когда нависла в июле 1914 г. смертельная

для Сербии угроза, Пашич не растерялся, не впал в панику, не сделал все, что

мог, чтобы смягчить австрийский удар. Ответ на ультиматум Пашич отвез 25

июля раньше истечения срока на пролетке в австрийскую миссию. Ответ, пе-

реведенный на французский язык, был составлен весьма тщательно, осто-

рожно. В нем сербское правительство приняло все требования Вены, кроме

одного об австрийских следователях на сербской земле. Документ выражал

сожаление и готовность помочь в расследовании, но в то же время в нем бы-

ло сохранено чувство достоинства и чести. Как было признано многими, от-

вет представлял шедевр драматической документации по такой сложной теме

и в таких драматических обстоятельствах.

«Сам» Вильгельм II признал:

275

«Блестящий результат для срока в 48 часов» Он превзошел все ожидания.

Отпадают основания для войны!»

Император, действительно, некоторое

время колебался и намекал Вене на возможность иной альтернативы кроме

войны. Но в Вене были готовы именно к войне, и потому красоты стиля и

даже сдержанность и уступчивость сербского ответа не вызвали отклика.

Посланник в Белграде Вл. Гизль и раньше говорил, что не примет ответ,

если хоть одна запятая не будет соответствовать австрийским требованиям.

Он принял Пашича достаточно прохладно, сидя на чемоданах, взял сербский

ответ и едва просмотрел его. Он заметил единственный отказ от требования

участия австрийских чиновников в расследовании на территории Сербии и

тут же заявил, что нота недостаточна и потребовал паспорта австрийских ди-

пломатов. В тот же день миссия выехала из Белграда специльным поездом со

всеми архивами и вещами, которые были упакованы заранее.

После событий 23 июля дипломатия всех ведущих стран Европы усили-

ла свою деятельность, ибо сложилась новая обстановка, которая требовала

новых энергичных шагов и тонких маневров. Теперь было уже ясно, что ав-

стро-сербский конфликт предупредить не удалось. Правда, Австрия объявила

Сербии войну лишь 28 июля, но это не меняло главного: на Балканах нача-

лась война. «Пороховая бочка» взорвалась. Но большой всеевропейский по-

жар еще не начался. Дипломаты боролись – одни, особенно российские – за

отсрочку «пожара», другие – за ускорение, но с выгодных позиций для себя и

в ущерб противнику.

Центр кризиса и дипломатической борьбы переместился с Балкан к цен-

тру Европы. Главной в этой борьбе стала дуэль дипломатов Германии и Рос-

сии.

Получение известия о вручении австрийского ультиматума и его содер-

жание всколыхнули руководящие круги России. Срочно, 24 июля в 12 часов

дня был собран Совет министров, который обсудил новую ситуацию. Было

заявлено, что Россия озабочена надвигающимся конфликтом, который не

может оставить ее равнодушной. Совет министров решил оказать Сербии

276

всестороннюю помощь (дипломатическую), но предложил ей отвести войска

от границы в случае вторжения австрийских войск не оказывать сопротивле-

ния. Но заявить, что уступает силе и вручает свою судьбу великим держа-

вам.

В Петербурге надеялись, что конфликт возможно ограничится Балка-

нами и решили, если потребуют обстоятельства, провести мобилизацию Ки-

евского, Одесского Московского и Казанского военных округов, войска ко-

торых были нацелены против Австро-Венгрии. Она была объявлена 29 ию-

ля.

С.Д.Сазонов все еще не терял надежды избежать большой войны и огра-

ничить конфликт Вены и Белграда, сделать его региональным. А если этого

не получиться, то надо вести дело так, чтобы всем стало ясна агрессивность

австро-венгерских намерений относительно миролюбивой Сербии. Для укре-

пления духа в Белград отправили телеграмму Сазонова о том, что «Россия не

оставит Сербию в беде».

Сазонов понимал все значение австрийского ультиматума и говорил, что

«настал рас расчета между двумя лагерями».

В Петербурге расценили уль-

тиматум Сербии как неслыханно дерзкий и категоричный, как вызов России

(через голову Сербии),затрагивавший ее интересы и честь державы.

Поняли

и полную расстановку сил: удар направлен из Вены, но действовать надо на

Берлин.

Сазонов обратился через послов к Антанте, пытаясь организовать совме-

стное выступление Франции и Англии. Особое внимание убедить Лондон,

заявить как в 1911 г., что он поддержит своих союзников и этим опять оста-

новит Берлин, Россия сможет избежать войны с Германией или хотя бы до-

биться отсрочки. «Иначе, - добавлял Сазонов, - прольются реки крови».

Но ничего этого не получилось. В Париже не было еще руководителей

внешней политики, они прибыли во Францию только 30 июля. Министр, ис-

полнявший обязанности премьера, заявил, что Франция не собирается «дра-

матизировать» события, и что, может быть, и Россия не станет воевать.

Из

277

Лондона по-прежнему шли уклончивые ответы. Грей толковал о «конфликте

тевтонов и славян», не имеющем якобы значения для всей Европы.

Сазонов надеялся на посредничество четырех европейских держав (Анг-

лия, Германия, Франция, Италия), способное охладить Вену и погасить кон-

фликт вообще. Но Берлин и Вена отказались от коллективного посредника, а

британский посол Дж. Бьюкенен все время повторял, что Англия из-за Сер-

бии воевать не станет.

25 июля Германия сообщила Англии и Франции, что «ссора Австрии с

Сербией» может быть покончена лишь усилиями этих двух стран, их кон-

фликт должен быть локализован, ибо всякое вмешательство третьей державы

(имелась ввиду Россия) должно вызвать «по естественной игре союзов неис-

числимые последствия».

Это был явный шантаж и угроза в адрес России.

Германская дипломатия начала свою «игру» с Российской империей.

Главой внешней политикой Германской империи был император, Кайзер

Вильгельм II. В предыдущих главах уже были показаны его взгляды и мето-

ды дипломатии, вызывавшие испуг и раздражение даже у собственных со-

трудников. Теперь он добился желанной цели: война стояла у порога Европы.

Но объявить войну ненавистным соперникам оказалось делом непростым.

Эти соперники находились на Западе и Востоке, а «западный штурм» войны

появился на Юге, на Балканах. Воевать здесь Германия не собиралась, но и

оставить чуть ли не единственного верного союзника не могла. Надо было

найти какое-то решение этой проблемы. Принятый как святой завет «план

Шлиффена» и требовала его увязки с новой, непредвиденной обстановкой.

Вильгельм каким-то образом пришел к мысли, что Россия вряд ли будет за-

щищать сербов-цареубийц, что Франция, боясь за себя, станет удерживать

Россию от войны на Балканах. Англия – и это было твердое убеждение импе-

ратора и его дипломатов – вообще останется нейтральной.

Исходя их этих

соображений Вильгельм решил полностью подготовиться к борьбе ф Фран-

цией и Россией и одновременно подтолкнуть Австро-Венгрию к войне с Сер-

бией, но войне в духе «блитц-крига», молниеносной, которая не потребовала

278

бы военного вмешательства Германии на Балканах. Исходя из тих целей, 5

июля 1914 г. император вызвал в Потсдам канцлера Т. Бетман-Гольвега, во-

енного министра Э. Фалькенгейма, заместителя министра иностранных дел

А. Циммермана и сообщил им о ходе событий, о возможной войне на Балка-

нах, которая может вызвать участие России. Представитель вооруженных сил

ответил, что к войне все готово.

После совещания все ведущие германские деятели срочно уехали в от-

пуск отдыхать. Вильгельм как всегда отправился на яхте в Северное море.

Газеты получили приказ освещать международные события нарочито сдер-

жанно, в мягком тоне. Это была довольно примитивна маскировка больших

достижений, но не раз терпела оглушительные, на весь всеет достижения.

Это во многом объяснялось «личной дипломатией» Вильгельма II. Он был

глубоко уверен в своей гениальности и божественной миссии, считал себя

компетентным во всех вопросах, в том числе и внешней политике. Именно

здесь, на виду у всего света кайзер совершал свои маневры, метания, резкие

переходы от одного направления к противоположному. В «Дипломатическом

словаре» сказано очень точно и верно о губительности для кайзера его уве-

ренность в своих дипломатических талантах, сущность которых он усматри-

вал в искусстве лгать, лицемерить, сталкивать монархов, а также его убежде-

ние в неотразимости своего обаяния.

Одной из характеристик черт слабого, бездарного, но самоуверенного

руководителя было неприятие талантливых и умных сотрудников. Они ме-

шали ему красоваться и гордиться. Напротив, люди малодаровитые, тусклые,

заурядные создавали благоприятный фон для показа талантов «самого». Та-

ков были Вильгельм, которого окружали на редкость заурядные сотрудники,

ничем не обогатившие историю страны.

Среди них был Готлиб фон Ягов, которого Сазонов в воспоминаниях на-

зывал «фон Яго», занимавший в 1913-1916 гг. пост министра (статс-

секретаря) иностранных дел. Его главной целью как главы МИДа была ди-

пломатическая подготовка война. Для этого он старался обеспечить нейтра-

279

литет Англии а разложить Антанту, проводя одновременную жесткую поли-

тику по отношению к России.

Это была явная политическая близорукость,

не украшавшая главу внешнеполитического ведомства. Под стать ему был и

его помощник (заместитель министра) Альфред Циммерман, позже ставший

министром иностранных дел и «прославившийся» неумной и провокацион-

ной «телеграммой Циммермана», облегчившей президенту В. Вильсону объ-

явление в 1917 г. войны Германии.

Большая часть послов, посланников и

других дипломатов ничем хорошим себя не показало, в том числе и в ходе

Июльского кризиса.

Меж тем Германия готовилась к войне. Еще в 1913 г. начальник главно-

го штаба армии генерал Г. фон Мольтке-младший (в отличие от Г. Мольтке-

старшего, его дяди и способного военачальника) сказал: «Мы готовы и те-

перь, чем скорее, тем лучше для нас. Любая отсрочка будет уменьшать наши

шансы на успех».

Свои задачи решала и германская дипломатия. Она под-

держивала и даже подталкивала Австро-Венгрию к войне с Сербией и запу-

гивала Россию в расчете, что она отступит и позволит австрийцам быстро

покончить с сербами. Одновременно немецкие дипломаты в Париже и Лон-

доне утверждали, что конфликт Австрии и Сербии – чисто балканского про-

исхождения и масштаба, что он не требует вмешательства каких-либо треть-

их стран.

Это была достаточно наивная позиция, но она находила отклик в

определенных англо-французских кругах. При этом ставилась и еще одна за-

дача: обелить союзницу. «Надо, - писал канцлер Бетман-Гольвег послу в Ве-

не Чиршки, - чтобы ответственность за войну падала на Сербию и Россию.

Сейчас же общественное мнение Европы против Австро-Венгрии».

Характеризуя политику германского руководства, известный историк Ф.

Фишер писал, что так называемый июльский кризис с точки зрения Герма-

нии был ничем иным, как механизмом приведения в движение машины ди-

пломатии с целью получения наиболее благоприятного и беспроигрышного

положения для великой державы ввиду перспективы войны на континенте –

280

войны, которую правящие круги Германии считали необходимой и к которой

Запад был подготовлен.

Неуклюжая маскировка немцев и приближение войны на Балканах за-

ставили российской руководство предпринять ряд мер военного характера.

Было решено провести частичную мобилизацию 13 корпусов против авст-

рийцев. Английскому послу было сказано, что нельзя медлить, так как на

карту поставлено не только европейское равновесие, но и свобода Европы.

Из отпусков отзывались офицеры, поезда были переполнены военными.

Гвардия покинула Красное Село: были установлены прямые контакты рус-

ского военного министерства с французским военным атташе.

Пока армии почти открыто готовились к схватке, дипломаты продолжа-

ли свою деятельность, которая постепенно принимала характер своеобразной

игры: кто кого обманет и заставит первым сказать страшное слово «война».

Сазонов добивался, несмотря на неудачи, организации посредничества четы-

рех держав или Англии отдельно, чтобы спасти Сербию от разгрома, а Рос-

сию – от необходимости вмешиваться. Сазонов надеялся даже «остудить ам-

биции» Вены. С этой целью 26 июля состоялась «честная и откровенная бе-

седа» Сазонова с австро-венгерским послом графом Фр. Сапари. Министр

прочел формулировку и продлил срок ответа сербов. Она сказал в заключе-

нии: «Возьмите назад текст, измените редакцию, и гарантирую вам положи-

тельный результат». Он советовал начать прямые (не чрез Берлин) перегово-

ры Вены и Петербурга об изменении ультиматума, хотя, конечно, знал, что

ультиматум уже сыграл свою роль.

Сазоновы двигал откровенный страх

перед войной. Он говорил Палеологу: «Ужасно думать, что готовится».

Ко-

нечно, страшила война не с Австрией, а более сильной Германией. Министр

рекомендовал русской прессе нападать на австрийцев, но быть умеренными в

отношении к Германии.

28 июля Австро-Венгрия наконец официально объявила войну Сербии и

начала военные действия обстрелом лежавшего почти на границе Белграда.

Узнав об этом и проведя встречи с послами великих держав, Сазонов решил