Контамин Филипп. Война в Средние века

Подождите немного. Документ загружается.

ГЛАВА V

ВООРУЖЕНИЕ

Войну ведут люди. Ее ведут с оружием в руках, чтобы убивать, нападать

или защищаться. В количественном и качественном отношении оружие зави

сит от уровня технического развития общества, от военных обычаев народов, от

инициатив и реакций как индивидов, так и коллективов и властей. Но, прежде

всего, военная история восходит к истории техники. Несколько примеров, взя

тых из тысячелетней истории Средневековья, позволят продемонстрировать эту

устойчивую и органическую связь.

1. ВООРУЖЕНИЕ ВАРВАРОВ

Если наши знания о тактике, использовавшейся варварскими народами,

которые завоевали римский Запад, весьма фрагментарны, то сведения об их

вооружении гораздо полнее, благодаря источникам нарративным (Прокопий,

Агафий, Григорий Турский), литературным (эпос о Беовульфе), юридическим

(«Аламаннская правда» (Lex Alamannorum)), иконографическим и, особенно,

археологическим. Действительно, у разных германских народов (особенно у

франков и аламаннов, отчасти у бургундов, англосаксов и лангобардов) был

обычай захоранивать усопших в их лучшей одежде, с драгоценностями, а так

же с оружием. Прямым следствием такой практики было умаление имущества

живых, ибо она лишала их оружия, часто ценного и дорогостоящего. Этот

обычай опирался на традиционное германское представление, согласно кото

рому покойный, «живя в потустороннем мире, сохраняет как во время похо

рон, так и в той жизни, неотъемлемое право на свое наследственное имуще

ство, в частности, на движимое имущество»

. Приношение по случаю погре

бения мужчины должно было включать в себя все его военное снаряжение

(vestis bellica): оружие, доспех, боевого коня. Оно являлось следствием двух

разных верований: согласно первому, душа усопшего обретает место своего

упокоения вместе со всем принесенным в жертву, а согласно второму  умер

ший в своей могиле ведет новую жизнь в окружении привычных ему по зем

ной жизни вещей

Salin Ε. La civilisation mérovingienne... [663]. Vol. II. P. 232,

 Ibid. P. 260.

196 Часть вторая. Темы и перспективы

Этот обычай, как кажется, получил распространение в VI в., захватив

даже «римское» по происхождению население, вероятно, потому, что в это

время «стало легче обзаводиться оружием и украшениями, и выросло число

людей, имеющих право ими пользоваться»

Позже стало проявляться влияние, с одной стороны, римское - ибо по

римскому праву умерший не может брать с собой существенную часть движи-

мого имущества, - а с другой стороны, христианское, поскольку наличие в за-

хоронении каких-либо вещей стало считаться признаком язычества. Кроме того,

остготы, вестготы и вандалы вообще не клали в могилы оружие. Поэтому с

археологической точки зрения интересна небольшая часть захоронений, при-

надлежащих, видимо, богатым людям. Отсюда три ограничения: по времени,

месту и социально-экономическому положению.

Рассмотрим наиболее полно представленное франкское вооружение.

Наступательное оружие

1. Боевой топор (лат. securis, securis missilis, francisca, bipennis). Хотя

он мог использоваться в условиях ближнего боя, чаще всего он был мета-

тельным оружием, которое франки, согласно Прокопию, «нападая, по дан-

ному сигналу», все вместе бросали во врага. Испытания показали, что, бро-

сив франциску (общая масса - 1,2 кг, длина рукояти - 40 см, длина топора -

18 см), вращающуюся в полете, воин мог поразить противника при одном

повороте франциски на расстоянии 4 м, при двух - 8 м и при трех - 12 м.

Боевые топоры встречаются во франкских захоронениях с середины V в. до

начала VII в. Их использовали и пехотинцы, и всадники. Вес топорищ варь-

ировался примерно от 300 до 900 г.

2. Копье (лат. lancila, hasta)

. Оно было деревянным, с довольно корот-

ким, широким и заточенным с двух сторон наконечником. Ангон (лат. ango)-

вид копья с весьма тонким круглым, многоугольным или квадратным в сече-

нии железным стержнем, длина которого колебалась от 80 до 125 см. Один

конец завершался наконечником, обычно с шипами или зубцами, другой наде-

вался на древко. О его использовании в бою Агафий пишет: «Ангоны - это

пики, не короткие, но и не очень длинные. При необходимости их можно ме-

тать, как дротики, или использовать в рукопашном бою. Большая часть их по-

крыта железом таким образом, что древка почти не видно, только нижний ко-

нец. На верхнем конце пики - со всех сторон и даже на самом конце острые

зубцы, загнутые книзу, как крюки. Когда франк во время схватки бросает ан-

гон и тот попадает в противника, то из-за этих кривых зубцов вытащить его не

Ibid. Р. 255.

' Понятие фрамеи, используемое иногда современными историками, является многознач-

ным: у Тацита оно означает копье, а у Григория Турского и Исидора Севильского - меч

Глава V. Вооружение

197

под силу ни раненому, ни другому человеку и он причиняет жестокие муче-

ния. Человек, даже не сильно раненый ангоном, все равно умирает от полу-

ченной раны. Если же ангон попадает в щит, то застревает в нем и повсюду за

ним волочится. Пораженный им человек не может из-за вонзившихся зубцов

ни вытащить пику, ни мечом отрубить ее, поскольку почти все древко покрыто

железом. Как только франк увидел беспомощность своего противника, то он

быстро наступает ногой на нижний конец ангона, хватает его и вырывает щит,

обнажая голову и грудь противника. Таким образом франк лишает противника

защиты и легко убивает его ударом топора по голове или вонзая другую пику

ему в шею»

. В поэме о Вальтаре (X в.) упоминается другой способ использо-

вания ангона, впрочем, маловероятный: к древку привязывается веревка с тремя

концами, каждый из которых держит один воин; когда брошенный ангон заст-

ревает в щите противника, эти три воина одновременно дергают на себя ве-

ревку, вырывая у врага щит, чтобы оставить его беззащитным.

3. Меч. Сопоставление археологических находок с данными письмен-

ных источников позволяет установить следующие типы меча:

-большой симметричный обоюдоострый меч (лат. spatha, ensis, gladius):

клинок довольно тонкий, длиной от 75 до 90 см, шириной - 6 см (это сравни-

тельно редкое, часто украшавшееся оружие, которое хвалил Кассиодор в на-

чале VI в.; рукоять и гарда у него были легкими, и центр тяжести был относи-

тельно близок к острию, что, вероятно, делало его оружием всадников);

- короткий меч (средняя длина - 40 см), который в латинских текстах,

видимо, назывался semispatha;

- меч с одним лезвием, который археологи предлагают идентифициро-

вать с саксом и скрамасаксом (лат. sax, scramasax; другие возможные синони-

мы - scramus, mucro, cultellus); скрамасакс мог достигать 85 см в длину, от

4 до 6,5 см в ширину, и в толщину возле рукояти от 1 до 1,2 см. Существовали

также маленькие саксы, длиной от 20 см, которые использовались как на вой-

не, так и в повседневной жизни.

4. Лук, который присутствует в меровингских захоронениях VI—VII вв.,

и многочисленные наконечники для стрел.

Оборонительное оружие

1. Щит (лат. clypeus, parma, scutum) был характерным оружием воина,

символом его статуса и обязанностей. Его вручали тогда, когда человек в пер-

вый раз становился в ряды сражающихся. Утрата щита была позором. Если

воин погибал в бою, его выносили на щите. На собраниях воины выражали

одобрение предлагаемым решениям, ударяя по металлическим выступам на

своих щитах. Поднятием на большом щите человека провозглашали королем.

Hist. И, 5-6; цит. по: Loi F. L'art militaire... [6]. Vol. I. P. 84-85.

-1*

198 Часть вторая. Темы и перспективы

Круглые и овальные щиты делали из деревянных планок и обтягивали кожей;

диаметр был от 80 до 90 см, толщина - от 0,8 до 1,2 см. В центре - металли-

ческий выступ (средний диаметр от 15 до 17 см, средняя высота - от 6 до

10 см). Форма выступа была различной: около 500 г. - вогнутый, позднее вы-

пуклый, а около 700 г. - в виде сахарной головы.

2. Доспех (лат. lorica, thorax, bruina) чаще всего, видимо, делался из ме-

таллических колец (для аламаннской кольчуги - в форме рубахи с капюшоном

и двумя очень короткими рукавами, доходившей до бедер или колен, необхо-

димо было 35-40 тысяч колец), но мог быть также кожаным, покрытым ме-

таллическими чешуйками. Набедренники (лат. осгеае, герм, bagnbergae) упо-

минаются лишь в «Рипуарской правде» (Lex ribuaria)

3. Шлем (лат. galea, helmo) представлял собой или простой металличес-

кий колпак, или металлический остов, покрытый кожей или тканью.

Принадлежность этих видов оружия зависела от социального ранга вла-

дельца, таким образом археологи считают возможным определять его по содер-

жащимся в захоронениях драгоценностям и оружию. После раскопок аламан-

нских могильников в Вюртемберге они пришли к выводу, что захоронения с

мечом и саксом принадлежат

свободным людям, захороне-

ния с копьями, стрелами или

топорами - полусвободным

людям, а захоронения без ору-

жия - несвободным людям.

Была предложена и другая

классификация: присутствие

меча свидетельствует о погре-

бении свободного и зажиточ-

ного крестьянина, сакс являет-

ся принадлежностью мелкого

свободного крестьянина, ко-

пье - принадлежностью полу-

свободного крестьянина, а не-

свободным не клали вообще

никакого оружия.

Распространение ору-

жия предопределялось не

только политическими и эко-

В ней доспех оценивается в 12 солидов, шлем в 6 солидов, меч с ножнами в 7 солидов,

набедренники в 6 солидов, копье и шит в 2 солида, конь стоит от 3 до 7 солидов. Стоимость всего

снаряжения, таким образом, составляет от 36 до 40 солидов, как и стоимость двадцати коров.

Глава V. Вооружение

199

номическими причинами, но и использовавшейся военной тактикой, о чем не

редко забывают. Так, в эпоху великого переселения народов и в начале меро

вингских времен преобладание меча и боевого топора отвечало тактике инди

видуального боя, когда сражение распадалось на серию параллельных, одно

временных поединков; позднее, когда сражения стали вести объединенными

отрядами, преимущество перешло к саксу (см. рис.)

Так или иначе, у каждого народа были свои военные обычаи; говоря,

например, об использовании коней, можно противопоставить франков и анг

лосаксов (у которых конные воины были исключением) вандалам, остготам,

вестготам и лангобардам, у которых конница была заметной частью войска,

иногда даже преобладающей.

2. ПРОБЛЕМА СТРЕМЕНИ

На фоне постоянных поражений Франкского королевства в конце VII 

начале VIII в. впечатляюще выглядят большие военные успехи каролингской

эпохи начиная со времени правления майордома Карла Мартелла (ум. 741 г.).

В основе этих побед лежат, конечно, причины политического порядка  вос

становление власти франков под руководством новой династии, которая, опи

раясь на могущественный и широкий слой вассалов, смогла создать и исполь

зовать очень сильную армию. Но эта сила во многом была обеспечена рево

люцией в области тактики: если в конце VII в. франкская армия состояла глав

ным образом из пехотинцев, то с VIII в. (если не в количественном, то в каче

ственном отношении) преобладающей стала конница. Согласно концепции

Г. Бруннера

, майордом быстро произвел эти перемены после того, как столк

нулся с мусульманами в битве при Пуатье (25 октября 732 г.). Чтобы создать

тяжелую кавалерию, он произвел массовую систематическую конфискацию

церковных имуществ, за счет чего прямо или косвенно, часто в форме прека

риев, наделил землей своих вассалов, обязав их нести конную службу. Таким

образом, сразу же или, по крайней мере, за короткий период сложились осно

вы феодализма.

Несколько лет назад американский историк Линн Уайт добавил новый

аргумент к концепции Г. Бруннера, довольно глубоко ее переработав

. По

его мнению, Карла Мартелла и его сыновей Пипина Короткого и Карломана

вынуждала развивать конное войско суровая необходимость, и с этой целью

они проводили реорганизацию королевства, создавая бенефициальные и фе

одальные структуры. Но эта необходимость не была напрямую связана с борь

Steuer H. Historische Phasen der Bewaffnung... [669].

Brunner H. Der Reiterdienst und die Anfänge des Lehnwesens // ZSSRG. Germ. Abt. 1987.

N 8. S. 138.

White L. Technologie médiévale et transformations sociales [677]. P. 153.

200 Часть вторая. Темы и перспективы

бой против мусульман, ибо, с одной стороны, эта борьба в действительности

занимала второстепенное место в их стратегических планах, а с другой 

первые конфискации церковных имуществ осуществлялись, повидимому,

еще до битвы при Пуатье. Если потребность в коннице действительно дала о

себе знать в первой половине VIII в., то это, вероятно, произошло благодаря

тому, что во франкском обществе в это время быстро распространялось стре

мя, неизвестное грекоримскому миру, засвидетельствованное в Китае в V в.,

а в Иране и у аваров  в конце VII в. Последствия этого можно легко понять.

«Попробуйте представить себе всадника без стремян, сидящего на попоне

вместо седла <...> вступающего в бой с другим всадником или пехотинцем.

Этот всадник вооружен копьем, мечом или топором. Может ли он, держа

копье наперевес, ударить по противнику? Очевидно нет, ибо без седла и стре

мян от этого удара он слетит с коня. А может ли тот же самый всадник нане

сти противнику мощный удар мечом? Тоже нет, поскольку необходимость

сохранять равновесие на коне не позволяет разить с силой. А теперь пред

ставим себе того же всадника со стременами и в седле. Все, что ранее было

невозможным, оказывается легко выполнимым. Малоэффективный преж

де конный воин (если только он не лучник) становится страшной силой

в наступательном бою, а если предположить, что всадник хорошо защищен

броней, то он действительно становится королем на поле боя»

. «Антич

ность придумала кентавра, а раннее Средневековье сделало его владыкой

Европы»".

Некоторые ученые разделяют мнение Линна Уайта. Так, Ж. Дондт заме

чает, что «хотя точно не известно, когда стремя и седло распространились на

Западе», зато установлено, что это произошло, самое позднее, во второй поло

вине IX в. «Было бы слишком просто сказать, что у Карла Мартелла неожи

данно возникла потребность в обширных землях, дабы привязать к себе по

больше вассалов; но все становится намного яснее, если к этой потребности

прибавить преобразование военной организации, которое было полностью оп

равдано благодаря появлению нового типа воина  тяжеловооруженного ка

валериста, способного наносить мощные удары копьем и мечом, что обеспе

чивало королевской армии превосходство и над внутренними, и над внешни

ми врагами»

Однако против этой теории были высказаны возражения. Так, Б. С. Бег

рек

, проанализировав главные аргументы, взятые из письменных источни

ков, отвергает их.

DhondlJ. Le haut Moyen Age (VIH

XL siècle). Paris, 1976. P. 55.

White L. Technologie médiévale et transformations sociales [677]. P. 25.

DhondtJ. Op. cit.

Bachrach B. S. Charles Martel, Shock Combat, the Stirrup and Feudalism [144].

Глава V. Вооружение

201

1. В 758 г. дань саксов в 500 коров была заменена Пипином Коротким

данью в 300 коней, но следует заметить, что еще в 748 г., т. е. после того, как

во франкской армии якобы появилась большая кавалерия, тот же Пипин при

нимал дань в 500 коров.

2. Согласно «Анналам Петавия» (Annales Petaviani), в 755 г. «Тассилон

прибыл на мартовские поля, но они были перенесены с марта на май». Этот

перенос уже давно связывали с необходимостью дождаться появления травы,

чтобы отправиться в поход. Но выражение «мартовские поля» (campus martius)

в строгом смысле слова означает, безусловно, сбор ополчения не в определен

ном месяце года, а лишь в определенном месте, которое в подражание рим

ской традиции называли полем бога войны Марса

. Впрочем, если Каролинги

и проявляли заботу об обеспечении конницы фуражом

, то ведь и при Пипи

не, как и при Карле Великом военные кампании иногда начинались в первые

месяцы года и, бывало, затягивались на всю зиму, как поход против саксов

784785 гг. Добавим, что «майские поля» берут начало с 612 г.

3. Говоря о Дильском сражении 891 г., «Фульдские анналы» (Annales

Fuldenses) отмечают, что «у франков не принято сражаться „pedetemptim"».

Но за этим наречием стоит представление не о пешем строе, а о медленном,

осторожном ведении боя.

В любом случае, даже если принять традиционное толкование этих трех

свидетельств, ничто не говорит о том, что в правление Карла Мартелла произош

ла «революция» в военном деле. И до, и после 732 г. франкская военная тактика

оставалась, кажется, неизменной; при Пипине Коротком кавалерия еще не играет

главную роль, поскольку основной целью военных действий были осада, взятие и

защита городов и крепостей. Стремя распространялось весьма медленно: визан

тийцы познакомились с ним в VI в., самые богатые франки стали использовать

его с VIII в., но еще накануне битвы при Гастингсе англосаксы, хотя и знали стре

мя, им не пользовались. Даже если длинный меч и копье с треугольным наконеч

ником вошли в широкое употребление в VIII в., ничто не указывает на то, что ими

могли воспользоваться только конники со стременами. Иначе говоря, даже и без

стремян конница могла быть очень эффективной и грозной.

Линн Уайт провел также филологический анализ текстов. По его мне

нию, использование стремени повлекло за собой изменения в лексике: для обо

значения посадки на лошадь и спешивания стали вместо глаголов insilire

и desilire пользоваться глаголами scandere и descandere. Гипотеза очень ост

роумная, но ее стоит проверить с помощью системного анализа лексики.

Levillain L. Campus Martius [168].

См. «Франкские королевские анналы» за 797 г.: «Хотя уже наступила весна, войско еще

не могло двинуться изза нехватки фуража». Прямая связь между майскими травами и началом

военных действий проводится и в «Officia XII mensium» IX в. (Ed. H. Stern. Revue archéologique.

1955. N45. P. 185).

202

Часть вторая. Темы и перспективы

Наконец, иконография почти не проливает света на эту проблему. Самое

древнее изображение стремени в Западной Европе дают миниатюры Санкт

Галленской рукописи «Золотой псалтырь» (библиотека СанктГалленского мо

настыря, ms. 22; см. также «Codex Perizonianus» из библиотеки Лейденского

университета)

. Но эта рукопись датируется третьей четвертью IX в., и ее сви

детельство было слишком позднее, чтобы быть полезным нам. К тому же, даже

там если одни конные воины с копьями изображены, по крайней мере, с од

ним стременем, то другие, также с копьями,  без них.

Концепции Бруннера, обновленной и дополненной Линном Уайтом,

при современном состоянии наших знаний стоит предпочесть такую точку

зрения, которая бы подчеркивала медленность эволюции. С меровингской

эпохи лошади, вероятно, не были редкостью во франкских войсках, по край

ней мере, как средство передвижения для предводителей и богатых людей.

И даже во время сражений всадники отнюдь не всегда спешивались. Одно

из наиболее ясных описаний франкской тактики Григория Турского пока

зывает, как тюринги, дабы отбить нападение войск Теодоберта I, использо

вали классическую хитрость: «<...> на равнине, где должна была состоять

ся битва, они вырыли рвы, края которых прикрыли дерном с густой тра

вой, отчего создавалась видимость ровного поля. И вот, когда началось сра

жение, в эти рвы и упали многие из франкских всадников»

, понеся боль

шой урон. В VII в. кавалерия, вероятно, получила определенное развитие

благодаря росту могущества знати, но, тем не менее, оставалась малочис

ленной: из 704 воинских захоронений с конца VII до начала IX в. в восточ

ной части Франкского королевства от силы 135 захоронений принадлежит

конникам, из которых лишь 13 несомненно пользовались стременами

Видимо, наиболее сильной и эффективной частью армии конница стала

только при Карле Великом.

Но это не значит, что с IX в. все конники вступали в бой с копьем напе

ревес. В действительности всадник мог использовать копье четырьмя раз

ными способами: он мог метать его как дротик или мог наносить им удары

сверху вниз вытянутой рукой, или прямые удары  опущенной рукой, слегка

согнутой в локте; наконец, что было важной технической новацией Средне

вековья, он мог, держа древко подмышкой, рукой направлять острие копья,

образуя вместе с ним и конем единую ударную силу, опасную тем более, чем

быстрее движется конь. Остается открытым вопрос, когда этот последний

способ прижился и получил распространение. В иконографии наиболее древ

нее свидетельство «нового конного боя» дает ковер из Байе (ок. 1080 г.), но

Они вопроизведены в кн.: Finô J. F. Forteresses de la France médiévale... [783]. P. 9394.

Григорий Турский. Указ. соч. С. 65.

Siein F. Adelsgräber des achten Jahrhundert in Deutschland. Berlin, 1967.

Глава V. Вооружение

203

на нем же изображены и другие конные воины, которые, держа копья одной

рукой, потрясают ими без труда, как если бы это было очень легкое оружие

(наподобие пик уланов до 1914 г.). Иконография могла, конечно, отставать

от реальности, но и литературные тексты, как «Песнь о Роланде», не являют-

ся более ранними

3. БРОНЯ, БОЛЬШАЯ И МАЛАЯ КОЛЬЧУГИ

Большинство археологов и историков, особенно французских, храня вер-

ность классификации, восходящей, по крайней мере, к Э. Виолле-ле-Дюку,

полагали и полагают, что до ХІ-ХІІ вв. воины были защищены доспехом, на-

зываемым броней (лат. brunea), т. е. рубахой из толстой ткани или кожи, по-

крытой маленькими металлическими чешуйками, пластинами, а иногда ме-

таллическими кольцами; позднее, с XI в., броня стала постепенно вытесняться

кольчугой из более или менее тесно сочлененных железных колец без основы.

Исходя из многочисленных изображений, разнообразие которых приводит в за-

мешательство, и письменных текстов, полагали даже, что можно определить

восемь способов изготовления кольчуги: из решетчатообразно расположен-

ных колец, плотно пригнанных, склепанных, расположенных крестообразно

и черепицеобразно, простых колец, сдвоенных и, наконец, колец, усиленных

металлическими пластинами.

Однако другие специалисты, отказываясь от такой дихотомии, считают,

что кольчуга и броня были одним и тем же военным одеянием из клепаных ме-

таллических колец. Такова была, например, англосаксонская «byrnie» - «плете-

ная боевая сеть», о которой говорится в «Беовульфе». Речь идет об очень древ-

нем способе изготовления доспеха, о чем, между прочим, свидетельствует

барельеф колонны Траяна, хотя римляне предпочитали доспех из бронзовых

либо железных блях или пластин. Рассматривая вооружение времен ковра из

Байе, характерный представитель этого направления сэр Джеймс Манн пишет,

например: «Мы можем предположить, что дюжины кольчуг, которые, судя по

ковру из Байе, носили всадники и пехотинцы, делались из переплетенных кле-

паных колец, представляя собой мягкий, легкий при ношении в бою доспех,

способный защитить от колющих и рубящих ударов, но тяжелый, плохо предо-

храняющий от контузии, если не поддевалась толстая одежда. Если колечко раз-

рывалось, железная проволока могла проникнуть в рану и вызвать инфекцию.

Таковы были недостатки, из-за которых примерно через 250 лет после появле-

ния ковра из Байе кольчуга была заменена пластинчатым доспехом»

Ross D. J. A. L'originalité de «Turoldus»: le maniement de la lance [662].

Mann J. Arms and Armour // The Bayeux Tapestry. 2

ed. London, 1965.