Китаев - Смык Л.А. Психология стресса
Подождите немного. Документ загружается.
закономерности следует учитывать при организации режима питания людей при длительном
пребывании в кинетозогеиной среде (в космическом полете, в штормовых условиях на море и т.
п.).
Признание того, что экскреторно-эвакуаторные реакции — это одно из проявлений вегетативной
«защитной» активности организма, которая возможна при любых формах стресса, выдвигает
вопрос о том, почему ее вероятность особенно велика при кинето-зе, т. е. при стрессе,
возникающем в ответ на экстремальные динамические изменения пространственной среды.
Высказывалось мнение, что так как противодействие организма факторам «укачивания» в
биологическом смысле есть борьба, то и все липшее, что мешает 'этой борьбе, должно быть
заторможено [173, с. 143]. Подавляется аппетит, и как результат этого повышается
чувствительность рвотного центра, что способствует эвакуации содержимого желудка.
Можно предположить, что при действии ускорений содержимое желудочно-кишечного тракта в
силу своей инерционности является раздражителем рецепторов желудка и кишечника. Для
облегчения защитных активных двигательных действий особи оно выбрасывается из организма.
Экспериментальные данные не противоречат этим предположениям. При экстремальных грави-
инерционных воздействиях усиливается импульсация от механо-рецепторов кишечпика, это
усиливает его моторные реакции и включает ряд цепных вегетативных реакций, характерных для
кинетоза [80, 218, 273 и др.].
Известно, что у ряда животных бывает выбрасывание желу дочно-кишечного содержимого для
облегчения бега. Волки отрыгивают содержимое желудка во время преследования жертвы. У
многих животных опорожняется прямая кишка при убегании °т преследователя. Аналогичная
реакция, «медвежья болезнь», бывает при испуге и у человека.
Основываясь на данных эмбриологии о мотатомной близости ростковых участков вестибулярных
и рвотных центров, можно полагать, что возможна избирательная функциональная зависимость
рвотной реакции от управляющих влияний вестибулярной системы.
Указанные и другие попытки объяснить специфичность для кинетоза желудочно-кишечных
экскреторно-эвакуаторных реакций недостаточно убедительны. Данная задача ждет своего
решения.
Аппетит и стресс. Один из трех элементов «триады Селье» — техиальные кровоизлияния и
изъязвление слизистой желудка тесно связаны с таким симптомом стресса, как ухудшение
аппетита. Однако общим, яеепецифическим проявлением следует счи-
181
тать изменение аппетита, которое может проявляться как в возрастании аппетита, ипогда
избирательно к тем или иным продуктам питания, так и снижение аппетита вплоть до полного
неприятия пищи. Так называемое переедание часто рассматривают как одну из предпосылок
«болезней цивилизации», якобы ведущей к ожирению и атеросклерозу. При этом полагают, что
переедание обусловлено единственно удовлетворением потребности организма в еде, т. е.
нормальной естественной потребности, не ограниченной лимитированием пищи. Такой взгляд на
проблему переедания не учитывает того, что оно, как правило, является одним из начальных
симптомов эмоционального стресса [369, 556 и др.].
Этот симптом стресса справедливо оценивают как результат замещения неудовлетворенных
потребностей избыточным удовлетворением потребности в еде. Поедапие как успешно
законченное действие, а также насыщение пищей в некоторой мере способствуют снятию
стрессогенного напряжения, пе устраняя стрессора, обусловившего повышенную склонность к
еде. Последняя часто приводит к «болезни стресса» — ожирению. Наряду с указанным аппетит
при стрессе можно рассматривать как проявление тенденции к накоплению организмом
энергетических ресурсов, т е. как защитпую реакцию.
Снижение аппетита при стрессе также может быть интерпретировано по-разному. При
кратковременном сильном стрессе снижение аппетита может быть обусловлено переключением
внимания на стрессор и на действия по его устрапению. При длительном стрессе в снижении
аппетита видят только проявление нарушений соответствующих систем оргапизма;
действительно, нарушения слизистой оболочки желудка реально присутствуют при стрессе.
Наряду с указапным и снижение аппетита, и деструкцию желуд-ка можно рассматривать как
проявление стрессового биологического механизма, направленного на уничтожение особи (см.
выше). При таком взгляде уже снижение аппетита, характерное для особей с пассивным
поведенческим реагированием при стрессе, т. е. «уклонившихся» от активной борьбы со
стрессором, может рассматриваться как предоставление энергетического потенциала пищи в
распоряжение особей с активным стрессовым реагированием.
Примером «управляющих» влияний на сознание со стороны вегетативной сферы является
отражение в сознании прелпопте-ния пищи при дистрессе и при болезнях. Исследования,
проведенные при длительном гравитаинерцпоппом стрессе, выявили некоторые закономерности в
изменении предпочтения пищи испытуемыми при кинетозе 1123, 129]. В первые сутки вращения
1,42
у всех испытуемых было отмечено снижение аппетита и часто тзедпочгеяие слабокислых
продуктов. Со вторых-третьих и до пятых-девятых суток кислые продукты чаще отвергались,
отмечено предпочтение слабощелочных минеральных вод и молочных блюд. Далее выбор пищи в
зависимости от ее кислотного состава не отличался от исходного. Указанные симптомы
свидетельствуют об изменении желудочной среды. В первые сутки вращения, вероятно,
происходил заброс в желудок щелочного содержимо-го 12-перстной кишки. Со вторых-третьих
суток, видимо, имела место гиперецидпая секреция желудка, симптомы которой были более
выражены у испытуемых первой группы (см. выше). Кроме указанного, характерным практически
для всех испытуемых и часто неожиданным для них было отвержение с первого дня вращения
блюд из говядины, баранины (ранее предпочитаемых) и отчетливое предпочтение куриных и
рыбных блюд. Подобные изменения вкуса сохранялись у некоторых испытуемых на протяжений
нескольких недель после окончания вращения. Указан ные симптомы говорят о том, что наряду с
усилением эвакуации содержимого пищеварительного канала и увеличением экскреции
метаболитов через его стенки при кинетозе включался механизм прогнозирования «полезных»
веществ, актуализирующийся в пиде предпочтения пищи.
В доступной литературе по диэтологии и физиологии питания мы не нашли данных, дающих
удовлетворительное объяснение сущности указанного феномена и функциональных механизмов,
лежащих в его основе. Некоторый свет на это загадочное явление проливают сведения,
содержащиеся в восточной литературе по диэтетике. В древневосточных концепциях мироздания
существует деление всех ариродых веществ, качеств и явлений на две субстанции: «ян» (мужское
начало; активпый, позитивный принцип; душевиая и физическая сила; грубость и т. д.) и «инь»
(женское начало; пассивный, негативный принцип, душевпая и физическая слабость, нежность и т.
д.) [9, 548 и др.]. Эта концепция предусматривает разделение продуктов питания в зависимости от
соотношения в пих субстанций «ян» и «инь». В курином мясе согласно данной концепции
содержится значительно больше субстанции «ян» (меньше субстанции «инь»), чем в говядине и
свинине. Отсюда следует, что блюда из куриного мяса принесут ослабленному человеку силу и
чувство бодрости.
«Спонтанное» предпочтение пищи, можно думать, служит оптимизации метаболических
процессов в организме путем отбора пищи, содержащей необходимые вещества.
183
3.4
СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К РЕШЕНИЮ ПРОБЛЕМЫ «БОЛЕЗНИ УКАЧИВАНИЯ»
Можно видеть два подхода к решению проблемы кинетоза использующие принципы системного
анализа. Первый — изучение различных функциональных систем, участвующих в развитии
кинетоза. Это, собственно, не в полной мере системный анализ а скорее предваряющий его
подход, так как в данном случае рассматриваются субсистемы, составляющие систему,
подлежащую анализу. Второй подход — это системный анализ кинетоза как целостной системы с
отграничением зкзосистем, входящих вместе с данной системой в метасистему. Следует сказать о
наличии в литературе большого числа данных в плане первого (предваряющего) подхода. Вместе с
тем до настоящего времени в исчерпывающем виде не сформировано представление о кинетозе
как о целостной систе-теме. Концепции, касающиеся преимущественно причин возникновения
этого синдрома (его этиологии), были рассмотрены выше (лабиринтная, гемодипамическая и др.).
Ниже мы остановимся на концепциях механизмов его развития (патогенеза).
Взгляд на «сенсорный конфликт» как на основную причину кинетоза. Наряду с отолитовой
(лабиринтной) концепцией кинетоза, предполагающей ведущим фактором этого состояния
чрезмерное раздражение отолитового (лабиринтного) аппарата, существовала так называемая
копцепция сенсорного конфликта при болезни движения. Согласно этой концепции ведущим
звеном кинетоза считается дисфункция в работе интегрирующих центров мозга вследствие
несогласованного поступления к ним сенсорных потоков. Несоответствие информации,
содержащейся в этих потоках, приводит к конфликту при их совмещении. Эта информация может
поступать от вестибулярной системы, зрения и невестибулярных проприоцепторов. Раньше
других подобная точка зрения была высказана Ирвином [438], который предположил, чго
зрительное головокружение, чувство неопределенности своего положения в пространстве и
тошнота, возникающие при морской болезни, вызваны несоответствием между
непосредственными, истинными визуальными впечатлениями при качании и зри тельной
«привычкой» видеть окружающее в статических условиях.
Концепция сенсорного конфликта как причины различных ф°Р болезни движения была
сформулирована Клермонтом [339J-полагал, что кинетоз вызывается непривычным сочетанием, ко
ликтом между ощущениями, обычно сочетающимися другим
с
собом. Подобного представления о
механизме возникновения
лезии движения придерживались многие исследователи [146, 150, 291, 329, 401, 419, 446, 486, 504,
538 и др.].
Ряд авторов обращал внимание на то, что концепция сенсорного конфликта не исключала, а
скорее дополняла лабиринтную концепцию в связи с тем, что «болезнь укачивания» возникает под
влиянием чрезмерных воздействий на лабиринтные рецепторы, афферентация от которых в этом
случае не согласуется е сигналами от других анализаторов пространства [146, 275, 450 и др.].
До конца 50-х годов основной причиной болезни движения считался конфликт между зрительной
и вестибулярной афферен-тацией. В последующие годы определенное значение стали придавать
конфликту внутри вестибулярной системы между сигналами от разных отолитов [244] и между
афферентацией от отолитов и от полукружных каналов (275, 291, 401, 450 и др.]. Подобного рода
конфликты, по мнению указанных авторов, могли быть причиной болезни движения в условиях
невесомости, при движениях человека во вращающейся комнате, а также при его вращении вокруг
горизонтальной оси.
М. Д. Емельянов указывал, что нарушения «функциональной системности» анализаторов
пространства могут быть основой возникновения кииетоза. Исходя из предположения, что
«адекватные вестибулярные раздражения в виде прямолинейных и угловых ускорений в
орбитальных полетах в период невесомости практически отсутствовали» [86, с. 9], и основываясь
на литературных данных «о возможности воспроизведения вегетативных расстройств и
иллюзорных ощущений при раздражепии любого органа чувств» (там же, с. 10), он высказал
мнение, согласно которому решающим фактором возникновения неблагоприятных симптомов
кинетоза является нарушение взаимодействия («конфликт») афферентных систем, в частности
анализаторов пространства.
И. Ризоп и И. Брандт [504] полагают, что реальность концепции сенсорного конфликта для
понимания кинетоза подтверждается ее продуктивностью в анализе механизмов адаптации
организма к действию кинетозогенных факторов. При этом они указывают, что реакции,
характерные для «болезни движения», могут рассматриваться но как изолированный феномен, а
как часть широкого спектра реакций, связанных с так называемой сенсорной
пе
Роранжировкой.
Этот термин был предложен Хелдом для си-Уацни, при которой соотношение потоков
информации об этой
т
уацци к разным рецепторам систематически отличается от со-
т
Нотевия
идентичных потоков информации в привычной для Рганилма обстановке [4141. Такие ситуации
могут возникать при рпении очков, инвертирующих визуальное пространство,—
185
опыты Страттона 1542], при хождении человека во вращающейся комнате — опыты А. Грейбила
[399], при активных движениях головой в невесомости — опыты Г. С. Титова [56].
И. Ризон и И. Брандт [504], обобщая имеющиеся в основном в западной литературе данные,
касающиеся сенсорной проблемы, приходят к выводу, что этот конфликт — исключительный
фактор болезни движения. Они анализируют шесть видов такого конфликта: три между
зрительной и гравирецепторной информацией, три между сигналами отолитовых рецепторов и
рецепторов полукружных каналов. Приведем эти виды сенсорных конфликтов и те ситуации из
числа описанных Ризоном и Брандтом, которые, по нашему мнению, правильно иллюстрируют
эти конфликты, чего нельзя сказать про некоторые другие ситуации, описываемые этими авторами
(см. пиже).
I. Конфликт между зрительной афферентацией (ЗА) и гра-виинерционной афферентацией (ГА).
1) ЗА и ГА изменяются, но эти изменения не соответствуют друг другу. Пример подобной
ситуации: движение головой при ношении очков, искажающих или инвертирующих видимое
пространство.
2) ЗА изменяется при неизменпой ГА. Пример: «управление» неподвижной транспортной
моделью при движении относительно нее видимого пространства.
3) ГА изменяется при неизменной ЗА. Пример: раскачивание человека, фиксированного в
закрытой, без окон, кабипе.
II. Конфликт между купулярной афферентацией (КА) от полукружных каналов и макулярной
афферентацией (МА) от рецепторов отолитов.
1) КА и МА изменяются, по эти изменения не соответствуют друг другу. Пример: человек двигает
(вращает) головой вокруг оси иной, чем та, вокруг которой его в это время вращают.
2) К А изменяется при пеизменной МА. Пример: тепловая (ка лорическая) вестибулярная
стимуляция (орошение теплой водой паружного слухового прохода).
3) МА изменяется при неизменной КА. Пример: равномерное вращение человека вокруг оси,
наклонепной относительно вертикали.
По нашему мнению, дифференциация различных типов и видов сенсорного конфликта,
изложенная выше, несомненно, представляет интерес для понимапия различных по характеру
ситуаций, вызывающих кинетоз, и для разработки мер профилактики неблагоприятных его
проявлений. Вместе с тем следует сказать, что обращение к данной концепции, как к
единственной правильно определяющей ведущий фактор болезни движения, обедняет тео-
186
ретические решения указанных авторов. Следует также сказать, что Ризон и Брандт,
проанализировав два типа конфликтов — „[анализаторный и внутрилабиринтный, не поднялись до
системного анализа кинетоза, т. е. до анализа кинетоза как системы.
Мы считаем, что сенсорный конфликт следует рассматривать как фрагмент функциональной
системы этого состояния. Во многих ситуациях сенсорный конфликт действительно может
выступать в качестве ведущего, пускового звена болезни движения, рассмотрим, какое место
занимает он в общей системе болезни движения. Конфликтные ситуации, выступающие в качестве
факторов кинетоза, выходят за рамки сенсорных систем организма, речь должна ИДТИ О
конфликтах между информационными «потопами», актуализирующимися в организме, т. е. об
«информационных конфликтах». Необходимо учитывать, что они разворачиваются на разных
иерархических уровнях организма. Рассмотрим иерархическое подразделение информационных
конфликтов при кипетозе, начиная с их низкого уровня (см. табл.).
К этому уровню следует отнести внутрнанализаторные конфликты. В вестибулярной системе
примерами такого рода конфликтов являются: несоответствия сигналов от разных отолитов при
невесомости или сигналов от отолитов и полукружных каналов, к примеру при равномерном
вращении человека внутри закрытой камеры вокруг оси, отличной от вертикальной и т. п. В
зрительной системе это конфликт между сигналами о напряжении аккомодации, сигналами о
копвергенции и сигналами о совмещении видимого изображения на диспаратных участках
сетчатки. Ситуация несоответствия всех этих сигналов возможна при пользовании искажающими
визуальное поле очками. В этом случае даже при неподвижной голове и фиксированном взгляде
через некоторое время у человека могут возникнуть симптомы кинетоза.
К межанализаторным относятся конфликты между зрительной и гравирецепторной
афферентацией. Следует сказать, что, анализируя этот конфликт, Ризон н Брандт не учитывали,
что в ситуациях возникновения конфликта между этими видами афферентации участвуют также
слуховой и тактильный анализаторы. Например, при невесомости, возникшей в закрытой кабине
самолета или космического корабля, слуховая и тактильная афферента-Ция у фиксированного в
кресле человека будет аналогично зрительным афферентным сигналам свидетельствовать о
стабильности окружения. В то же время вестибулярная афферентация, по крайней мере в первые
секунды невесомости, может способствовать актуализации представления об опускании лли о
первворачива-вии кабины корабля.
конфликт между зрительным анализатором и остальпыми ана-
187
лизаторами пространства (вестибулярный, слуховой, тактильный кинестетический) возникает при
хождении с очками, искажающими (инвертирующими) визуальное пространство.
Конфликт между слуховым ж прочими анализаторами может явиться причиной выраженных
симптомов кинетоза ири пользовании наушниками, когда к наушнику, одетому на правое ухо
поступают сигналы от микрофона, укрепленного около левого уха, а к наушнику, который слышит
левое ухо, напротив, поступают сигналы от микрофона, размещенного у правого уха. При
пользовании такой акустической системой у перемещающегося по комнате человека могут
появиться симптомы кипетоза при условии, что это помещепие без звукопоглощающих стен.
Несколько иной вариант межанализаторпого конфликта возникает при пользовании наушниками,
к каждому из которых раздельно поступают сигналы от соединенных с ними двух микрофонов.
Симптомы кипетоза возникают, например, при размещении этих микрофонов на вращающемся
диске, тогда как человек-аудитор сидит неподвижно.
Информационный конфликт между вестибулярной и слуховой системами в описанных опытах с
использованием наушников, в режимах невесомости и т. п. разворачивается не только в центрах,
интегрирующих афферентную информацию об изменении пространственного положения
субъекта. В этих ситуациях своего рода конфликт возникает на уровне лабиринтных аппаратов,
являющихся чрезвычайно сложными гидроиитеграторами не только сигналов о работе
рецепторных аппаратов улитки, полукружных каналов и отолитов, но и сигналов об изменении
внутричерепного и атмосферного давления. В невесомости, создаваемой в кабинах лифта,
самолета, космического корабля, «гидросигналы» отолитов о «падении» субъекта,
распространяющиеся через эндо- и экзолимфу, заполняющие перепончатый и костный лабиринты,
не проходят надлежащей в таком случае интеграции с гидросигналами о падении, возбуждаемыми
аппаратом улитки, так как последний не воспринял акустических эхо-сигналов о перемещении
человека вниз относительно окружающих предметов, которое должно произойти при реальном
падении. Напротив, эхо-сигналы свидетельствуют при невесомости, создаваемой в кабине, о
стабильности внешней среды. Таким образом, как в вестибулярные, так и в акустические центры
поступает возникающая на «досеисорпом» уровне информация конфликтного содержи ния. Этот
конфликт, возникший за счет интеграции «гидросигналов» от сообщающихся полостей,
содержащих отолиты и аппарат улитки, естественно, усугубляется за счет того, что давление на
внутричерепной эндолимфатический «вырост» лабиринта И8Мд
188
няется, во-первых, из-за того, что внутричерепное Содержимое стало невесомым, во-вторых, из-за
прилива крови к голове в невесомости.
До сих лор мы рассматривали варианты информационных конфликтов, которые можно
расценивать как «сенсорные конфликты». Перейдем к анализу информационного конфликта более
высокой иерархии, своего рода «надсенсорного конфликта».
Рассмотрим его на примере возникновения тошноты, рвоты, а также чувства слабости и т. п. при
виде уродства, расчлененного человеческого тела и т. д. у лиц, непривычных к таким картинам. В
этом случае имеет место конфликт между миестической информацией о привычном, нормальном,
казалось бы, единственно возможном, единственно вероятном облике человека. Такая
«невозможная» ситуация порождает за счет указанного информационного конфликта не вполне
осознаваемые сигналы о нежелательности (недопустимости) и, накопец, об опасности такой
ситуации. Эти сигналы (на неосознанном уровне) требуют организации защитного реагирования.
Так как данная ситуация, допустим, беспрецедентна для данного человека, то в его памяти не
запечатлено опыта поведения в такой ситуации. В качестве в определенном смысле «защитных»
реакций актуализируются вегетативные симптомы кинетоза, в частности рвота, т. е. выбрасывание
метаболитов. Эта экскреторно-эвакуаторная реакция, бесполезная в рассматриваемой ситуации,
может быть защитной в случае накопления в организме токсических метаболитов или ядов. Таким
образом, происходит выключение или невключение защитного эмоционально-двигательного
реагирования, направленного на предотвращение опасности, и включение другой, менее
«специфической» (менее остронаправленпой) вегетативной защитной реакции рвоты, потливости,
слюнотечения и т. д.
Еще один вид информационного конфликта может быть отнесен к «надсенсорному» уровню, надо
полагать, более высокой иерархии, чем только что рассмотренный. Он возникает при монотонном
Раздражении стимулами, не теряющими субъективной значимости.
Например, при вертикальном качании сенсорные сигналы образуют нрц каждом движении вниз
информацию об опасности Удара о землю. Следствием является комплексная «защитная»
эмоционально-двигательная реакция (испуг, «лифтная», хватательная реакции и т. п.). При
продолжающемся качании возника-
ет
конфликт между информацией в связи с «ожиданием»
эффекта °т этой реакции, т. е. прекращения качания, и реально поступаю-Щ
е
й информацией
(афферентация от анализаторов пространства)
0
прекращающемся повторении качания. Этот
конфликт меж-ДУ реальной и прогнозированной информацией «дискредитиру-
189
ет» прогноз. Фило- и онтогенетическая установка на прогнозированную эффективность указанной
защитной реакции «отменяется», так как текущая ситуация, первоначально оцениваемая как
определенная, вероятная («понятная»), остается определенной, т. е. реально происходящей,
становясь при этом субъективно невероятной, субъективно невозможной («непонятной»).
При действии некоторых экстремальных факторов могут одновременно возникать
информационные конфликты разных иерархических уровней. Например, при невесомости имеет
место: 1) конфликт между гидросигналами разных отделов костио-черецного лабиринта; 2)
впутрианализаторпый конфликт между сигналами от отолитовых рецепторов и рецепторов
полукружных каналов и т. п.; 3) межанализаторный конфликт между зрительной, слуховой и
прочей афферептациями о стабильности оптического и акустического пространства и
гравирецепторными сигналами об изменении пространства; 4) конфликт на надсенсорном уровне
между информацией, поступающей из фило- и онтогенетической памяти о беспрецедентпости
(субъективной невероятности) такого явления, как невесомость, и информацией о реальности
этого события; наконец, 5) многократные движепия и перемещения в невесомости порождают
конфликт между прогнозом (информацией «ожидания») эффективности возникающих у ряда
людей эмоционально-двигательных реакций, направленных на прекращение невесомости как
начавшегося надения, и реальной информацией о неэффективности указанных реакций.
Таблица 4
Иерархический уровень Конфликт
«Надсенсорный» уровень
конфликта
Межанализаториый конфликт
Внутрианализаторный конфликт
Конфликт между концептом, обусловленным фило- и
онтогенетически сформированной субъективной
вероятностью ситуации и текущей информацией о
реальном событии, «невероятном», «невозможном» с
позиции фило- и онтогенетического опыта
Конфликт между потоками информации, поступающим»
от различных анализаторов пространства
а) Конфликт между сенсорными сигналами,
поступающими от разных рецеиторных образований
одного анализатора;
б) Конфликт между возможностями приема гравцинер-
ционпых сигналов гравирецепторами и невозможностью
адекватного анализа этих сигналов нервно-исихпчесьои
сферой;
в) Несоответствие («конфликт») между возможностью
рецепции, обусловленной
анатозормофизиологическими особенностями
анализатора и параметрами воспринимаемого
воздействия
190