Ф. М. Кирилюк
454
ботать рациональную политическую программу для защиты экономически слабых. Мы можем соз-
дать законы, ограничивающие эксплуатацию. Мы можем ограничить рабочий день, но можем сде-
лать и гораздо больше. При помощи закона мы можем застраховать рабочих (или, еще лучше, всех
граждан) на случаи потери трудоспособности, безработицы и старости. В результате окажутся не-
возможными такие формы эксплуатации, которые основываются на беспомощном экономическом
положении рабочего, который вынужден согласиться на все, чтобы избежать голодной смерти. И
когда мы будем способны при помощи закона гарантировать средства к существованию всем, кто
желает работать, а причин, по которым мы не могли бы это сделать, не существует, то защита сво-
боды гражданина от экономического страха и экономического шантажа будет практически полной.
С этой точки зрения политическая власть является ключом к экономической защите. Политическая
власть и присущие ей способы контроля — это самое главное в жизни общества. Нельзя допускать,
чтобы экономическая власть доминировала над политической властью. Если же так происходит, то
с экономической властью следует бороться и ставить ее под контроль политической власти.
Опираясь на изложенную точку зрения, мы можем сказать, что недооценка Марксом роли по-
литической власти означает не только то, что он не уделил должного внимания разработке теории
очень важного потенциального средства улучшения положения экономически слабых, но и что он
не осознал величайшей потенциальной опасности, грозящей человеческой свободе. Его наивный
взгляд, согласно которому в бесклассовом обществе государственная власть утратит свои функции
и «отомрет», ясно показывает, что он никогда не понимал ни парадокса свободы, ни той функции,
которую государственная власть может и должна выполнять, служа свободе и человечеству. (И все
же этот взгляд Маркса свидетельствует о том, что он был в конечном счете индивидуалистом, не-
смотря на его коллективистскую апелляцию к классовому сознанию.)
Таким образом, марксистский взгляд аналогичен либеральному убеждению, что все, в чем мы
нуждаемся, — это «равенство возможностей». Мы безусловно нуждаемся в таком равенстве, хотя
оно и не защищает тех, кто менее одарен, менее безжалостен или менее удачлив, от превращения в
объекты эксплуатации со стороны тех, кто более одарен, более безжалостен или более удачлив.
Опираясь на то, что нам удалось осознать в ходе нашего анализа, мы теперь можем сказать: то,
что марксисты пренебрежительно именуют «чисто формальной свободой», на самом деле есть базис
всех остальных сторон социальной системы. Это «чисто формальная свобода», т. е. демократия, или
право народа оценивать и отстранять свое правительство, представляет собой единственный извест-
ный нам механизм, с помощью которого мы можем пытаться защитить себя против злоупотребле-
ния политической силой. Демократия — это контроль за правителями со стороны управляемых. И
поскольку, как мы установили, политическая власть может и должна контролировать экономиче-
скую власть, политическая демократия оказывается единственным средством контроля за экономи-
ческой властью со стороны управляемых. При отсутствии демократического контроля у правитель-
ства не будет ни малейшей причины, почему бы ему не использовать свою политическую и
экономическую власть в целях, весьма далеких от защиты свободы, своих граждан.
[...] Марксисты действительно просмотрели фундаментальную роль «формальной свободы».
Они считают, что формальной демократии не достаточно, и хотели бы дополнить ее тем, что они
обычно называют экономической демократией. Это двусмысленная и совершенно пустая фраза, ко-
торая затемняет тот факт, что «чисто формальная свобода» является единственной гарантией демо-
кратической экономической политики.
Маркс открыл значение экономической власти, и вполне понятно, что он преувеличил ее значение. И
он сам, и марксисты видят власть экономики буквально везде. Их аргумент звучит так: кто обладает день-
гами, тот обладает свободой, поскольку при необходимости он может купить оружие и даже гангстеров.
Однако это обоюдоострый аргумент. Фактически он содержит признание, что человек, обладающий ору-
жием, обладает и властью. И если тот, у кого есть оружие, осознает это, то в скором времени у него будут
и оружие, и деньги. Аргумент Маркса до некоторой степени применим к не ограниченному, или не регу-
лируемому, законодательно капитализму. Действительно, правление, которое создает институты контроля
за оружием и преступностью, но не за властью денег, вполне может попасть под влияние последних. В та-
ком государстве может править бесконтрольный гангстеризм богатых. Однако я думаю, что сам Маркс
первым признал бы, что это верно не для всех государств. В истории бывали времена, когда, к примеру,
всякая эксплуатация была грабежом, непосредственно основанным на власти военной силы. И сегодня
немногие поддержат наивный взгляд, согласно которому «прогресс истории» раз и навсегда положил ко-
нец этому прямому способу эксплуатации людей. Сторонники такого взгляда ошибочно полагают, что,
поскольку формальная свобода однажды была завоевана, для нас уже невозможно вновь подпасть под
власть таких примитивных форм эксплуатации. [...]