Исаченко А.Г. Теория и методология географической науки

Подождите немного. Документ загружается.

Второе условие, влияющее на характер географического обра-

за, — возможность использования тех или иных способов и средств

для его передачи: учебник, научно-популярное издание или путе-

водитель с цветными иллюстрациями либо без таковых, публич-

ная лекция в хорошо или плохо оборудованной аудитории, теле-

или кинофильм, сайты Интернета.

Наконец, «лепить» географический образ приходится по-раз-

ному в зависимости от индивидуальной специфики интересую-

щего нас объекта. Невозможен единый трафарет для густонасе-

ленной, интенсивно освоенной страны и почти необжитой или

вовсе безлюдной территории, для ландшафтов Арктики и эквато-

риальной зоны.

В географическом образе художественные и документальные эле-

менты синтезируются на общей объяснительно-истолковательной

основе, выраженной преимущественно в предельно сжатой вер-

бальной (словесной) форме. Художественные элементы — фраг-

менты из художественной литературы, подлинники или копии про-

изведений изобразительного искусства, музыкальные произведе-

ния (в концертном исполнении или в записи) — вряд ли требуют

дополнительных пояснений. Что касается документальных элемен-

тов географического образа, то о них следует сказать особо, они

достаточно разнообразны и роль их весьма ответственна. Среди них

выделяются своего рода цифровые образы, дающие чрезвычайно

емкое выразительное сравнительное представление о предмете, ко-

торое не может быть заменено никаким художественным образом.

Когда читателю или слушателю преподносят многозначные чис-

ла, выражающие абсолютные величины запасов нефти, населения

стран или городов и т.п., то далеко не каждый в них легко сори-

ентируется, не говоря уже о том, чтобы запомнить. Узнав, напри-

мер, что средний многолетний расход воды в Неве составляет

2520 м

/с, непрофессионал затруднится оценить смысл этой циф-

ры: много это или мало. Но если сказать, что Нева у С.-Петербур-

га несет почти в 40 раз больше воды, чем Москва-река у столицы

нашей страны, то это может произвести впечатление на многих.

Другой пример документального образа: в Китае проживает более

1/5 всего человечества и в 9 раз больше населения, чем в России.

К документальным элементам синтетического географическо-

го образа надо отнести космические снимки, а также обычные

фотографические снимки и видеоряды, нередко сочетающие в себе

свойства документальности и художественности. Наконец, нельзя

не сказать о карте — истинно географическом способе передачи

информации, сочетающем документальность и образность. Кар-

тографический образ часто говорит больше, чем любое иное изоб-

разительное средство и текст. Есть основание предполагать, что

карта должна служить ядром или фокусом синтетического геогра-

фического образа.

150

Как видим, проблема создания географического образа доста-

точно сложна и пока находится на стадии постановки вопроса.

Но актуальность ее несомненна, и, возможно, она даст толчок

формированию особой географической дисциплины — географии

образов или имажинальной географии, перед которой наряду с

прикладными задачами могут быть поставлены и научно-методиче-

ские, связанные с использованием образов как метода познания.

2.16. Проблемы интеграции географии

К числу наиболее острых и злободневных методологических

проблем современной географии следует отнести проблемы ин-

теграции (единства, целостности этой области знаний). Углубля-

ющаяся дифференциация науки — закономерный процесс, но он

становится гипертрофированным и несет в себе угрозу исчезнове-

ния самой науки в том случае, когда нарушается его диалектиче-

ское соотношение с противоположной тенденцией — интеграци-

ей. Именно подобное происходит с географией. Ее дезинтеграция

наблюдалась на протяжении всего XX в., притом к концу столе-

тия она усилилась вопреки неоправданно оптимистичным заявле-

ниям некоторых ее современных теоретиков о якобы нарастаю-

щих интеграционных тенденциях.

Проблема интеграции географии имеет различные аспекты, в

частности с ней связаны вопросы организации научных иссле-

дований и высшего профессионального образования, о чем ранее

(см. разд. 1.6) упоминалось. Но по существу своему эта проблема

имеет методологический характер, а ее общенаучное значение

станет понятным, если поставить перед собой вопрос: что по-

теряла бы мировая наука с распадом географии? В связи с этим

не лишним будет вспомнить, что на протяжении многих столетий

география была единственной наукой, способной охватить сво-

ими исследованиями взаимоотношения человека и природы во

всем их территориальном многообразии. Но по мере углубления

дезинтеграции география стала терять эту функцию, и в мировой

науке оказалось «бесхозным» уникальное поле комплексных ис-

следований взаимодействия между человеком и природной сре-

дой. А между тем актуальность изучения этого взаимодействия за

последние десятилетия неизмеримо возросла. По принципу «свя-

то место пусто не бывает» в образовавшийся научный вакуум

хлынул пестрый поток мало подготовленных узких специалистов

и любителей, обычно именующих себя экологами. У географии

имеются все предпосылки к тому, чтобы занять лидирующее

положение в разработке научных основ оптимизации взаимоот-

ношений между человечеством и его природной (географиче-

ской) средой, но для этого необходимо преодолеть ее внутрен-

151

нюю дезинтеграцию и разрыв между ее двумя основными бло-

ками.

Нельзя сказать, что географов XX в. не интересовали и не бес-

покоили вопросы дифференциации и интеграции географии, про-

блемы ее единства. Однако мы наблюдаем существенные расхож-

дения в их отношениях к этим вопросам и в подходах к решению.

Для А. Геттнера и его сторонников проблема интеграции геогра-

фии как бы автоматически исключалась, поскольку география в

хорологическом понимании, игнорирующая сущностные, каче-

ственные различия между изучаемыми объектами, оказывалась

единой наукой по определению. Однако теоретики единой геогра-

фии в ее геттнерианском понимании не могли не замечать объек-

тивного процесса углубляющейся дифференциации и фактичес-

кой неоднородности предметного поля географии. Это дало тол-

чок к попыткам найти новую методологическую опору для кон-

цепции «монистической», или «унитарной», географии.

Виднейший теоретик американской географии середины про-

шлого столетия Р. Хартшорн нашел такую основу в антропоцент-

ризме. Соединение хорологического подхода с антропоцентриче-

ским привело Хартшорна и его единомышленников на позиции

своеобразного хорологического антропоцентризма, объявлявше-

го географию «монистической» наукой, деление которой на есте-

ственный и гуманитарный блоки не нужно и даже вредно. Однако

второму блоку в этой концепции отдавалось явное предпочтение,

пренебрежение к изучению природных явлений стало типичным

для американской географии, и она обычно считается социаль-

ной наукой. Р. Хартшорн и Д. Хусон откровенно говорили, что раз-

витие физической географии представляет угрозу «унитарному

взгляду» на географию. Другие авторы доказывали, что отказ от

идеи географического контроля над человечеством (инвайронмен-

тализма) не делает необходимыми физико-географические иссле-

дования. Ортодоксы американской географии приветствовали от-

ход от нее природоведов, и постепенно американская география

практически избавилась от своих физико-географических отрас-

лей. Такова цена ее мнимого единства, которое, по признанию

одного из столпов «монизма» П.Джеймса (уже в 80-е гг. XX в.),

оказалось иллюзорным. Близкие оценки состояния всей англо-аме-

риканской географии дают британские коллеги П.Джеймса К. Гре-

гори и Р.Дж.Джонстон.

В СССР многолетние споры о единстве географии приобрели

принципиально иное направление. Принадлежность физической

географии к географии «вообще», насколько известно, никогда

не оспаривалась. Иное дело — экономическая география. С конца

20-х гг. XX в. ее положение оказалось неопределенным, а сама про-

блема единства географии приобрела идеологическую окраску.

Группа левацки настроенных экономико-географов, присвоивших

152

себе право определять методологические установки советской гео-

графии, заявила, что экономическая география — наука обще-

ственная и объединение ее с физической географией в одну науку

есть грубая методологическая ошибка, проявление геттнерианства,

географического детерминизма и в конечном счете буржуазной идео-

логии. Это мнение приобрело почти официальный характер, бу-

дучи закрепленным в резолюции I Всесоюзного географического

съезда (1933) и много позднее подтвержденным в решении II съез-

да Географического общества СССР (1955).

Далеко не все советские экономико-географы соглашались с

таким положением, хотя открыто этого не высказывали. Первым

серьезным выступлением в защиту единства физической и эконо-

мической географии была книга В. А. Анучина «Теоретические про-

блемы географии» (1960). Она дала толчок острой методологиче-

ской дискуссии, которая однако лишь выявила поляризацию по-

зиций, но не дала существенных конструктивных результатов. После

недолгого «затишья» многие авторы (по-прежнему преимуществен-

но экономико-географы) в 70 — 80-е гг. вновь стали возвращаться

к этой «вечной» проблеме географической науки, но до сих пор к

ее решению приближаются крайне медленно. Одной из причин

такого положения явилось то, что у многих теоретиков отсутство-

вало ясное понимание сущности и целей интеграции географии.

Как писал философ И.П.Федосеев, любая интеграция зна-

ний — это не слияние, не взаимное растворение наук, а их взаи-

модействие, взаимообогащение в интересах совместного решения

комплексных проблем. Между тем основные усилия части теоре-

тиков долгое время были направлены не на сближение и усиле-

ние взаимодействия естественной и общественной географии, а

на их слияние, стирание границ между ними и, в конечном сче-

те, на замену их некоей искусственной конструкцией в виде так

называемой единой географии. Для обоснования подобной мета-

морфозы предпринимались безуспешные поиски общего объекта

исследования, общих географических законов, общей географи-

ческой теории и т.д., но основной методологической опорой для

создания «единой» географии послужил особый подход, а имен-

но хорологический. В качестве новейшего воплощения этого под-

хода в географии некоторые географы рассматривали так называ-

емую теоретическую географию, возникшую на Западе в начале

второй половины прошлого столетия. Ее стали возводить в сте-

пень высшей формы общегеографического синтеза и чуть ли не

вершины всей географии. Однако теоретическая география, сво-

дившаяся к морфологии или геометризации всякого рода соци-

альных пространственных структур, вряд ли могла быть воспри-

нята в таком качестве всеми или хотя бы многими географами,

поэтому сторонникам единой географии пришлось искать новые,

с их точки зрения, более весомые аргументы в ее пользу.

153

Наиболее радикальные представители этого направления, по-

добно их американским коллегам, пытались решать проблемы един-

ства географии с позиций антропоцентризма. Появилось ничем

не обоснованное представление, будто человеческая деятельность

по своим масштабам сравнялась с силами природы или даже пре-

взошла их. Это дало повод некоторым географам идти еще даль-

ше: они пришли к ошибочному, философски несостоятельному

заключению, что общественные закономерности в системе при-

рода—общество стали определяющими и природа стала разви-

ваться по общественным законам. Основываясь на этих представ-

лениях, Ю.Г.Саушкин утверждал, что вся география превраща-

ется в гуманитарную (социальную) науку и все то, что не имеет

отношения к человеку, включая природные процессы и явления,

не затронутые человеческой деятельностью, должно быть из нее

исключено. По его мнению, физическая география не должна изу-

чать те области, те процессы и явления, которые не подвергаются

человеческому воздействию. Если допустить, что географы могли

бы согласиться с подобной моделью своей науки, это означало

бы линию не на ее интеграцию, а на разрушение. Поэтому не

удивительно, что суждение Ю. Г. Саушкина, так же как и их ис-

ходные посылки, вызвали резкую критику со стороны С.В.Ка-

лесника, И. П. Герасимова и других ученых.

Цели и принципы интеграции географии не могут быть сведе-

ны к стиранию граней между двумя ее главными блоками или к

подчинению естественного блока общественному, к навязыванию

нежизненных искусственных схем и моделей. Исходным для нас

должно быть сохранение сложившейся двуединой структуры гео-

графии, признание собственных предметов исследования и науч-

ных задач у каждого блока. Однако одновременно важно осознать

необходимость преодоления разрыва между ними на основе раз-

работки некоторой общей методологической платформы. Предпо-

сылкой для этого служит интеграционный потенциал, заложен-

ный в самой географии, в ее различных отраслях. На пути реше-

ния этой задачи встречается ряд барьеров самого разного характе-

ра — методологических, исторических, психологических, орга-

низационных. Преодоление этих барьеров следует начинать с объек-

тивной оценки существующего положения вещей, не полагаясь

на благодушные рассуждения о якобы нарастающих интеграцион-

ных тенденциях в географии. Факты свидетельствуют о продолжа-

ющемся расползании географии, о преобладающей у естествен-

ного и общественного блоков ориентации не на внутренние, а на

внешние связи и на разные методологические подходы, об опас-

ности потери общего языка.

Наиболее серьезным методологическим барьером на пути ин-

теграции служит различие между естественной и общественной

географией в подходах к предметам своих исследований и к гео-

154

графин в целом. С. В. Калесник и некоторые другие исследователи

уже давно обратили внимание на то, что экономическая геогра-

фия, с ее ориентацией на размещение и территориальную диф-

ференциацию, опирается на хорологическую концепцию, тогда

как для физической географии главным является познание сущ-

ности и внутренних закономерностей изучаемых объектов, в том

числе их изменений во времени.

Более 50 лет назад Н.Н.Баранский упрекал физико-географов

в «бесчеловечности», а экономико-географов в «противоестествен-

ности». С того времени в физической географии многое измени-

лось, и человек присутствует во всех без исключения физико-

географических дисциплинах в разных своих ипостасях. Сложи-

лись специальные теоретические разделы этих дисциплин, посвя-

щенные изучению антропогенных воздействий на ландшафт и его

компоненты. С другой стороны, сформировались особые научные

направления, имеющие своими задачами изучение природных

комплексов в интересах человека и их всестороннюю производ-

ственную и экологическую оценку — в целях сельского хозяй-

ства, промышленного и дорожного строительства, охраны здоро-

вья, рекреации, мелиорации и т.д. Так что крылатое выражение

Н. Н. Баранского «бесчеловечность» в применении к современной

физической географии — явный анахронизм.

Принципиально иная ситуация сложилась в общественной гео-

графии. Десятилетиями культивировавшаяся линия на ее отрыв от

естественной географии никак не могла способствовать стремле-

нию экономико-географов к сотрудничеству с физико-географа-

ми. Опасение преувеличить влияние природных факторов на чело-

века, на его хозяйственную деятельность и впасть в географиче-

ский детерминизм оставило глубокий след в сознании экономи-

ко-географов. Признаки «природобоязни» по сей день обнаружи-

ваются в трудах по социально-экономической географии. Преодо-

ление «синдрома природобоязни» в общественной географии —

важнейшее условие ее готовности к интеграции в рамках ассоци-

ации географических наук.

Говоря о готовности обеих ветвей географии к интеграции, надо

иметь в виду не только наличие обоюдного стремления к этой

цели, но и определенную зрелость, которая выражается в уровне,

или степени, внутренней интегрированности каждой ветви. По

признанию ряда представителей социально-экономической гео-

графии, естественная география в этом отношении далеко опере-

дила общественную. Отмечалось, в частности, что у последней

отсутствует ясное понимание предмета исследования, у нее нет

общего теоретического раздела, аналогичного общей физической

географии, и достаточно разработанных методологических основ;

указывалось также на продолжающееся расползание и мало обо-

снованные претензии на предметы других наук. Н. К. Мукитанов

155

пришел к заключению, что неразвитость экономической геогра-

фии в значительной мере обусловливает малоубедительность всех

попыток доказать единство всего географического знания. Таким

образом, теоретическая незрелость и расплывчатость обществен-

ной географии служат одним из главных тормозов на пути интег-

рации географии.

Между тем проблема интеграции значительно более актуальна

для общественной географии, чем для естественной. Сотрудни-

чество с физико-географами, совместная разработка общих на-

учных проблем, обмен идеями, методами и даже простой

информацией — все это могло бы существенно содействовать

развитию этой науки и преодолению известного изоляционизма

ее внутри ассоциации географических наук. Это хорошо понимали

Н.Н.Баранский и некоторые его последователи. Показательно,

что инициаторами движения за единство географии, как прави-

ло, были экономико-географы. Физико-географы не связывают

судьбы своих дисциплин с проблемой единства географии в

такой степени, как представители общественно-географических

наук, что проявляется относительно слабой активностью первых

при обсуждении указанной проблемы. Это легко объяснить

большей зрелостью естественно-географических наук, отсутстви-

ем центробежных тенденций и опасности раствориться в других

науках.

Весь опыт поисков путей к интеграции географии позволяет

считать, что цели нельзя достичь, опираясь лишь на какие-либо

общие научные подходы, методы или парадигмы. Можно приме-

нять одни и те же подходы или модели к изучению разных объек-

тов, но это не приведет к интеграции наук, если отсутствует связь

между самими объектами, а у исследователей нет общих научных

интересов. «Ключи» к интеграции следует искать, во-первых, в

сфере контактов перекрытий и взаимосвязей между объектами

исследований естественных и общественных географических наук

и, во-вторых, в постановке общих для тех и других проблем и

целей. За этими «ключами» географу далеко ходить не требуется.

Мы начинали наш разговор об интеграции географии с упомина-

ния о ее былой монополии на изучение взаимоотношений между

человеком и природой. Географы еще не вполне утратили интерес

к этой тематике, которая для современной мировой науки приоб-

ретает значение глобальной проблемы номер один. Возвращаясь к

ней в полную меру своих возможностей, географы могли бы вне-

сти существенный вклад в мировую науку, в дело оптимизации

взаимоотношений между человеком и его природной (географи-

ческой) средой и в то же время поднять свою науку на более

высокий уровень интеграции.

Таким образом, наиболее перспективная область общих инте-

ресов и сотрудничества географов-естествоведов и географов-об-

156

ществоведов находится в сфере взаимоотношений в системе

«природа—общество»; изучение этих взаимоотношений следует

рассматривать как определяющий фактор в процессе интеграции

географии, вокруг которого могут быть объединены ее самые

разные направления. Однако такое объединение не может

осуществляться стихийно, оно должно быть целенаправленным,

а следовательно, иметь под собой определенную

концептуальную основу. Сколько-нибудь разработанной

географической теории взаимоотношений общества и природы

еще не существует, — именно ее и предстоит создать

интегрированной географии. Но элементы такой теории

содержатся в отдельных отраслях современной географии, они-

то в совокупности и составляют ее интеграционный потенциал,

т. е. тот задел, из которого может быть построено более

солидное теоретическое здание.

Из сказанного следует, что реальные шаги к интеграции гео-

графии должны начинаться с мобилизации ее внутреннего

интеграционного потенциала, а конкретнее — с обобщения тех

элементов теории взаимодействия между обществом и

географической средой, которые рассеяны в различных отраслях

нашей науки. Наиболее высоким интеграционным потенциалом

обладает комплексная физическая география, и некоторые ее

теоретические элементы могли бы послужить отправным

пунктом для последующего интеграционного процесса. Для

этого имеются следующие основания.

1. Как уже отмечалось, физическая география достигла более

высокого уровня теоретической зрелости, чем социально-эконо-

мическая.

2. Комплексная физическая география занимает узловое поло-

жение в системе географических наук и играет роль связующего

ядра между различными географическими науками; практически

это единственная географическая дисциплина, не принадлежа-

щая одновременно другим системам наук.

3. В комплексной физической географии разработана система

фундаментальных понятий, имеющих не только естественно-

географический, но и общегеографический характер

(географическая

оболочка, геосистема, ландшафт и др.), что признается многими

представителями общественной географии.

4. Изучаемые физической географией закономерности

(широтная зональность, высотная поясность, ритмика

природных процессов и др.) также имеют общегеографическое

значение, их действие распространяется и на социально-

экономическую сферу.

5. Физическая география уделяет значительно больше внима-

ния взаимным связям между обществом и географической сре-

дой, чем социально-экономическая; напомним о ее разделах и

направлениях, посвященных изучению хозяйственных

воздействийна геосистемы и их компоненты, комплексной,

производствен-

157

ной и внепроизводственной (социально-экономической и эколо-

гической) оценке природной среды.

6. На теоретической базе ландшафтоведения формируются но

вые междисциплинарные направления, имеющие существенное

интеграционное значение для всей географии (экологическая гео

графия, историческая география ландшафтов).

7. Начало анализа сложной цепочки причинно-следственных

связей в системе «природа — общество» должно лежать в физиче

ской географии. Природная (географическая) среда — первичный

и естественный источник существования общества, с его хозяй

ством, материальной и духовной культурой. Н.Н.Баранский и

Н. Н. Колосовский считали, что физическая география служит од

ной из фундаментальных наук для экономической географии,

Ю. Г. Саушкин сравнивал положение физической географии в си

стеме географических наук с корнями дерева. Как известно, ком

плексную географическую характеристику стран и районов, — будь

то школьный учебник или научная монография, — никогда не

начинают с населения, хозяйства или культуры, а всегда с при

родной среды. Очевидно, нет никаких оснований менять это пра

вило при разработке общегеографической теории.

Придавая столь большое интеграционное значение современ-

ным теоретическим разработкам в области комплексной физи-

ческой географии, мы не должны этим ограничиваться: речь идет

лишь об отправном пункте для дальнейших исследований. Так,

схемы комплексного природного (ландшафтного) районирования

полезно использовать в качестве первичного территориального

каркаса для привязки и последующей интерпретации материалов

социально-экономической географии по оценке природных ре-

сурсов, изучению влияния природной среды на расселение, раз-

мещение производства и т.д. Среди перспективных в интеграци-

онном отношении направлений географии следует назвать эколо-

гическую географию, историческую географию, ресурсоведение,

страноведение. В настоящее время эти направления находятся на

разных, преимущественно начальных стадиях теоретической раз-

работанности, но в дальнейшем могут стать важными связующи-

ми звеньями в системе географических наук.

В заключение следует подчеркнуть, что исследованиями взаи-

моотношений природы и общества далеко не исчерпывается сущ-

ность и содержание географии. Достаточно обширные области спе-

циальных научных интересов, многочисленных географических

дисциплин остаются за пределами проблемы природа—общество.

Однако ключевая интеграционная роль этой проблемы в системе

географических наук достаточно очевидна.

Глава 3

ВВЕДЕНИЕ В ТЕОРИЮ ГЕОГРАФИИ:

ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ

И ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ

3.1. Исходные положения

Основной барьер, стоящий на пути разработки общей теории

географии, связан с двуединым естественно-общественным ха-

рактером этой науки, ее своеобразной дуалистичностью. Отсюда

возникает нелегкая задача сформулировать исходные теорети-

ческие положения, в равной степени приемлемые для обеих

ветвей географии. Как уже известно, в разработке аксиоматики

географической теории сделаны лишь первые шаги, притом они

относятся только к ее физико-географической части. Поэтому

дедуктивный путь аксиоматического развертывания теории в

нашем случае не имеет перспектив, и попытаемся сформули-

ровать некоторые отправные положения, основываясь на обоб-

щении реального теоретического опыта в обеих ветвях нашей

науки.

Прежде всего нужно сказать о фундаментальных мировоззрен-

ческих представлениях, касающихся единства материального мира,

всеобщего взаимодействия и развития, которыми отечественные

географы неуклонно руководствуются на протяжении более чем

столетия. Эти представления находят свое концентрированное вы-

ражение в идее системного устройства мира, имеющей непос-

редственное отношение к изучению географической действитель-

ности.

Далее необходимо указать на фундаментальное значение для

географии пространственных (хорологических) свойств и отно-

шений. Нельзя сказать, что пространственные категории являют-

ся исключительной принадлежностью географии, — они имеют

такой же универсальный общенаучный характер, как категории

временные, или исторические, но для географии они наиболее

специфичны. Хорологический аспект играет существенную роль в

изучении как естественно-географических, так и общественно-

географических объектов, и отсюда следует его важнейшая интег-

рационная функция для всей географии.

159