Иноземцев В.Л. Социально-экономические проблемы XXI века: попытка нетрадиционной оценки
Подождите немного. Документ загружается.
университетах в США возросла на 474 процента при том, что средний рост
потребительских цен не превысил 248 процентов
109
. Характерно также и то, что
максимальный спрос предъявляется сегодня не столько на квалифицированный
преподавательский состав, сколько на творчески ставящую и решающую задачи рабочую
силу: в результате доходы преподавателей и профессоров, в частности, в математических
и информационных дисциплинах, растут сегодня в три-четыре раза медленнее
стандартной зарплаты их выпускников, создающих собственные предприятия или
работающих по контракту. Ввиду роста стоимости образования высшая страта замыкается
сегодня подобно вчерашним предпринимателям. Как в начале века две трети высших
руководителей компаний были выходцами из состоятельных семей, так в 1991 году около
половины студентов ведущих университетов были детьми родителей, чей доход
превышал 100 тыс. долл
110
. Согласно подсчетам американских экономистов, в 1980 году
четырехлетний колледж заканчивали только 30 процентов молодых людей, чьи родители
имели доход, превышающий 67 тыс. долл.; сегодня это число возросло до 80 процентов
111
.
Последствия этого процесса представляются нам гораздо более важными, нежели простой
рост возможностей выходцев из высокообеспеченных слоев в современной ситуации.
Финансовые ресурсы, необходимые для оплаты обучения молодежи в колледжах, у
представителей этих слоев имелись в достатке и раньше. Сегодня же, на наш взгляд,
радикально меняется система ценностей высшего класса. Как известно, новый тип
мотивации распорастранен не столько у тех, кто добился значительных материальных
успехов в течение жизни; напротив, как отмечает Р.Ингельгарт, "по самой природе вещей,
постматериалистами становятся чаще всего те, кто с рождения пользуются всеми
материальными благами, чем в значительной степени объясняется их приход к
постматериализму"
112
; люди же, с юности стремившиеся добиться экономического успеха,
впоследствии гораздо реже усваивают творческие модели поведения и становятся
носителями постматериалистических идеалов. В настоящее время, как нам
представляется, сложилась "критическая масса" личностей, руководствующихся новыми
мотивами деятельности, и есть все основания полагать, что в ближайшие десятилетия
постматериалистические ценности получат новое развитие по мере происходящих
интергенерационных сдвигов
113
; в силу же того, что "будучи однажды выбранными,
ценности меняются очень редко"
114
, можно прогнозировать однозначный и все более
стремительный рост нематериалистически мотивированного слоя современного общества,
в который будет перерождаться прежний высший класс индустриального мира.
Более того; уже сегодня представители этого класса не обязательно присваивают
большую часть национального достояния, хотя имеют все возможности для этого.
Характеризуя новый высший класс американского общества в первую очередь по
способности его членов к творческому мышлению и неординарным решениям, Р.
Гернштейн и Ч. Мюррей пишут: "Вне зависимости от состоятельности их родителей,
людей, принадлежащих к этой группе, с радостью принимают в лучшие колледжи, затем в
лучшие университеты, дающие возможность получить степень магистра и более высокие
ученые степени. Закончив образование, они успешно строят карьеру, которая позволяет
им реализовать свои способности и добиться уважения. Достигнув зрелости, эти
счастливчики, как правило, имеют доход, выражающийся шестизначным числом. На них
работает технология, расширяя расширяя их возможности для выбора и повышая степень
их свободы, позволяя им заниматься тем, чем нравится. По мере того, как жизнь осыпает
их этими благами, они начинают тяготеть друг к другу, получая, благодаря своему
богатству и техническим средствам, все более широкие возможности совместной работы и
тесного общения в полной изоляции от всех остальных"
115
. Данное обстоятельство
отмечают сегодня многие социологи, некоторые - с удовлетворением, другие - с
озабоченностью. Однако при любом подходе к данной проблеме несомненно, что рост
благосостояния имеет место сегодня почти исключительно среди
высококвалифицированных работников и тем самым фактически не затрагивает
большинства людей, включение которых в совокупную рабочую силу общества
представляется насущной необходимостью
116
; поэтому вполне можно согласиться с
формулировкой, согласно которой "даже в Америке всегда существовал
привилегированный класс, но никогда ранее он не находился в такой опасной изоляции от
окружающего мира"
117
.
В последние годы понимание необратимости нового социального расслоения становится
всеобщим. Хотя традиционные факторы, как и раньше, оказывают влияние на динамику
доходов, а циклические колебания экономики, разумеется, проявляются и в движении
заработной платы, тем не менее на примере подъема 1982-1989 годов прекрасно видно,
что соответствующего повышения заработной платы не произошло
118
. Рост доходов в
течение последних нескольких лет в значительной степени связан с увеличением
поступлений из иных, кроме заработной платы, источников. Несмотря на то, что
конкуренция со стороны импортируемых товаров безусловно воздействует на рынок
труда (и неравномерность распределения богатства растет вместе с ростом торговой
открытости экономики), эти два фактора представляются ско-
рее двумя относительно независимыми переменными; как показали исследования, в
начале 90-х годов не более 10 процентов снижающегося спроса на
низкоквалифицированную рабочую силу в США было вызвано конкуренцией со стороны
зарубежных производителей
119
. Аналогичные исследования в других странах также
"отвергают идею, согласно которой торговля служит источником нового неравенства в
уровне заработной платы"
120
; поэтому сегодня становится все более распространенным
мнение о том, что проблемы среднего американского работника вызваны в первую
очередь его собственными качествами и его неумением выполнять работу, требующего
творческих подходов и неординарных решений
121
.
Фактор образования сегодня как никогда ранее воздействует на все стороны социального
положения работника. Только за период с 1985 по 1995 год отношение средней
заработной платы лиц, имеющих высшее образование или ученую степень, к средним
доходам выпускников школ, выросло в США более чем на 25 процентов, и темп такого
роста лишь увеличивается
122
. Подчеркивая, что в современных условиях "образование
дает надежную гарантию того, что семья в конечном итоге не окажется в нищете",
американские исследователи показывают, что доля находящихся сегодня ниже черты
бедности белых американцев с дипломом колледжа составляет около 2 процентов, а
афроамериканцев - около 4 процентов, тогда как для лиц, не имеющих даже законченного
среднего образования, эти показатели составляют соответственно 31 и 51 процент
123
. Не
менее тяжелое положение складывается для относительно малообразованных
американцев и с поиском работы. К началу 90-х годов только 59 процентов граждан, не
получивших полного среднего образования, имели постоянную работу
124
, и в течение
десятилетия ситуация фактически не улучшилась, несмотря на экономический подъем и
минимальные уровни безработицы.
Таким образом, в современных условиях складывается картина новой социальной
структуры, причем прогнозируется как продолжение нынешней поляризации, так и
относительное замыкание различных социальных и профессиональных общностей с
дальнейшей поляризацией внутри каждой из них, а иногда говорят о необходимости
осмысления существующих тенденций в новых категориях
125
. Однако в рамках любого из
этих вариантов признается как то, что разрыв между наиболее обеспеченной и вполне
приспособленной к современным хозяйственным переменам стратой и большинством
общества будет расширяться, так и то, что основной проблемой становится нарастание
бедности в рамках формирующегося низшего класса.
Классовый конфликт, зреющий в недрах развивающегося постиндустриального общества,
принципиально отличается от прежних типов социального противостояния новым
уровнем своей комплексности. Хотя с формальной точки зрения композиция двух
основных классов остается прежней, противостояние складывается на качественно новом,
чем прежде, фундаменте. Представители господствующего класса все более глубоко
усваивают систему нематериалистической мотивации: во-первых, в силу того, что их
материальные потребности удовлетворены в той степени, что потребление становится
скорее одной из форм самореализации; во-вторых, потому что пополнение этого класса
идет за счет творческих людей, которые стремятся не столько достичь материального
благосостояния, сколько самоутвердиться в качестве уникальных личностей. Напротив,
представители угнетенного класса в той же мере, что и ранее, стремятся удовлетворить
свои материальные потребности и продают свой труд в первую очередь ради получения
материального вознаграждения, руководствуясь вполне экономическими по своей
природе стимулами. Таким образом, новое классовое противостояние возникает не между
людьми, приверженными одному типу ценностей, но располагающими различными
возможностями их реализации; зреет конфликт двух общественных групп, каждая из
которых выступает носителем собственной ценностной, качественно отличной от другой,
ориентации. Более того; в новых условиях господствующий класс не только владеет
средствами производства, либо являющими невоспроизводимыми по своей природе
(земля), либо созданными трудом подавленного класса (капитал) на основе сложившихся
принципов общественной организации, но сам создает эти средства производства,
обеспечивая внутри собственных пределов процесс формирования и самовозрастания
информационных ценностей. Таким образом, низший класс оказывается в гораздо
большей мере изолированным, чем когда-либо прежде; он, в идеале, не представляет
собой по отношению к высшему классу "его иного", без которого ранее тот не мог
существовать. В результате претензии низшего класса на часть национального продукта,
которые ранее представлялись более чем обоснованными, сегодня выглядят гораздо менее
аргументированными, что в значительной мере и объясняет нарастающее материальное
неравенство представителей высшей и нижней общественных страт. В силу этого
находится все больше сторонников той точки зрения, согласно которой современное
человечество разделено не по отношению к средствам производства, не по уровню
материального достатка, а по типу цели, к которой стремятся люди
126
, и это разделение
наиболее принципиально из всех, какие знала история.
Реальная ситуация далеко не исчерпывается подобными схемами. Говоря о людях как о
носителях материалистических или постматериалистических ценностей, социологи так
или иначе рассматривают в качестве критерия нового социального деления субъективный
фактор, каковым в любом случае выступают ценности и интересы. Однако сегодня
классовое противостояние определяется еще не тем, каково самосознание того или иного
члена общества, и не тем, к какой социальной группе или страте он себя причисляет. В
современном мире стремление человека приобщиться к постматериалистическим
ценностям, влиться в ряды работников интеллектуального труда, не говоря уже о том,
чтобы стать активным творцом информации и знаний, ограничено отнюдь не только
субъективными, но и вполне объективными причинами, и основной из них является
ограниченность доступа к образованию и знаниям. Интеллектуальное расслоение,
достигающее беспрецедентных масштабов, становится основой всякого иного
социального расслоения
127
.
Такое положение дел таит в себе серьезные опасности. Все ранее известные принципы
социального деления - от базировавшихся на собственности до предполагающих в
качестве своей основы область профессиональной деятельности или положение в
бюрократической иерархии - были гораздо менее жесткими и в гораздо меньшей мере
заданными естественными и неустранимыми факторами. Именно поэтому в
экономическую эпоху классовая борьба могла давать представителям угнетенных классов
желаемые результаты. Ныне положение меняется. Люди, составляющие сегодня элиту
общества, вне зависимости от того, как она будет названа - новым классом,
технократической прослойкой или меритократией - обладают качествами, не
обусловленными внешними социальными факторами. Сегодня не общество, не
социальные отношения делают человека представителем господствующего класса, и не
они дают ему власть над другими людьми; сам человек формирует себя как носителя
качеств, делающих его представителем высшей социальной страты. Впервые в истории
условием принадлежности к господствующему классу становится не право
распоряжаться благом, а способность им воспользоваться.
Новое социальное деление вызывает и невиданные ранее проблемы. До тех пор, пока в
обществе главенствовали экономические ценности, существовал и некий консенсус
относительно средств достижения желаемых результатов. Более активная работа,
успешная конкуренция на рынках, снижение издержек и другие экономические методы
приводили к достижению экономических целей - повышению прибыли и уровня жизни. В
хозяйственном успехе предприятий в большей или меньшей степени были
заинтересованы и занятые на них работники. Сегодня же наибольших достижений
добиваются именно те предприниматели, которые ориентированы на максимальное
использование высокотехнологичных процессов и систем, привлекают образованных
специалистов и, как правило, сами обладают незаурядными способностями к инновациям
в избранной ими области технологии и бизнеса. Ставя перед собой в значительной
степени неэкономические цели, стремясь самореализоваться в бизнесе, обеспечить
общественное признание созданным ими технологиям или предложенным нововведениям,
создать и развить новую корпорацию, выступающую выражением индивидуального "я",
эти люди добиваются тем не менее наиболее впечатляющих экономических результатов.
Напротив, люди, чьи ценности имеют чисто экономический характер, стремясь подняться
до уровня новой элиты общества не могут, как правило, достичь этой цели.
Дополнительный драматизм ситуации придает и тот факт, что они фактически не имеют
шансов присоединиться к этой социальной группе, поскольку оптимальные возможности
для получения современного образования даются человеку еще в детском возрасте, а не
тогда, когда он осознает себя недостаточно образованным; кроме того, способности к
интеллектуальной деятельности нередко обусловлены наследственностью человека,
развивающейся на протяжении поколений.
Именно на этом этапе мы и начинаем констатировать противоречия, свидетельствующие о
нарастании социального конфликта, который не принимался в расчет в большинстве
постиндустриальных концепций.
С одной стороны, происходящая трансформация делает всех, кто находит на своем
рабочем месте возможности для самореализации и внутреннего совершенствования,
выведенными за пределы эксплуатации. Крут этих людей расширяется, в их руках
находятся знания и информация - важнейшие ресурсы, от которых во все большей мере
зависит устойчивость социального прогресса. Стремительно формируется новая элита
постиндустриального общества. При этом социальный организм в целом еще управляется
методами, которые были свойственны и экономической эпохе; следствием становится то,
что все большее число людей оказывается не подверженным тем социальным
закономерностям, которые кажутся обязательными для большинства населения.
Общество, оставаясь внешне единым, внутренне раскалывается, и экономически
мотивированная его часть начинает все более остро ощущать себя людьми второго сорта;
за выход одной части общества за пределы эксплуатации социум платит обостряющимся
пониманием подавления, распространяющимся в иной его составляющей.
С другой стороны, класс нематериадистически ориентированных людей, которые, как мы
уже отметили, не ставят своей основной целью присвоение вещного богатства, обретает
реальный контроль над процессом общественного производства, и все более и более
значительная часть общественного достояния начинает перераспределяться в его пользу.
Не определяя обогащение в качестве своей цели, новый высший класс получает от своей
деятельности результат, к которому не стремится. В то же самое время члены
общества, не обладающие ни способностями, необходимыми в высокотехнологичных
производствах, ни образованием, позволяющим достичь таковых, пытаются решать задачи
материального выживания, ограниченные вполне экономическими целями. Однако
сегодня их доходы не только не повышаются, но снижаются по мере хозяйственного
прогресса. Таким образом, люди, принадлежащие к новой угнетаемой страте, не
получают от своей деятельности результат, к которому стремятся. Различие между
положением первых и вторых очевидно. Напряженность, в подобных условиях
создающаяся в обществе, также не требует особых комментариев. С подобным "багажом"
постиндустриальные державы входят в XXI век.
Насколько резкой может оказаться социальная поляризация на последующих этапах
постэкономической трансформации? Реальна ли перспектива эволюционного перехода к
постэкономической эпохе? Сколь опасным может стать открытый конфликт между
противостоящими социальными стратами? Все эти вопросы, разумеется, представляются
сегодня исключительно актуальными, однако окончательный ответ на них может дать
только само социальное развитие ближайших десятилетий. С позиций же сегодняшнего
дня можно лишь констатировать, что отмеченные выше процессы представляются не
случайными и эпизодическими, а вполне закономерными и непреодолимыми. В силу того,
что прогресс современных обществ обусловлен в первую очередь их способностью
продвигаться по пути формирования все более совершенных форм информационного
общества, следует считать, что государство должно сегодня обеспечить все условия для
ускорения революции интеллектуалов и в случае возникновения конфликтных ситуаций,
порождаемых социальными движениями низшего класса, быть готово не столько к
уступкам, сколько к жесткому следованию избранным курсом, ибо только он может
сегодня привести к реальному быстрому росту общественного богатства, которое в
конечном счете так или иначе способствует становлению основ более передового
общества.
50 - См.: Davidson J. О., Lord William Rees-Mogg. The Sovereign Invidual. N.Y., 1997. P. 208.
51 - См.: Wright Mills С. The Power Elite. P. 105-106.
52 - См.: Kuttner D. The Economic Illusion. False Choices Between Prosperity and Social
Justice. Philadelphia, 1991. P. 18.
53 - См.: Wright Mills С. The Power Elite. P. 132.
54 - См.: Davis В., Wessel D. Prosperity. The Coming Twenty-Year Boom and What It Means to
You. N.Y., 1998. P. 54.
55 - См.: Heilbroner R., Milberg W. The Making of Economic Society. 10th ed. Upper Saddle
River (N.J.), 1998. P. 102, 103.
56 - См.: Herrnstein R.J., Murray Ch. The Bell Curve. Intelligence and Class Structure in
American Life. N.Y., 1996. P. 93-94.
57 - Подробнее см.: Masuda Y. The Information Society as Post-Industrial Society. Wash.,
1981. P. 99-100.
58 - См.: Herrnstein R.J., Murray Ch. The Bell Curve. P. 58.
59 - См.: Dent H.S., Jr. The Roaring 2000s. N.Y., 1998. P. 280.
60 - См.: Thurow L.C. The Zero-Sum Society. Distribution and the Possibilities for Economic
Change. L, 1981. P. 199.
61 - См.: Elliott L, Atkinson D. The Age of Insecurity. L., 1998. P. 244.
62 - Daws В., Wessel D. Prosperity. P. 71.
63 - См.: Katz M.B. In the Shadow of the Poorhouse. A Social History of Welfare in America.
N.Y., 1996. P. 266-267.
64 - См.: Pierson Ch. Beyond the Welfare State? The New Political Economy of Welfare.
Cambridge, 1995. P. 128.
65 - См.: Pakutski J., Waters M. The Death of Class. P. 78.
66 - Heitbroner R. Visions of the Future. The Distant Past, Yesterday, Today, Tomorrow. N.Y. -
Ox-ford, 1995. P. 88.
67 - См.: Linstone H.A., Mitroff I.I. The Challenge of the 21st Century. Albany, 1994. P. 228.
68 - См.: Galbraitb James К. Created Unequal. The Crisis in American Pay. N.Y., 1998. P. 92-
94.
69 - Winslow Ch.D., Bramer W.L. FutureWork. Putting Knowledge to Work in the Knowledge
Econ-omy. N.Y., 1994. P. 230.
70 - См.: Galbraith James К. Created Unequal. P. 34-35.
71 - См.: Lind M. The Next American Nation. The New Nationalism and the Fourth American
Revolu-tion. N.Y., 1995. P. 201.
72 - Fischer C.S., Hout M„ Jankowski M.S., Lucas S.R.. Swidler A., Voss K. Inequality by
Design. Cracking the Bell Curve Myth. Princeton (NJ), 1996. P. 116.
73 - Danziger S., Gottschalk P. America Unequal. N.Y. - Cambridge (Ma.), 1995. P. 116-117.
74 - См.: Madrick J. The End of Affluence. The Causes and Consequences of America's
Economic Di-lemma. N.Y., 1995. P. 135.
75 - См.: Danziger S., Gottschalk P. America Unequal. P. 86.
76 - См.: Ibid. P. 117.
77 - Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. Confronting Fears about
Open Trade. Wash., 1998. P. 8.
78 - См.: Luttwak Е. Turbo-Capitalism. Winners and Losers in the Global Economy. L., 1998. P.
47.
79 - Davidson J.D., Lord William Rees-Mogg. The Great Reckoning. Protect Yourself in the
Coming Depression. N.Y., 1993. P. 85.
80 - См.: Luttwak E. Turbo-Capitalism. P. 79-80.
81 - Kelly К. New Rules for the New Economy. Ten Radical Strategies for a Connected World.
N.Y., 1998. P. 102.
82 - Gingrich N. To Renew America. N.Y., 1995. P. 157.
83 - Drucker P.F. Landmarks of Tomorrow. P. 127-128, 128.
84 - См.: Bell D. Sociological Journeys. Essays 1960-1980. Р. 153.
85 - См.: Thurow L. Head to Head. The Coming Economic Battle Among Japan, Europe, and
Amer-ica. N.Y., 1993. P. 206.
86 - См.: Bronfenbrwner U., McClelland P., Wethington E., Moen Ph., Ceci S.J., et al. The State
of Americans. This Generation and the Next. N.Y., 1996. P. 205-206.
87 - См.: Thurow L.C. Economic Community and Social Investment // Hesselbein F., Goldsmith
M., Beck-hard R., Schubert R.F. (Eds.) The Community of the Future. San Francisco, 1998. P.
21.
88 - См.: Mandel M.J. The High-Risk Society. Peril and Promise in the New Economy. N.Y.,
1996. P. 43.
89 - См.: Katz M.S. In the Shadow of the Poorhouse. P. 313.
90 - См.: YuA. Creating the Digital Future. The Secrets of Consistent Innovation at Intel. N.Y.,
1998. P.182.
91 - См.: Pasternack B.A., Viscio A.J. The Centerless Corporation. A New Model for
Transforming Your Organization for Growth and Prospetrity. N.Y., 1998. P. 33, 86.
92 - См.: Ibid. P. 71-72.
93 - См.: The Economist. 1997. February 8. Р. 57.
94 - См.: Luttwak E. Turbo-Capitalism. P. 50.
95 - См.: Madrick J. The End of Affluence. P. 110.
96 - Ibid.P.110.
97 - См.: Judy R.W., D'Amico C. Workforce 2000. Work and Workers in the 21st Cen-tury.
Indianapo-lis (In.), 1997. P. 63.
98 - См.: Ayres R.U. Turning Point. An End to the Growth Paradigm. L, 1998. P.
119;Weizsaecker E., von, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four: Doubling Wealth - Halving
Resource Use- The New Report to the Club of Rome. L, 1997. P. 279.
99 - См.: Lind M. The Next American Nation. P. 200.
100 - См.: Naylor Т.Н., Willimon W.H. Downsizing the U.S.A. Grand Rapids (Mi.) - Cambridge
(UK), 1997. P. 35.
101 - См.: Lazonick W. Creating and Extracting Value: Corporate Investment Behavior and
American Economic Performance // Bernstein M.A., Adier D.E. (Eds.) Inderstanding American
Economic De-cline. Cambridge, 1994. P. 101.
102 - CМ.: Luttwak E. Turbo-Capitalism. P. 98.
103 - См.: Koch R. The Third Revolution. Creating Unprecedented Wealth and Happiness for
Every-one in the New Millennium. Oxford, 1998. P. 91.
104 - См.: Herrnstein R.J., Murray Ch. The Bell Curve. P. 59.
105 - CM.: Fischier C.S., Hour M., Jankowski M.S., Lucas S.R., Swidler A., Voss K. Inequality
by Design. P. 102.
106 - См.: Grant J.L. Foundations of Economic Value Added. New Hope (Pa.), 1997. P. 16, 18-
19; McTaggarf J.M., Kontes P.W., Mankins M.C. The Value Imperative. Managing for Superior
Share-holder Returns. N.Y., 1994. P. 28.
107 - См.: Roos J., Roos G., Dragonetti N.C., Edvinsson L. Intellectual Capital. Navigationg the
New Business Land-scape. N.Y., 1997. P. 2, 3; см. также: Knight J.A. Value Based
Management. Develop-ing a Systematic Approach to Creating Shareholder Value. N.Y., 199S.
P. 41, 43, 54.
108 - Danziger S.H., Sandefur G.D., Weinberg D.H. Introduction // Danziger S.H., Sandefur
G.D., We-inberg D.H. (Eds.) Confronting Poverty: Prescription for Change. Cambrid-ge (Ma.),
1994. P. 10.
109 - См.: Frank R.H., Cook P.J. The Winner-Take-All Society. Why the Few at the Top Get So
Much More Than the Rest of Us. L., 1996. P. 165.
110 - См.: Lasch Ch. The Revolt of the Elites and the Betrayal of Democracy. P. 177.
111 - См.: The Economist. 1997. February 8. P. 57.
112 - Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. Princeton (NJ), 1990. P. 171.
113 - См.: Ibid. P. 100.
114 - Boyett J.H., Conn H.P. Maximum Performance Management. Oxford, 1995. P. 32.
115 - Herrnstein R.J.. Murray Ch. The Bell Curve. P. XXI-XXII.
116 - См.: Morton C. Beyond World Class. Houdmills - L, 1998. P. 260.
117 - Lasch Ch. The Revolt of the Elites and the Betrayal of Democracy. P. 4.
118 - См.: Danziger S., Gottschalk P. America Unequal. P. 135.
119 - См.: Berman Е., Bound J., Griliches Z. Changes in the Demand for Skilled Labor within
US Manufacturing // Quarterly Journal of Economics. 1994. Vol. 109. P. 376.
120 - См.: Cohen D. The Wealth of the World and the Poverty of Nations. Cambridge (Ma.)-
L.,1998. P.45.
121 - См.: Naylor Т.Н., Wiltimon W.H. Downsizing the USA. P. 32.
122 - См.: The Economist. 1997. July 19. P. 75.
123 - См.: Bronfenbrenner U., McClelland P., Wethington E., Moen Ph., Ceci S.J„ et al. The
State of Ame-ri-cans. P. 176-177, 176.
124 - См.: Jencks Ch. Is the American Underclass Growing? // Jencks Ch., Peterson P. (Eds.)
The Ur-ban Underclass. Wash., 1991. P. 53.
125 - См.: Tilly Ch. Durable Inequality. Berkeley (Ca.) - L, 1998. P. 242-243.
126 - См.: Lyotard J.-F. The Postmodern Explained. Correspondence 1982-1985. Minneapolis -
L, 1993. P. 79.
127 - См.: Gordon E.E., Morgan R.R., Ponticell J.A. Futurework. The Revolution Reshaping
American Business. Westport (Ct.) - L., 1994. P. 205.
Разобщенность современного мира как
следствие развития постиндустриальных
тенденций
Второй фундаментальной проблемой современного мира является переход от
многополюсной его модели, характерной для XIX-XX веков, к однополярному миру,
доминирующее место в котором безусловно принадлежит странам, в которых
постиндустриальная модель уже вполне сформировалась. Наивные предположения о
возможности быстрого рывка в постиндустриальное "завтра", как мы отмечали выше, вряд
ли могут стать основой реалистической стратегии действий в современных условиях, и
главной причиной подобного положения дел является то, что в той же мере, в какой
интеллектуальный класс современных западных обществ развивается достаточно
автономно от социальных групп, вовлеченных в процессы массового производства, сами
постиндустриальные страны добились высокой степени независимости от остального
мира.
Говоря о самодостаточности постиндустриальной цивилизации, мы имеем в виду прежде
всего две группы взаимосвязанных обстоятельств. С одной стороны, к середине 90-х годов
стали очевидны тенденции, свидетельствующие о том, что эта часть человечества обрела
стабильные источники внутреннего динамизма, и отныне фактически свободна от
необходимости поддерживать свою экономическую систему внешней хозяйственной и
политической экспансией. Одновременно с этим стало ясно, что значимых источников
внешней опасности, которая могла бы серьезно угрожать стабильности западного мира,
более не существует. С другой стороны, последние десятилетия явили и новую, ранее не
столь заметную тенденцию, которая обнаружила себя только начиная с середины 80-х
годов: за масштабной глобализацией хозяйства скрывался другой процесс - нарастающей
замкнутости постиндустриального мира. Оба этих процесса - укрепление собственно
постэкономических тенденций внутри развитых стран и быстрое формирование
замкнутого в своей постиндустриальной определенности мира - вызывают к жизни
противоречия, способные определить большинство международных конфликтов XXI века.
Автономность постиндустриального мира
Нарастание автономности узкого круга стран, олицетворяющих новый мировой порядок,
обусловлено тремя группами факторов.
Первая из них связана с резким снижением зависимости развитых постиндустриальных
стран от сырьевых и энергетических ресурсов остального мира, особенно заметным на
протяжении последних нескольких лет. Это обусловлено, с одной стороны, значительным
сокращением спроса на первичные ресурсы ввиду резкого повышения эффективности
хозяйствования и, с другой стороны, бурным развитием информационных технологий,
основанных на применении воспроизводимых ресурсов и эффективном вторичном
использовании сырья и материалов.
Снижение материалоемкости продукции, производимой в развитых странах, особенно
заметное после нефтяного шока 70-х годов, в последнее время перестало жестко зависеть
от цен на сырье и материалы и играет теперь роль в определенной мере независимой
переменной. США при выросшем в 2,5 раза валовом национальном продукте используют
сегодня меньше черных металлов, чем в 1960 году
128
; в Германии за тот же срок
потребности целлюлознобумажной промышленности в воде сократились почти в 30 раз
129
,
и подобные примеры можно продолжать как угодно долго. С 1980 по 1997 год
потребление нефти и газа в расчете на доллар произведенного в США валового
национального продукта упало на 29 процентов, хотя цены на нефть за тот же период
снизились весьма значительно: на 62-64 процента
130
. Несмотря на то, что цены на
моторное топливо в США почти в три раза ниже, чем в Европе, с 1973 по 1986 год
потребление бензина средним новым американским автомобилем упало с 17,8 до 8,7 л/100
км
131
; Соединенные Штаты лидируют также в области создания природоохранных
технологий, предлагая к производству в начале будущего столетия автомобили,
потребляющие не более 2,1 литра бензина на 100 километров пробега. Нельзя при этом не
отметить, что Япония, хотя сама и производит меньше новых технологий в области
ресурсосбережения, использует более интенсивно приобретаемые в других странах
методы; эта тенденция, сложившаяся после нефтяного шока, привела сегодня к тому, что
энергоемкость японского промышленного производства почти на треть ниже, чем в
США
132
. Удельный физический вес промышленных продуктов, представленных в
американском экспорте, в расчете на один доллар их цены, снизившийся на 43 процента
между 1967 и 1988 годами
133
, упал еще в два раза только за последние шесть лет, с 1991 по
1997 год
134
.
Та же картина наблюдается в странах-участницах Организации экономического
сотрудничества и развития. С 1973 по 1985 год их валовой национальный продукт
увеличился на 32 процента, а потребление энергии - всего на 5
135
; во второй половине 80-х
и в 90-е годы дальнейший хозяйственный подъем происходил на фоне абсолютного
сокращения энергопотребления. Правительствами этих стран одобрена стратегия,
согласно которой на протяжении ближайших трех десятилетий их потребности в
природных ресурсах из расчета на 100 долл. произведенного национального дохода
должны снизиться в 10 раз - до 31 килограмма по сравнению с 300 килограммами в 1996
году
136
.
Примеры изобретательно экономного отношения к невоспроизводимым ресурсам,
порождаемого развитием новых технологий, можно приводить бесконечно. Если в первые
послевоенные годы доля стоимости материалов и энергии в затратах на изготовление
применявшегося в телефонии медного провода достигала 80 процентов, то при
производстве оптоволоконного кабеля она сокращается до 10 процентов
137
; при этом
медный кабель, проложенный по дну Атлантического океана в 1966 году, мог
использоваться для 138 параллельных телефонных вызовов, тогда как оптоволоконный
кабель, инсталлированный в начале 90-х, способен обслуживать одновременно 1,5
миллиона абонентов
138
. Крупные промышленные компании все чаще отказываются от
использования материалов не столько дорогих, сколько редких и связанных с
масштабным вмешательством в природу
139
. Создание корпорацией "Кодаю" метода
фотографирования без применения серебра резко сократило рынок этого металла; то же
самое произошло, когда компания "Форд" объявила о появлении катализаторов на основе
заменителя платины, а производители микросхем отказались от использования золотых
контактов и проводников
140
. Информационные ресурсы играют сегодня столь большую
роль, а цены на них настолько незначительны, что издержки на производство широкого
круга товаров, в том числе и потребительских, почти не меняются при существенном
повышении их качества
141
.
На этом фоне обращает на себя внимание подавляющее доминирование
постиндустриального мира на рынке информационных технологий. В начале 90-х годов
мировой рынок программных продуктов контролировался американскими компаниями на
57 процентов, и их доля превышала японскую более чем в четыре раза
142
; в 1995 году
сумма продаж информационных услуг и услуг по обработке данных составила 95 млрд.
долл.
143
, из которых на долю США приходится уже три четверти
144
. В самих США заметна
исключительно высокая концентрация наукоемких производств вокруг крупнейших
исследовательских центров, таких как Силиконовая долина или Большой Бостон
145
. В
последние годы США однозначно сделали развитие информационных отраслей хозяйства
главным национальным приоритетом: говоря о пяти важнейших задачах новой эры, в
которую вступает Америка, Н. Гингрич назвал среди них развитие молекулярной
медицины, компьютерных баз данных, спутниковых телекоммуникаций, систем передачи
информации и инфраструктуры транспорта
146
, из которых только последняя может быть
тем или иным образом соотнесена с традиционными ориентирами индустриальной эпохи.
Прогресс современных технологий изменил лицо цивилизации. В течение последних
десятилетий большинство постиндустриальных стран снижают объемы производства
нефти, что заметно на примере Канады, Великобритании и особенно США. В последнем
случае объемы добычи постоянно снижаются на протяжении последних двадцати лет, и в
1996 году они на 30 процентов были ниже максимума, достигнутого в начале 70-х
147
. При
этом доля США в общей добыче нефти в странах, за исключением членов ОПЕК и
государств бывшего СССР, сократилась с 83 процентов в 1965 году до менее чем 40
процентов в 1993-м
148
. Таким образом, в современных условиях большинство развитых
стран вполне могут позволить себе ресурсное самообеспечение, обусловленное
достигнутым ими уровнем развития технологий и снижением относительной редкости
большинства природных ресурсов. Импорт сырья сегодня обусловлен сложившимися
хозяйственными связями и возможностью минимизации затрат; в то же время новые
индустриальные страны и Япония остаются ныне гораздо более зависимыми от сырьевого
импорта, чем европейские страны и США.
Вторая группа факторов связана с уменьшающимся деструктивным воздействием на среду
обитания. Нельзя не заметить, что начиная со второй половины 70-х годов развитые
страны сумели приостановить нарастание экологической опасности, и хотя в мировом
масштабе проблема эта далека еще от своего разрешения, на территории
постиндустриальных государств исторический перелом можно считать свершившимся.
Первые попытки законодательного регулирования природоохранных мероприятий были
предприняты еще в 60-е годы. В США в 1969 году был принят Закон о национальной
политике в области охраны природы, за которым последовали Закон о чистом воздухе от
1970-го и Закон о чистой воде от 1972 года, а также более 13 тысяч других нормативных