Ильин В.В. Философия истории

Подождите немного. Документ загружается.

II. Социально-историческое действие

предвзятое (из априорных идеалов) тиранотворчество. Логичес-

кое создание упрощенного типа человечества: усилия подвести под

этот тип живого человека; вмешательство правительственной влас-

ти во все отрасли общественных предприятий; стеснение труда,

торговли, пользования собственностью; наложение пут на семью

и воспитание, на верования, нравы и обычаи, на самое чувство;

принесение отдельной личности в жертву общине, всемогуществу

государственной власти, — именно в этом и состоит существо

социальной диктатуры

Вторая линия единит дизайнеров политического шока, усмат-

ривающих в народе не более чем сборище периэков. "Где народ,

должен быть

стон"

—

кредо перешедших рубеж допустимого поли-

тиканов. Зловещ лозунг "нравственно все, что служит коммуниз-

му"

. Проводя его в жизнь, не останавливались ни перед какой

кровью.

Чем навеян небезобидный предрассудок дозволенности ут-

верждать на массах политическую исключительность? Истоки по-

нятия возможности, допустимости всемерно править обществом,

культурой, жизнью — в механистической картине мира, исполь-

зующей метафору "социум — заводные часы с человеком-винти-

ком".

Комплекс конструируемое™ реальности утверждался в ев-

ропейском духе при переходе от качественной космософии Сре-

дневековья (идея несокрушимой общественной иерархии) к вы-

пестованному Ренессансом взгляду на мир как полю приложения

деятельности, предмету собственного творения. Согласно такой

парадигме всякий фрагмент мира

—

объект для обсчета, произво-

дя который, можно содержательно его исчерпать, знать о нем все

желательное. "Измерить все, что измеримо, и сделать измери-

мым все, что неизмеримо", — на уровне методологической реф-

лексии итожил Галилей, придавая квантитативизму императив-

ный статут. До Галилея, чисто эмпирически, в практике государ-

ственного строительства схожие идеологемы проводил Макиавел-

ли,

втискивавший державный опыт

узкую колею голого, строго-

го расчета. Рычаг социального созидания вычисление. Такой

тактики держались вышедшие из механицистко-техницистского

концептуализма авангарда Гитлер и Розенберг; материализующий

инструментальный способ модернизации России через форсма-

жорную индустриализацию за счет крестьянства Сталин; проекти-

ровавшие по сакрализованным текстам коммунистическое обще-

См.: Тэн И. Социализм как правительство. СПб., 1884. С. 7.

См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 311.

2.1.

Социальная трансформация

ство в одной отдельно взятой отсталой стране маоисты и полпо-

товцы и прочие социальные инженеры.

Обществом можно не править, а управлять, на локальном

уровне полагаясь на самоорганизацию, на страновом, региональ-

ном и глобальном уровнях

—

на действие циклов и мегатенденций

(понимание истории

—

понимание ее ритмов).

Революционеры казнят монархов, потом друг друга. В этом

их недалекость: кто не живет ни для кого, не живет и ради себя.

Основное в жизни

—

жизнь. В погоне за вожделением человече-

ства

—

свободой и справедливостью

—

требуется понимать глубину

их диалектики: нет свободы без справедливости, без справедли-

вости нет свободы.

Барьер между мечтой и реальностью, вероятно, впервые пы-

тались преодолеть Уот Тайлер с соратниками, стремившиеся син-

тезировать воображение с социальным утверждением, насадить на

Земле желанные сады Эдема. До этого прецедента гражданскими

преобразованиями занимались лишь в мыслях, высоко воспаряя

над реальностью в спекуляции. Утопия слишком легко реализует-

ся.

В этом ее недостаток. Последнее высвечивает деятельность

всякого рода концептуалистов-сектантов типа хилиастов, милени-

аристов, подобных им прожектеров. Утопия реализуется слишком

легко. Сказать так — значит не сказать всей правды. Вся правда

же состоит в том, что утопия реализуется слишком страшно.

Гносеологический корень утопии — наивно-реалистическая

презумпция зеркального соответствия бытия и мышления: что в

идее, то и в жизни, истории. В утопических — фантастических

планах общественного реформительства не хватает пустяка —

точки опоры, под которой разумеется добротная программа нара-

щивания показателей существования. Обычно при описаниях

идеалов политическая технология их достижения игнорируется.

Какую известную прошлому

—

от якобинской до большевистской

тирании

—

утопическую политическую форму ни взять, в отсутст-

вие технологического обсчета своего кредо она порождает резню,

национальную бойню.

Кто сказал, что гносеологические (идеологические) ошибки

невинны? Перед лицом находимого в истории океана крови надо

расстаться с этой иллюзией. Когда мир пытается облобызать

идеалы, он не просто посягает на их чистоту

—

рекрутируя

неких

палестинах своих адептов, защитников, он слишком поспешно

клеймит несогласных тавром отверженных. Общественное целое

раскалывается на верных и неверных, праведных и греховных,

//.

Социально-историческое действие

приверженных и отлученных. Начинает раскручиваться маховик

репрессий.

Утопия — негодный, кровавый движитель социального ре-

форматорства. За идеал можно гибнуть. Но индивидуально. На

групповом уровне истребление недопустимо. По всем канонам —

и как теория, и как метод — оно должно быть выдворено за

социальную раму. Народ не фигурант,

лицедей истории. Оттого

приемлемы лишь неущемляющие народной судьбы, крепящиеся

на ясных, обозримых целях, ориентирующие на повышение уров-

ня жизни реалистические проекты социотворчества. Реализация

их обеспечивается опосредованной связью слова и дела, где роль

медиатора играет народная воля.

Не устоит царство, разделенное внутри себя. Желание запус-

тить преобразования

жить по-новому" нужно согласовывать не с

понятием неизбежности изменений (что практиковалось и в марк-

сизме-ленинизме, указывающем на необходимость перемен,

якобы вскрытых теорией), а с народной волей. Тогда жизнь будет

похожа на жизнь, управляемую не привносимой извне, но своей

собственной жизненной логикой.

Сказанное навевает необходимость различения в обществен-

ной практике социальной апологии и технологии.

В задачу апологии входит фиксация гуманитарно оправдан-

ных, цивильных образцов общественного устройства, которые,

подчиняя части целому как властвующему началу, никогда не

упускают из вида ничего, что может сделать всех, насколько это

подобает, достойно живущими.

Социальные технологии практически проводят, реализуют ин-

тересы и цели, влияют на жизнестроительство, ускоряя, сдержи-

вая его темпы. Социальные апологии заявляют, обосновывают,

разумно ставят, оправдывают цели и интересы; посредством кон-

цептуальной проработки, интеллектуальной тематизации социаль-

ных действий они целеориентируют социальные технологии.

Технологии и апологии неразрывны в пространственно-вре-

менном и прагматическом измерениях. Выступающие под знаме-

нем социалистической риторики недавние идеологии перестройки

парировали упреки в отсутствии четко сформулированного, ясно-

го плана общественной реформации простым доводом: "Социа-

лизм

—

живое творчество... народ сам в процессе жизни нащупа-

ет,

выдвинет, достигнет искомого" (А. Яковлев). Спрашивается:

искомого чего? Ведь цели, стремления, идеалы у общественных,

этнических, конфессиональных групп и отдельных людей раз-

ные. Уточнение направленности реформ лишь на уровне аполо-

гии:

насыщение рынка, нормализация межнациональных отно-

27.

Социальная трансформация

шений, совершенствование демократии и т.д. — маниловски

непродуктивно. Образ потребного будущего в отсутствии техно-

логии его достижения хилиастичен. В серьезной политике,

высот которой так и не достигли зачинщики перестройки, не

бывает программ без планов действий. Жизнеспособный, жизне-

творный союз теории и практики в политике — конкордия

апологий с технологиями. Апология конструирует, проектирует,

технология претворяет. К апологии ближе законодательная

власть, к технологии — исполнительная. Во всех своих назначе-

ниях они синхронизированы.

Апология как стратегический ресурс дальнего прицела судит о

строе, конечных целях. Технология как тактический, избавлен-

ный от глобализма, отрешенности, совершенствующий ресурс

судит о механизмах и институтах. Достоинство апологии

—

глуби-

на идей, связывающих почву с цивилизационными универсалия-

ми.

Достоинство технологии — слаженность, оперативность воз-

действий в створе мелиоризма. Учитывая важность тезиса, выска-

жемся пространнее. Социальным технологиям противопоказан

радикализм "быстрее, дальше, больше"; не насилующая револю-

ция,

а щадящая эволюция

—

режим их отправления. Рациональ-

ность их обеспечивается:

—

постепенностью социальных изменений;

—

демпфированием возмущений;

—

слаженностью властей через разделенность функций;

—

предотвращением автократии;

—

саморегуляцией, минимальностью централизованных вме-

шательств в автохтонные ритмы жизни;

—

искоренением мании грандиоза, крупномасштабных все-

объемлющих реконструкций социума.

Крупномасштабность, революционность, радикальность при-

менительно к преобразованию реальности — синонимы безответ-

ственности; сопровождающиеся насилием, страданием, они про-

тивопоказаны социальным технологиям. Постепенная, постадий-

ная,

обозримая, критичная, рефлексивная, обходящая форсма-

жорную утопию эволюция

—

объект желаемого.

Политика — резюме просеивании, отбраковки фигур откло-

няющегося, мизантропичного поведения, граждански опасных де-

виаций. Естественный отбор направляет воспроизводство жизни

по вектору воплощения гуманитарных констант, абсолютных

устоев социальности. Сказанное — не пропаганда идиллической

пасторали, когда, выражаясь библейским слогом, волк живет

вместе с ягненком, а барс лежит вместе с козленком, и теленок,

//.

Социально-историческое действие

и молодой лев, и вол пребывают вместе, а ударение на избира-

тельности в логике пролонгации исторической жизни.

Общественное бытие упорядоченно, внутренне связно, регу-

ляризовано, что означает (в массе, на больших интервалах) ис-

ключение экстремизма, затратных крайностей. Обмирщаются не-

многие конкурентоспособные возможности, отличающиеся пре-

имущественной жизнестойкостью в гарантиях достойности суще-

ствования. Социальность, сколь бы полиформной она ни была,

строится не как попало. Скажем, нужна политику программа

наращивания потребления. Ближайшее решение — сокращение

населения: уполовинишь сограждан, вдвое поднимешь уровень

жизни. Приемлемо? Смотря как рассуждать. Если социальная

политика автономна от жизни — приемлемо (практика красных

кхемеров). Если социальная политика не автономна от жизни, а

подчинена ей

—

не приемлемо. Инверсность социальной полити-

ки как обоюдоострого и ценностно несамодостаточного предпри-

ятия особенно важно представлять в наши дни

—

дни омассовле-

ния политосферы, при нарастающем понимании того, что "убить

человека" и "убить человечество" опасно сблизились (Адамович).

Рациональность социальной политики таится в диалектичес-

ких хитросплетениях триады "цель — средство — результат",

навевающих диспозиции: 1) не все цели хороши; 2) даже хорошие

цели нередко недостижимы; 3) даже достижимые хорошие цели

никогда не достигаются любой ценой.

Историей правит произвол, утверждал Шеллинг. Сего мыс-

лью в контексте обсуждаемого предмета мы позволим себе не

согласиться. Историей правит не произвол, а прошедшие испыта-

ние цивилизационным отбором принципы целесообразной орга-

низации жизни. Произвол в мысли

—

от "охотящейся за людьми"

(Платон) софистики; произвол в истории — от государственно и

морально безнравственного, безрассудного политиканства, защи-

щающего не ценности, а величайшие химеры. Сопрягаемая не с

"фоном личности", а с социальными устоями политика по всем

азимутам блокирует девиации. Отправная ее точка — жизненные

гарантии, неважно чем обусловленные — ритуалом ("ли" конфу-

цианцев), законом ("фа" легистов), мифом (древневосточные

Авеста, "Законы Ману", гесиодовские "Труды и дни", аккумули-

рующие нормы "совместного поселения"),

—

но регуляризующие

самоосуществление лиц, правителей, государств, народов.

Рациональность в социальной политике приобретает редак-

цию противостояния цивилизации варварству. Имеются два прин-

ципа существования: дивергенция — линия почвы, наращивания

многообразия (тот же Восток с началом подданичества и Запад с

2.2. Реформа, инновация, революция

началом гражданства) и конвергенция — линия единства исто-

рии,

цивилизационных инвариантов (обеспечение достойного

воспроизводства жизни во всех регистрах экзистенциальности).

Как ни обустроивать жизнесферу, суть — в достижении гаранти-

рованного существования, укреплении уверенности в завтрашнем

дне,

преодолении отнимающего лучшую часть доблестей рабства,

духовном, гражданском раскрепощении, творческой продуктив-

ной самореализации.

Спектр воздействий на социальные единицы обозрим, доста-

точно узок. Наименее эффективны в нем традиционные, цент-

рально-административные технологии, связывающие людей через

диктат обряда, бюрократии. Богатство инициатив, простор во-

площений здесь втиснуты в прокрустово ложе автоматичных реак-

ций на директивы. Предпочтительнее либеральные технологии,

не исключающие наблюдения, присмотра, опеки, но ставящие

на суверенность, предприимчивость субъективного.

Деятельностные акты, позитивные, негативные (блокирова-

ние инициатив), нацеленные на оптимальное достижение целей,

проведение интересов, не могут не быть конформными опыту

созидания социальности по обосабливаемому естественным отбо-

ром множеству общезначимых форм, олицетворяющих начала до-

стойного, желанного, потребного существования. Интенция на

подобные формы в мысли и действии, не избавляя вовсе от в виде

флуктуации пробивающегося произвола, конституирует законосо-

образность, упорядоченность социосферы, а через это

—

ее раци-

ональность.

2.2

РЕФОРМА, ИННОВАЦИЯ, РЕВОЛЮЦИЯ

Реформа

—

направленное, радикальное, фронтальное, всеох-

ватывающее переустройство (планируемая модель такового),

предполагающее изменение порядка сущностного функциониро-

вания социальных институтов, переход их в принципиально иные

фазовые состояния. Инновация

—

рядовое, однократное улучше-

ние, связанное с повышением адаптационных возможностей со-

циальных организмов в данных условиях. Отличие первого от

второго в пространственно.-временной масштабности, объемнос-

ти,

глубине, основательности, системности преобразовательных

актов и трансформационных эффектов. Реформационная деятель-

77.

Социально-историческое действие

ность выступает одной из аналитически устанавливаемых разно-

видностей инновационной деятельности, более широкой (бога-

той) по содержанию и более узкой по объему: всякая реформация

является инновацией, но не наоборот. В одном случае воплоща-

ется намеренная активность на устроение, в другом — на обихо-

жение институтов.

Революция — коренной, фронтальный тип трансформации,

предполагающий смену формы социальности в результате кризи-

са.

Революции, как представляется, противостоит не контррево-

люция, а творчество. "Мир,

—

как утверждает Камю, — посто-

янно находится в состоянии реакции, и значит, ему постоянно

грозит революция. Прогресс же, если он в самом деле есть,

обусловлен тем, что при любых порядках творцы неустанно отыс-

кивают такие формы, которые одерживают верх над духом реак-

ции и инерции, и поэтому отпадает надобность в революции.

Когда творческие люди перестают появляться, революция неми-

нуема" ^

Революция — особая точка существования, кристаллизую-

щаяся, когда пасует, отступает, растрачивает производительный

потенциал социальное творчество. В такую точку, воронку исто-

рии попала Россия начиная с отсчета нового века. Позитивно

творить реальность становилось нельзя; наступала пора револю-

ции.

Физической аналогией ситуации выступает максвелловская

идея особых точек перехода, где "воздействия, физическая вели-

чина которых слишком мала для того, чтобы существо конечных

размеров принимало их во внимание, могут приводить к необы-

чайно важным последствиям",. Взять события начала текущего сто-

летия. Русско-японская война, "кровавое воскресенье", Мани-

фест 17 октября, разгон I и II Дум, убийство Столыпина, неудачные

военно-дипломатические действия в Первой мировой войне. Что

тут выдающегося, экстраординарного? Провалы в войнах были

прежде; расстрелы-разгромы народа практиковались всегда; нере-

альные обещания-посулы власти

—

норма действия этого институ-

та;

разгон парламентов

—

избитый прием; политический террор

—

трюизм. В том, что происходило, следовательно, ничего не-

обычного, чрезвычайного не было. Между тем все это отвечало

максвелловским "особым точкам", создававшим критическую

массу деструкции. В воздухе витал дух протеста, чувства невыно-

Камю

Л. Из

записных книжек

Иностранная литература.

1992. № 2. С. 183.

2.2. Реформа, инновация, революция

симости существования. Горючая среда оформилась. Требовался

детонатор.

Применяя идеи теории режимов с обострениями, можно ска-

зать,

что оригинальные возможности развития не предзаложены —

они создаются непосредственным отправлением жизненного про-

цесса. Режим с обострением — состояние, где в окрестности

момента обострения сложная система теряет стабильность, стано-

вится неустойчивой относительно малых влияний. Возникает ве-

роятность распада, обусловливаемая действием при нелинейных

зависимостях принципа "развертывания малого" при усилении

флуктуации. По этой причине, в частности, в социуме реализует-

ся правило "малые причины порождают большие следствия".

Нелинейный закон пороговое™, при котором перекрытие предела

нечувствительности к эффектам многократно умножает значи-

мость изменений, и проявился в отечественной истории в феврале

1917 г., когда перегруженное настроением недовольства общество

неограниченно катализировало активность оппозиционных, несо-

вместимых между собой, но выполняющих единую социально-ка-

тарсическую функцию антифеодальных и антикапиталистических,

пролиберальных и просоциалистических партий и движений. Их

солидарное выступление решило судьбу монархии в России. Монар-

хия не была свергнута. Переобремененная грузом проблем, не

выдержав непосильной державной ноши, самоисчерпавшись,

2 марта она пала. В царском Манифесте о добровольном отрече-

нии от престола Николай II обнародовал: "В эти решительные

дни жизни России почли мы долгом совести облегчить народу

нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для

скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной

думой признали за благо отречься от Престола государства Рос-

сийского и сложить с себя верховную власть"

. Власть перешла к

сформированному из Временного комитета членов Государствен-

ной думы Временному правительству, провалившему историчес-

кий шанс возможной трансформации России.

У Ключевского находим: "При изучении истории неохотно

останавливают внимание на... эпохах, дающих слишком мало

пищи уму и воображению: из маловажных событий трудно извлечь

какую-либо крупную идею; тусклые явления не складываются ни в

какой яркий образ; нет ничего ни занимательного, ни поучитель-

ного.

Карамзину более чем 300-летний период со смерти Ярослава I

представлялся временем, "скудным делами славы и богатым ни-

Политическая история Отечества. 1861—1910. М., 1991. С. 107.

II. Социально-историческое действие

чтожными распрями многочисленных властителей, коих тени,

обагренные кровью бедных подданных, мелькают в сумраке веков

отдаленных". У Соловьева, впрочем, самое чувство тяжести,

выносимое историком из изучения скудных и бесцветных памят-

ников XIII и XIV вв., облекалось в коротенькую, но яркую

характеристику периода. "Действующие лица действуют молча,

воюют, мирятся, но ни сами не скажут, ни летописец от себя не

прибавит, за что они воюют, вследствие чего мирятся; в городе,

на дворе княжеском ничего не слышно, все тихо; все сидят

запершись и думают думу про себя; отворяются двери, выходят

люди на сцену, делают что-нибудь, но делают

молча".

Такие эпохи,

продолжает историк, "столь утомительные для изучения и, по-

видимому, столь бесплодные для истории, имеют свое и немало-

важное историческое значение. Это так называемые переходные

времена, которые нередко ложатся широкими и темными полоса-

ми между двумя периодами, такие эпохи перерабатывают развали-

ны погибшего порядка

элементы порядка, после них возникающе-

го"

К таким переходным временам, передаточным историчес-

ким стадиям принадлежит и переживаемое нами время. Его значе-

ние не в нем самом, а в тех последствиях, какие могут из него

выйти.

Что нас ожидает в новой исторической эпохе, какой наша

жизнь будет, во многом зависит от отечественной реформы,

призванной преодолеть индустриализм, обеспечить гарантирован-

ное устойчивое экологическое развитие, укрепить национальную

безопасность, сохранить территориальную целостность, способ-

ствовать интеграции страны в мировое хозяйство. Как это все

претворится в деталях, обсуждать невозможно. Возможно обсуж-

дать общие принципы реформирования. К последним, по-нашему,

относятся следующие.

Конкретный подход

толковании явлений

социосферы.

До не-

давнего времени здесь доминировал радикальный абстрактный

функционализм

, апогей которого в отечественной культуре оли-

цетворяют фигуры Ленина

—

учение о

партии:

партия

—

всепогло-

щающая абсолютная форма, релятивизирующая все, кроме влас-

ти;

Богданова

—

тектология: управление

—

универсальный систе-

матический тип, моделирующий проявления структур в отрыве от

качественной специфики; Кандинского — теория абстрактного

Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. М; 1987. Т. I. С . 351.

Идея А. Фурсова.

2.2. Реформа, инновация, революция

искусства: генерал-бас живописи — извлечение формально выра-

зительного.

высот нашего момента очевидно: радикальный аб-

страктный функционализм не состоятелен. И в искусстве, и в

управлении, и в политике функция и субстанция неразрывны.

Понимание этого на уровне теории и тем более практики опреде-

ляет искомую и исконную политическую суть реформы: прини-

мать в расчет обстоятельства, "стоять за ценой", сообщать чело-

веку величие, не выступать постоянным источником горести.

Вспомним сталинское: "Ссылка на так называемые объективные

условия не имеет оправдания. После того, как правильность

политической линии партии подтверждена опытом... а готовность

рабочих и крестьян поддержать эту линию не вызывает... сомне-

ний

—

роль так называемых объективных условий свелась к мини-

муму, тогда как роль наших организаций и их руководителей стала

решающей, исключительной"

. Лишь конкретный антифункцио-

налистский подход, отвергая противопоставление "обстоятельств"

и "организаций", ограждает от "пьяных спекуляций" (Маркс),

реформационных доктрин и следующих им партийно-политичес-

ких авангардов.

Недопустимость социальной механизации. "Господствовать

легко, управлять трудно", —констатировал Гете. Отечественной

власти надо учиться управлять. Через весь ток российской исто-

рии красной нитью идет линия центрального звена-рычага модер-

низации: потянешь за звено, вытянешь цепь в целом. Такого рода

интенции воплощались в моделях наращивания досуга — больше

досуга, ближе к коммунизму; химизации; распространения куку-

рузы и т.д. Новомодный проект из разряда указанных

—

программа

подъема национальной интеллектуальной элиты: будущее России в

руках научно-технической интеллигенции. Вполне очевидный,

казалось бы, план этот наталкивается на неожиданное препятст-

вие — общество наше непродуктивно, не способно утилизировать

плоды деятельности научно-технических работников. Над реше-

нием этой проблемы бился Хрущев, не нашедший ничего лучше-

го,

как учредить Комитет по новой технике. Далее Брежнев из

партийного съезда в съезд озабочивался соединением преимуществ

социализма с достижениями НТР. У Хрущева новая техника не

внедрялась, у Брежнева социализм и НТР не соединялись. Тщетно.

Теперь в том же русле

—

план развития научно-технических элит.

Сталин

И.В.

Вопросы ленинизма.

М., 1952. С. 477.