Хубов Г. Арам Хачатурян

Подождите немного. Документ загружается.

ские дисциплины, вбирая опыт, изучая образцы мировой

музыкальной литературы, где все ему было дотоле неве-

домо— Бах и Глинка, Бетховен и Мусоргский, Бородин

и Вагнер, Чайковский и Равель... Громадное, незабыва-

емое впечатление произвела на Хачатуряна впервые

услышанная Девятая симфония Бетховена (в тот же ве-

чер К. Игумнов блистательно сыграл с оркестром Второй

фортепьянный концерт Рахманинова). Хачатурян и по-

ныне вспоминает об этом симфоническом вечере как о

«сильнейшем художественном переживании всей жизни».

Частые посещения оперных театров, симфонических и

камерных концертов расширяли круг его знакомств с вы-

дающимися произведениями классической и современ-

ной музыки. В этом отношении принесло пользу и уча-

стие Хачатуряна в студенческих камерных ансамблях, ко-

торым в техникуме имени Гнесиных всегда придавалось

важное значение.

Занятия шли успешно. М. Гнесйн, ученик Римского-

Корсакова и ревностный продолжатель его традиций, во-

спитывал в Хачатуряне любовь к русской классике. Он.

между прочим, обратил его внимание и на чудесные «во-

сточные страницы» в произведениях Глинки, композито-

ров «Могучей кучки». Для молодого Хачатуряна это было

неожиданным открытием. Да и не удивительно. Если еще

А. Серов, восхищаясь восточными танцами в глинкином

«^Руслане», писал о Лезгинке: «Это—лоскуток кавказско-

го быта, кавказского неба, живьем выхваченный», то лег-

ко представить, какое магическое действие должны были

оказать образы народного Востока в русской музыке на

Хачатуряна — музыканта, рожденного и выросшего под

кавказским небом. Они встревожили, всколыхнули му-

зыкальные впечатления юных лет, лежавшие «бесцен-

ным грузом» где-то в глубине его сознания. Теперь все

это оживало, требовало выхода в творчестве, и Хачату-

рян нетерпеливо искал применения своих сил.

Ждать пришлось не долгсг/В 1926 году (будучи сту-

дентом техникума) он начал сочийять— и удачно. Две

его ранние пьесы (1926—1927 гг.)—«Танец» (B-dur) для

скрипки и фортепьяно и фортепьянная «Поэма» (cis-

moll) — были изданы в 1929 году. Пьесы эти, конечно,

еще не совершенны. Но обаяние сильного и оригиналь-

ного таланта искупает неизбежные для начинающего

автора недочеты. Во всяком случае первый успех был

завоеван, и это ободрило молодого композитора. Про-

должая учиться, он увереннее работал над осуществле-

нием своих замыслов.

В процессе формирования художественных взглядов

и вкусов Хачатуряна сказывались и иные, порой весьма

разнохарактерные, веяния времени. Об этом пойдет еще

речь впереди. Здесь замечу только, что в ранний период

творческих исканий он отдал дань увлечению новейшей

современной музыкой, особенно — Равелем и Прокофье-

вым. Но жившее в Хачатуряне и властно проявлявшее

себя самобытное народно-песенное начало уберегло его

от рабского подражания, копирования. Он многому

учился и у Равеля, и у Прокофьева, и у других крупных

мастеров современной музыки, но шел своим путем.

Выявлению и развитию национального народно-пе-

сенного начала в таланте Хачатуряна содействовало

(помимо воспитания в техникуме и затем в консервато-

рии) одно немаловажное в биографии композитора об-

стоятельство. Через некоторое время после приезда в

Москву он — по рекомендации своего брата, режиссера

С. Хачатурова — начал посещать Дом культуры Совет-

ской Армении. Здесь собирались видные представители

интеллигенции — ученые, писатели, художники, музы-

канты, артисты. Творческий и руководящий актив Дома

составляли люди науки и искусства с широким кругозо-

ром, горячо любящие родную культуру и способствую-

щие ее процветанию. Они заботились и о выдвижении

талантливой молодежи

Здесь Хачатурян познакомился и сблизился с выдаю-

щимися деятелями армянского искусства — композито-

ром А. Спендиаровым, художником М. Сарьяном, дири-

жером К. Сараджевым; здесь встретился он и начал со-

вместную работу с известным драматическим актером

и режиссером Рубеном Симоновым, сдружился с моло-

дыми музыкантами — скрипачом А. Габриэляном, вио-

лончелистом С. Асламазяном (оба бессменные участ-

ники квартета имени Комитаса), пианистом и дириже-

ром Г. Будаговым и другими. Новые друзья Хачатуряна

Работа с артистической молодежью значительно расширилась

в последующие годы. Дому культуры Армении многим обязаны и

такие, ныне известные, композиторы, как А Арутюнян, Э. Мирзоян,

Карен Хачатурян и другие.

проявили интерес и внимание к его творческим опытам;

помогали ему словом и делом: исполняли его произве-

дения, критиковали, советовали. Благодаря содействию

музыкальной секции Дома и были изданы первые пьесы

молодого композитора («Танец» и «Поэма»). Вместе с

тем обогащалось и углублялось его знание армянской

музыки, литературы, живописи.

В Доме культуры Хачатурян впервые узнал и начал

изучать творения национального классика — Комитаса

(к его гениальным «обработкам» народных песен он не-

однократно обращался впоследствии), произведения

М. Екмаляна, X. Кара-Мурзы, современных армянских

композиторов. В том же Доме он вновь услышал вдох-

новенные импровизации и песни ашугов, выступавших

в небольшом ансамбле под руководством Шара Талья-

на, замечательного артиста и знатока армянской народ-

ной музыки. Под непосредственным впечатлением но-

вой — творческой встречи с ашугами Хачатурян напи-

сал тогда свою «Песню-поэму» (для скрипки и форте-

пьяно) с посвящением: «В честь ашугов»

. Это — одно

из лучших произведений его юности, память сердца о

народных певцах.

Живое общение с искусством родины, с его творца-

ми и исполнителями, благодатно действовало на духов-

ное развитие Хачатуряна, пробуждая и укрепляя нацио-

нальное самосознание советского композитора, направ-

ляя его ищущую мысль к «родным недрам», к глубин-

ным источникам народной музыки и поэзии. И к ним

повели его годы упорного труда и совершенствования.

Но, замечу и подчеркну тут же, — он сумел доволь-

но быстро добиться серьезных успехов в своем труде

именно потому, что был совёршенно чужд национальной

ограниченности, односторонности. Он постоянно и не-

уклонно стремился расширять и обогащать свои худо-

жественные и общекультурные интересы, знания, наблю-

дения. И, как мы знаем, этому способствовала творче-

Это было уже в 1929 году, когда ансамбль армянских ашугов

с большим успехом выступал в Москве на Олимпиаде народного

искусства и в Доме культуры Армении. Ансамбль был организован

в 1927 году Ш. Тальяном при ближайшем содействии члена Ака-

демии наук Арм. ССР Гарегина Левоняна, сына знаменитого ашуга

Дживани, крупного исследователя творчества армянских ашугов.

ски насыщенная атмосфера его жизни и учебы в Мо-

скве. Он не только много читал, изучая мировых класси-

ков, посещал лекции, концерты, спектакли, диспуты.

Ему посчастливилось смолоду встречаться с самыми

крупными мастерами искусства, такими, как А. Нежда-

нова, Евг. Вахтангов, JI. Собинов, В. Мейерхольд,

К. Игумнов, В. Качалов, И. Москвин, А. Таиров и мно-

гие другие. Все это несомненно содействовало быстрому

творческому развитию Арама Хачатуряна.

Итак, будучи еще скромным студентом Музыкаль-

ного техникума, работая в Доме культуры Армении,

Хачатурян начинает композиторскую деятельность. Он

пишет песни, инструментальные произведения, пробует

силы на театральном поприще, сочиняя музыку к пье-

сам Пароняна и Сундукяна — для постановок Драма-

тической студии под руководством Р. Симонова, создан-

ной при Доме культуры. Он ведет музыкальные занятия

в детском саду и армянской школе. — Общение с деть-

ми, — вспоминает Хачатурян, — было для меня осо-

бенно отрадным. Занимаясь и подолгу беседуя с ребя-

тами, я нередко тут же импровизировал для них песни,

танцы, музыкальные игры и загадки...

В те годы Хачатурян много экспериментировал и

импровизировал, но немногое заносил на нотную бума-

гу. Почти все это забыто, либо утеряно самим компози-

тором (к своим рукописям в молодости он относился не

столько самокритично, сколько беспечно). Впрочем, кое-

что из тем и эскизов сохранилось в «старых тетрадях»

и было даже использовано автором в крупных сочине-

ниях (в балете «Счастье», в инструментальных концер-

тах).

Пишущему эти строки памятны импровизации моло-

дого Хачатуряна, его ранние пьесы, первые опыты теат-

ральной музыки. Они увлекали стихийной силой фанта-

зии и темперамента, несмотря на кричащую пестроту

выразительных средств. Порой чудесные певучие мело-

дии чисто народного характера обрамлялись изощрен-

ными, совершенно им чуждыми гармониями, изящное

Интерес к музыке для детей Хачатурян проявлял и впослед-

ствии. Он написал серию занимательных фортепьянных пьес («Дет-

ский альбом») и песни («Детская игровая», «Пионерка Оля» и

другие).

ритмическое движение «украшалось» каскадами сомни-

тельных Пассажей и т. д. Чувствовалось наивное, понят-

ное, впрочем, для начинающего композитора, желание

высказать и показать сразу все, что он узнал и усвоил.

Опыт еще не научил его отбирать и синтезировать. Ви-

делся талант, многого хотевший, но еще немногое умев-

ший. О мастерстве, конечно, пока не могло быть и речи.

Но что поражало в Хачатуряне всегда, с самых первых

шагов его творческой деятельности, это — могучий дар

мелодизма, волшебство ритма и природное чувство ко-

лорита...

Осенью 1929 года Арам Хачатурян поступил в Мо-

сковскую государственную консерваторию. Здесь он

учился пять лет под руководством М. Гнесина и Н. Мя-

сковского (класс композиции), С. Василенко и Н. Ива-

нова-Радкевича (класс инструментовки). Основным ру-

ководителем и воспитателем Хачатуряна был теперь

Н. Мясковский, по классу которого

окончил в 1934 го-

ду консерваторию с отличием: имя его занесено на мра-

морную доску почета.

В консерваторию Хачатурян пришел с богатым запа-

сом жизненных впечатлений, с известными теоретически-

ми и практическими познаниями (полученными в техни-

куме имени Гнесиных) и небольшим, но все же очень

полезным опытом самостоятельной творческой работы

(приобретенным, главным образом, в Доме культуры

Армении).

Занимаясь под руководством Мясковского, крупней-

шего советского симфониста, глубокого художника и пе-

дагога, он прошел отличную школу идейно-творческого

совершенствования и мастерства. В высшей степени

культурный, разносторонне образованный музыкант,

верный принципам реализма и народности, обаятельный

человек с обширным умом и взыскательным вкусом, —

Николай Яковлевич Мясковский был поистине мудрым

воспитателем композиторской молодежи

Исповедуя

Н. Я. Мясковский (1881—1950) по праву считается главой

московской школы советских композиторов. Он воспитал большую

плеяду талантливых музыкантов. Среди его учеников — столь раз-

личные по характеру композиторы, как А. Хачатурян, Д. Кабалев-

ский, В. Шебалин, Н. Пейко, М. Коваль, Г. Галынин, В. Мурадели,

Б. Мокроусов, Н. Будашкин и другие.

художественную правду в искусстве, он отличался уди-

вительной широтой взглядов, проницательностью сужде-

ний. Он обладал способностью не только разгадать, рас-

познать дарование молодого композитора, но и бережно

выявить в нем самое ценное, индивидуально-характер-

ное, содействуя его полному и гармоничному развитию.

В отношении к своим ученикам Мясковский был гума-

нен и строг, настойчиво внушая им чувство высокой

профессиональной ответственности, требуя упорной ра-

боты, неустанного совершенствования, «иначе ржавеет

мозг», — говорил он. Догмы и схемы в искусстве были

ему ненавистны. Занятия в консерватории он вел не по

рутинным правилам, а в духе непринужденных творче-

ских и критических собеседований.

Вспоминая об этих содержательных и плодотворных

собеседованиях, Хачатурян пишет: «С первых же заня-

тий у Н. Я. я был захвачен новой, необычной для меня

обстановкой. Приходя к Мясковскому, мы словно пере-

ступали порог, за которым нам открывалось во всем ве-

личии своем, сложности, увлекательной красоте наше

искусство, которое мы до того любили слепо. Н. Я. учил

нас музыке, широко учил культуре композиторского тру-

да и попутно связывал все это со многими явлениями

в классическом и современном искусстве».

При такой широте общего идейно-творческого воспи-

тания Мясковский умел чутко вникать в индивидуаль-

ность молодого композитора, заботливо направляя его

развитие по верному пути. «Хорошо помню, — продол-

жает Хачатурян, — как Н. Я. оценивал новое сочинение.

Для него было чрезвычайно важно узнать прежде мне-

ние самого студента. С этого он нередко начинал свой

разбор произведения. Он уважал мнение студента,

даже если был с ним не согласен. Постепенно мысль

Н. Я. проникла «в глубь» композиции, схватывала все

ее особенности. Он не признавал «гладких», ловко

скроенных произведений, написанных по инерции и ли-

шенных свежей мысли. Даже в самой небольшой пьесе

он прежде всего искал, в чем выразилась индивидуаль-

ность студента. Шероховатости письма, неизбежные в

стадии роста и формирования композитора, его не пу-

гали. Мясковский обладал редкой для педагога спо-

собностью просто, убедительно, конкретно говорить с

молодым композитором о таких глубоких и важных ве-

щах, как идейная направленность творчества, соотноше-

ние содержания и формы» Уже из этих высказываний

ясно, что систематические занятия под руководством

Н. Мясковского сыграли огромную, я бы сказал, ре-

шающую роль в идейно-художественном росте Хачату-

ряна. То, что было воспринято в предшествующие годы,

теперь неизмеримо расширялось и углублялось. Усваи-

вая классику и современную музыку, Хачатурян научал-

ся критически мыслить, сочиняя — логически развивать

мысль, воплощая ее в образ. Мясковский воспитывал в

нем строгий вкус, приучал отбирать и разрабатывать

тематический материал, внушал необходимость постоян-

ной внутренней самокритики — залог мастерства. Сбра-

сывая шелуху дилетантизма и случайных, наносных

влияний, Хачатурян быстро овладевал сложной техни-

кой композиторского дела. Работал он напряженно (да

иначе и нельзя было в классе Мясковского), зато и ре-

зультаты являлись хорошие.

В консерваторские годы из-под его пера выходят та-

кие произведения, как фортепьянная Токката, Трио (для

кларнета, скрипки и фортепьяно), Танцовальная сюита,

Первая симфония. Все рельефнее вырисовывается инди-

видуальное своеобразие ярко-эмоциональной музыки

Хачатуряна, напоенной соками народного мелоса, бога-

той контрастами красочных образов, ритмических дви-

жений.

Он очень активен. В нем чувствуется «жилка общи-

тельности». Учась в консерватории, много читая, сочи-

няя музыку, посещая театры, концерты, лекции, он про-

должает деятельность в Доме культуры Армении, при-

нимает участие в студенческом Производственном кол-

лективе молодых композиторов (т. н. «Проколл»). Кол-

лектив этот, собственно, был небольшой (подбор участ-

ников регламентировался господствовавшими тогда рап-

мовскими тенденциями). Все же здесь велась довольно

интересная, своего рода экспериментальная работа. Про-

слушивались и обсуждались музыкальные произведения

массовых жанров, написанные «на темы дня». Нередко

возникали дискуссии, которыми обычно верховодил Але-

ксандр Давиденко, молодой, энергичный и очень даро-

А. Хачатурян. Из воспоминаний. «Советская музыка*,

1956, М 5, стр. 114—115.

ОТ

••) i

ьитый композитор На шумных собраниях «Проколла»

провозглашались боевые лозунги — решительной борь-

бы с академической рутиной, с буржуазными влияниями

в искусстве, выдвигались столь же решительные требо-

вания практической деятельности композиторов, работы

с массами, дебатировались вопросы нового выразитель-

ного языка для воплощения актуальных тем и сюжетов

в музыкальных произведениях и т. д.

Не касаюсь здесь серьезных ошибок и «перегибов»,

которые были допущены пылкими участниками «Прокол-

ла», с категорической прямолинейностью постулировав-

шими «универсальный» принцип массовой песни, но не

понимавшими истинного значения народности искусства,

упрощенно толковавшими творческие проблемы совре-

менности и явно недооценивавшими огромной роли клас-

сического наследства. Эти ошибки, как известно, были

в свое время подвергнуты справедливой критике; острые

углы крайних взглядов впоследствии сгладились. Да они

почти и не затронули сознания Хачатуряна (опять-таки

благодаря благотворному воздействию его учителя —

Н. Мясковского). Участие же в практической деятель-

ности коллектива композиторской молодежи, искренно

стремившейся к творческому общению с массовой ауди-

торией, было необходимо и полезно для Хачатуряна.

В те годы он написал ряд удачных произведений в

массовом жанре — песни, два походных марша для ду-

хового оркестра, танцовальные пьесы, обработки народ-

ных мелодий. Некоторые из них получили довольно ши-

рокое распространение. Приведу для примера одну из

его ранних пьес в этом роде — «Массовый танец» для

фортепьяно или баяна (по сохранившейся рукописи

автора):

4 Allegro

Баян

рР

J J И Ijjfr f IJJ

ШШ

Хачатурян ценил самобытное творчество А. Давиденко (1899—

1934), его массовые песни и превосходные хоры («Улица волнует-

ся», «Бурлаки», «На десятой версте», «Море яростно стонало» и

другие). На тему популярной песни Давиденко «Конница Буденно-

го» он написал массовый танец «Буденовка».

Этот «Танец» написан был Хачатуряном в 1931 году

по предложению музыкальной секции Центрального

парка культуры и отдыха имени М. Горького. Он пред-

назначался для массового исполнения на площадках и

аллеях парка. Музыка этой незатейливой пьесы, очень

простая и в то же время подкупающая свежестью коло-

рита, характерностью энергического ритма, полюбилась

участникам массовой художественной самодеятельности.

«Танец» быстро завоевал популярность — его с увлече-

нием отплясывала парковская молодежь под аккомпа-

немент баянов или народных инструментальных ансамб-

лей. Не меньшей популярностью пользовался и другой

массовый танец Хачатуряна «Буденовка», представляю-

щий собой оригинальную транскрипцию известной мас-

совой песни А. Давиденко — «Конница Буденного».

Здесь интересно проявилась своеобразная хачатурянов-

ская манера изложения песенной мелодии:

БУДЕНОВКА

(м ассовый та н«ц)

Среди ранних опытов Хачатуряна в массовых жан-

рах нельзя не выделить упомянутые выше походные мар-

ши (и поныне исполняемые духовыми оркестрами). Пер-

вый марш написан был еще в 1929 году (для фортепья-