Хилл К. Английская Библия и революция XVII в

Подождите немного. Документ загружается.

Конец революционной Библии

уменьшению как почтения к гражданским властям, так и выгоды

для священников”. Но он видел здесь и взаимосвязь опасных

идей. “С тех пор как такая значительная ложь, как думают, была

раскрыта нашими правителями в догматах духовенства о безнака-

занности королей, почему было не удовлетворить их бедных под-

данных” относительно существования рая и ада?

Граф Рочестер

указывал Бернету на противоречия Библии даже лежа на смерт-

ном одре; он все еще думал, что все произошло само, по природе,

и что истории творения мира и грехопадения были притчами. Он

сомневался в существовании наград и наказаний после смерти и

отрицал моногамию. Но Бернет смог убедить его (или так он го-

ворит) в социальной полезности религии, в которую он не ве-

рил

. Сам Бёрнет написал трактат “De Statu Mortuorum”, в кото-

ром цитировал мысль, высказанную отцами [церкви], что “приня-

тые доктрины и слова должны использоваться... при чтении про-

поведей населению, которое склонно к порокам и может быть

отвращено от зла только страхом наказания”

Томас Гоббс хотел отбросить веру в посмертное воздаяние и

кары, потому что считал, что надежда на вечное блаженство

ободряла и придавала настойчивости революционерам и ерети-

кам. Действенная вера в воздаяние в посмертном бытии фактиче-

ски уменьшалась по мере того, как нравственное поведение начи-

нало казаться более важным, чем построение земного Миллен-

ниума. В Библии Бог явственно угрожает грешникам вечными

муками (Мф. 12.42, 50; 15.8; Откр. 14, 20). Но приписывание Богу

умышленной жестокости и оправдание наказания тем, кто, может

быть, согрешил из невежества, поставили трудные вопросы. Тил-

лотсон в 1690 г. доказывал, что Бог не нарушит своего слова,

если не исполнит своей угрозы вечной кары для злодеев; но он не

хотел, чтобы эта идея широко проповедовалась. Ад все еще мог

приносить социальную пользу

утверждала, что злым от века п

Если бы не ад, не было бы закона и порядка; тогда другое по-

следствие грехопадения, частная собственность, была бы

поставлена под угрозу. Но благородная ложь, вроде лжи

Тиллотсона, вряд ли могла удовлетворить честных христиан, и

менее всего, если она противостояла теологии, которая

редуготован ад и что они ничего с

Osborn, Advice to a Son, in Miscellaneous Works, I, p. 99.

Burnet, The Lives of Sir Matthew Hale,... Wilmot Earl of Rochester;

and Queen Mary (1774), особ. pp. 18, 44, 58, 76-9.

Burnet, op. cit., p. 309, цит. по: D.P. Walker, The Decline of Hell

(Chicago U.P., 1964), p. 159.

John Tillotson, A Sermon Preached before the Queen at White-Hall,

March 7th, 1689-90.

Библия свергнута с престола

от века предуготован ад и что они ничего с этим не могут поде-

лать. Арминианство и упадок идеи ада, должно быть, шли рука об

руку. Д-р Джон Норт, арминианин по убеждению, говорил, что

кальвинизм — “более политическое учение, и тем самым в неко-

торых аспектах больше годится для того, чтобы поддерживать

веру” в “невежественных людях... так как более соответствует их

способностям”. “Но это, — заключал он, — относится к искусст-

ву, а не к истине, и его следует причислить к piae fraudes, или

святым обманам”

По контрасту свободомыслящее арминианст-

во может показаться интеллектуально респектабельным верова-

нием.

В течение XVII в. отношение к сожжению еретиков и приме-

нению пыток в судебных процессах менялось. Так как все мень-

ше и меньше мужчин и женщин были готовы умереть за свою

веру, они становились все менее терпимыми к казням тех, кто

придерживался неортодоксальных идей. Еще в 1612 г. было при-

знано, что публичное сожжение еретиков приносило обратный

результат. Без сомнения, вдохновленные историями о героизме

мучеников, описанных Фоуксом, жертвы сожжений начала XVII

в. снискали сочувствие толпы, от которой ожидались апплодис-

менты казням. Публичные казни не были рентабельны. В 1639 г.

архиепископ Йоркский хотел возобновить эту практику, которая,

как он думал, сделала церкви много добра; а после 1660 г. Гоббс

верил, что епископы хотели бы его сжечь. Без сомнений, они хо-

тели бы; но было слишком поздно. Статут Генриха IV “De

haeretico comburendo” ("О сожжении еретиков”. — Прим. перев.)

был отменен в 1677 г. Лодовская нетерпимость 1630-х годов и

пресвитерианская нетерпимость 1640-х, сменившаяся относи-

тельной терпимостью 1650-х, оставили свою печать. Англия не

стала терпимой страной вдруг — далеко не так. Но тот факт, что

интересы сектантов были интересами богатых лондонских куп-

цов, полезных правительству в финансовом отношении, помог

изменить интеллектуальный климат.

То, что страсти остывают, было продемонстрировано “разум-

ностью” свободомыслящих теологов, отделявших этику от рели-

гии и тем самым — для некоторых — от Библии. Свободомыс-

лящие были тесно связаны с Королевским обществом, первым

секретарем которого был Джон Уилкинс, который, что симво-

лично, одновременно являлся зятем Оливера Кромвеля и буду-

щим епископом. Уилкинс объяснял библейские чудеса естествен-

ными причинами и потратил много времени и энергии, пытаясь

создать универсальный язык. Одной из целей последнего было

Roger North, Lives of the Norths, III, p. 344.

Конец революционной Библии

покончить с религиозными спорами, добившись согласия относи-

тельно значения слов. Эту программу поддерживало Королевское

общество

. Локк в трактате “Разумность христианства” был оза-

бочен тем, чтобы покончить с цитатничеством “разбросанных

фраз на библейском языке, приспособленных к нашим идеям и

предрассудкам”

. Джон Толанд утверждал, что “верить в боже-

ственность Писания или в содержание любого его отрывка без

разумного доказательства и очевидной последовательности —

это предосудительное легковерие и безрассудное мнение, которое

обычно поддерживается перспективой получить хорошую пла-

ту”

. Мы прошли, таким образом, долгий путь.

Но пророкам века разума не хватало современного уровня ра-

ционализма. Локк верил, что боли в почках можно вылечить,

захоронив мочу больного в каменном сосуде. Он делал вычисле-

ния по книге Даниила, стремясь определить дату конца света

Ньютон провел столько же времени за милленарийскими шту-

диями, как и за изучением астрономии. Уильям Уистон использо-

вал Ньютоновскую физику, чтобы объяснить Ноев потоп, эллип-

тическую орбиту вращения земли и конечный мировой пожар,

который приведет к Милленниуму

Между 1669 и 1678 годами Теофилус Гейл опубликовал четы-

ре части массивного труда “Двор язычников”, в котором доказы-

вал, что все искусства и науки берут свое начало в еврейском

народе — от Адама, Моисея (историка и философа), Сета и Еноха

(астрономия), Ноя (навигация), Соломона (архитектура) и Иова

(великого философа). Геометрия происходит от разделения земли

Ханаанской среди избранного народа. Работа Гейла была воспри-

нята очень серьезно — опубликована издательством Оксфордско-

го университета, даже несмотря на то, что Гейл был сектантом.

Я обязан здесь лекции профессора С.А. Мэйсона в память Джона

Уилкинса, прочитанной в Оксфорде 2 мая 1991 г.: “Аналогии стиля

мышления в протестантской Реформации и науке начала Нового време-

ни”.

Locke, op. cit., (1695), pp. 291-5.

Toland, Christianity not Mysterious (1696), pp. 31-6.

K. Dewhurst, John Locke (1632-1704), Physician and Philosopher

(1963), p. 204. За вычисления я благодарен профессору Фрэнку Мэнуе-

лю.

Perry Miller, Errand into the Wilderness, pp. 229-33.

Библия свергнута с престола

Трэхерн был настолько поражен, что сделал длинные выписки в

своем дневнике

Идея Гейла не была новой: Рэли думал, что Гомер делал заим-

ствования у Моисея

. Новизна заключалась в тщательности ис-

следования Гейла. Но он был все еще ограничен Библией. Роджер

Уильямс видел добродетели даже в культуре американских ин-

дейцев; Гейл мог видеть только неполноценность в культуре язы-

ческих Греции и Рима. Гейл знал достаточно для того, чтобы

быть Вико своего времени. Но ему не удалось извлечь пользу из

интеллектуального опыта междуцарствия. Мы можем противо-

поставить ему трактат Сэмюэля Фишера “Угроза раввинам со

стороны деревенщин”, который знаменует переход к новой ин-

теллектуальной эпохе. Фишер обобщил взгляды Уолвина, Уин-

стэнли, Райтера, рантеров. Заголовок его трактата говорит о по-

пулистском обращении священников и университетов к крестья-

нам, и работа его во всех отношениях представляет собой проти-

воположность работе Гейла. Последний, погрязший в классиче-

ской учености, популярный среди профессуры, педантично со-

ставлял карту тупика.

Или возьмем полемические работы Принна, Херля, Брэди и

других, писавших о мифической истории парламента в англосак-

сонские и ранне-нормандские времена. Их споры играли значи-

тельную роль в политике XVII в., но куда меньшую, чем прагма-

тизм Гоббса и сторонников Гаррингтона. Радикальная теория

нормандского ига дожила до чартизма XIX в., потому что про-

должала соотноситься с очевидным фактом преобладания джен-

три, так же как эгалитаристские изречения Нового Завета всегда

сохраняли свое значение.

Трактат Милтона “О христианском учении” с его критикой и

манипуляциями Библией, к несчастью, остался на обочине исто-

рии. Когда он наконец появился в 1825 г., он потерял свое рево-

люционное значение, которое Милтон, так же, как и его прави-

тельство, ему придавали. Он был столь же неуместен, как иссле-

дования Ньютона о дате конца света

Гейл, Милтон, Фишер —

каждая из их книг свидетельствует об огромном жизненном тру-

де. Но только книга Фишера сделала вклад в господствующую

Wade, Thomas Traherne, pp. 67, 102, 250-56. За Гейла я обязан ста-

тье: D.W. Wallace, “Puritanism and the Hermetic Tradition: Revolution and

the Ancient Theology in Theophilus Gale”, Millersville.

Ralegh, History of the World, I, p. 195. Много других примеров

культурных заимствований от евреев см. ibid., I, pp. 167-227, IV, pp.

572-3.

См. выше, глава 1.

Конец революционной Библии

тенденцию европейской интеллектуальной жизни. Если бы трак-

тат Милтона “О христианском учении” был опубликован в XVII

в., он мог бы иметь сравнимый освобождающий эффект. То же

самое верно для трактата Генри Стабба “История возникновения

и развития магометанства”, не напечатанного до 1911 г.

Дже-

рард Уинстэнли, один из самых могучих умов своего века, нико-

гда не разрабатывал своих идей систематически. Он был слишком

занят — копая, пася коров, отражая атаки на свою коммуну, за-

щищая диггерский эксперимент перед лицом двора и в памфле-

тах. Он не оставил системы, но разбросал афоризмы, выражаю-

щие главные аспекты его идей. Его ответ на вопрос: как следует

использовать Библию?

— имеет значение для потомков.

Библия потеряла свою универсальную силу, как только было

продемонстрировано, что с ее помощью можно доказать все, что

угодно, и что нет способа решить этот вопрос, если не прибегать

к насильственной власти церкви. (Как прав был Рим!) Попытка

Гоббса предложить взамен земной авторитет не удалась. Распа-

дение на мелкие группы — как интеллектуалов, так и конгрега-

ций — было одним из наиболее важных последствий религиозной

терпимости. Многие все еще продолжали верить, что истина мо-

жет и должна быть найдена в Библии, но не могли прийти к со-

гласию о том, в чем она состояла. (Мы можем сравнить с этим

разорительные последствия отмены авторитарной позиции Ком-

мунистической партии и ее идеологии в Восточной Европе в

1989-90 гг.) Библия стала историческим документом, который

можно было толковать, как любой другой. Сегодня прежний ав-

торитет ее существует только в медвежьих углах вроде Северной

Ирландии или в "библейском поясе" США.

Когда леди Брут в пьесе Вэнбруха “Искушение жены” (1697)

напомнили, что Библия учит воздавать добром за зло, она без

колебаний ответила: “Это может быть ошибкой в переводе”

Мэри Эстелл, более набожная, чем леди Брут, но яростная защит-

ница женщин против мужчин, столкнулась с тем, что всегда было

обезоруживающим аргументом: что мужчины выше потому, что

Бог создал Адама раньше, чем Еву. Она ответила, что Бог создал

животных раньше, чем Адама. Что следовало заключить из это-

J.R. Jacob, Henry Stubbe, Chapter 4.

См. выше, глава 8.

Vanbrugh, op. cit., Act I, scene i.

Библия свергнута с престола

го?

Это было обескураживающе просто; и тот факт, что такой

аргумент мог быть выдвинут в печати доброй англиканкой, мо-

жет много сказать об изменении статуса Библии. Вопрос был

задан до 1612 г., когда Томас Тейлор ответил на него; но после

этого его печатали только для того, чтобы отвергнуть. Довольно

слабый ответ Тейлора сводился к тому, что в 1-м Послании к Ти-

мофею (2.13) “апостол доказывает превосходство Адама не

столько из порядка [творения], сколько из цели сотворения жен-

щины” — как помощницы. Вскоре леди Брэдшей отпарирует

Сэмюэлю Ричардсону: “А что мне за дело до патриархов?”

Арнольд Уильямс указывает, что “ренессансные комментарии

к книге Бытия” перестали существовать во второй половине XVII

в. Последние примеры, которые он цитирует, это “Critici Sacri”

Джона Пирсона (1660) и “Synopsis Criticismi” Мэтью Пула (1669).

“Потерянный рай” — это последний из эпосов, повествующих о

шести днях творения. Опера Эдварда Экклестона “Ноев потоп:

разрушение мира” (1679), кажется, была последней из этого рода.

“Состояние невинности” Драйдена (1677) было драматургиче-

ским переложением “Потерянного рая”

. Археология и геология

постепенно освобождались от изложенного в книге Бытия. Не

только колдовство, но и самоубийство перестали рассматриваться

как дьявольское преступление

В 1684 г. одного нонконформистского проповедника обвинили

в измене за то, что он сравнил короля с Иеровоамом

В следую-

щем году Ричард Бакстер был посажен в тюрьму за публикацию,

которая была сочтена клеветнической по отношению к англикан-

ской церкви. Но после 1689 г. тот факт, что людей больше нельзя

было заставить посещать свою приходскую церковь каждое вос-

кресенье, был признан, что выразилось в приостановке судебных

процессов в церковных судах против не посещающих церкви. Это

было также признанием упадка судов как действенного орудия

контроля. В Англии в 1690-х годах было издано множество деи-

стских материалов, основанных на сравнительном изучении ре-

M. Astell, Reflections upon Marriage (3rd. ed., 1706), sig. a2. Впер-

вые опубликовано в 1700 г.

Taylor, A Commentarie upon the Epistle of St. Paul the Apostle to

Timothy (1619), p. 391; Richardson, Correspondence (ed. A.L. Barbauld,

1804), VI, p. 194.

A. Williams, op. cit., pp. 238,259; ibid., pp. 264-7.

См. Michael MacDonald and Terence R. Murphy, Sleepless Souls: Sui-

cide in Early Modern England (Oxford U.P., 1990), особ. pp. 214-15.

D. Ogg, England in the Reign of Charles II (Oxford U.P., 1934), II, p.

514.

Конец революционной Библии

лигий, в том числе “Разумность христианства” Локка и “Христи-

анство без тайн” Толанда в 1695-6 гг. В 1695 г. один оксфордский

магистр искусств опубликовал письмо к одному аристократу в

Лондоне относительно “некоторых ошибок, касающихся творе-

ния, великого потопа и населения мира”. “Самый разумный спо-

соб рассматривать эти проблемы, — настаивал он, — это с помо-

щью законов гравитации или гидростатики”. Библейские расчеты

неприемлемы: “Наш век не переносит пустых идей и бесплодных

спекуляций... Мы в настоящее время призываем к ясным доказа-

тельствам или зримым демонстрациям”. “Универсальный харак-

тер этого века склоняется к разумной религии”

Разрушение абсолютного авторитета Библии во всех областях

явилось одной из главных побед человеческого духа; оно шло

параллельно (и было связано) с упадком веры в ад в XVII в., что

документально показал Д.П. Уокер

Только вновь установив-

шийся политический консенсус в конце XVII в. и готовность из-

дателей осуществлять самоцензуру на основе этого консенсуса

после отмены Акта о цензуре в 1695 г. помешали “грубой неве-

жественной черни” наслаждаться свободой скептических дискус-

сий и печатания того, что преобладало между 1640 и 1660 гг., —

свободой, которой продолжали наслаждаться привилегирован-

ные. Общества для проповеди Евангелия и распространения хри-

стианского знания помогали сохранять традиционное уважение к

Библии среди низов.

Для практических целей Библия превратилась в такой же

невразумительный источник, как древние оракулы. Приемлемого

толкователя не нашлось. Папа показал национальным суверенам

свою несостоятельность, так как они не могли быть уверенными в

постоянном контроле над ним; он, похоже, мог потерпеть пора-

жение как раз тогда, когда был более всего нужен. Два последних

свидетеля, Рив и Магглтон, не снискали всеобщего признания,

которого ожидали. “Левиафан” был теоретически привлекателен,

особенно для правительств; но утверждение Гоббса, что суверен,

и только он один, может требовать принятия своей версии Писа-

ния, противоречило интеллектуальному индивидуализму, прису-

щему протестантизму: quis custodiet ipsum custodem? (кто защи-

тит самого стражника? — Прим. перев.). Боязнь анархии, на ко-

торую опирался Гоббс, не была достаточным противовесом.

Решением англиканской церкви было установление контроля

при помощи церковной цензуры и назначения дозволенного тол-

L. P., Master of Arts, “Two Essays”, in Somers Tracts (1748-51), XI,

pp. 291-308.

Ср. Joseph Frank, Hobbled Pegasus, pp. 26-7.

Библия свергнута с престола

кователя Библии в каждом приходе; за ним не слишком строго

надзирали, но он должен был быть достаточно образованным и

подготовленным для того, чтобы не удаляться слишком далеко от

принятых норм. Роберт Саут в первые месяцы 1660 г. говорил

юристам Линлольнс-инна: “Если бы в каждом приходе не было

церковнослужителя, у вас вскоре появилась бы причина для уве-

личения числа полицейских”

. Но слишком многие протестант-

ские души ставили под вопрос дозволенное государством свя-

щенство. Всеобъемлющий цензурный надзор, как показала прак-

тика, установить было невозможно. Устои, на которых покоилось

вековое интеллектуальное здание, обвалились. Что займет их

место?

Было открыто, что сама Библия являлась для всех величайшим

идолом. Она не была опрокинута, как статуи Сталина в Восточ-

ной Европе: она все еще почиталась как священная реликвия, как

боги классической Греции и Рима; но она потеряла свою полити-

ческую власть. Божественное право королей и божественное пра-

во духовенства на десятину перестали существовать вместе с

этим библейским авторитетом. Это не означало, что короли пере-

стали править или десятина собираться; это означало, что для

защиты их следовало искать другие аргументы. И в течение дол-

гого времени эти аргументы были открыты для рациональной

критики. Короли как “Господние помазанники” были шуткой для

“Викария из Брея”.

Споры о Библии имели решающее значение. Лоллардам они

были запрещены; Генрих VIII сначала дозволил Библию на анг-

лийском языке, а затем постарался, чтобы низшие классы ее не

обсуждали. Эдвард VI зашел слишком далеко в одном направле-

нии, Мария Кровавая — в другом. Елизавета попыталась поме-

шать “пророчествам” и занятиям по обсуждению Библии после

проповедей; архиепископы Уитгифт, Бэнкрофт и Лод — все хо-

тели помешать развитию проповедничества. После прекращения

контроля в 1640-х годах “проповедники-мастеровые” стали само-

званными, принятыми народом председателями, которые вели

новые дискуссии. Когда граф Лестер прочел Декларацию палаты

общин против проповеди тех, кто не был рукоположен (31 декаб-

ря 1645 г.), он воскликнул, что “эта декларация делает опасным

чтение Библии”, так как нет смысла в чтении Библии, если ее не

толковать и не обсуждать

Сектантство после 1660 г. было на-

Цит. по: Irene Simon, Three Restoration Divines: Barrow, South, Til-

lotson (Bibliotheque de la Faculte de Philisophie et Lettres de l’Universite de

Liege, Fascicule CLXXXI, 1967-76), II, p. 60.

Ed. R. W. Blencowe, Sydney Papers (1825), p. 2.

Конец революционной Библии

столько значительной силой, что англиканская церковь не могла

уже вернуть себе монопольное положение. Следующим ее шагом

было лицензирование нонконформистских священнослужителей,

чтобы сохранить некоторый контроль и не допустить слишком

большой демократии. Священнослужители, которые могли счи-

таться ответственными за свою паству и контролировать ее,

обеспечивали стабильность и непрерывность. Этому способство-

вали истощение нонконформистского движения после двух деся-

тилетий конфликтов и тщетных попыток прийти к соглашению,

нужда в консолидации в условиях гонений при Карле II и Якове

II и признание того, что мир нельзя изменить усилиями даже са-

мых беззаветных святых. Так пуритане отвергли политику и ска-

тились к сектантству.

Один из выводов заключается в том, что Библия может слу-

жить любой социальной или политической цели. Библия и хри-

стианская религия развивались в течение веков и вобрали в себя

много различных социальных интересов. В Библии можно найти

семена всех ересей, и большинство их культивировалось и про-

цветало во время революции. Славой этой революции, как заме-

тил Милтон, была эта дискуссия, этот фермент: истина могла

иметь не одну форму

— в этом принцип сектантства, презрение

к установленному авторитету, выказанный теми обыкновенными

людьми, которые не могли, по бессмертному выражению Баниа-

на, вместе с Понтием Пилатом говорить по-еврейски, по-гречески

и по-латыни

. Провал попытки помешать продолжавшейся сред-

ними и низшими классами дискуссии, о чем свидетельствовало

выживание сектантства, был, может быть, столь же важен для

подготовки интеллектуального климата для промышленной рево-

люции, сколь и политические изменения и свобода революцион-

ных десятилетий

Досадные вопросы о предопределении и свободе воли, креще-

нии младенцев или взрослых, государственной церкви или неза-

висимых конгрегациях были все еще не решены, когда реставра-

ция внезапно положила конец большинству дебатов. Надежда на

то, что свободное обсуждение Библии вскоре приведет к согла-

шению по этим вопросам, оказалась несбыточной. Неудивитель-

MCPW, II, p. 563.

BMW, I, p. 304. Cp. выше, глава 8.

Я обязан за эту идею дискуссиям с Джеком Голдстоном из Univer-

sity College of California, Davis; см. также M.C. Jacob, The Cultural Mean-

ing of the Scientific Revolution, p. 245.

Библия свергнута с престола

но, может быть, что роялист сэр Джон Денхэм думал, будто кни-

гопечатание являлось “самым пагубным орудием дьявола”

. Но в

1643 г. сторонник Лода Джон Джигон, эссекский пастор, также

якобы говорил: “Жаль, что Библия была переведена на англий-

ский, ибо теперь каждая женщина и каждый попрошайка думают,

что они способны вести диспуты с дипломированными богосло-

вами”

. Несколько лет спустя скептический мирянин Маттиас

Придоу спрашивал: “Разве изобретение книгопечатания и пороха

принесло больше вреда, чем блага?”

Сопоставление предлагало

ответ. Распространение и обсуждение в народе Библии вело, как

это ни странно, к уменьшению ее авторитета.

Было забавно, когда католик Патрик Кэри, брат Фолкленда,

использовал аналогию с Библией, чтобы возразить против того,

чтобы законы переводились на английский язык:

Наша церковь все еще процветала бы,

Если бы святое писание всегда

Держали вне досягаемости для мирян;

Но когда его перевели, полуграмотным людям

И даже женщинам тоже было позволено

Толковать все тексты и проповедовать.

И тогда — что за неразбериха поднялась!

Сапожники начали презирать богословов,

Так что те ничего уже не могли,

Их священнослужители стали надо всем насмехаться;

Проповедь стала считаться легким делом,

Каждый мог делать его хорошо

Мы видели выше, как милленарийско-дисциплинарный пури-

танизм показал, что во многих отношениях он соответствует ин-

тересам приходской элиты, воспитывая йоменов и трудолюбивых

ремесленников, которые хотели навязать порядок своим семьям и

безземельным беднякам, а также возделывать огороженные пус-

тоши. Он также оказался приемлемым для поселенцев среди аме-

риканской дикой природы

Я подозреваю, что те, кто подчерки-

Denham, The Progress of Learning, in Poems and Translations (7th ed.,

n.d.), p. 96.

Цит. по: W. Davids, Annals of Evangelical Nonconformity in... Essex

(1863), p. 236; cp. Hobbes, Behemoth, in English Works (ed. Sir W. Mo-

lesworth, 1839-45), VI, pp. 190-91. Джигон тем не менее цеплялся за

свою жизнь, прошел через все превратности и умер после реставрации.

Prideaux, An Essay and compendious Introduction, p. 141.

Carey, Trivial Poems and Triolets (1651), in Saintsbury, Caroline Po-

ets, II, p. 461.

См. выше, глава 5.