Гуревич П.С. Культурология

Подождите немного. Документ загружается.

ГУРЕВИЧ Павел Семенович, доктор философских наук, доктор филологических наук,

профессор. Избран вице-президентом Академии гуманитарных исследований, действительный

член Международной Академии информатизации. Академии естественных наук. Является

президентом Московской психоаналитической ассоциации. Сфера научных интересов — гу-

манитарная проблематика. Автор ряда монографий по философии культуры и философской

антропологии. Руководит лабораторией Института философии, ректор Института психоа-

нализа.

В книге рассматриваются центральные проблемы курса «Культурология»: что есть

культура; как она соотносится с природой; в чем отличие культуры от цивилизации;

отчего рождается множество культур и как они взаимодействуют и т.п.

Автор трактует культурологию как интегральное выражение гуманитарного знания,

через совокупный духовный опыт человечества анализирует развитие мировой истории.

Книга предназначена для преподавателей и учителей, студентов и учащихся старших

классов школ, гимназий, лицеев и колледжей, для широкого круга читателей,

интересующихся этой увлекательной наукой.

Введение

На принадлежащих Индии Андаманских островах в горных тропических

лесах обитают негроидные племеОни сохранили первобытный образ жизни,

занимаются собирательством и охотой. Эти племена, особенно племя

джарва, избегали всяких контактов с поселенцами Андаманов, не пускали

их на свою территорию. Поэтому индийские власти объявили районы

обитания племени заповедными и закрытыми для посещения и

лесоразработок.

И только антропологи изредка посещают эти районы, оставляя на

пляжах подарки племенам — ткани, гроздья бананов, пакеты риса. Однако

все эти дары до недавнего времени отвергались. Их выбрасывали в море.

Теперь контакты стали постоянными. Джарва берут привозимые подарки. А

команде судна выносят лесные плоды.

Множество культур

Факт может показаться локальным, имеющим чисто этнографический

интерес. Две разные культуры, одновременно существующие на земле,

вступают в контакт. Культура патриархальная и современная. А вот как

описывает культуру ныне здравствующих индейцев французский философ и

этнолог Клод Леви-Стросс:

«В главном доме, который помещался между двумя навесами, в стволах,

составляющих стены, были вырезаны пятиугольные бойницы, а внешнюю их

поверхность покрывали схематично выполненные рисунки красного и

черного цветов с помощью краски уруку и какой-то смолы. Эти рисунки

изображали персонажи из какой-то легенды: женщину, орла-гарпию, детей,

жабу, собаку, большое непонятное четвероногое, две зигзагообразные

линии, двух рыб, ягуара, и, наконец, следовал симметричный узор,

составленный из квадратов и полумесяцев.

Эти дома ничем не походили на жилища соседних индейских племен.

Вероятно, однако, они имели какую-то традиционную форму. Когда Рондон

открыл индейцев тупи-кавахиб, их дома были уже квадратными или

прямоугольными с двускатной крышей. Кроме того, грибовидная форма не

соответствует новобразильской технике строительства. К тому же

различные археологические материалы подтверждают, что подобные дома с

высокой кровлей были свойственны некоторым еще доколумбовым

цивилизациям».

А вот описание еще одной культуры. Местные жители на рассвете

собираются вместе, приближают ладони ко рту. Затем они поднимают руки

по направлению к солнцу. Эти заметки сделал вьщающийся философ Карл

Густав Юнг (1875—1961). Он писал: «Путешествуя по экватору, я спросил,

зачем они это делают, но никто не мог мне ответить... Дыхание означает

духовную субстанцию, душу. Следовательно, эти люди предлагают свою

душу Богу, но не знают сами, что они делают, и никогда об этом не

узнают».

На земле одновременно соседствует множество разнородных культур.

Как они возникли? Какова их судьба? Способны ли они воспринимать друг

друга? В прошлом веке культурологи считали, что можно говорить только

об одной культуре, которая олицетворяет конкретные стадии единого

духовного процесса. Какие-то культуры выгладят странными, патриархаль-

ными, потому что они действительно отражают древнее самосознание

человечества, другие, напротив, уже достаточно продвинулись в

собственном развитии, приобрели современный облик.

Однако в том же столетии возникла иная мысль: эти культуры на самом

деле различны, предельно самобытны, вообще не имеют друг с другом

ничего общего. Тогда-то и родилось культуроведение в прямом значении.

Это наука о множественности культур, об их уникальности и несхожести.

Сегодня во всех институтах, университетах, колледжах читают новую

дисциплину — культуроведение. Она призвана восполнить тот пробел,

который всегда и тем более еще недавно характеризовал общественную

науку и систему образования. В своих социальных иллюстрациях мы крайне

редко выходили в широкий мир культуры. Общественное рассуждение

замыкалось узким горизонтом политики и идеологии. Обществоведы

игнорировали тот очевидный факт, что любое обнаружение социальной ди-

намики начинается именно как сдвиг внутри культуры, как результат

новых ценностных ориентаций, как итог разносторонних социокультурных

закономерностей.

Размышляя об эмоциональных образах в живописи или о воздействии

музыки на ментальность человека, об эзотерической символике гностиков

или о современной тайнописи культуры, о глубинной взаимосвязи гармонии

и хаоса, о мифе или о постмодернизме, о греческой скульптуре или

лирике Возрождения, об эпосе или античной трагедии, о дионисийской и

аполлонической культурах, мы пытаемся пробиться к современному

пониманию культуры, к осмыслению ее судеб. Многие феномены искусства

оказываются более прозрачными, когда их истолкование сопряжено с це -

лостным размышлением о культуре.

Гуманитарное знание

Актуальность культуроведения обусловлена прежде всего возрастающей

ролью гуманитарного познания. На протяжении последних веков точные

науки постоянно сравниваются с человековедческими. В недавние времена

пальма первенства неизменно принадлежала так называемым конкретным

наукам. Когда же речь заходила о постижении человека, человечества,

общества, культуры, человеческого духа, то складывалось впечатление,

будто гуманитарные науки менее важны для социальной динамики, не

всегда конкретны и доказательны.

Феномен гуманитарной культуры, как показывает анализ многочисленной

философской, культуроведческой и художественной литературы, исследован

мало. Даже само это понятие встречается крайне редко. Между тем

гуманитарно-культурные ценности необходимы для человеческого рода,

общества и отдельного человека. Общеизвестно, что проблема воз-

никновения духовной культуры является крайне сложной и недостаточно

разработанной.

По мнению отечественного ученого И.М.Орешникова, современная наука

(археология, этнография, антропология, историческая психология,

лингвистика, фольклористика и др.) приводит многочисленные факты в

пользу естественного, земного происхождения духовной культуры. Многие

ученые считают, что мораль, религия и искусство возникают где-то в

период верхнего палеолита (40—20 тыс. лет до н.э.), когда жили

кроманьонцы. Интересный материал на этот счет содержится в трудах

К.Леви-Брюля, А.П.Окладникова, С.А.Токарева, Э.Тайлора, Дж.Фрэзера и

других.

«Лишь за семь или восемь тысячелетий нам брезжит первый свет и

слышны первые смутные шорохи; а позади, в глубине веков — сумерки и

безмолвие, — отмечает отечественный философ М.Гершензон. — Но там люди

желали и мыслили так же, как и мы, и в многократный срок развития,

предшествовавший нашей культуре, был добыт весь существенный опыт

человечества. К тем познаниям позже ничего не прибавилось, как

неизменен издревле и поныне телесный состав человека. Первобытная

мудрость содержала в себе все религии и всю науку. Она была как мутный

поток протоплазмы, кишащий жизнями, как кудель, откуда человек до

скончания времен будет прясть нити своего раздельного знания» .

В гуманитарно-культурном наследии древнего мира, социально-

философской мысли Индии, Китая, Греции и Рима можно отыскать глубокие

размышления о человеке, о смысле жизни, о высших ценностях, роли

философии, морали, права, религии, искусства, педагогики и риторики в

жизни людей. Древний мир оставил нам великолепные исторические

памятники, интересные философские и исторические труды, произведения

искусства, мифы и легенды, скульптуры, архитектурные сооружения, «семь

чудес света» и пр.

Для создания современной гуманитарной культуры опыт прошлых лет

оказывается сверхценным. «Люди минувших эпох, — отмечает Э.Ю.Соловьев,

— живут для нас благодаря особого рода общественной практики —

мемориальной. Она обеспечивает постоянное присутствие прошлого в

актуальном сознании и препятствует тому, чтобы ее подменяли или

сочиняли, те, кого уже нет, продолжают общаться с нами через ос-

тавленное ими наследие».

Сегодня мы осознаем безусловное значение гуманитарного знания. Оно

многолико и многообразно. Но как обрисовать его? Гуманитарная культура

— это всеобъемлющее, «сквозное» явление, оно присутствует в разных

сферах общественной жизни. Гуманитарное знание непосредственно

включает в себя философию, обществознание, человековедение, право,

мораль, искусство, мифологию, религию, педагогику, филологию,

«человеческие» общественные отношения, гуманитарное образование,

воспитание и просвещение.

Культура как ценность

Интерес к феномену культуры определяется в наши дни многими

обстоятельствами. Современная цивилизация стремительно преображает

окружающую среду, социальные институты, бытовой уклад. В этой связи

культура оценивается как фактор творческого жизнеустроения,

неиссякаемый источник общественных нововведений. Отсюда стремление

выявить потенциал культуры, ее внутренние резервы, отыскать

возможности ее активизации. Рассматривая культуру как средство чело-

веческой самореализации, можно выявить новые неистощимые импульсы,

способные оказывал» воздействие на исторический процесс, на самого

человека.

Вот почему в современной философии выявился обостренный интерес к

культуре как к фактору социального развития. Исследователи все чаще

приходят к убеждению, что именно духовные черты, социокультурные

признаки конкретного общества или даже целого региона накладывают

отпечаток на социально-историческую динамику. Многие теоретики

связывают судьбы мира с философским постижением культуры в целом или

культуры отдельного народа.

Но вместе с тем радикальность и неотвратимость происходящих в нашу

эпоху перемен воспринимается сознанием конкретного человека как нечто

чуждое его собственным устремлениям, стихийным субъективным порывам.

Возникает разрыв между самочувствием реального индивида и объективным,

зачастую обезличенным потоком культурного творчества. Человек пытается

понять, откуда, вообще говоря, возникают традиции, не имеющие

авторства, почему оказываются непредвиденными последствия культурных

акций, каков конечный результат современного цивилизованного развития

человечества.

Потребность в изучении феноменов культуры обусловлена и разрушением

экологической среды. Истончение озонного слоя над Землей, гибель

лесных покровов планеты, загрязнение океанов и рек — эти плоды

человеческой деятельности оцениваются как результат губительной

культурной практики. И здесь встают вопросы: «Не враждебна ли культура

природе? Есть ли возможность гармонизировать их отношения?»

Актуален и еще один аспект культуроведческого анализа — культура и

общество, культура и история. Какое воздействие оказывает культурный

процесс на общественную динамику? Что принесет культуре движение

истории? В прошлом социальный цикл был гораздо короче культурного.

Индивид, появившись на свет, заставал определенную структуру

культурных ценностей. Она не менялась в течение многих столетий,

регулируя жизнь ряда поколений. В XX в., как считают многие

исследователи, произошел разрыв социального и культурного циклов. Это,

по существу, одна из исторических закономерностей нашего столетия.

Теперь на протяжении одной жизни чередуются несколько культурных эпох.

Оторвите человека от родной культуры и бросьте в абсолютно новое

окружение, где ему придется мгновенно реагировать на множество

совершенно новых представлений о времени, пространстве, труде,

религии, любви, сексе и т.п., вы увидите, какая поразительная

растерянность овладеет им. А если вы еще отнимите у него всякую

надежду на возвращение в знакомую социальную обстановку, растерянность

перерастет в депрессию. Психологическое онемение — жуткий симптом

сегодняшних дней.

Современные люди, ускорив темпы перемен, навсегда порвали с

прошлым. Они отказались от прежнего образа мыслей, от прежних чувств,

от прежних приемов приспособления к изменяющимся условиям жизни.

Именно это ставит под сомнение способность человека к адаптации:

выживет ли он в новой среде? Сможет ли приспособиться к новым

императивам?

Можно указать еще на один аспект исследования, связанный с

актуальностью темы. Накопление знаний в современном мире происходит

гораздо медленнее, нежели осуществляются социальные перемены.

Стремительная динамика опережает процесс осмысления общественных

закономерностей, тайнодействия механизмов культуры. В связи с этим

особую значимость приобретает способность исследователя уловить те

обусловленности, которые характерны для культурной практики.

Актуальность культуроведения определяется также кризисом

современной — просветительской и постпросветительской культуры. В

общественном сознании просветительская модель культуры переплетается с

постпросветительской, что создает довольно сложные коллизии в

сегодняшнем понимании самого феномена культуры. Поэтому важно

показать, как различные компоненты просветительской модели культуры

становятся объектом нового философского толкования, вызывают

стремление выявить потенциал культуры, ее внутренние резервы, отыскать

возможности ее активизации. Исследование современных культурных

процессов невозможно без глубоких парадигмальных сдвигов в философии

культуры, которые произошли за последние два столетия.

Нет сомнения в том, что в культуроведческую литературу последнего

времени все чаще проникают размышления о враждебности культуры

изначальной человеческой природе. Такого рода представления разра-

батывают многие философские направления (психоанализ, философская

антропология, социобиология). Современные философские антропологи

предупреждают: социальность, точно железный обруч, сковала природные

импульсы человека.

Глава 1. Культура как феномен

Все охотники отправились убивать мамонта. Продвигались бесшумно,

шли с разных сторон. Вожак первобытной орды поднялся на курган и

оттуда показал место, где находилась западня. Стойбище опустело.

Остались только дети и старики. Впрочем, у скалы разместился мужчина

средних лет. Он сбросил с себя шкуру и стал рисовать на камне силуэт

мамонта. Странное занятие, не правда ли? Кому нужно это изображение?

Разве оно заменит живого мамонта? Наскальные рисунки — первое

провозвестие культуры.

Многообразие определений культуры

Что такое культура? Почему этот феномен породил такое множество

разноречивых определений? Отчего культурность как некое свойство

оказывается неотъемлемой чертой различных сторон нашего социального

бытия? Можно ли, вообще говоря, выявить специфику данного

антропологического и общественного явления.

Понятие «культура» относится к числу фундаментальных в современном

обществознании. Трудно назвать другое слово, которое имело бы такое

множество смысловых оттенков. Для нас вполне привычно звучат такие

словосочетания, как «культура ума», «культура чувств», «культура

поведения», «физическая культура». «В обыденном сознании культура

служит оценочным понятием и относится к таким чертам личности, которые

точнее было бы назвать не культурой, а культурностью... В науке

принято говорить о «культурных чертах», «культурных системах», раз-

витии, расцвете и упадке культур...».

Американские культуроведы Альфред Кребер и Клайд Клакхон в их

совместном исследовании, посвященном определениям культуры, отметили

огромный и всевозрастающий интерес к этому понятию. Так, если, по их

подсчетам, с 1871 по 1919 г. было дано 7 определений культуры (первое,

как они считают, принадлежит выдающемуся английскому этнографу Эдуарду

Тайлору), то с 1920 г. по 1950 г. у различных авторов они насчитали

157 определений данного понятия. В отечественной литературе готовность

сопоставить различные определения культуры позволила

Л.Е.Кертману насчитать более 400 определений. Сейчас число

определений измеряется уже четырехзначными цифрами.

Чем можно объяснить такое многообразие трактовок? Прежде всего тем,

что культура выражает глубину и неизмеримость человеческого бытия. В

той мере, в какой неисчерпаем и разнолик человек, многогранна,

многоаспектна и культура. Нас не должно смущать множество определений.

Каждый исследователь обращает внимание на одну из сторон самого

феномена. Кроме того, и сам подход к культуре обусловлен во многом

исследовательскими установками. Культура нередко оказывается объектом

изучения со стороны не только культуроведов, но и философов,

социологов, историков, аксиологов. В зависимости от теоретической

методики вырастает и способ, помогающий постигать феномен. Можно ли,

однако, вычленить некоторые проблемы, которые помогают обсудить

сущность культуры?

«Вторая природа»

Культуру часто определяют как «вторую природу». Такое понимание

восходит к античной Греции, в которой Демокрит считал культуру «второй

натурой». Верно ли такое определение? В самом общем виде можно,

разумеется, его принять. В то же время надо разобраться, действительно

ли культура противостоит природе? Культуроведы обычно относят к

культуре все рукотворное. Природа создана для человека, он же,

неустанно трудясь, сотворил «вторую природу», то есть пространство

культуры. В целом это самоочевидно...

Однако в таком подходе к проблеме присутствует некий изъян.

Возникает парадоксальный ход мысли: для сотворения культуры нужна

предельная дистанция от природы. Получается, будто природа не так

важна для человека, как культура, в которой он сам себя выражает. Не в

таком ли воззрении на культурное творчество истоки хищнического,

разрушительного отношения к природе? Не ведет ли прославление культуры

к принижению природы?

Культура прежде всего — природный феномен хотя бы потому, что ее

творец — человек — биологическое создание. Без природы не было бы

культуры, потому что человек творит на природном ландшафте. Он поль-

зуется ресурсами природы, он раскрывает собственный природный

потенциал. Но если бы человек не переступил пределов природы, он

остался бы без культуры.

Культура, следовательно, есть прежде всего акт преодоления природы,

выхода за границы инстинкта, сотворение того, что может надстроиться

над природой.

Культура возникает потому, что человек преодолевает органическую

предопределенность своего вида. Многие животные могут создавать нечто

такое, что похоже на культуру. Пчелы, например, строят великолепное

архитектурное сооружение — соты. Паук безошибочно мастерит орудие лова

— паутину. Бобры строят плотину. Муравьи воздвигают муравейники.

Выходит, существа создают нечто такое, чего в природе не было.

Это и есть культура? Заметим, однако, что деятельность названных

живых существ запрограммирована инстинктом. Они могут сотворить только

то, что заложено в природной программе. К свободной творческой

деятельности они не способны. Пчела не может выткать паутину, а паук

не сумеет 'взять взяток с цветка. Бобер построит запруду, но не сможет

изготовить орудие труда. Следовательно, культура предполагает

спонтанный, свободный вид активности, преодолевающий видовую

закрепленность.

Для того, чтобы создать культуру, человек должен был обрести некий

дар, способность создавать то, что не закреплено в его видовой

программе. Такое неожиданное обретение выражено в древнем мифе об огне

как первоначале культуры.

Миф о Прометее

Прометей — сын титана Иапета и богини Фемиды из океаниды Климены.

Образ этого титана — одно из драгоценных творений греческой мифологии.

Прометей стал воплощением отваги и стойкости, гордого упрямства и

сопротивления старым порядкам, любви к свободе и к людям. Он относится

к древнейшим и вечно живым символам борьбы за прогресс и счастье

человечества. Мало кто из мифических героев удостоился такого

внимания, как Прометей. Более двух с половиной тысяч лет он продолжает

жить в произведениях поэтов и мыслителей от Гесиода и Эсхила до

Кальдерона, Гете, Байрона, Шелли, а в XX в. — А.Жида и Казандзакиса.

Естественно, каждый истолковывал этот образ по-своему и в соответствии

со своим временем. Однако главные черты этого образа, неизменные в

любом изображении, стали «общим достоянием человечества».

Впервые Прометей появился на арене мифических событий, когда Зевс

восстал против своего отца, титана Кроноса. Титаны защищали старый

порядок, установленный Кроносом, но Прометей стал на сторону Зевса,

так как стремился к новому, более справедливому порядку. Он помог

Зевсу советом и участием в боях и даже убедил богиню Земли Гею

присоединиться к нему. Когда после десяти лет упорной борьбы Зевс

одержал победу с помощью Промстея, он не спешил вознаградить своего

союзника. Но Прометей не обращал на это внимания. Он отошел от Зевса

лишь тогда, когда тот взял курс на жесткое, жестокое укрепление своей

власти. Открыто Прометей разошелся с самодержцем еще позже, когда Зевс

задумал истребить беспомощный земной род. Прометей любил людей и к

тому же всегда сочувствовал слабым. Он решил спасти людей, даже если

это и навлечет на него гнев всемогущего бога.

Однако для спасения людей необходимо было, чтобы они захотели и

сумели помочь себе. Поэтому Прометей вдохнул в них надежду и дал им в

руки могучее оружие. Он украл огонь из священного очага на Олимпе (по

другой версии, из печи бога Гефеста в горе Мосихл на острове Лемнос) и

принес его в дар людям. Знакомство с огнем помогло им лучше осознал»

жизнь, они поняли, что огонь не только угроза, но и помощь. Люди

перестали зависеть от капризов природы, стали лучше питаться, окрепли

физически и душевно. Но это было не все. Прометей научил их плавить в

огне металлы и изготавливать инструменты, научил ремеслам, считать,

писать и читать. Он укротил для людей дикого быка и надел на него

ярмо, чтобы земледельцы могли использовать его для возделывания полей.

Прометей запряг в повозку коня и заставил его слушаться человека, он

построил первый корабль. Наконец, он познакомил людей с лекарствами и

с лечением больных и учил их жить счастливо, раз они появились на

свет.

Таким образом, Прометей стал подлинным «творцом человека» по

меньшей мере в том смысле, что вывел его из природного первобытного

состояния и воспитал из него разумное существо. Этого Зевс стерпеть не

мог. За многочисленные услуги, оказанные человеческому роду, он

приговорил Прометея к суровому наказанию. По приказу Зевса его верные

слуги, Сила и Власть, схватили Прометея и увели на край света, а там

богу Гефесту пришлось приковать Прометея к высокой скале.

Прометей был повержен, но не побежден: он не отчаялся. Он знал, что

тирания Зевса не будет продолжаться вечно. Так как Прометей

унаследовал от матери дар провидения, он знал, когда и как будет низ-

вергнут Зевс, знал он и то, как может избежать этого верховный бог.

Когда весть об этом долетела до Зевса, он тут же послал к Прометею

бога Гермеса, чтобы тот дознался обо всем. Но Прометей отказался иметь

дело с Зевсом и его послом: «Всех вас я ненавижу, о боги! Свои муки я

не променяю на рабское служение тирану!» Когда Гермес принес этот

ответ, Зевс одним ударом молнии низверг скалу с прикованным Промстеем

в глубины Тартара.

Однако этим падением заканчивается лишь первая часть трагедии

Прометея. Зевс поверг его в вечную тюрьму не для того, чтобы погубить

и этим избавить от мук (он и не мог этого сделать, так как титаны бес -

смертны). Он хотел сломать упорство Прометея. Когда из этого ничего не

вышло, Зевс снова поднял Прометея на свет, чтобы подвергнуть его новым

мучениям.

Много лет Прометей был прикован к скале на вершине Кавказа. Летом

он страдал от палящего жара солнца, зимой — от леденящего мороза. И

каждое утро к нему прилетал по приказу Зевса огромный орел и клевал

своим острым клювом его печень, а за ночь растерзанная печень

отрастала заново. Но и эти муки не сломили Прометея. Он оставался все

таким же гордым и не раскаивался в своей помощи людям.

Между тем многое изменилось в мире. Зевс настолько укрепил свою

власть, что мог не бояться больше за нее, поэтому его правление стало

более умеренным. Он перестал быть подозрительным и мстительным

тираном, амнистировал титанов и выпустил их из темного Тартара. Он

даже стал ласков с людьми и за соответствующее вознаграждение в виде

жертв стал охранять порядок в человеческом обществе. Лишь одно

беспокоило Зевса: тайна, которую знал только Прометей. Снова послал он

к нему Гермеса с предложением помилования — в обмен на тайну. И опять

Прометей отказался. Тогда Зевс разрешил родным и друзьям Прометея, в

том числе его супруге Гесионе и сыну Девкалиону, посетить осужденного.

Все в один голос заверяли Прометея, что верховный бот сильно изменился

к лучшему, что и боги, и люди им довольны. Тогда и Прометей согласился

признать его — какой смысл упорствовать, если для этого уже нет ос-

нований. Одного лишь Прометей не хотел: обращаться к всемогущему

владыке с просьбой о помиловании.

Долго Прометей надеялся, что помощь придет от людей — ведь это ради

них он перенес столько страданий. Из их рук он был согласен принять

помощь. И, действительно, в один прекрасный день под скалой появился

человек. Это был герой Геракл. Увидев орла, прилетевшего на свое

ежедневное пиршество, он тут же пронзил его стрелой. Затем своей

тяжелой дубиной Геракл разбил оковы Прометея и выдернул из скалы

огромный шип, которым был прибит к ней Прометей. В ту же минуту

появился вестник Зевса — Гермес — и от имени верховного бога пообещал

Прометею свободу, если он откроет тайну, не дававшую Зевсу покоя. «Ну

что же, передай Зевсу, пусть он не вступает в брак с Фетидой, о

котором он мечтает, так как сын превзойдет отца. Пусть он выдаст ее за

смертного, тогда от ее сына не произойдет опасности ни для кого из

богов!»

Итак, Прометей достиг свободы — с помощью человека и примирения с

Зевсом. Прометей не поступился своей гордостью и своими целями, хотя

ради этого ему пришлось перенести столько страданий. И в довершение

победы Зевс призвал его в сонм богов на Олимпе.

Однако Зевс ведь поклялся, что Прометей будет навеки прикован к

скале. Чтобы эта клятва не была нарушена, Прометею пришлось носить

кольцо из своих оков, в которое был вправлен камешек из кавказской

скалы. Затем в честь Прометея перстни с камнем стали носить люди и

носят их до сих пор, хотя происхождение этого обычая давно уже забыто.

Таково сжатое изложение мифа о Прометее, которое известно нам по

трагедии Эсхила «Прикованный Прометей» (около 470 в. до н.э.) и из

фрагментов «Прометея освобождаемого». Однако окончание мифа

реконструировано по античным материалам, поскольку дошедшие до нас

фрагменты не дают точного представления о том, как Эсхил решил

развязку конфликта между Прометеем и Зевсом. Похоже, что он избрал

компромиссный вариант, приспособленный к требованиям времени.

Первая часть «Прометеевской трилогии» Эсхила тоже не сохранилась, и

мы можем о ней лишь догадываться. У Гесиода в его «Теогонии» (VIII—VII

вв. до н.э.) этот миф начинается несколько иначе: конфликт между

Прометеем и Зевсом происходит, когда боги во главе с Зевсом собираются

в Сикионе (к западу от Коринфа), чтобы решить вопрос о порядке

жертвоприношений богам со стороны людей. Прометей тогда разделил тушу

жертвенного быка на две части и устроил дело так, чтобы Зевс выбрал

худшую часть, а лучшая досталась людям. Тогда Зевс в отместку лишил

людей огня, но Прометей похитил огонь на Олимпе и снова дал его людям,

после чего был по приказу Зевса прикован к скале...

Согласно другим распространенным представлениям, отраженным и в

«Метаморфозах» Овидия, Прометей был «творцом человека» не только в

переносном, символическом смысле, но в самом непосредственном: еще во

II в. до н.э. Павианий пишет в «Описании Эллады», что видел в Фокиде

затверделые комки глины, пахнущие человеческой кожей, — это, мол,

остатки материала, из которого Прометей сотворил человека.

Какой смысл можно извлечь из этого мифа? Как и всякое произведение

этого рода, сказание несет в себе неисчерпаемое содержание. В русле

нашей темы приходится подчеркнуть, что люди издавна ощущали ин-

туитивно, что культура родилась в результате какого-то дара небес.

Природные создания обрели совсем другую жизнь. Она не могла родиться

из чисто природных предпосылок. Произошел какой-то поворот в

существовании людей.

Еще один штрих, выраженный в мифе. Культура вовсе не безоблачное

приобретение человека. Ее рождение несет в себе и некое возмездие,

расплату за приобретение. Миф также подчеркивает, что развертывание

культуры сопряжено с известным драматизмом. Культура сулит людям не

только добро, но и определенное воздаяние.

Понятие артефакта

Артефакт — образование или процесс искусственного происхождения. В

культуроведении это понятие используется для противопоставления

органике. Все природное — антипод артефакта. Культура — сокровищница

созданных человеком объектов. Немецкий философ Карл Ясперс, обращаясь

к предыстории культуры, подчеркивал: «Мы ничего не знаем ни о созидаю-

щих моментах истории, ни о ходе духовного становления, нам известны

только результаты. И на основании этих результатов нам приходится

делать выводы. Мы задаем вопрос о том, что явилось существенным в

превращении человека в человека в мире, который он создает; о том,

какие открытия он сделал в опасных ситуациях, в своей борьбе,

руководимый страхом и мужеством; как сложились взаимоотношения полов,

отношение к жизни и смерти, к матери и отцу».

Существенным здесь является, по-видимому, следующее:

1. Использование огня и орудий. Животное существо, не имеющее ни

того ни другого, мы вряд ли сочли бы человеком.

2. Появление речи. Радикальное отличие от взаимопонимания животных

посредством спонтанного выражения своих ощущений составляет присущая

только человеку способность выражать осознаваемый в речи и

передаваемый ею смысл предметного мира, который является объектом

мышления и речи.

3. Способы формирующего человека насилия над самим собой, например,

посредством табу (запретов). В самой природе человека заложено то, что

не может быть только частью природы; напротив, он формирует себя

посредством искусства. Природа человека — это его искусственность.

4. Образование групп и сообществ. Человеческое сообщество коренным

образом отличается от инстинктивно-автоматически созданных государств

у насекомых. Основное отличие человеческого сообщества от групп и

отношений господства и подчинения, образуемых приматами, состоит в

осознании людьми его смыслового значения.

Существует, по-видимому, специфически человеческий феномен —

социальная жизнь людей завершается образованием государства.

В то время как у животных обнаруживаются либо временные объединения

в стада, разбредающиеся в каждый период течки, либо длительные

сообщества, возможные благодаря асексуальности большинства особей,

как, например, у муравьев, только человек был способен, не отказываясь

от потребностей пола, создать мужскую товарищескую организацию,

напряженность которой стала предпосылкой жизни людей в истории.

5. Жизнь, формируемая мифами, формирование жизни посредством

образов, подчинение всего существования, семейного уклада,

общественного устройства, характера труда и борьбы этим образам,

которые в своем бесконечном толковании и углублении по существу

являются просто носителями самосознания и осознания своего бытия, дают

ощущение укрытости и уверенности, — все это в своих истоках

неразличимо.

Знаки культуры

Природа и культура действительно противостоят друг другу. Но, по

выражению русского философа XIX в. П.А.Флоренского, они существуют не

вне друг друга, а лишь друг с другом. Ведь культура никогда не дается

нам без стихийной подосновы своей, служащей ей средой и материей. В

основе всякого явления культуры лежит некое природное явление,

возделываемое культурой. Человек как носитель культуры не творит

ничего, но лишь образует и преобразует стихийное.

С другой стороны, по мнению философа, природа никогда не дается нам

без культурной своей формы, которая сдерживает ее и делает доступной

познанию. Природа не входит в наш разум, не становится достоянием

человека, если она не преображена предварительно культурною формою.

П.А.Флоренский приводит такой пример. Мы видим на небе не просто звез-

ды, а нечто, что уже имеет культурную форму. Звезды — это уже форма,

приданная природе культурою. Здесь обнаруживает себя ряд предусловий

созерцания — понятий, схем, теорий, методов, выработанных культурою.

Противоположностью культурного человека является вовсе не

природный человек, а варвар. Никакого природного человека нет вообще.

Есть лишь культурный человек или варвар. Если относить к культуре

только все внеприродное, то многие феномены культуры окажутся как бы

несуществующими. Представим себе для примера логическую культуру. В