Галенович Ю.М. Смерть Мао Цзэдуна
Подождите немного. Документ загружается.
40
Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
Лозунги становились все более опасными для «четверки». Призывали
свергнуть Чжан Чуньцяо, разрядить эту «бомбу замедленного действия»,
«изгнать Чжан Чуньцяо из ЦК партии».
При этом отдавали дань памяти Чжоу Эньлая, вспоминали одну из
жен Мао Цзэдуна Ян Кайхой, намекая на то, что это делается в противовес
Цзян Цин. В листовках поименно критиковали «четверку».
Демонстрации в Нанкине не прекращались. Город кипел. Венки на местах,
где поминали Чжоу Эньлая, становились все больших размеров. Некоторые
достигали пяти метров в диаметре. Конца этим демонстрациям не было видно.
В Пекине «четверка» нервничала. Ван Хунвэнь заявлял: «По своему
характеру события в Нанкине направлены против ЦК партии!» В то время
ситуация складывалась таким образом, что с уходом Чжоу Эньлая
действительно главную роль в ЦК КПК могли играть представители
«четверки». В частности，Ван Хунвэнь, которого выдвинул сам Мао, был
практически единственным активно действовавшим заместителем
председателя ЦК КПК. Иными словами, массовые выступления, типа
нанкинских, являлись проявлением противостояния тогдашнего ЦК КПК
и населения на местах.
1 апреля 1976 г. ЦК КПК выпустил «Уведомление» по поводу
нанкинских событий. Власти применили силу. 2 апреля в Нанкине были
сорваны и убраны все лозунги и призывы. Демонстрантов объявили
контрреволюционерами. При этом пострадали и те члены нанкинского
руководства, которые поддерживали демонстрантов.
Тем не менее выступления продолжались. 3 апреля учащиеся Нанкинского
института почт и телеграфа вышли на демонстрацию с лозунгами: «Готовы
до конца вести кровавую войну против тех, кто под белым знаменем выступает
против премьера Чжоу Эньлая!», «Требуем до конца расследовать все
контрреволюционные деяния, направленные против премьера Чжоу Эньлая ！ »，
«Для нас нет и не существует ни какой-то звезды спасения человечества, ни
неких мудрецов и императора, на которых мы, дескать, должны опираться!»
(В этом лозунге содержался намек на Мао Цзэдуна. Самая известная песня о
Мао Цзэдуне содержала слова: «Он — великая звезда спасения народа.'»)
2 апреля власти начали жестоко подавлять выступления в Нанкине,
однако листовки, разоблачавшие Цзян Цин и Чжан Чуньцяо, продолжали
появляться. Авторы этих листовок проявляли большую смелость, отвечая
таким образом на кровавое подавление демонстраций.
В Пекине после смерти Чжоу Эньлая «четверка» держала под
строжайшим контролем все средства массовой информации, стремилась
создавать атмосферу страха.
В то же время настроение горожан постепенно менялось. Конечно,
кто-то мог содействовать этому, но все-таки представляется, что речь шла
прежде всего о проявлении протеста.
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления 41
Если в январе люди скорбели о смерти Чжоу Эньлая, то в феврале,
словно пробудившись, трезво взглянули на то, что происходило в стране, в
марте появились ростки возмущения; наконец, в апреле граждане поднялись
на смертельную борьбу.
Ареной борьбы традиционно стала главная площадь Пекина —
Тяньаньмэнь. Здесь началось движение 4 мая 1919 г.; происходили события
9 декабря 1935 г., когда началось движение под лозунгом любви к отечеству
и спасение его от японской агрессии; здесь 1 октября 1949 г. проходила
церемония образования КНР; события «культурной революции» 1966 г.
(Забегая вперед, скажем, что события апреля 1976 г. и мая-июня 1989 г.
также происходили на площади Тяньаньмэнь.)
В 1976 г. естественным поводом к началу событий послужил обычай
отмечать день поминовения усопших. Надо еще раз сказать, что к этому
времени накопилось недовольство «культурной революцией», и китайцы
выражали его способом，к которому трудно было придраться, проявляя
уважение к памяти Чжоу Эньлая. Тем более что в сознании людей
действительно существовал миф о Чжоу Эньлае как о людском заступнике.
Старые же руководители под флагом уважения к Чжоу Эньлаю стремились
отобрать власть у выдвиженцев «культурной революции».
19 марта 1976 г. у подножия памятника народным героям на площади
Тяньаньмэнь появился первый венок — венок от учащихся начальной
школы Нюфан района Чаоян города Пекина. Затем венков стало
бесчисленное множество.
«Четверка»，точнее власти в Пекине, в ЦК КПК и городские власти
были этим обеспокоены, но действовали привычными методами. 26 марта
начальник управления общественной безопасности Пекина отдал приказ
представить сведения о всех организациях, которые возложили венки, о
количестве венков, о том, сколько людей участвовало в их возложении.
27 марта командование народных ополченцев Пекина отправило более трех
десятков ополченцев на площадь для выяснения ситуации. 31 марта
управление общественной безопасности отрядило туда же агентов в
штатском, которые должны были фотографировать надписи и доложить о
ситуации. 1 апреля было дано указание «решительно ликвидировать все,
что носит реакционный характер» у памятника народным героям.
За одну ночь венки были убраны. Действия агентов в штатском вызвали
возмущение. Было установлено дежурство, дабы не допустить такого рода
действий. Венки стали изготавливать из прочных и тяжелых материалов, в
том числе один венок
——из
стальных неподъемных балок весом в полтонны.
Этот венок доставили на площадь 2 апреля. Появились венки и в память о
маршале Чэнь И, которого Мао Цзэдун во время «культурной революции»
как-то назвал «вождем правых», и в память об одной из жен Мао Цзэдуна —
Ян Кайхой.
42
Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
Власти распространяли уведомления, запрещавшие приходить на
площадь Тяньаньмэнь, приносить траурные венки. Но все было напрасно ——
приказы игнорировались.
В 7 часов утра 3 апреля колонна рабочих и служащих пекинского завода
радиооборудования направилась к памятнику народным героям. В колонне,
насчитывавшей свыше тысячи человек, были и молодежь, и старики, и
мужчины, и женщины, были дети в возрасте от 3 до 9 лет. Подойдя к
памятнику, все они подняли правые руки и дали клятву на верность памяти
премьера Чжоу Эньлая. Затем они возложили более 30 венков. Один из
них, 6 метров в высоту и 8 метров в ширину，установили в центре площади;
было много флагов, лозунгов и цветов.
До этой акции 2 апреля на завод прибыли сотрудники управления
общественной безопасности с уведомлением, что возложение венков
запрещено. Однако рабочие 3 апреля пришли на площадь.
Одновременно с рабочими пришла колонна сотрудников института
полупроводников Академии общественных наук Китая, тех самых
интеллигентов, которых во время «культурной революции» именовали не
иначе как «девятыми поганцами».
Площадь заполнили тысячи людей из различных учреждений,
предприятий, учебных заведений.
Так накануне дня поминовения усопших в КНР разгорелась борьба: с одной
стороны, в ней участвовали средства массовой информации, находившиеся под
контролем ЦК КПК, то есть «четверки» (это были главный журнал ЦК партии
«Хунци» тиражом более 10 миллионов экземпляров, главная партийная газета
«Жэньмйнь жибао»
таражсим
более
5
миллионов экземпляров); с другой стороны,
были листовки. Это была война «официальной печати против листовок от
народа». Официальная печать криташвала Дэн Сяопина, «правое поветрие
пересмотра дел», называла призыв к модернизации «реставрацией капитализма».
Массы населения были настроены совсем наоборот.
4 апреля 1976 г. на площади Тяньаньмэнь, в центре которой побывало
не менее двух миллионов человек, был вывешен текст официальной речи
Дэн Сяопина на церемонии прощания с Чжоу Эньлаем. События, подобные
пекинским, происходили и во многих городах страны.
С 19 марта по 5 апреля 1976 г. демонстрации шли непрерывно и
становились все более мощными.
«Четверка» не оставалась в стороне. 30 марта Ван Хунвэнь заявил
сотруднйкам редакции «Жэньмйнь жибао»: «Распространение такого рода
дацзыбао
——это
создание контрреволюционного общественного мнения».
В ход был пущен тезис о том, что Дэн Сяопин — закулисный
руководитель того, что происходило в Пекине.
«Четверка» готовила расправу с демонстрантами. 3 апреля Яо Вэньюань
говорил: «Китай — это такая страна, где острая борьба идет непрерывно; но
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления
43
вот решение противоречий никогда не доводится последовательно до конца.
Ну почему нельзя расстрелять этих контрреволюционеров? Ведь
диктатура — это вам никак не вышивание цветочков». Он призывал к
«непременному применению диктатуры пролетариата». Утверждал, что
«если не подавить этих контрреволюционеров, то это будет означать, что мы
никогда не сможем вздохнуть свободно и радостно». Эти высказывания легли
в основу статьи, появившейся 5 апреля в «Жэньминь жибао», — началась
подготовка общественного мнения к кровавому подавлению протестующих.
Одновременно «четверка» готовила разгон демонстраций через
министерство общественной безопасности и властные городские
структуры.
2 апреля было принято решение в трехэтажном строении в юго-
восточном углу площади Тяньаньмэнь, примыкавшем к комплексу зданий
министерства общественной безопасности, создать «объединенный
командный пункт» по руководству пекинским гарнизоном, управлением
общественной безопасности и штабом народного ополчения. Весь район
площади был поделен на зоны с персональными ответственными, все было
взято под жесткий и плотный контроль. Для проведения операции были
выделены по три тысячи солдат от министерства общественной
безопасности и от народного ополчения, которых поддерживали войска
пекинского гарнизона. Все они были приведены в состояние полной боевой
готовности. Они также получили приказ производить аресты.
Вечером 2 апреля была введена в действие инструкция упомянутого
«командного пункта», в которой предписывалось выходить на площадь под
видом штатских людей и арестовывать тех, кто «распространяет
клеветнические слухи политического характера», а также
«контрреволюционные лозунги и листовки». Предписывалось также вести
наблюдение за теми, кто «планирует выступления», устанавливать места
их жительства, выявлять, задерживать и доставлять в участки тех, кто
«имеет намерения создавать беспорядки».
3 апреля в 4 часа 40 минут утра на площади побывал Ван Хунвэнь.
При свете электрических фонариков он ознакомился с надписями у
памятника, осмотрел венки, затем позвонил своему ставленнику в
министерстве общественной безопасности: «Ты что, все спишь? Я только
что был на площади Тяньаньмэнь и ознакомился с ситуацией. Вы уже
зафиксировали на пленку все эти реакционные надписи, стихи и прочее?
Как же можно не фиксировать их? Ведь это основа для раскрытия
преступлений! В противном случае как и где мы потом найдем этих людей?
Тебе следует послать туда своих людей, чтобы все это заснять на пленку;
следует думать о раскрытии преступлений в будущем!»
В этот же день в ЦК КПК и в пекинский горком КПК было направлено
обращение от имени пекинского горкома КСМК, в котором «настоятельно
44
Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
требовали» принять соответствующие меры, а также заявляли о том, что
«пока эти беспорядки не будут подавлены, мы не успокоимся».
В этот же день начались аресты. Были арестованы 6 человек. Ученик
одной из пекинских средних школ был схвачен только за то, что помешал
агенту в штатском сорвать листовку.
В день поминовения усопших，4 апреля 1976 г., министерство
общественной безопасности начало фиксировать номера автомобилей на
площади, срывать листовки и лозунги, вести наблюдение за гражданами,
устанавливая их адреса. Выявляли тех, кого считали потенциально
опасными. Агенты получили приказ хватать подозрительных, а если это
оказывалось невозможным, то фотографировать их，чтобы подвергать
преследованиям в будущем. Арестовывали под предлогом захвата
контрреволюционеров. Был дан приказ готовить тюрьмы к приему
многочисленных арестованных— планировались массовые аресты.
Цзян Цин говорила: «Да гарантирована ли еще безопасность ЦК?
Почему не схвачены те, кто выступает с нападками на ЦК? Вы будете
отвечать за то, что эти люди не арестованы!» Слова Цзян Цин побудили
власти действовать более решительно. Об арестах докладывали «четверке».
3 и 4 апреля были арестованы 26 человек.
Ночью 4 апреля протестующие разошлись по домам, и тогда власти
приступили к решительным действиям. Глубокой ночью на площадь
выехали 200 грузовиков. Венки стали ломать и бросать в кузова автомашин.
В два часа ночи пригнали подъемный кран, чтобы убрать самый тяжелый
венок из металлических конструкций. К четырем часам утра венки в
основном были убраны. Мостовые мыли из пожарных шлангов. Сами венки
частично доставили на кладбище Бабаошань и в парк Сунь Ятсена, как
«вещественные доказательства» «преступлений». На всех подступах к
площади были установлены заградительные посты, дабы не допустить
появления новых венков.
В 5 часов 10 минут утра 5 апреля в «командный пункт» приехал Ван
Хунвэнь. Он заявил: «За последние два дня над площадью действительно
установлен контроль. А что касается этого вчерашнего (Ван Хунвэнь имел
в виду одного из демонстрантов, который в своем выступлении резко
осуждал «четверку». —Ю.Г.), то именно я и настоял на том, чтобы схватить
его. А чего, собственно говоря, бояться? Схватка так схватка. Ранили
народных ополченцев и народных полицейских, я навестил их в госпитале
и подбодрил». Ван Хунвэнь продолжал: «Да все дело именно в том, что не
довели до конца расследование того, где истоки клеветнических слухов, в
июле, августе и сентябре прошлого (то есть 1975 г.) года. На сей раз следует
установить, кто и какую роль тут играет. Да пусть даже следствие приведет
в ЦК, в Госсовет，да пусть даже к самому небесному императору, все равно
дело нужно довести до конца; да я сам тоже буду надевать им наручники».
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления 45
Он также требовал: вы должны «следовать за самыми опасными и
вредными; тех, кто улизнул с площади, тоже надо схватить; 4 апреля были
схвачены трое таких; вы должны неотступно следить за ними; причем не
только за простонародьем, а надо иметь в виду и буржуазию внутри партии;
народные ополченцы должны принимать участие в борьбе против
буржуазии внутри партии».
Около 6 часов утра колонна учащихся 172-й пекинской средней школы
двинулась из северо-западной части площади к памятнику народным
героям, который был оцеплен солдатами и народными ополченцами из
числа рабочих. Они не позволяли школьникам приблизиться к памятнику.
Один из школьников спросил: «Почему вы не даете нам подойти к
памятнику?» Ополченцы ответили: «Потому что тут будут производить
ремонтные работы». Тогда посыпались вопросы: «Почему ремонтировать
понадобилось именно сейчас, а не раньше; почему нельзя сделать ремонт
позже? Почему не разрешаете возложить венки? Куда вы убрали венки?»
Один из ополченцев ответил: «Мы получили приказ ночью. Нам велено
здесь наблюдать за порядком. А когда мы сюда пришли, то венков уже не
было. Больше нам ничего не известно».
Молодежь прорвала оцепление. Установили у подножия памятника
венок, но тут раздались предложения поднять его выше. И тогда ребята,
встав на плечи друг другу, укрепили венок на самой вершине монумента.
Около половины восьмого утра с южной стороны площади, со стороны
упоминавшегося «командного пункта», к памятнику приблизился военный
лет сорока с карандашом в руках. Он забрался на возвышение и обратился
к находившимся возле памятника: «Не делайте этого. ЦК уже принял
решение. Больше не нужно приносить венки». Он потребовал, чтобы венок
был убран. Его слова вызвали возмущение. Раздались крики:
——Это какой же такой ЦК распорядился таким образом?
—От чьего имени ты тут выступаешь?
—А как ты относишься к премьеру (Чжоу Эньлаю)?
一 Куда вы дели венки? Верните нам наши венки!
—А ну, скажи: почему вы не разрешаете возлагать венки в память о
премьере Чжоу Эньлае? Почему вы утверждаете, что с почтением
относиться к могилам и памятникам, убирать и украшать их — это все,
дескать, «негодное старье», а сами всего несколько дней тому назад убрали
территорию возле памятников бойцам Советской Армии, павшим в боях •
во время антияпонской войны, и возложили к этим памятникам цветы?
(Это ——любопытный штрих общей картины. В конце 1975 г.，вскоре z
после смерти Кан Шэна, Хуа Гофэн, который был тогда руководителем
системы органов безопасности и заместителем премьера Госсовета КНР,
дал распоряжение, в соответствии с которым на родину были отпущены
члены экипажа нашего военного вертолета, который из-за погодных
46
Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
условий совершил вынужденную посадку на территории КНР в Синьцзяне，
после чего содержался в тюрьме. Несколько месяцев китайская сторона
игнорировала усилия наших представителей, направленные на решение
этого вопроса. И вот, сразу после смерти Кан Шэна, Хуа Гофэн обрел,
очевидно, известную свободу действий и освободил экипаж. Таким
образом, и Хуа Гофэн, и, вероятно，«четверка» делали жесты,
демонстрировавшие желание известным образом менять атмосферу в
наших двусторонних отношениях, которая на протяжении всех лет
«культурной революции» оставалась крайне напряженной.)
Некий пожилой рабочий со слезами на глазах обратился к этому
военному: «Наш дорогой премьер Чжоу Эньлай отдал народу свое сердце,
свою кровь, отдал всю жизнь. Наш дорогой премьер всего три месяца тому
назад простился с нами. Так почему же мы не можем принести самый
маленький венок，чтобы почтить его память? Неужели же это тоже считается
у вас «преступлением，нарушением законов»?» Он добавил: «У этих
негодяев явно есть злые намерения».
Некий молодой человек закричал: «Долой всякого, кто против премьера
Чжоу Эньлая! Клянемся до самой смерти защищать премьера Чжоу Эньлая!
Клянемся не пощадить самой крови и жизни в борьбе против буржуазных
заговорщиков!»
И тут из толпы раздался крик: «Пусть они вернут венки, а если не
вернут, то пусть катятся ко всем чертям!»
«Немедленно верните венки!»
• Раздались требования: «Ты солдат восьмисотмиллионного народа и
должен стоять вместе с народом. Верните венки!» И еще: «Если ты не
ответишь народу, ты не достоин называться солдатом народной
освободительной армии!» Кто-то попытался сорвать с военного фуражку.
Другие не позволили: «Не надо срывать с него фуражку. Пусть чувствует
ответственность быть бойцом народной освободительной армии!»
Военный растерялся.
Некая женщина закричала: «Товарищи! Не бейте его! Если уж кого-то
бить, то этих негодяев. Это они отдали приказ увезти венки».
Люди ответили: «Мы больше не можем молчать; пойдем на открытую
схватку с ними!»
Откуда-то возникли военные в ватных пальто (в таких обычно ходила
охрана Чжуннаньхая) и，заявив, что они с этим служащим «разберутся»,
увели его.
В толпе раздался призыв спеть «Интернационал», обратившись лицом к
воротам Тяньаньмэнь. И зазвучали слова: «Никто не даст нам избавленья; ни
бог，ни
царь и ни герой; добьемся мы освобожденья своею собственной рукой».
Затем выскочил какой-то тип и злобно заорал: «Да что вы такое
творите? Это же чушь собачья! Не пытайтесь вы спасти жизнь тем, кто
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления
47
идет по капиталистическому пути. В газетах очень скоро поименно назовут
этих идущих по капиталистическому пути!»
Толпа набросилась на него. Ему на помощь попытались прийти каких-
то двое.
Вскоре западная часть площади заполнилась людьми. Их было не менее
ста тысяч. Они думали, что венки спрятаны в подвалах здания ВСНП, и
требовали: «Верните венки! Верните наших боевых товарищей!»
Несмотря на то что толпа не была организована, никто не распоряжался
и не командовал, в то же время соблюдался некий порядок.
Однако впоследствии власти стали утверждать, что имела место
«попытка взять штурмом Дом ВСНП».
«Командный пункт» направил солдат гарнизона，народных ополченцев
и народных полицейских, которые вышли из восточных дверей Дома ВСНП.
Была дана команда обратиться к людям на площади: «День поминовения
усопших прошел; церемонии проявления уважения к памяти усопших
завершены. Просим товарищей по революции покинуть площадь
Тяньаньмэнь; просим также проявлять бдительность в отношении
подрывной деятельности горстки классовых врагов».
Толпа на площади возмутилась этими обращениями. Ведь из них
следовало, что выражение уважения к Чжоу Эньлаю, оказывается, означало
«подрывную деятельность горстки классовых врагов».
Это обращение передавалось через громкоговорители, установленные
в грузовых автомобилях. Люди окружили эти машины, спрашивая: «Вы
заявляете, что церемония выражения уважения к усопшим завершена; а
скажите, кто организовал нас на проявление уважения к премьеру Чжоу
Эньлаю? И с какого момента вы ведете отсчет, если говорить о начале такой
акции? Кого вы имеете в виду, говоря о классовых врагах? Кто тут мутит
воду и создает беспорядки?»
Из громкоговорителей продолжали призывать «проявлять
бдительность в отношении подрывной деятельности классовых врагов».
Люди на площади хорошо понимали язык «четверки». Они знали, что
она присвоила себе право любого и каждого объявить «классовым врагом»,
изобретя тезис о «всесторонней диктатуре», и его проявлением явились
эти заявления через громкоговорители. Было очевидно, что следующим
шагом в ходе подавления протеста станут попытки «нанести удар по
вожакам», попытки выделить «главарей» и «экстремистов» и объявить их
«классовыми врагами», а всех остальных можно будет считать попавшими
на удочку этих «классовых врагов» и на этом основании подавить их
выступление.
Толпа окружила машины с громкоговорителями и требовала говорить
иное. Из одной машины прокричали: «Десять тысяч лет премьеру Чжоу
Эньлаю!» Машину отпустили. Из другой машины продолжали говорить о
48
Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
«классовых врагах». Тогда ее раскачали, перевернули, вытащили водителя
и пропагандиста, сотрудника управления общественной безопасности. Его
заставили прокричать: «Долой каждого, кто выступает против премьера
Чжоу Эньлая», а затем сочли рядовым исполнителем и отпустили.
У восточного входа в Дом ВСНП демонстранты продолжали требовать
венки и выпустить тех, кого арестовали вчера. Крики «Да здравствует
народ!» сотрясали воздух. И тут кто-то прокричал: «Разве вы не городите
чепуху? Ваш лозунг «Да здравствует народ!» — это неправильный лозунг,
потому что народ тоже делится на классы. Так проявлять уважение к памяти
не хорошо. Если человек уже умер, то какой смысл приносить венки?
Премьер Чжоу Эньлай 一 это самое крупное в партии лицо, идущее по
капиталистическому пути».
Его задержали. Требовали сказать, кто его послал, обнаружили у него
удостоверение слушателя пекинского Университета Цинхуа. В то время
все считали, что Университет Цинхуа это гнездо «четверки». От
задержанного потребовали признать ошибки, он отказался. Когда его
спросили, почему он выступает с нападками на Чжоу Эньлая, он ответил,
что так было написано в газете «Вэньхой бао». Он так и не стал кричать
«Да здравствует премьер Чжоу Эньлай!», и его отвели в полицейский
участок в парке Сунь Ятсена.
Далее события разворачивались на широкой лестнице, которая ведет
в восточные двери Дома ВСНП. Демонстранты требовали венки. Солдаты
преграждали путь; появились народные ополченцы и начали теснить
демонстрантов вниз. Завязалась потасовка.
Людей на площади становилось все больше. Из «командного пункта»
последовала команда теснить демонстрантов одновременно с южной и с
северной сторон площади. Полицейским удалось отделить улицу
Чанъаньцзе от площади Тяньаньмэнь, практически разделив площадь на
две части. Люди продолжали прибывать с южной стороны. На лестнице,
ведущей к восточным дверям Дома ВСНП, вспыхивали потасовки. Люди
обращались к солдатам с призывами не выступать против своих отцов и
матерей, против народа.
Потом раздались предложения пойти к «командному пункту».
Ополченцы и полицейские попытались сдержать демонстрантов.
Раздались критики: «Долой штрейкбрехеров！»; «Долой Таракана!»
(«Тараканом» тогда называли Чжан Чуньцяо.) Ополченцы дрогнули. Люди
бросились к дверям дома. В дверях образовалась пробка. Ею
воспользовались солдаты и перекрыли вход в здание. Демонстранты стали
растаскивать солдат.
Затем они выдвинули ультиматум: если им не позволяют войти в
здание, то они выделяют делегацию для переговоров и дают десять минут
на размышление.
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления 49
Ответа не последовало. Делегаты нашлись. Солдаты предложили им
ползти по их плечам и головам в здание «командного пункта».
В здании на втором этаже делегацию попытались обмануть. Какие-то
женщины стали говорить, что в доме нет никого, кроме женщин и детей, и
что от шума проснулись и заплакали дети.
Делегаты настаивали на своем.
Руководители «командного пункта» связались с центром. Начальство
было в затруднении. Пойти на переговоры означало признание
демонстрантов и их представителей легитимными. Не пойти на переговоры
нельзя, так как здание окружено слишком большой толпой.
И тогда один военный стал твердить, что в доме нет никаких венков.
Делегация выдвинула три требования: вернуть все венки, выпустить
всех арестованных, гарантировать право людей на выражение уважения к
памяти Чжоу Эньлая..
Однако делегатам пришлось возвратиться ни с чем.
В одном из легковых автомобилей обнаружили руководителя
«командного пункта», машину перевернули. В 12 часов 58 минут она
загорелась. Появились две пожарные машины, но их не подпустили к
горевшей автомашине.
Дым стлался над площадью. В городе поползли слухи, что там что-то
случилось. Людей на площади стало больше.
Чжан Чуньцяо, в это время скрытно прибывший в Дом ВСНП, через
окно наблюдал за происходящим на площади.
В 14 часов 55 минут на площадь приехала автомашина с хлебом
для народных ополченцев. В толпе начался ропот: «Мы тут без крошки
во рту с раннего утра, а им привозят хлеб, чтобы они потом нас
избивали». Из машины все выбросили, а ее подожгли. Затем были
сожжены и два джипа «командного пункта», а заодно и велосипеды,
стоявшие около него.
Для усиления охраны «командного пункта» были брошены
дополнительные силы из ополченцев и полицейских. Демонстранты
продолжали требовать: «Верните венки! Верните наших соратников!» И в
это время из здания вышел человек, принял вызывающую позу и，
размахивая руками, прокричал: «У меня тут нет никаких венков, а вы
убирайтесь, и поскорее!»
Несколько молодых людей забрались на крышу общественного
туалета, который находился сбоку от «командного пункта», заглянули на
его задний двор и увидели, что там лежит множество венков. Тогда они
закричали: «Он врет! Он врет!»
Люди в гневе бросились к «командному пункту». Его охрана пустила
в ход пожарные рукава под тем предлогом, что надо погасить полыхающие
автомашины. Струи воды сбили нескольких демонстрантов.