Галенович Ю.М. Смерть Мао Цзэдуна
Подождите немного. Документ загружается.
30 Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
хотя на самом деле выполнял только то, что Мао Цзэдун считал
необходимым делать в своих и только своих интересах.
Наличие такого мифологизированного образа Чжоу Эньлая позволяло,
по расчетам Мао Цзэдуна, и ему самому оставаться как бы над схваткой,
сохраняло ошибочное и обманчивое представление о нем как о мудром
верховном правителе, вожде, который может все понять, но которому не
все известно.
Если принять все это во внимание, то можно глубже разобраться в
сущности того, что сторонники Мао Цзэдуна называли борьбой новых
политишв, выдвиженцев «культурной революции», против Чжоу Эньлая.
Отметим сразу одно важное положение: Мао Цзэдун допускал лишь
косвенную критику на словах в адрес Чжоу Эньлая, но у такого рода
выступлений всегда существовал предел, за который никто и никогда не
мог перейти.
К Чжоу Эньлаю никогда не применялись методы, которые Мао Цзэдун
допускал и санкционировал в отношении Лю Шаоци, Пэн Дэхуая и других
политиков, которых он рассматривал в качестве своих главных врагов.
Критика Чжоу Эньлая могла быть только косвенной — Мао Цзэдун не
допускал, чтобы прямо называлось имя Чжоу Эньлая.
Собственно говоря, в своем стане Мао Цзэдун сохранял целую группу
старых руководителей, которые не подвергались репрессиям и выполняли
те или иные функции в то или иное время в соответствии с намерениями
его самого.
Эти политики отличались тем, что они действительно разделяли все
основные идеи Мао, в первую очередь в области теории, в сфере внешней
политики и, наконец, применительно к ситуации внутри страны, может
быть, за исключением некоторых тактических соображений применительно
к вопросам экономики. Они помогали Мао Цзэдуну их осуществлять, не
выступали против него и всегда держались на плаву; всегда Мао Цзэдун
сохранял за ними определенное, в том числе и официальное, положение в
механизме власти либо держал их как бы «про запас».
Это были в первую очередь Чжоу Эньлай, Чэнь Юнь, Дэн Сяопин,
Е Цзяньин, Ли Сяньнянь. Они не только не были репрессированы, но
обладали во время «культурной революции» теми или иными
полномочиями, которые им давал Мао Цзэдун.
Необходимо отличать тех, на кого обрушились репрессии, от тех, кто
от них не пострадал. Существовала принципиальная разница и в положении
и в судьбе упомянутой группы лиц и во время «культурной революции», и
после нее для тех из них，кто пережил Мао Цзэдуна, и таких людей, как Лю
Шаоци, Пэн Дэхуай, Тао Чжу и многие другие.
Что касается Чжоу Эньлая, то нападки на него, по большей части
завуалированные, действительно были.
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления
31
В начале «культурной революции» появились призывы «сомневаться
во всем», «свергать всех и вся». При желании их можно было трактовать
как направленные и против Чжоу Эньлая.
Лю Шаоци осуждали как того, кто намеревался свергнуть Мао Цзэдуна
и стать «императором» в Китае. При этом говорилось, что кто-то является
«главным защитником императора». Создавали впечатление о том, что это
был якобы Чжоу Эньлай. Многие действительно верили в это. На самом
же деле людей вводили в заблуждение, ибо именно Чжоу Эньлай был
основным помощником Мао Цзэдуна в изоляции Лю Шаоци, а затем и
осуждении его на пленуме ЦК КПК.
Появился тезис о том, что правительство КНР ——это «старое
правительство», что «культурная революция» представляла собой главным
образом борьбу между «новыми силами культурной революции и старым
правительством». Звучал призыв «коренным образом улучшить диктатуру
пролетариата». Эти утверждения можно было трактовать по-разному.
Дело в том, что сам термин «правительство» в китайском языке
включает в себя и значение слова «власти»; таким образом, речь шла совсем
не обязательно об устранении Чжоу Эньлая как главы правительства КНР,
тем более что прямо такой призыв никогда не звучал. Эти лозунги
способствовали нападкам на органы власти различных ступеней, но не были
прямым призывом к свержению правительства и его главы Чжоу Эньлая.
Этого Мао Цзэдун никогда не допускал. Это также было частью кампании,
которая вводила людей в заблуждение.
В 1974 г. была развернута массовая кампания под лозунгами,
«Критиковать Линь Бяо — критиковать Конфуция», а также «Критиковать
легизм — критиковать конфуцианство или подвергать критике
последователей легизма и конфуцианства». При этом под легизмом имелось
в виду якобы существовавшее намерение Чжоу Эньлая единолично
управлять унифицированным административным аппаратом; а под
конфуцианством понималось приписывавшееся Чжоу Эньлаю стремление
фактически править страной при якобы практически бездействующем и
слабом ее правителе, Мао Цзэдуне.
Эти призывы трактовались тогда как атака на Чжоу Эньлая. Появились
требования «схватить и вытащить» «современного самого крупного
конфуцианца» и раскритиковать «конфуцианца, который занимает пост
главного министра».
Это действительно были нападки на Чжоу Эньлая. Однако имя его и в
этом случае не было названо, что важно для анализа реальной ситуации в
руководстве КПК.
Мао Цзэдун позволил прозвучать такой критике тогда, когда Чжоу
Эньлай уже был смертельно болен и находился под наблюдением
врачей.
32
Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
Конечно, это не способствовало продлению жизни Чжоу Эньлая, что
Мао Цзэдун, конечно же, учитывал и не возражал против ускорения хода
событий; возможно, он даже думал о том, что ему нужно пережить Чжоу
Эньлая или, во всяком случае, предпринять такие действия, которые
обеспечат продолжение его курса новыми политиками, оставив Чжоу
Эньлая в положении того, кто так и не сумел оправдаться перед лицом
многочисленных критических выступлений. Сделал Мао Цзэдун все это и
на всякий случай, чтобы при необходимости предпринять любые шаги. В
то же время и это не привело тогда, в 1974 г., к смещению Чжоу Эньлая с
поста премьера Госсовета КНР.
Мао Цзэдун предпринял меры для того, чтобы сохранить и после
смерти Чжоу Эньлая такую струюуру власти, при которой он сам находился
бы на ее вершине, обладал неограниченными полномочиями, а его
подчиненные были бы разделены на два противостоящих лагеря, каждый
из которых находился бы в полной зависимости от него и апеллировал бы
к нему как к высшему арбитру.
В январе 1975 г. на пленуме ЦК КПК Дэн Сяопин стал заместителем
председателя ЦК партии и членом постоянного комитета его политбюро. Затем
на сессии ВСНП Дэн Сяопин был назначен заместителем премьера Госсовета
КНР. При этом Мао Цзэдун определил, что в отсутствие Чжоу Эньлая именно
Дэн Сяопин будет ведать повседневной работой по руюводству ЦК партии и
правительством
КНР.
Таким образом, при еще живом Чжоу Эньлае Мао Цзэдун
выдвинул «Чжоу Эньлая номер два», Дэн Сяопина.
Важно отметить, что Дэн Сяопин заменил Чжоу Эньлая в роли
посредника между Мао Цзэдуном и старыми маршалами. Упоминавшиеся
военачальники, понимая, что Чжоу Эньлай умирает, были согласны вместо
него иметь именно Дэн Сяопина. Этим в значительной степени объясняется
сам феномен Дэн Сяопина как непотопляемого даже во время «культурной
революции» политика.
Дэн Сяопин активно принялся за работу, за налаживание экономики,
а также за ограничение власти выдвиженцев «культурной революции».
Но，выдвинув Дэн Сяопина, Мао Цзэдун оставил в руках у его
противников в качестве ограничителя деятельности Дэна, в частности,
идеологическую работу и пропаганду, в том числе и пропаганду в
вооруженных силах.
Вполне очевидно, что с санкции того же Мао Цзэдуна они вскоре
развернули кампанию под лозунгом критики романа «Речные заводи».
Конечно же, как и всегда при правлении Мао Цзэдуна, это была не более
чем вывеска. В соответствии с традициями сохраняли лицо, не называя
вещи своими именами. Речь шла как будто бы о древности или о
выдуманных событиях, на самом же деле имелись в виду реальные люди и
события сегодняшнего дня.
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления
33
Цзян Цин начала заявлять, что в Госсовете КНР «некие мироеды
пролезли в правительство», что подобно тому，как один из персонажей
«Речных заводей» Сун Цзян вознамерился ограничить деятельность другого
персонажа Чао Гая, в настоящее время кое-кто хотел бы ограничить
деятельность Мао Цзэдуна. Это был явный намек на Дэн Сяопина, да и на
умиравшего Чжоу Эньлая.
В конце 1975 г. выдвиженцы «культурной революции» начали новую
кампанию, которая была названа «великой дискуссией по вопросу о
революции в сфере образования». При этом требовали «нанести контрудар
по тем представителям правого уклона, которые стремились по новому
взглянуть на дела периода культурной революции», добиваясь пересмотра
дел репрессированных в ходе «культурной революции». Утверждалось, что
«так называемые старые руководители 一 это внешне, так сказать, «фракция
демократов», а по сути, это «фракция идущих по капиталистическому
пути». Выдвиженцы «культурной революции» снова подводили Мао
Цзэдуна к решению об окончательном устранении старых руководителей
из руководства партии как основного объекта, против которого сам Мао
Цзэдун и начал дело, которое он считал главным в своей жизни,—
«культурную революцию».
В этой ситуации едва начавшее выправляться положение в экономике
снова ухудшилось. Промышленность работала без плана, произво-
дительность труда упала, качество продукции стало плохим, оборудованию
промышленных предприятий наносился громадный ущерб, непрерывно
возникали серьезные аварии, производство повсеместно останавливалось.
Имели место невыплаты зарплаты. Большой ущерб был нанесен внешней
торговле. Бюджет не был сбалансирован. На железных дорогах
образовывались пробки, скопления грузов. Пассажирские поезда ходили с
опозданиями. Процветали коррупция, взяточничество. В провинцию
Сычуань, которая считалась «житницей страны», пришлось завозить зерно.
В целом к 1976 г. в стране сложилась небывало тяжелая ситуация.
И в это время 8 января 1976 г. умер Чжоу Эньлай. Его смерть была
многими воспринята как тяжелая утрата. Люди воспользовались этим,
чтобы выразить свою скорбь в знак протеста против практики «культурной
революции». Имя Чжоу Эньлая стало противопоставляться практически
всему тому, что осуществлял во время «культурной революции» «штаб»
Мао Цзэдуна.
У людей просто не было другой возможности выразить свое
отрицательное отношение и к «культурной революции», и к Мао Цзэдуну
и его политике, которые привели к гибели миллионов и миллионов людей
и довели страну до грани краха. Именно так нужно было воспринимать
появившийся тогда лозунг: «Наш дорогой премьер, ты будешь вечно жить
в наших сердцах». Миллионы жителей столицы приходили с траурными
34
Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
венками к памятнику павшим героям народной революции на главной
площади Пекина.
В свою очередь, выдвиженцы «культурной революции» бурно
радовались смерти Чжоу Эньлая. Они устраивали концерты известных
артистов, смеялись, пели и танцевали. Одновременно они старались
сдержать выражение скорби по усопшему Чжоу Эньлаю. Появились
указания, запрещавшие носить черные траурные повязки, белые траурные
цветы, не разрешалось устраивать специально отведенные для выражения
скорби места, а также проводить траурные митинги. Не дозволяли писать
статьи с выражением горестных чувств. В дни траура в печати была
опубликована статья под заголовком «Превратим широкую дискуссию в
великие перемены», что означало желание добиться изменений в пользу
выдвиженцев «культурной революции», использовать возможности,
открывшиеся после смерти Чжоу Эньлая. Звучали призывы «добиться
смены династии», требовали свергнуть всех старых кадровых работников:
от ЦК партии до местных органов власти. Одновременно призывали
критиковать Дэн Сяопина и все то, что он делал, замещая Чжоу Эньлая.
Даже цветовая гамма документального кинофильма о похоронах Чжоу
Эньлая давала понять подлинное отношение выдвиженцев «культурной
революции» к Чжоу Эньлаю. Заставка фильма была выдержана в
гоминьдановских, сине-белых цветах. Это был прозрачный намек на вероятную
близость Чжоу Эньлая не к КПК и к ее красному цвету, а к Гоминьдану.
Прощание с Чжоу Эньлаем было показано как вынужденное и формальное, а
очередь людей к палате больницы, где было помещено его тело, была намеренно
показана, как жидкая цепочка людей на пронизывающем ветру и в пустом
дворе. В церемонии прощания не было ничего от пиетета перед одним из
главных руководителей партии и государства.
Все это было одной громадной провокацией в масштабах страны,
направленной на то, чтобы люди, выражавшие скорбь и протест, начали
так выражать свои чувства, чтобы это можно было представить в докладе
Мао Цзэдуну как попытку бунта, государственного переворота, угрозы для
КПК и КНР.
Массовое выражение скорби в связи с кончиной Чжоу Эньлая, по сути,
было свидетельством того, что у людей лопалось терпение, и они видели в
выдвиженцах «культурной революции» корень зла, источник своих
десятилетних бед и несчастий.
В создавшейся обстановке, особенно в связи с тем, что в стране царило
ожидание смерти Мао Цзэдуна, неясное ощущение возможности как-то
выразить накопившийся протест, взрыв возмущения был, очевидно, неминуем.
Все началось с дацзыбао (сообщений, политических заявлений,
написанных от руки крупными иероглифами) или открытых обращений, и
предназначенных для вывешивания на видных местах.
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления 35
В одном из них, появившемся в Пекине и написанном в провинции
Хэйлунцзян в первой половине февраля 1976 г., говорилось о «горстке
лжемарксистов, которые пролезли на важные руководящие посты и
прикинулись стопроцентными большевиками, выступали якобы под
красным знаменем, но, по сути дела, против красного знамени». Их
осуждали за то, что они «объявляли мэнтрреволюционером» всякого, кто
проявлял хотя бы малую толику инакомыслия.
В начале марта в Ухане критиковали Цзян Цин и Чжан Чуньцяо,
отказываясь «гнуть спину» перед ними.
Дацзыбао и листовки критического содержания в адрес Цзян Цин и
других распространялись практически по всей стране.
Со своей стороны выдвиженцы «культурной революции», в руках
которых находились все средства массовой информации, распространяли
материалы с критикой Дэн Сяопина и ряда других деятелей.
Важную роль в этой кампании сыграла шанхайская газета «Вэньхой
бао», рупор выдвиженцев «культурной революции».
5 марта 1976 г. в этой газете в соответствии с порядком, принятым
в КПК, как и в других газетах в КНР, должны были быть помещены на
первой полосе распространенные агентством Синьхуа материалы о
погибшем в результате нечастного случая в 1960-х гг. солдате НОАК
Лэй Фэне, которого славили как образец отношения к Мао Цзэдуну и
его идеям. При этом публиковались высказывания руководителей
партии о Лэй Фэне. Среди этих высказываний были и слова Чжоу
Эньлая.
Однако в Шанхае руководители «Вэньхой бао», по указанию
«четверки» из Пекина, сначала перенесли материалы о Лэй Фэне на
четвертую полосу, а затем и вообще поместили этот материал в таком
урезанном виде, что из него было исключено высказывание Чжоу Эньлая.
Кроме того, были помещены статьи под заголовками: «Почему те,
кто шел с нами по одному пути, оказались способны стать
перерожденцами, превратились в идущих по капиталистическому пути»;
«Как из буржуазных демократов становятся идущими по
капиталистическому пути».
Выдвиженцы «культурной революции», вполне очевидно отражая
настроения Мао Цзэдуна, называли своих политических противников
«буржуазными демократами» и теми，кто «идет по капиталистическому
пути». «Демократия» и «капитализм» — вот главные обвинения в адрес
старых руководителей. Для Мао Цзэдуна и его последователей слово
«демократия» было ругательным; оно обычно снабжалось определением
«буржуазная», что придавало термину классовый характер. Путей могло
быть, с той же точки зрения, только два. При этом путь Мао Цзэдуна был
отрицанием и капитализма в странах Запада, и «ревизионизма» в СССР.
36 Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
Все попытки решать экономические проблемы на основе законов
экономического развития рассматривались как движение по «пути
капитализма».
После смерти Чжоу Эньлая выдвиженцы «культурной революции»
добивались дискредитации его памяти и образа, потому что это, считали
они, могло открыть для них путь к устранению старых руководителей，
которые не были сторонниками «культурной революции».
С другой стороны, даже будучи уже недееспособным, Чжоу Эньлай
превратился в знамя тех, кто стремился возвратиться к власти, тех, кто
принадлежал к «старой гвардии». Это было самое удобное знамя, потому
что Мао Цзэдун никогда открыто не осуждал Чжоу Эньлая. Под этим
знаменем можно было выступать одновременно и за авторитет Мао
Цзэдуна, и против действий выдвиженцев «культурной революции».
Это была ожесточенная схватка в борьбе за власть внутри руководства
партии. На сей раз она происходила в изменившихся условиях: Мао Цзэдун
был смертельно болен и мог лишь спорадически появляться на
политической арене, а Чжоу Эньлай уже ушел из жизни.
Верховная власть оказалась в подвешенном состоянии, ее механизм
оказался разболтанным. Более того, возникникла возможность для
населения в известной степени участвовать в политике, выражать свое
мнение. При этом обе соперничающие стороны пускали в ход свое
оружие. Выдвиженцы «культурной революции» ——средства массовой
информации и власть во многих учреждениях. Старые политики
косвенно или прямо оказывали давление на власти с помощью
населения, которое, в свою очередь，распространяло дацзыбао, листовки,
проводило демонстрации.
В Шанхае сторонник «четверки» Ма Тяньшуй, в руках которого
находилась «Вэньхой бао», дал указание разворачивать кампанию
пропаганды упомянутых материалов из этой газеты. 25 марта
&
«Вэньхой
бао» была напечатана статья «Идущие по капиталистическому пути все
еще продолжают свое движение; мы обязаны вступить в борьбу с ними».
Уточнялось，что речь шла о тех «идущих по капиталистическому пути»,
которые «находятся внутри партии», о тех, кого «следовало свергнуть»,
кто «не раскаялся вплоть до сегодняшнего дня» и кто «помогал им подняться
к власти». Иными словами, речь шла о Чжоу Эньлае. Такие прямые нападки
на усопшего Чжоу Эньлая влекли за собой, естественно, и попытки
«свергнуть» Дэн Сяопина.
Прямо имена Чжоу Эньлая и Дэн Сяопина не упоминались, но из
содержания политических лозунгов следовало, что намек делался главным
образом на Чжоу Эньлая, хотя речь шла, конечно же, о здравствующих
руководителях партии и государства. Это не могло не вызвать
противодействия.
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления 37
Протест против выступлений «Вэньхой бао» проявлялся прежде всего
как протест против очернения имени Чжоу Эньлая，хотя, безусловно, речь
шла о защите старых руководителей.
Таким образом, события весны 1976 г. разворачивались вокруг имени
Чжоу Эньлая. За борьбой по вопросу об оценке усопшего политика стояла
реальная и острая борьба молодых и старых руководителей, причем в условиях,
когда Мао Цзэдун уже почти не был дееспособен. Это была борьба за ту власть,
которая вот-вот должна была на какой-то момент оказаться ничейной. Мао
Цзэдун еще не умер, а борьба за высшую власть обострилась до предела.
Протест принял массовые масштабы. Всего за несколько дней редакция
«Вэньхой бао» получила более 420 писем и телеграмм с выражениями
протеста; за эти же дни поступили более 1000 звонков такого же характера.
«Четверка» со своей стороны действовала активно. На одном из
заседаний в ЦК КПК Чжан Чуньцяо ставил риторический вопрос: «Почему
нужно проверять работу только редакции «Вэньхой бао»?» Ван Хунвэнь
считал, что обвинение в купировании высказывания Чжоу Эньлая — это
надуманный предлог. В самом Шанхае его власти, в первую очередь первый
руководитель города Ма Тяньшуй, поддерживали «Вэньхой бао» и
поощряли на продолжение работы в том же направлении.
Напряжение возрастало.
24 марта 1976 г. в Нанкине более 400 преподавателей и учащихся
медицинского института прошли до места памяти погибших героев
революции, до холма Юйхуатай, с венками в память о Чжоу Эньлае и
выражая протест против статей в «Вэньхой бао».
На следующий день они же «клялись умереть, но защитить любимого
премьера Чжоу Эньлая». На холме Юйхуатай снова состоялись массовые
демонстрации. Они еще более усилились после появления 25 марта в
«Вэньхой бао» новой статьи.
28 марта более 400 преподавателей и студентов Нанкинского
университета вышли на демонстрацию в память о Чжоу Эньлае и для того,
чтобы «показать тем, кто выступает против него (Чжоу Эньлая), что с
народом шутки плохи». К студентам присоединились многие жители
города. Демонстрация приобрела массовый характер.
С народом действительно шутки были плохи. Тем более что массовый
протест был на самом деле стихийным. При этом демонстранты не
выступали против Мао Цзэдуна, о нем просто не упоминали, что, однако,
тоже было показательно. В то же время было очевидно, что нарастание
протеста чревато угрозой всей системе власти в КНР.
Манифестации продолжились. Были выдвинуты требования
�вытащить» «закулисных руководителей» «Вэньхой бао».
В последующие дни митинги и шествия стали непрерывными. Они
проводились и в Нанкинском университете, и во многих районах Нанкина.
38 Часть I. Конец эпохи правления Мао Цзэдуна
Вагоны поездов, уходивших из Нанкина в Шанхай, обклеивались лозунгами
с протестами против «Вэньхой бао» и ее «закулисных руководителей».
Железнодорожники, полиция, военнослужащие не только не
препятствовали, но даже содействовали студентам.
28 марта в Нанкине появился лозунг: «Те, кто выступают против
премьера Чжоу Эньлая, не получат поддержку людей; мы будем бороться
против них до конца!»
31 марта прозвучал призыв: «Долой главного карьериста и
честолюбца, главного интригана и заговорщика!». Вслед за этим было
открыто названо его имя: Чжан Чуньцяо. Раздались призывы: «Заколоть
его!», «Расстрелять его!»
Выдвиженцы «культурной революции»
——это
тысячи и тысячи людей，
многочисленная часть партийной номенклатуры, поднявшейся на волне
«культурной революции». Это те, кто пришел на руководящие посты разных
уровней за десять лет «культурной революции». Фактически одним из
реальных результатов «культурной революции» Мао Цзэдуна стало
создание внутри КПК «двух номенклатур» ——старой номенклатуры со
всеми ее пороками и достоинствами и новой со всеми ее амбициями и
недостатками. В партии существовало некое равновесие между ними,
причем это равновесие было весьма шатким и держалось исключительно
на факте существования Мао Цзэдуна. С его уходом борьба между двумя
громадными по численности лагерями номенклатурных работников
становилась неизбежной.
В высшем руководстве партии и государства Мао Цзэдун сформировал
группу таких выдвиженцев. Именно они больше всего помогли Мао
Цзэдуну при начале и в ходе проведения «культурной революции».
Прежде всего, это были член политбюро ЦК КПК супруга Мао
Цзэдуна Цзян Цин, член постоянного комитета политбюро ЦК КПК,
заместитель председателя ЦК КПК, фактический руководитель
партийного аппарата Ван Хунвэнь, член постоянного комитета политбюро
ЦК КПК и заместитель премьера Госсовета КНР Чжан Чуньцяо и главный
пропагандист «культурной революции»，член политбюро ЦК КПК Яо
Вэньюань.
Их было четверо; всех их можно было называть «шанхайцами». Но
они стали известны как «четверка». Формально самое высокое положение
среди них занимал Ван Хунвэнь, так как он был заместителем председателя
ЦК КПК; самым авторитетным, возможно, самым умным и расчетливым
был Чжан Чуньцяо. В КНР преобладало мнение о том, что именно Чжан
Чуньцяо является «ядром» «четверки�. Чжан Чуньцяо явно стремился к
тому, чтобы занять на первых порах пост，освободившийся после смерти
Чжоу Эньлая, пост премьера Госсовета КНР. Не получилось. Мао Цзэдун
назначил на этот пост Хуа Гофэна. Однако Чжан Чуньцяо сохранял амбиции
Глава вторая. 5 апреля 1976 г. — день протеста и его подавления 39
и при известных обстоятельствах мог подняться к руководству и партией,
и правительством КНР.
У Чжан Чуньцяо были и весьма радикальные идеи, отличавшиеся от •
взглядов Мао Цзэдуна. Например, он считал необходимым изменить всю
оборонную стратегию КНР, значительно сократить расходы на армию, взять
курс исключительно на оборону, исходить из того, что вполне достаточно
иметь необходимое минимальное количество управляемых ракет с
ядерными боеголовками, которые обеспечивали бы Китаю ненападение со
стороны любого противника, и отказаться от политики тотальной
подготовки к войне, использовать максимально возможные средства для
развития производства.
Кстати, глава группы по делам «культурной революции» при ЦК КИК
Чэнь Бода, репрессированный Мао Цзэдуном в 1970 г., также начал
выступать с предложениями переориентировать политику страны на
восстановление и развитие производства.
После смерти Чжоу Эньлая ход событий привел обе стороны к тому,
чтобы вслед за противостоянием по вопросу об отношении к усопшему
премьеру Госсовета КНР Чжоу Эньлаю прямо называть главных живых
лидеров двух противоборствовавших лагерей: Дэн Сяопина и Чжан
Чуньцяо.
Представляется, что борьба, которая велась в те дни, была, с одной
стороны, действительно проявлением накопившегося гфотеста людей, масс
городского населения прежде всего против «культурной революции», что
приобрело，в соответствии с историческими традициями, а также
невозможностью прямо называть имена действовавших лидеров, форму
конфронтации в вопросе об отношении к уже умершему Чжоу Эньлаю,
который уже никак не мог пострадать в ходе этой борьбы; и, с другой
стороны, организованных действий представителей и даже руководителей
противоборствовавших группировок 一 молодых и старых политиков, или
сторонников и противников «культурной революции». Если приверженцы
«культурной революции» защищали ее, не допускали ее критики, то
противники использовали возмущение масс, потворствовали его
выплескиванию на улицы, вероятно, даже направляли его и подпитывали
понятными людям лозунгами, обращенными, в частности, против Чжан
Чуньцяо и других членов «четверки».
В Нанкине на улицах царило столпотворение. Люди прямо говорили,
что речь идет о том, кто придет к власти, имея в виду ситуацию после
приближавшейся смерти Мао Цзэдуна. Утверждали, например, что
«четверка» принесет новый страшный голод. Это было косвенным
напоминанием о том (люди это хорошо помнили), что политика Мао
Цзэдуна уже повлекла за собой десятки миллионов голодных смертей на
рубеже 1950—1960-х гг.