Фрезер Дж.Дж. Золотая ветвь
Подождите немного. Документ загружается.
устройстве костра клал по камню. Если на следующее утро один из камней
оказывался не на том месте или был поврежден, ни у кого не вызывало
сомнений, что положивший его человек обречен умереть в течение двенадцати
месяцев. В Балкигиддере до второй половины XIX века каждая семья в канун
дня Всех Святых раскладывала отдельный костер, однако делали это главным
образом дети. Костры эти раскладывали на любом высоком бугре около дома,
но танцев вокруг них не устраивали. Огни кануна дня Всех Святых зажигались
также в некоторых северо-восточных районах Шотландии, например в Бучане.
Простые крестьяне наравне с фермерами должны были разложить свой костер.
В деревнях мальчики ходили из дома в дом и выпрашивали у каждого главы
семьи торф с такими словами: «Дайте нам торф, чтобы сжечь ведьм» (Ge'a peat
t'burn the witches). Набрав достаточное количество торфа, они сваливали его в
одну кучу с соломой, утесником и другими видами топлива и все это
поджигали. После этого парни один за другим ложились на землю ближе к
огню, чтобы только не опалиться: в такой позе они лежали для того, чтобы их
окутывал дым. Другие бегали сквозь дым и перепрыгивали через своих
распластавшихся на земле товарищей. Когда костер прогорал, они, соревнуясь,
разбрасывали золу кто разбросает больше.
В северной части Уэльса в канун дня Всех Святых было принято, чтобы каждая
семья устраивала большой костер (Coel Coeth). Раскладывали его на самом
заметном месте рядом с домом, а когда он прогорал, каждый бросал в золу
белый камень с особой меткой. Прочитав, стоя вокруг костра, свои молитвы,
все отправлялись спать. На следующее утро, проснувшись, они шли искать свои
камни, и, если кому-нибудь не удавалось это сделать, считалось, что до
следующего дня Всех Святых он умрет. Если верить сэру Джону Рису, обычай
отмечать канун дня Всех Святых разжиганием костров на холмах и поныне не
забыт в Уэльсе. Некоторые старики до сих пор хранят память о том, как стоящие
у костров люди дожидались, пока погаснет последняя искра, после чего вдруг
бросались бежать со всех ног, как можно громче крича: «Черная свинья с
обрезанными ушами схватит последнего» Эти слова, как справедливо отмечает
Джон Рис, первоначально означали, что жизнь одного из бегущих приносилась
в жертву.
Аналогичная поговорка бытует в графстве Карнарвон, где черной Свиньей с
отрезанными ушами иногда пугают детей. Теперь становится понятным,
почему в Нижней Бретани каждый участник праздника бросает по булыжнику в
костер летнего солнцестояния. Несомненно, что здесь, как в Уэльсе и у
шотландских горцев, предсказание жизни и смерти делалось на основе
положения и состояния камней в день Всех Святых. Этот обнаруженный у трех
самостоятельных ветвей народов кельтской группы обычай, вероятно, возник
до их расселения, по крайней мере во времена, когда чужеземные племена
еще не вклинились между ними.
В другом месте, населенном кельтами, на острове Мэн, канун дня Всех Святых
отмечался до настоящего времени устройством костров, которое
сопровождалось всеми обычными церемониями, имевшими своей целью
помешать гибельному влиянию фей и ведьм.
Огни зимнего солнцестояния. Если язычники древней Европы, насколько нам
известно, отмечали период летнего солнцестояния великим праздником огня,
следы которого сохранились во многих районах до нашего времени,
естественно будет предположить, что они соблюдали подобные обряды и в
период зимнего солнцестояния. Ведь периоды летнего и зимнего
солнцеворота, или, выражаясь специальным языком, точка летнего
солнцестояния и точка зимнего солнцестояния, являются великими
поворотными пунктами в видимом движении солнца по небосклону; поэтому, с
точки зрения первобытного человека, естественно было в эти дни, когда огонь
и жар великого светила начинали убывать или, напротив, прибывать, зажигать
огни на земле. В современном христианском мире древний праздник огня
зимнего солнцестояния, по-видимому, продолжает или продолжал
существовать до настоящего времени в древнем обычае святочного полена,
или чурбана (log, clog, block), как его называли в Англии. Этот обычай был
широко распространен в Европе, но более всего процветал в Англии, Франции
и среди южных славян, по крайней мере большинство сведений о нем исходит
из этих стран. Археолог Джон Брэнд
138
давно уже доказал, что святочное
полено было всего лишь двойником костра летнего солнцестояния,
зажигаемого из-за холодной и суровой погоды не на открытом воздухе, а в
домах. Эта точка зрения подкрепляется многими причудливыми суевериями,
касающимися святочного полена, суевериями, которые стоят вне видимой
связи с христианством и в которых явно проглядывает их языческое начало.
Праздники летнего и зимнего солнцестояния были праздниками огня, однако
необходимость отмечать зимний праздник в доме придавала ему характер
138
Брэнд Джон (1744-1806) -английский археолог.
частного семейного торжества, что составляло резкий контраст с публичным
характером летнего празднования, когда люди собирались на открытом месте
или на возвышении, сообща зажигали огромный костер и все вместе весело
вокруг него плясали.
Приблизительно до середины XIX века сохранился древний обычай святочного
полена в центральной части Германии. Так, в долинах рек Зиг и Лан святочное
полено, тяжелый дубовый чурбан, клали в очаг, где оно постепенно прогорало.
Когда на следующий год туда клали новое полено, остатки старого растирали в
порошок и рассеивали по полям в течение двенадцати ночей, что, как
предполагали, должно было способствовать росту хлебов. В некоторых
деревнях Вестфалии существовал обычай вынимать святочное полено из огня,
как только оно слегка обуглится. Когда разражалась гроза, полено вновь
осторожно клали в огонь, так как существовало поверье, что молния не ударит
в дом, в котором горит святочное полено. В других селениях Вестфалии было
правило завязывать святочное полено в последний сноп.
В нескольких французских провинциях, особенно в Провансе, долгое время
соблюдался обычай святочного полена (trefoir). Французский автор XVII века
осуждает как предрассудок «веру в то, что рождественское полено или
рождественская головня (ее кладут в очаг накануне Рождества, а затем
обгоревшую хранят под кроватью, лишь на короткое время ежедневно
помещая в огонь вплоть до кануна Крещения) может на целый год защитить
дом от пожара и молнии, а кроме того, предохранить ноги от обмораживания.
Верят, что это полено может исцелять скот от многих болезней и что его кусок,
погруженный в воду, которую пьют коровы, помогает им отелиться и, наконец,
что зола от этого полена, если разбросать ее по полям, может спасти пшеницу
от мильдью».
В некоторых частях Фландрии и Франции остатки святочного полена постоянно
хранились в домах под кроватью как средство защиты от грома и молнии. В
Берри, когда раздавались раскаты грома, кто-нибудь из членов семьи бросал
кусок этого полена в огонь, что, по поверью, отвращало молнию. Точно так же в
Перигоре угли и золу старательно собирают и хранят, чтобы с их помощью
лечить распухшие железы. Из той части чурбана, которая уцелела от огня,
местный земледелец изготовляет клин для своего плуга, так как приписывает
ему свойство улучшать рост семян. Женщины хранят куски этого полена до
двенадцатой ночи ради своих цыплят. Некоторые люди воображают, что у них
будет столько цыплят, сколько искр вылетит из обгоревшего полена, если его
трясти. Другие кладут потухшие головешки под постель, чтобы прогнать
паразитов. В некоторых областях Франции считается, что обгоревшее полено
предохраняет дом как от молнии, так и от колдовства.
В Англии бытовали сходные обычаи и верования, связанные со святочным
поленом. Джон Брэнд пишет: в ночь накануне Рождества «наши предки
зажигали свечи необычных размеров, называвшиеся рождественскими
свечами, в огонь клали деревянное полено, называвшееся святочной колодой
или рождественским чурбаном, для того чтобы осветить дом и, так сказать,
превратить ночь в день». Существовал старый обычай зажигать святочное
полено от предшествовавшего полена, остатки которого с этой целью
сохранялись на протяжении года. Обитателям дома, где этот обычай
соблюдался, дьявол не мог причинить никакого вреда. Предполагалось, что
остатки полена равно защищают дом от огня и молнии.
И в наши дни ритуал внесения святочного полена справляется у южных славян,
особенно у сербов, с большой торжественностью. Поленом здесь, как правило,
является чурбан из дуба (иногда из оливы или же из бука). По-видимому, здесь
верят, что у хозяев будет столько телят, ягнят, поросят и козлят, сколько искр
они выбьют из горящего полена. Некоторые выносят кусок полена в поля для
защиты их от града. В Албании до нынешних времен был распространен
обычай жечь на Рождество святочное полено, золу которого затем
разбрасывали по полям, чтобы сделать их плодородными. Гуцулы – славянский
народ, живущий в Карпатах, – в канун Рождества (по старому стилю, то есть 5
января) зажигают огонь трением кусков дерева и поддерживают его до кануна
Крещения.
Любопытно, насколько широко распространена была вера в то, что остатки
святочного полена, если хранить их в течение года, обладают способностью
защищать дом от огня и особенно от молнии. Так как святочное полено часто
было дубовым, можно предположить, что этот обычай является пережитком
древнего арийского верования, которое связывало дуб с богом грома. Что
касается веры в целебные и животворящие свойства золы святочного полена,
которая будто бы излечивает как скот, так и людей, помогает коровам телиться
и способствует плодородию земли, -этот вопрос заслуживает особого
рассмотрения.
Огни бедствия (Need-fire). Все описанные до сих пор праздники огня
справлялись периодически в установленное время года. Однако помимо этих
регулярно повторяющихся празднеств крестьяне во многих частях Европы с
незапамятных времен прибегали к зажжению огня в ритуальных целях в
периоды бед и несчастий, особенно когда начинался падеж скота. Оценка
европейских праздников огня не будет полной без упоминания об этих
замечательных обрядах, которые заслуживают пристального внимания хотя бы
потому, что в них, вероятно, можно найти исток и первопричину всех других
праздников огня: несомненно, они относятся и очень отдаленным временам. У
тевтонских народов такие огни известны под общим названием огней
бедствия. Иногда огонь бедствия, для того чтобы отличить его от огня,
зажигавшегося обычным способом, называли также «диким огнем». У
славянских народов 011 носит название «живого огня».
История этого обычая может быть прослежена со времен раннего
средневековья, когда церковь объявила его языческим суеверием, и вплоть до
первой половины XIX столетия, когда он еще эпизодически практиковался в
различных частях Германии, Англии, Шотландии и Ирландии. У славянских
народов он, по-видимому, сохранялся еще более продолжительное время.
Обычно огни бедствия зажигались, когда начиналась эпидемия чумы или
падеж скота, костры в таких случаях считались надежным средством от
несчастья. Этот обряд распространялся на коров, свиней, лошадей, а иногда и
на гусей. Прежде чем зажечь костер бедствия, считалось необходимым
потушить все другие костры и огни в округе, чтобы не оставалось ни одной
искры, ПОТОМУ что наличие огня хотя бы в одном доме не позволило бы
загореться кострам бедствия. Иногда считалось достаточным погасить все огни
в одной деревне, но в иных случаях это условие распространялось на соседние
деревни или на целый округ. В некоторых частях Горной Шотландии было
правило, по которому все главы семейств, живших между двумя ближайшими
источниками, в назначенный день должны были гасить свои огни и костры.
Обычно огонь зажигался на открытом воздухе, однако в некоторых частях
Сербии это происходило в темной комнате. В Горной Шотландии этот обряд,
как правило, совершался на холмах или на маленьких речных островах, иногда
таким местом было перепутье или выбоина на дороге.
Зажигать огонь бедствия было принято при помощи двух кусков дерева,
высекать его с помощью кремня и стали запрещалось. Только среди части
южных славян было принято высекать огонь с помощью куска железа, которым
бьют по наковальне. Там, где обычай предписывает какой-нибудь особый сорт
дерева, им, по многим сведениям, обычно является дуб: однако на Нижнем
Рейне костер разжигают посредством трения кусков дуба и ели. В славянских
странах для этой цели, по слухам, употребляли древесину тополя, грушевое
дерево и кизил. Часто материалом служили два любых куска сухого дерева.
Иногда требовалось девять различных пород дерева, но лишь для того, чтобы
подложить их в горящий костер, а не для того, чтобы разжечь его. Способы
разжигания огня бедствия в разных районах были разные. Вот самый
распространенный из них. Два шеста втыкали в землю на расстоянии около
полуметра друг от друга. Каждый шест имел на стороне, обращенной к
другому, отверстие, в которое вставлялась гладкая поперечина или вал.
Отверстия были набиты паклей, в них плотно вгоняли концы вала, смазанные
смолой. Затем на него наматывали веревку, с ДВУХ сторон за свободные концы
веревки хватались двое людей и, перетягивая ее взад и вперед, заставляли вал
быстро вращаться до тех пор, пока от трения пакля не загоралась. Тогда к ней
подносили солому, и она вспыхивала ярким пламенем. Этой горящей соломой
разжигали приготовленный для костра хворост. Часто в состав подобного
механизма входило колесо – иногда тележное, а иногда простая прялка, как в
графстве Абердин. Оно называлось «большим колесом» (muckle-wheel). На
острове Мулль колесо, надетое на девять дубовых осей, вращали с востока на
запад. Передают, что огонь зажигали трением обычных деревянных планок.
Иногда обычай требовал, чтобы тележное колесо, употребляемое для
разжигания огня, и ось, на которой оно вращается, непременно были новыми.
Передают также, что веревка, обертываемая вокруг вала, должна быть новой и,
если это возможно, сплетенной из веревки, на которой вешали людей.
Последнее требование, однако, выдвигалось в идеале и не считалось
совершенно необходимым.
Существовали различные правила, касавшиеся тех лиц, которые имели право
или должны были раскладывать костер бедствия. Передают, что в иных случаях
люди, которые тянули за веревку, вращавшую колесо, должны были быть
братьями или по крайней мере тезками. Иногда достаточно было, чтобы оба
они были просто целомудренными молодыми людьми. В некоторых деревнях
Брауншвейга считалось, что, если люди, которые участвуют в разжигании огня
бедствия, носят разные имена, их труд пропадет даром. В Силезии дерево,
предназначенное для разведения огня, срубалось обычно
братьями-близнецами. На островах к западу от Шотландии огонь зажигали
восемьдесят один женатый мужчина, они терли друг о дружку две большие
доски, работая по девять человек в один заход. На севере острова Уист (Uist)
все девять девяток мужчин, разжигавших огонь, были первыми детьми:
неизвестно, однако, были ли они женатыми или холостыми. У сербов огонь
иногда зажигается мальчиком или девочкой от одиннадцати до четырнадцати
лет, которые работают совершенно нагими в темной комнате: иногда это –
также в темноте – делают старик или старуха. В Болгарии разжигающие огонь
тоже раздеваются, а в Кейтнессе они не должны иметь при себе никаких
металлических изделий. Если после длительного трения костер все же не
загорался, люди заключали, что в деревне остался гореть какой-нибудь огонь.
Тогда совершался осмотр всех домов, и, если где-либо находили огонь, его
тушили, а нерадивого главу семьи наказывали или же бранили, на него могли
наложить и крупный штраф.
Когда огонь бедствия наконец разгорался, от него зажигали костер и, как
только пламя несколько спадало, прогоняли по тлеющим углям больных
животных, иногда в определенном порядке: сначала свиней, затем коров и в
самом конце лошадей. Иногда их прогоняли сквозь дым и пламя, дважды или
трижды, так что некоторые животные умирали от ожогов. Как только все
животные проходили, молодежь стремительно набрасывалась на золу,
посыпала и мазала ею друг друга; те, кто оказывались выпачканными больше
всех, шествовали вслед за скотом в деревню и после этого долго не мылись.
Люди приносили горячие угли домой и зажигали от них огни в своих домах. Эти
головни, намоченные прежде в воде, иногда клали в ясли, из которых ел скот, и
оставляли их там на некоторое время. Золу из костра бедствия разбрасывали
по полям, чтобы защитить посевы от паразитов, иногда ее брали домой, чтобы
использовать как средство против болезней, посыпали больные места или же,
размешав с водой, пили.
В Шотландии и на соседних островах, как только от огня бедствия зажигали
огонь домашнего очага, на него ставили наполненный водой горшок.
Подогретой водой кропили людей, зараженных чумой, и больной ящуром скот.
Особо полезные свойства приписывали дыму костра. В Швеции им окуривали
плодовые деревья и сети для того, чтобы иметь больше фруктов и рыбы. В
горных районах Шотландии огонь бедствия считался лучшим средством против
ведьмовских козней. По слухам, когда на острове Мулль (Mull) огонь зажигали
с целью лечения ящура, существовал обычай приносить в жертву больную
телку, которую разрезали на куски и сжигали. Славянские и болгарские
крестьяне представляли себе мор скота в виде отвратительного демона или
вампира, от которого можно обезопасить себя огненным барьером,
устроенным между ним и стадами. Вероятно, подобная точка зрения привела к
употреблению огня бедствия как средства против ящура. По-видимому, жители
некоторых частей Германии не дожидались, когда начнется падеж скота, а
заблаговременно ежегодно для того, чтобы помешать бедствию, разжигали
огни бедствия. Говорят, что и в Польше каждый год в день святого Роха
крестьяне зажигают огни на деревенских улицах и трижды прогоняют через них
скот, чтобы защитить его от ящура. Мы уже знаем, что на Гебридских островах
скот подобным же образом ежегодно прогоняют вокруг Бельтанова огня с той
же целью. В некоторых кантонах Швейцарии дети по сей день разжигают огни
путем трения деревянных брусков с целью разогнать туман.
Глава LXIII
ИСТОЛКОВАНИЕ ПРАЗДНИКОВ ОГНЯ
О праздниках огня вообще. Предшествующий обзор народных праздников
огня в Европе нуждается в нескольких общих замечаниях. Прежде всего, не
может не поразить сходство, существующее между всеми этими обрядами, в
какое бы время года и в какой бы части Европы они ни совершались. Обычай
разжигать огромные костры, прыжки через них и прогон скота сквозь – или
вокруг – них были распространены, по-видимому, практически во всей Европе.
То же самое можно сказать о процессиях или беге с горящими факелами вокруг
полей, садов, пастбищ пли стойл. Менее распространены обычаи
подбрасывания в воздух горящих дисков и скатывания с холма горящего
колеса. Церемония святочного полена отличается от других праздников огня
тем, что носит частный, семейный характер. Это различие скорее всего вызвано
суровыми зимними погодными условиями, которые делают публичные
собрания на открытом воздухе делом малопривлекательным. Дождь и снег
составляют угрозу проведению праздника, так как они в любой момент могут
погасить разожженный костер. Не считая этих локальных или сезонных
различий, праздники огня повсюду и во все времена года достаточно похожи.
Ожидания, связанные с этими церемониями, так же похожи, как и сами эти
церемонии. Идет ли речь о кострах, пылающих на заранее намеченных местах,
или же о факелах, переносимых с места на место, об углях или головнях,
выхваченных из дымящейся кучи поленьев, считается, что огонь
благоприятствует росту хлебов и благополучию человека и скота, стимулируя
их рост и развитие или предохраняя от угрожающих им опасностей: грома и
молнии, пожара, вредителей, паразитов, бесплодия, болезней и особенно
колдовства.
Здесь, однако, сам собой напрашивается вопрос: каким образом люди
поверили в возможность получения такого количества великих благ столь
простым способом? Каким образом людям пришло в голову вообразить, что
применение огня и дыма, углей и золы может возыметь столь много хороших
последствий и помочь избежать столь многих зол? Современные
исследователи дали два различных объяснения праздникам огня. С одной
стороны, утверждалось, что это – солнечные чары или магические церемонии,
призванные по принципу имитативной магии обеспечить необходимый запас
солнечного света для людей, животных и растений путем устройства на земле
костров в подражание великому источнику света и тепла в небе. Такова, в
частности, точка зрения В. Маннхардта, которую можно назвать солярной
теорией. С другой стороны, было установлено, что эти ритуальные огни не
имеют обязательного отношения к солнцу и являются просто-напросто
кострами, цель которых – сжечь и уничтожить всякое вредное влияние. исходит
ли оно от одушевленных существ (ведьм, демонов и монстров) или же
выступает в безличной форме – как своего рода распространяющаяся по
воздуху зараза. Таково мнение доктора Эдварда Вестермарка и, кажется,
профессора Евгения Монгка. Это мнение можно назвать очистительной
теорией. Теории эти явно исходят из двух совершенно различных
представлений об огне, который играет основную роль в этих ритуалах.
Согласно одной точке зрения, огонь, как и солнечный свет в наших широтах,
является созидающей силой, которая благоприятствует росту растений и
развитию всего живого. Согласно другой теории, огонь является могучей
разрушительной силой, которая истребляет все вредные элементы
материального и духовного порядка, угрожающие жизни людей, животных и
растений. Согласно одной теории, огонь является стимулятором, согласно
другой – своеобразным дезинфицирующим средством. По одной теории, он
обладает позитивными свойствами, по другой – негативными.
Хотя оба эти объяснения приписывают огню различные свойства, они,
вероятно, не столь уж непримиримы. Если мы допустим, что зажигаемые на
этих праздниках огни должны были прежде всего имитировать солнечный свет
и тепло, не можем ли мы рассматривать дезинфицирующие свойства,
приписываемые им ходячим воззрением, как атрибуты, вытекающие из
дезинфицирующих свойств солнечного света? Таким образом, если первичным
элементом в этих церемониях является подражание солнечному свету, то
приписываемое им свойство очищать было вторичным и производным.
Подобный подход, занимающий промежуточное положение между двумя
противоположными теориями и признающий долю истины за каждой из них,
был избран мною в предыдущих изданиях данного труда. Однако за время,
прошедшее между последним и настоящим изданием, доктор Вестермарк
привел в пользу очистительной теории серьезные аргументы, Я вынужден
признать весомость его аргументов, а также то, что при более полном
рассмотрении фактов чаша весов явно склоняется в сторону его теории. Тем не
менее эта точка зрения не является настолько бесспорной, чтобы оставить без
обсуждения солярную теорию. Соответственно, я собираюсь изложить
соображения, говорящие в ее пользу, прежде чем обратить внимание на те,
которые говорят против нее. Теория, поддержанная таким дальновидным и
компетентным исследователем, как В.Маннхардт, заслуживает внимательного
анализа.
Солярная теория праздников огня. Из предыдущей части этого труда следует,
что первобытные народы прибегают к колдовству, чтобы воздействовать на
солнечный свет. Не удивительно, если первобытный человек так же действовал
в Европе. Действительно, если вспомнить, что климат Европы в течение
большей части года остается холодным, мы найдем естественным тот факт, что
колдовство по отношению к солнцу должно было играть более важную роль в
магической практике европейских народов, чем у первобытных народов,
живших ближе к экватору и соответственно получавших солнечный свет в
изобилии. Подобная точка зрения на ритуалы, связанные с огнем, может быть
подтверждена различными соображениями, вытекающими частично из дат, на
которые приходятся эти праздники, частично из характера самих обрядов,
частично из влияния, которое, как верят, они оказывают на погодные условия и
на растительность.
Во-первых, что касается времени этих праздников, то не может быть
случайностью, что два наиболее важных и широко распространенных из них
более или менее точно совпадают с периодом летнего и зимнего
солнцестояния, то есть с двумя поворотными точками в движении солнца,