Филиппов А.Ф. Социология пространства
Подождите немного. Документ загружается.
(мебель,
декорации,
физическое
расположение
участни
ков),
которая
чаще
всего
стационарна,
но иногда
переме
щается
вместе
с
исполнением,
как
похоронная
процес
сия.
Как
есть
передний план
исполнения,
так
есть
и
зад
ний
-
где
можно
подготовиться
к
представлению,
собраться.
Задний
план
-
место,
где
рассчитываются
те
впечатления,
которые
произведет
исполнение
в
области
переднего
плана.
Невозможно
начать
представление,
не
оказавшись
в
том
или
ином
месте,
невозможно
покинуть
это
место,
не
прекратив
исполнения.
Описания
мест
у
Гофмана
двойственны.
Место
связано
с
восприятием,
но
восприятие
не
представляет
собой
ан
тропологическую
константу.
Передний
и задний
план
ис
полнения
(авансцена
и
пространство
за
кулисами),
каза
лось
бы,
прочно
разделены
между
собой
«барьерами
вос
приятия
•.
Так,
принимая
гостей,
хозяева
не
допускают
их
обычно
в
спальную
комнату,
где
«наряжаются
перед
выходом.,
и
в
кухню,
где
современная
хозяйка
меняет
роль
гостеприимной
собеседницы
на
роль
кухарки.
В
оте
лях,
в
ресторанах,
вообще
повсюду,
где
речь
идет
об
об
служивании,
особые
места
отводятся
для
ненаблюдаемо
го
адресатами
услуг
поведения
персонала.
Все
так.
Но
тот
же
Гофман
показывает
нам,
что
«закулисные
регионы.
могут
быть
существенно
расширены
за
счет
областей
«фронтального
поведения»,
для
которого
характерна
не
которая
нарочитость,
демонстрация
соответствия
об
разцу
(как
должно).
Напротив,
поведение
за
кулисами
отличает
некоторая
расслабленность,
отсутствие
жестко
го
самоконтроля
(будь
то
небрежность
в
одежде
или
в
ма
нере
поведения).
Таким
образом, поведение,
не
соответ
ствующее
канону
«исполнения»
(будь
то
вольности
в
оде
жде
или
речи),
если
оно
имеет
место
в
обычной
области
«переднего
плана»,
меняет
ее
характер.
Гофман
показы
вает,
что
часто
глухие
барьеры
между
двумя
областями
желательны
для
одних
участников,
но
нежелательны
для
других
(например,
в
ресторане,
где
хозяева
хотели
бы
скрыть
«закулисную
жизнь»
от
посетителей,
а
офици
антки
предпочитают
следить
за
тем,
что
происходит
в
зале,
так
что
двери
во
внутренние
помещения
то
с
трес-
221
ком
захлопываются,
то
с
треском
же
открываются).
ОП
фиксирует,
наконец,
что
сами
разделительные
барьеръ!
являются
некоторого
рода
элементом
общей
сцены,
раз
деленной
на
два
указанных
региона,
так
что
для
большей
точности
ему
приходится
вводить
еще
одно
понятие:
«внешний
регион»,
которым
обозначается
все
то
про
странство,
которое
никак
не
входит
ни
во
фронтальную,
ни
в
закулисную
зоны
взаимодействия.
Иначе
говоря,
Гофман
не
может
не
вводить
ту
перспективу,
от
которой
он,
казалось
бы,
ушел,
сфокусировав
свое
внимание
На
соприсутствии.
Место
соприсутствия
по
смыслу
импли
цирует
иные
места,
даже
если
(и
тем
более,
если)
они
не
попадают
в
зону
непосредственного
восприятия.
Все
это
значит,
что
физические
аспекты
ситуации,
без
условно,
очень
важны,
но
как
таковые
они
должны
быть
обязательно
интерпретированы
участниками
взаимодей
ствия, а
смысл
интерпретации
может
включать
не
только
референцию
к
непосредственно
воспринимаемому.
Разрешают
ли индивиду
войти
в
регион,
такой,
как
комна
та,
или
же
исключают
из
него,
[В
любом
случае]
ему
зачастую
приходится
некоторым
образом
демонстрировать,
что
он
уважает
окружающую
регион
физическую
границу,
если
та
ковая
имеется.
Конечно,
теоретически
возможно,
что
такие
границы,
как
толстые
стены,
закроют
регион
от
внешней
коммуникации;
однако
почти
всегда
какая-то
коммуника
ция
через
границу
физически
возможна.
Поэтому
признают
ся
социальные
приспособления,
которые
ограничивают
та
кую
коммуникацию
особой
частью
границы,
такой,
как
дверь,
и
которые
заставляют
индивидов
внутри
и
вне
региона
действовать
так,
как
если
бы
барьерами
было
отсечено
боль
ше
коммуникации,
чем
это
произошло
на
самом
деле
[Goffman
1963:
151-152].
Иначе
говоря,
не
будь
стены,
не
понадобиласъ
бы
дверь,
но
дверь
не
только
открывает
доступ,
она
символизирует
закрытость
пространства
за
стеной,
так
что
(возвращаясь
к
одному
из
наших
примеров)
социально
приемлемым
признается
поведение
человека,
вошедшего
через
дверь
и
продолжившего
коммуникацию,
не
повышая
голоса,
а
не
поведение
того,
кто
пытается
докричаться
из-за
стены.
222
В
свою
очередь,
тот,
кто
находится
«
по
ту
сторону
стены»,
может
демонстративно
вести
себя
так,
словно
находится
в
наглухо
отгороженном
пространстве,
так
как
в
действи
тельности
-
и
об
этом
хорошо
знают
постояльцы
гости
ниц
и
жильцы
недорогих
квартир
-
эта
изоляция
носит
мнимый
характер.
Двери
как
раз
и
подчеркивают
эту
осо
бенность
стены:
социальное
признание
требует
добирать
ся
до
другого
помещения
(чтобы
войти
в
ситуацию
сопри
сутствия)
лишь
данным
определенным
способом.
Этот
аспект
бросае'l'СЯ
в
глаза
и
тогда,
когда
речь
захо
дит
о
самом
несомненном
физическом
элементе
взаимо
действия
-
теле.
Обратимся
к
другим
работам
Гофмана.
В
книге
«Поведение
в
общественных
местах» он
рассмат
ривает
«одну
из
интереснейших
форм
кооперации,>
при
поддержании
«
конвенциональной
замкнутости,>.
Кон
венциональная
замкнутость
означает,
что
хотя
плотное
взаимное
сцепление
(Гофман
еще
называет
его
«лицевым
сцеплением,)
(face
engagement»
не
исчерпывает
собой
си
туацию,
а
физических
барьеров
между
участвующими
и
неучаствующими
нет,
те
и
другие
действуют
так,
как
если
бы
такие
барьеры
действительно существовали.
Форму
сотрудничества
при
обеспечении
конвенциальной
замкнутости
он
называет
расстановкой
в
пространстве
(<<spacing,»,
т.
е.
«тенденцией,
присущей
единицам
уча
стия
в
ситуации
...
кооперативно
распределяться
в
дости
жимом
пространстве,
так
чтобы
физически
облегчить
конвенциональную
замкнутостЬ»
[Goffman
1963:
160].
Характерная
особенность
такого
размещения
-
отсутст
вие
барьеров
для
свободного
обмена
взглядами
и
разгово
ра.
Если
кто-то
из
неучаствующих
случайно
окажется
помехой
в
таком
обмене,
он
(по
крайней
мере
в
американ
ском
обществе)
почувствует
необходимость
принести
из
винения.
Манипулятивная
зона,
как
видим,
имеет слож
ную
структуру.
В
книге
«Отношения
на
публике,>
Гофман
подробно
разрабатывает
понятие
«территории
Я».
В
особенности
здесь
важны
понятия
«личного
пространства»
и
«оболоч
ки».
Первое
означает
«пространство,
окружающее
инди
вида,
вхождение
в
которое,
где
бы
то
ни
было,
заставляет
223
индивида
ощутить
вторжение,
покушение
на
себя
(encroached
ироп)[
...
],)
[Goffman
1971:
29].
ОболочкуГоф
ман
характеризует
следующим
образом:
Кожа,
которая
покрывает
тело
и,
на
небольшом
удалении,
одежда,
покрывающая
тело.
Конечно,
оболочка
тела
может
функционировать
как
мельчайшее
из
всех
возможных
лич
ных
пространств
...
но
она
может
также
функционировать
как
заповедная
область
(preserve
in
its
own
right),
чистейший
вид
центрированной
вокруг
Я
территориальности
[Goffman
1971: 38].
Конечно,
Гофмана
интересуют
здесь
не
только
террито
рии
в
строгом
смысле
слова.
Он
обращает
внимание
чита
теля
также
на
«притязания,
которые
функционируют
как
территории,
но
не
являются
пространственными»
[Goffman
1971:
29],
однако
это
только
подчеркивает
дву
смысленность
изначальной
ориентации
на
«мельчайшее
личностное
пространство,).
Это
очевидно
и
применитель
но к
рассуждениям
в
уже
цитированной
выше
книге
«Ри
туал
взаимодействия,):
Когда
люди
оказываются
в
непосредственном
физическом
присутствии
друг
друга,
они
становятся
доступны
друг
для
друга
уникальным
образом.
Здесь
возникают
возможности
физического
и
сексуального
оскорбления,
приставания
и
впу
тыцания
в
ненужную
болтовню,
нанесения
обид
и
назойливых
домогательств
посредством
использования
слов,
нарушения
другими
определенных
территорий
Я,
демонстрации
прене
брежения
и
неуважения
к
собравшимся
и
социальному
пово
ду,
по
которому
происходит
собрание
[Goffman
1967: 147]
Здесь
мы
обнаруживаем
уже
встречавшуюся
нам
идею
вторжения
на
«территории
Я,),
которая,
как
видим,
иг
рает
существенную
роль
для
Гофмана,
как
и
для
Лаймена
и
Скотта.
Мы
вернемся
к
этому,
но
сначала
дополним
наше
рассмотрение,
обратившись
к
одной
из
самых
из
вестных
формул
Гофмана,
которая
появляется
в
работе
о
поведении
в
общественных
местах
- «civil
inattention»,
т. е.
«вежливое
невнимание».
Речь
идет
о
фО1Сусирован
НОМ,
как
называет
его
Гофман,
взаимодействии.
Здесь
возможно
такое,
говорит
он,
что
один
человек
смотрит
на
224
другого
в
упор,
откровенно
выражая
свое
отношение
к
нему.
Но
бывает
и
так,
что
на
других
смотрят
и
словно
бы
не
видят,
считая
их
«не
заслуживающими
внимания
объ
ектами»,
не
меняя
своего
поведения
в
зависимости
от
их
присутствия.
В
американском
обществе
60-х
гг.
так
ино
гда
относятся
к
слугам,
детям,
чернокожим,
к
психиче
ским
больным.
Но
в
большинстве
ситуаций
правильным
считается
«вежливое
невнимание»,
когда
«один
человек
отчетливо
демонстрирует
другому,
что
отмечает
его
при
сутствие
(и
явно
признает,
что
видел
его),
но
в
следую
щий
момент
отводит
от
него
внимание,
чтобы
выразить,
что
этот
другой
не
представляет
собой
для
него
цели
спе
циального
интереса
или
умысла»
[Goffman
1963:
84].
Та
ким
образом,
само
присутствие
оказывается
достаточно
сложным
феноменом.
Как
мы
видели,
уже
Зиммель
при
дает
решающее
значение
тому
обстоятельству,
что
неко
торое
пространство
значимо
для
участников
взаимодей
ствия,
что
они
концентрируют
на чем-либо
свое
внима
ние.
Гофман
представляет
это
в
куда
более
тонкой
и
дифференцированной
форме.
Для
того
чтобы
в
полной
мере
оценить
теоретико-со
циологический
смысл
его
рассуждений,
сопоставим
их
с
рядом
других
концепций
«пространственного
поведе
ния»,
имевших
хождение
в
то
же
время,
когда
были
на
писаны
основные
работы
Гофмана.
Обзор
этих концеп
ций
дан
в
статье
Марка
Балдассара
[Baldassar
1978],
на
которую
мы
и
будем
опираться.
Балдассар
выделяет
пре
жде
всего
три
основные
несоциологические
перспективы
исследования
пространственного
поведения.
Это
биоло
гическая
(преимущественно
этологическая)
парадигма,
связанная
с
попытками
перенести
на
изучение
людей
подходы
и
результаты
изучения
пространственного
пове
дения
животных.
Поскольку
считалось,
что
потребность
в
территории
и
ее
защита
свойственны
всем
живым
суще
ствам, то
и
среди
людей,
как
среди
животных,
пытались
найти
однозначные
реакции,
например
на
ситуации
вторжения.
Но
хотя
зафиксировать
психологическое
возбуждение
действительно
удалось,
убедительных
ре-
15
А.
Ф.
Филиппов
225
зультатов,
свидетельствовавших
об
однозначных
рею~
циях,
получено
не
было
(см.:
[Baldassare
1978:
32
f]).
Большую
известность
и
влияние
приобрела
культур
пая
перспектива.
Здесь
в
первую
очередь
упоминается
проксемика
как
дисциплина,
изучающая
дистанции,
ко
торые
(зачастую
бессознательно)
устанавливают
между
собой
общающиеся
люди.
Известно,
что
основоположник
проксемики
Эдвард
Холл
(см.,
напр.:
[НаН
1966,
1968])
говорил
о
ней
и
в
более
широком
смысле
как
об
исследо
вании
«восприятия
и
использования
людьми
пространст
ва»,
а
его
классификация
территорий
(деление
про
странств
на
«интимное,
личное,
социальное
и
публич
ное,»
упоминается
во всех
релевантных
источниках.
Холл
попытался
указать
сравнительно
четкие
границы
каждого
из
этих
видов:
интимное
пространство
-
это
дистанция
от
О
до
18
дюймов,
личное
-
от
1,5
до
4
футов,
социальное
-
от
4
до
10,
наконец,
публичное
-
от
10
фу
тов
и
далее.
Именно
здесь,
однако,
он
обнаружил
боль
шое
значение
культуры:
одна и
та
же
дистанция
могла
казаться
интимной
в
одних
культурах
и
не
казаться
тако
вой
в
других.
На
основании
этого
Холл
вывел
свое
знаме
нитое
различение
«контактных»
культур,
т.
е.
при
знающих
допустимыми
более
близкие
дистанции,
и
«не
контактных»,
предполагающих
более
значительное
уда
ление
.
.за
последние несколько
десятков
лет
проксемика
стал
очень
обширной
и
популярной
областью
исследова
ний,
уделяющей
большое
внимание
вербальным
иневер·
бальным
коммуникациям
в
ближнем
пространстве,
вы·
ражению
лиц,
жестам,
положению
тел
-
вообще
всему,
что теперь
принято
называть
«языком
тела».
Однако
одно
замечание
Балдассара,
кажется,
не
совсем
потеряло
актуальность
до
сих
пор.
Согласившись
с
тем,
что
куль
турные
различия
действительно
имеют
большое
значе
ние,
он
добавляет:
к
сожалению,
куда
меньше
внимания
уделяется
тому,
как
культура
учит
человека
проводить
различия
между
ситуациями,
так
что
именно
к
данной
ситуации
он
применяет
определенный
тип
пространст
венного
поведения
(например,
в
одних
случаях
дистан-
226
ция
кажется
человеку
той
же
самой
культуры
интимной,
а
в
других
-
нет).
Наконец,
uнваuронментальная,
иначе
говоря,
эколо
гическая
перспектива.
Здесь
исследователи,
представ
ленные
Р.
Баркером
и
его
школой,
сосредоточивали
свое
внимание
на
значении
социальной
«микросреды»
(см.:
[Barker
1968]).
Другие
(например,
о.
Ньюман
[Newman
1973])
делали акцент
на
дизайне
помещений,
имевшем,
как
они
полагали,
существенный
социальный
эффект.
В
первом
случае
были
получены
интересные
результаты,
показывавшие,
скажем,
что
одни
и
те
же
дети
тихо
ведут
себя
в
церкви
и
шумно
в
группе
сверстников.
Во
втором
случае
была
сделана
попытка
продемонстрировать
связь
между
определенным
расположением
жилых
про
странств
и,
например,
криминальным
поведением
(чему
способствует
ощущение,
что
та
или
иная
территория
-
«ничейная
земля»,
где
не
действуют
правила).
Было
по
казано
значение
расстановки
мебели
для
восприятия
пространств
как
«тесных».
Однако
в
целом,
говорит
Бал
дассар,
теперь
превалирует
точка
зрения, что
значение
дизайна
помещений
тут
преувеличивается.
Формулируя
социологически
более
тонкую
исследовательскую
пози
цию,
он
отмечает:
Пространство
можно
рассматривать
как
ресурс,
таким
об
разом,
контроль
над
пространством
и
большая
способность
использовать
его
для
достижения
своих
целей
могут
быть
бо
лее
полезны.
Следовательно,
мы
должны
изучать
не
только
количество
территории,
приходящееся
на
одно
лицо,
но
и
дифференциальный
контроль
над
пространством
....
Пробле
мы
возникают,
если
те,
кто
делит
между
собой
одно
общее
пространство,
не
имеют
общих
взглядов
на
аллокацию
этого
ресурса,
ибо
это
может
помешать исполнению
индивидуаль
но
предпочитаемых
ролей
[Baldassare
1978:
44,
47].
Мы
можем
видеть
существенную
разницу
между
собст
венно
социологическими
и
несоциологическими
подхо
дами.
Любые
наблюдения,
касающиеся
организации
пространства
межличностного
взаимодействия,
могут
представлять
социологический
интерес.
Однако
способ
227
образования
понятий
и
объяснительных
схем
в
социоло
гии
другой,
так
что
проксемика,
сравнительное
изучение
культур,
экологические
и
дизайнерские
исследования
либо
корректируются,
либо
игнорируются
социологией
пространства.
Дело
не просто
в
том,
что
ее
понятия,
ее
перспектива
по-своему
состоятельны,
наряду
с
перспек
тивами
иных
дисциплин.
Речь
идет
именно
о
том,
что
без
привлечения
ряда
важнейших
социологических
катего
рий
картина
пространственных
действий
и
взаимодейст
вий
оказывается
искаженной.
Это
легко
видеть,
если
сопоставить
социологическое
зонирование
малого
пространства
и,
например,
ту
клас
сификацию,
которую
мы
находим
в
проксемике
Холла.
Различия
между
ними,
в
общем,
состоят
в
том,
что
социо
логический
подход
не
удовлетворяется
ни
точным,
ни
даже
приблизительным
исчислениям
расстояний.
В
не
которых
случаях,
разумеется,
оно
оказывается
очень
кстати,
что
мы
и
видим
у
Гофмана,
расшифровывающего
понятие
вежливого
невнимания
l4
•
Но
в
целом
социологу
ясно,
что
бессознательно
устанавливаемые
дистанции
могут
стать
предметом
сознательного
рассмотрения,
культурные
различия
-
предметом
сознательного
реше
ния,
общие
правила
-
предметом
определения
ситуа
ции.
Далее,
любую
схему
пространственных
расположе
ний
социолог
может
рассматривать
с
точки
зрения
стату
сов
и
ролей,
согласия
и
борьбы,
обсуждения
и
договора.
Все
эти
категории
связаны
с
другими
социологическими
категориями,
и
пространство
оказывается
хотя
и
важ
ным,
но
только
уточняющим
дополнением
к
их
основно
му
содержанию.
То
есть
это
может
выглядеть
примерно
таким
образом:
ролевые
ситуации,
наряду
с
прочим,
име
ют
еще
и
территориальную
составляющую;
предметом
борьбы
и
договора,
помимо
власти,
престижа
или
соци
альной
поддержки,
может
быть
также
и
территория
-
14
Например,
он говорит
о
том,
как
на
улице
прохожий
может
бросать
взгляд
на
другого,
пока
расстояние
между
ними
не
достиг
нет
восьми
футов,
а
затем,
когда
другой
проходит
мимо,
он
опуска
ет
глаза
(см.:
[Goffman
1963: 84]).
228
и
т.
д.
Разумеется,
в
этом
случае
социология
пространст
ва
снова
теряет
свое
специфическое
значение.
В
этом
слу
чае,
с
одной
стороны,
исследования
пространства
далеко
не
полны
и
не
удовлетворительны
без
социологической
перспективы,
а
с
другой,
-
как
мы
уже
неоднократно
от
мечали,
-
социологическая
терминология
лишь
допол
няется
и уточняется
с
точки
зрения
перспективы
про
странства.
Посмотрим
теперь
именно
под
этим
углом
зрения
на
теоретически
важные
результаты исследований
Гофма
на.
Они
свидетельствуют
в
первую
очередь
о
высокой
из
менчивости
пространственных
определений.
Гофман
ус
ваивает
результаты
этологии
и
проксемики
15
,
однако
ти
пичная
конструкция
его
описательных
схем
такова:
«обычно
бывает
так,
что
...
но
возможно,
что
...
»16.
Имеет
ли
смысл
тогда
говорить
о
собственно
теоретuческuх
ре
зультатах?
Безусловно,
имеет
смысл,
но
только
если
уда
стся
выделить
в
них
более
абстрактную
составляющую.
Прежде
всего,
мы
видим,
что
пространство,
по
Гофману,
15
См.,
например:
[Goffman
1963:
161,
Fns
10,
11].
16
Например,
есть
ситуации,
говорит
Гофман,
когда
физически
трудно
осуществить
вежливое
невнимание.
Скажем,
в
лифте,
ко
гда
двое
захвачены
своей
беседой,
их
полное
взаимное
зацепление
•
вынуждает
других
присутствующих
принять
на
себя
роли
не-
дей
ствующих-лиц
(non-persons)~.
То
же
самое
может
произойти
в рес
торане,
где
одна
семейная
пара
в
присутствии
другой
пары
незна
комых
людей,
деля
с
ними
отдельную
кабинку,
продолжит
свое
об
щение
как
«лицевое
зацепление~,
т. е.
фокусируя
внимание
ис
ключительно
друг
на
друге.
Вторая
пара
может
либо
принять
это
как
должное,
либо
попытаться
завязать
свой
разговор,
демонстри
руя
независимость
и
вежливое
невнимание,
что
может
быть
убеди
тельным
для
первой
пары,
но
отнюдь
не
для
самих
участников
это
го
второго,
более
тихого
разговора
(см.:
[Goffman
1963: 158]).
Та
ким
образом,
эта
ситуация
вежливого
невнимания
сильно
отлича
ется
от
краткого
обмена
взглядами
с
расстояния
«до
восьми
фу
TOB~.
И
тут
оказывается,
что
такт,
обстоятельства
знакомства/не
знакомства,
выбор
линии
поведения
другими
людьми,
вынужден
ное
пребывание
в
зоне
непосредственного
восприятия
и
манипуля
ции
и
т.
П.,
наконец,
собственная
оценка
ситуации
и
собственный
выбор
могут
привести
к
образованию
самых
разнообразных
рисун
ков
взаимодействия
в
пространстве.
229
и
разделяет
и
соединяет
участников
взаимодействия.
В
нем
находятся
барьеры
для
восприятия,
но
в
нем
же
размещены
тела
взаимодействующих.
Таким
образом,
-
будь
то
дистанция
или
территория,
-
пространство
пред
ставляет
собой
и
ограничение,
и
ресурс
действия.
Мы
ви
дим
далее,
что
участники
взаимодействия
не
просто
на
ходятся
на
некоторой
территории,
которая
вычленяется
как
таковая
неким
внешним
наблюдателем,
напротив,
для
них
важно,
что
они
имеют
какое-то
общее
представ
ление
о
месте
своего
взаимодействия,
и
это
представле
ние
носит
совершенно
практический
характер.
Иначе
го
воря,
концептуализация
места
может
предшествовать
поведению,
и
сопровождать
его,
и
даже
быть
никак
не
связанной
с
ним
(например,
при
наблюдении),
но
практи
чески
поведение
никогда
не
бывает
простым
переводом
понятия
в
инструкцию.
Основания
этого
нам
уже
ясны:
с
одной
стороны,
необходима
самоочевидность
простран
ственного
расположения,
которая
нарушается
любой
объективацией
и
некоторым
образом
сохраняется
при
любой
объективации,
как
ее
условие
или
как
ее
смысло
вое
отложение,
устойчивый
осадок
смысловых
операций
объективации;
с
другой
стороны,
множественность
уча
стников взаимодействия
означает
множественность
пер
спектив,
которые
не
могут
полностью
совпадать
между
собой.
Их
несовпадение
обусловлено
уже
хотя
бы
тем,
что
в
каждый
момент
взаимодействия
каждый
из
участни
ков
не
может
не
занимать
уникальную
личную
террито
рию,
центрированную
вокруг
его
тела.
Описывая
терри
тории
и
регионы,
Гофман
делает
акцент
на
модусе
внима
НUЯ
участников
взаимодействия.
Дело
не
только
в
различиях
между
фокусированным
и
нефокусирован
ным
взаимодействием,
но
еще
и
в
том,
что
любое
пребы
вание,
перемещение,
участие,
присутствие,
препятствие
могут
иметь
ярко
выраженный
характер,
осознаваться
(и,
вероятно,
также
концептуализироваться)
как
тако
вые
или,
напротив,
пребывать
в
модусе
самоочевидности.
Внимание
и
выбор
не
тождественны
друг
другу.
Роль
рас
судочных
соображений
в
выборе
линии
поведения
слож
но
оценить,
как
сложно
определить
и
границу
между
230