Фертен Х. В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС
Подождите немного. Документ загружается.
местность,
нас
заметил
русский
солдат.
Он
закричал
по-немецкt.1:
-
Стоять!
Идите
сюда!
Но
мы
проигнорировали
его
требование.
Группа
следовала
моему
приказу
не
останавливаться,
и
столь
быстро,
насколько
это
было
возможно,
мы
исчезли
в
перелеске
на
другой
стороне
освещенного
участка.
Нам
вслед
раздались
два
выстрела,
но
пули
не
попали
ни
в
кого
из
нас.
После
этого
наступила
тишина.
Сол
дат,
стоявший
на
посту,
не
попытался
преследовать
нас.
Скорее
всего,
потому
что
он
был
там
один.
Вскоре
после
этого,
как
я
понял
позднее,
мы
сдела
ли
круг.
Получилось
так,
что
мы
уже
вошли
в
британ
скую
зону,
но
вышли
из
нее
и
вернулись
на
советскую
территорию.
Там
нас
заметили
двое
русских
погранич
ников.
Но
случилось
невероятное:
они
кивнули
нам,
чтобы
мы
продолжали
путь,
и
мы
поспешили
дальше.
Одна
из
женщин,
входивших
в
нашу
группу,
которая
была
гораздо
старше
остальных,
к
этому
моменту
была
в
полном
изнеможении.
Дорога
оказалась
слишком
трудной
для
нее,
и
она
уже
собиралась
сдаться.
Тогда
я
взял
ее
под
руку
и
поддерживал
до
конца
пути.
Ос
тальные
по
очереди
везли
маленькую
деревянную
те
лежку
с
ее
пожитками.
На
рассвете
мы
увидели
солнце,
поднимавшееся
у
нас
за
спиной.
Я
знал,
что
нам
уже
недалеко
до
места
назначения.
Вскоре
мы
увидели
фермера,
который
ехал
нам
навстречу
на
велосипеде.
Поравнявшись
с
ним,
мы
спросили,
в
британской
ли зоне
мы
находим
ся.
Его
ответ
был
утвердительным!
Через
некоторое
время,
когда
было
уже
около
семи
часов
утра,
мы
дошли
до
транзитного
лагеря
для
бе
женцев
в
ЕрксхаЙме.
Там
нас
радушна-встретила
не
мецкая
полиция.
Как
и
в
советской
зо~,".она
БЫЛq
оде-
421
та
в
черную
униформу
вермахта.
Они
обыскали
содер
жимое
наших
рюкзаков
и
сумок,
надеясь
поживиться
дефицитными
в
те
дни
сигаретами
и
алкоголем.
Один
из
мужчин
в
нашей
группе
был
торговцем.
К
слову,
в
пути,
уже
добежав
до
перелеска,
он
сразу
поднял
руки,
когда
русский
солдат
сделал
два
выстрела
нам
вслед,
и
только
мой
окрик
заставил
его
идти
дальше.
Теперь
же
полицейские
обнаружили
в
его
вещах
изрядный
за
пас
водки,
который
был
незамедлительно
«конфиско
ван»
ими.
Следующую
часть
пути
я
преодолел
на
поезде.
Со
став
постоянно
делал
очень
долгие
остановки
между
станциями.
Только
в
Ерксхайме
мы
простояли
десять
часов
и
еще
четыре
часа
по
пути
от
Брунсвика
до
Ган
новера.
На
это
ушел
целый
день,
и
остаток
пути
мы
ехали
уже
в
полной
темноте.
Дело
в
том,
что
в
поездах
не
было
ни
освещения,
ни
какого-либо
обогрева.
Си
девшие
и
стоявшие
пассажиры
дрожали
от
холода
и
были
безмолвны.
Правда,
те,
кто
сидел,
были
в
не
сколько
лучшем
положении,
поскольку
сидеть
им
при
ходилось
довольно
плотно
друг
к
другу,
и
это
давало
хоть
какое-то
дополнительное
тепло.
За
окнами
было
совершенно
темно.
В
сельских
домах
не
было
видно
огней.
В
городах,
мимо
которых
мы
стали
проезжать
потом,
также
стояла
кромешная
тьма
и
лишь
контуры
руин
были
видны
на
фоне
ночного
неба.
Центральный
железнодорожный
вокзал
в
Ганновере
был
освещен
очень
тускло.
Тем
не
менее,
было
отчет
ливо
видно,
что
люди
на
платформе
оказались
такими
же, как
в
Берлине,
с
впалыми
щеками
и
одетыми
в
лох
мотья.
Они
медленно
двигались
вдоль
платформы.
Возможно,
многие
из
них
надеялись,
что
все
еще
изме
нится
к
лучшему.
Но
в
ближайшее
время
этого
ждать
явно
не
приходилось.
422
В
Ганновере
я
впервые
увидел
и
британских
солдат.
Вполне
довольные
собой
и
откормленные,
они
шли
че
рез
серую
толпу,
жуя
жвачки.
Я
в
это
время
спешил
на
ночлег.
Место
для
ночлега
мне
дал
Ян
Райлинг,
брат
моего
павшего
друга
Роберта.
Ян
прежде
был
студен
том
в
Дрездене,
и
теперь
он
сумел
устроиться
в
Ганно
вере
поблизости
от
британцев.
На
тот
момент
он
рабо
тал
в
госпитале,
и
именно
там
он
устроил
меня
на
ноч
лег.
Я
провел
ночь
в
бойлерной,
которая
находилась
в
подвале
госпиталя.
Там
было
не
слишком
комфортно,
но
зато
тепло!
На
следующее
утро
я
был
снова
в
пути.
Из
Ганновера
я
отправил
телеграмму
Бригитте,
и
она
дошла
до
нее.
Бригитта
ждала
меня
на
вокзале.
К
этому
моменту
прошло
уже
шесть
месяцев
с
тех
пор,
как
мы
виделись
в
последний
раз.
Новая
встреча
вы
звала
огромную
радость
у
нас
обоих.
Несмотря
на
про
блемы
с
продовольствием,
Бригитта
выглядела
точно
так
же,
как
и
раньше.
Сначала
она
жила
в
Хорн-Ольдендорфе
в
довольно
плохих
условиях.
Затем
она
пошла
на
работу,
как
и
все
другие,
чтобы
получить
продуктовую
карточку.
Она
ра
ботала
в
Детмольде
на
заводе,
производившем
дере
вянные
светильники.
Там
на
нее
обратил
внимание
владелец
предприятия
и
предложил
ей
работать
у
него
домработницей.
Она
согласилась.
На
вилле
хозяина
завода
у
нее
была
отдельная
комната.
Помимо
всего
прочего,
она
выполняла
работу
кухарки,
и
это
позволя
ло
ей
не
быть
голодной.
Во
время
своего
пребывания
в
Детмольде
я
нашел
пристанище
в
гостевой
келье
монастыря
ХаЙлиген.
Мы
проводили
с
Бригиттой
очень
много
времени,
гуляя
и
разговаривая.
Когда
я
провожал
ее
домой,
уже
всегда
успевало
стемнеть.
Наши
чувства
Apyr'!t
д'ругу
l1е
изме
нились.
Они
даже
стали
еще
сильнее,'~
у
нас'
t
I?Ри~ит-
423
той не
было
сомнений
в
том,
как
много
мы
значим
друг
для
друга.
Но
при
этом
мы
оба
понимали,
что
я
не
могу
остаться.
Мне
удалось
осуществить
опасное
путешествие
в
британскую
зону,
но
здесь
я
не
мог
чувствовать
себя
в
безопасности.
Если
бы
меня
задержали,
то
признали
бы
перемещенным
лицом
и
передали
голландским
властям.
Дело
в
том, что
в
западной
зоне
у
меня
не
бы
ло
необходимого
разрешения
на
жительство
и
не
было
знакомых,
которые,
подобно
Инге,
могли
бы
сделать
его
для
меня.
Кроме
того,
здесь
у
меня
не
было
ни
кры
ши
над
головой,
ни
работы.
А
отсутствие
работы
озна
чало
отсутствие
продуктовой
карточки.
Бригитта
обла
дала
всем
этим
здесь
в
Детмольде,
в
британской
зоне.
у меня
также
было
все
это,
но
только
в
Финстервальде,
в
советской
зоне.
С
тяжелым
сердцем
мы
оба
призна
ли,
что
я
должен
вернуться.
У меня
просто
не
было
ино
го
выбора.
Наша
разлука
уже
была
достаточно
долгой,
но
мы
должны
были
пожить
друг
без
друга
еще
некото
рое
время,
и
не
в
наших
силах
было
что-либо
изме
нить.
После
чудесных
дней
в
районе
Липпе
я
был
выну
жден
возвращаться
назад
тем
же
маршрутом.
В
контролируемой
иванами
части
Германии
я
вновь
оказался
13
ноября.
Мой
путь
назад
прошел
без
про
блем
и
приключений,
поскольку
я
проделывал
его
в
одиночку.
Да
какие
у
меня
могли
быть
спутники?
Разве
кто-нибудь
мог
захотеть
по
своей
воле
вернуться
в
этот
«советский
рай» на
другой
стороне
Эльбы?
Однако
уже
в
Финстервальде
я
пришел
к
заключе
нию,
что
жизнь
в
западных
зонах
также
далека
от
того,
на
что
рассчитывали
немецкие
беженцы.
Там
они
не
нашли
того
качества
жизни,
которое
ожидали
увидеть
по
контрасту
с
советской
зоной
Германии.
Американ
цы, как
и
русские,
вовсе
не
оказались
освободителя-
424
ми,
ведь
освободители
не
пытают,
не
насилуют
и
не
унижают
население.
А
подобные
с.nучаи
на
подкон
трольной
американцам
территории
также
были
нередки.
В
Финстервальде
между
тем
для
меня
развивалась
та
же
ситуация,
что
и
в
Бреслау.
Чем
дольше
я
там
жил,
тем
больше
людей
меня
знали.
Некоторые
из
них
также
знали, что
я
был
голландским
добровольцем
в
войсках
СС.
Стоило
кому-нибудь
из
них
проболтаться,
и
я
сно
ва
оказался
бы
в
лагере
для
военнопленных.
Этот
страх
постоянно
преследовал
меня,
и
я
уехал
из
Фи
н
стервальда,
чтобы
в
который
раз
поселиться
непода
леку
от
семьи
Ласка.
Правда,
перед
этим
мне
пред
стояло
заехать
в
Грайфсвальд
-
город,
расположен
ный
в
северной
части
восточной
зоны.
Там
я
провел
несколько
замечательных
недель.
Дело
в
том,
что
старшая
сестра
моего
павшего
то
варища
Роберта
Райлинга
была
женой
немецкого
сол
дата,
погибшего
в
России.
Став
вдовой,
Ева
Гахрман
жила
в
Грайфсвальде
вместе
со
свекром
и
свекровью.
Эти
замечательные
люди
встретили
меня
с
распро
стертыми
обьятиями.
Не
менее
гостеприимным
ока
зался
и
сам
город.
Его
здания
остались
неповрежден
ными,
поскольку
Грайфсвальд
лежал
на
побережье
и
сразу
был
сдан
русским.
В
этом
городе находился
ста
рейший
в
Германии
университет,
основанный
в
1465
году.
Грайфсвальд
выглядел
очень
романтично
с
его
старыми
домами,
увенчанными
остроконечными
кры
шами.
Здесь
не
было
заметно
крайней
нужды
и
бедно
сти.
Семья
Гахрман
владела
большим
мебельным
и
текстильным
бизнесом.
Их
уважали
в
округе.
У
них бы
ли
связи
среди
сельских
фермеров,
университетских
ученых
и
даже
среди
фармацевтов,
KOTd/?bIe
П,оставля
ли
алкоголь
на
«черный
рынок»,
ЕстестВенно,
в
Грайф-
425
свальде
я
также
занимался
ставшим
уже
привычным
для
меня
торговым
бизнесом.
После
войны,
как
и
до
войны,
меня
постоянно
под
держивали
и
помогали
мне
разные
хорошие
люди.
По
сле
моей
второй
поездки
к
Бригитте
в
мае
1947
года,
на
обратном
пУти
я
сделал
крюк,
чтобы
заехать
к
друзь
ям
семьи
Ласка.
Однако
мой
короткий
визит
затянулся
на
пять
недель,
поскольку
в
пути
я
подхватил
малярию.
Во
время
лечения
друзья
семьи
Ласка
заботились
обо
мне,
точно
так же,
как
и
семейный
врач
этих
друзей,
доктор
Шулер.
Летом
1947
-го
я
провел
чудесные
дни
на
крупней
шем
германском
острове
Рюген
в
огромном
летнем
доме,
при
надлежавшем
семье
Гахрман.
Вместе
с
друзь
ями
Гахрманов
мы
приехали
туда
на
поезде
с
большим
запасом
продуктов
с
«черного
рынка».
Там
был
настоя
щий
рай!
Рай,
состоявший
из
равнин,
крутых
утесов,
буковых
рощ
и
лабиринтов
из
густого
камыша
на при
брежных
участках,
заросших
вереском.
Море,
прости
равшееся
вокруг,
было
то
спокойным,
то
необуздан
ным.
На
бесконечных
песчаных
пляжах
не
было
людей.
Лишь
утесы
возвышались
над
нами,
следя
за
тем,
как
мы
купаемся.
Мы
не
видели
ни
туристов,
ни
русских
во
енных.
Мне
казалось,
что
Рюген
находился
под
вол
шебным
стеклянным
колпаком,
закрывшим
его от
окку
пационных
властей.
Однако
даже
здесь,
на
севере,
происходили
инциденты,
вызывавшие
досаду
и
бес
сильную
злобу.
Свидетелем
одного
из
них
я
стал
на
во
кзале
в
городе
Бад-КляЙнен.
На
платформе
стояла
колонна
немецких
военно
пленных.
После
переклички
охранники
обнаружили,
что
одного
из
них не
хватает.
Вероятнее
всего,
он
сбе
жал.
Тогда
один
из
охранников
схватил
случайного
прохожего
и
втолкнул
его
в
колонну
пленных.
Теперь
их
426
.JL
-,Г
количество
стало
прежним!
Шокированный
человек,
с
которым
сделали
такое,
даже
не
протестовал,
точно
так
же, как
и
никто
из
прохожих.
Они
все
лишь
смотре
ли
с
изумлением
и
сохраняли
молчание. Я
подошел
к
немецкому
полицейскому,
дежурившему
на
станции,
и
стал
требовать,
чтобы
он
принял
меры
в
связи
с
проис
шедшим.
Но
он
ничего
не
хотел знать
об
этом.
Ему
бы
ли
не
нужны
проблемы
с
военными.
Он
заявил
мне,
что
я,
как
раненный
на
войне,
вообще
не
имею
права
путе
шествовать
по
железной
дороге,
и
забрал
мое
разре
шение
на
проезд.
После
происшедшего
я
снова
задумался
о
своих
дальнейших
перспективах.
Я
прожил
целый
год
в
Силе
зии
под
ярмом
польского
коммунизма
и
около
года
под
ярмом
русского
коммунизма
в
восточной
зоне
Герма
нии.
Но
было
ли
у
меня
будущее?
Нет,
его
не
могло
быть
у
меня
в
советской
части
страны.
С
каждым
днем
я
все
больше
опасался
за
свою
безопасность
здесь.
Но
интуиция
подсказывала
мне,
что
должен
быть
выход.
И
вдруг
я
получил
телеграмму,
которая
однозначно
го
ворила
мне,
что
пора
уезжать
из
мест,
где
на
ветру
развеваются
красные
флаги.
Глава
двадцать
первая
В
ЗАПАДНОЙ
ЗОНЕ
Бригитта
сообщила
мне
в
те
леграмме,
что
в
Детмольде
появился
мой
брат
Эверт.
Как
я
узнал
впоследствии,
ему
удалось
сбежать
из
гол
ландского
трудового
лагеря
в
Лимбурге,
где
он
рабо
тал
в
угольной
шахте.
Оказавшись
в
Германии,
Эверт
прямиком
направился
к
Бригитте.
OH
...
~eHb
вовремя
совершил
побег,
не
дожидаясь
окончаниf:j
Gледствия
и
.'
.
427
вынесения
приговора
особым
судом,
который
мог
на
значить
ему,
как
бывшему
офицеру
войск
СС,
даже
смертную
казнь.
Благодаря
помощи
гражданских
ра
бочих
шахты
Эверт
смог
сбежать,
даже
не
перекусывая
колючую
проволоку
и
не
пользуясь
лестницей,
чтобы
перелезть
через
нее.
Перейти
же
через
границу
ему
в
обмен
на
сигареты
помогли
контрабандисты.
Теперь
для
меня
настала
пора
принять
окончатель
ное
решение.
Бригитта
была
в
западной
зоне,
Эверт
был
в
западной
зоне,
а что
же
я?
Мои
друзья,
находив
шиеся
в
восточной
зоне,
были
дороги
мне,
но
Бригитта
и
Эверт
значили
для
меня
гораздо
больше.
И
я
принял
решение
без
малейших
сомнений.
Тем
более,
инстинкт
подсказывал
мне,
что
пора
покидать
Тауху.
И
я
сбежал
из
«рабоче-крестьянского
рая».
Как
выяснилось
впоследствии,
мое
решение
было
более
чем
своевременным.
К
тому
моменту
власти
уже
выяснили
мою
подлинную
личность,
и
я
должен был
быть
арестован
со
дня
на
день.
Хозяйка
квартиры,
в
ко
торой
я
снимал
комнату,
отделалась
довольно
незна
чительными
проблемами
с
властями.
В
наказание
за
то,
что
она
не
поставила
в
известность
полицию
о
моей
личности
и
о
моем
отъезде,
ей
лишь
отказали
в
пре
доставлении
новой
угольной
печи.
А
я
сумел
избежать
трудового
лагеря.
Как
видите,
мой
инстинкт
меня
не
подвел.
Без
карты
и
компаса
я
смог
добраться
до
западной
зоны
и
доехал
до
Детмольда.
Моя
радость
при
виде
Бригитты
и
Эверта
была
просто
неописуемой.
До
этого
момента
я
не
виделся
с
братом
несколько
лет!
Он
поселился
вместе
с
голландской
парой
по
фами
лии
Снюверинк.
Оба
их
сына,
точно
так
же, как
и
мы,
служили
в
войсках
СС,
и
оба
пропали
без
вести
во
вре
мя
боев
в
России.
Опасаясь
репрессий
со
стороны
гол-
428
ландских
властей,
супруги
Снюверинк,
оставив
все,
что
они
имели,
бежали
в
Детмольд.,
Это
решение
да
лось
им
нелегко,
поскольку
господин
Снюверинк
был
владельцем
большой
и
успешной
строительной
фир
мы.
Впрочем,
он
надеялся,
что
однажды
сможет
вер
нуться
к
этому
бизнесу.
Эверт,
а
затем
и
я
были
приня
ты
супругами
Снюверинк
с
распростертыми
объятия
ми.
Они
воспринимали
нас
почти
как
сыновей.
Мы
оба
очень
привязались
к
этим
людям.
Для
Эверта
было
крайне
важным
обзавестись
новы
ми
документами,
поскольку
без
них
он
не
мог
рассчи
тывать
на
получение
продуктовой
карточки.
Будучи
бо
лее
опытным
в
подобных
делах,
я
сам
пошел
к
властям,
чтобы
получить
документы
для
Эверта.
Он
был
на
три
года
старше
меня,
но
внешне
это
не
было
заметно.
Я
попытался
убедить
чиновника,
что
потерял
все
доку
менты
при
бегстве
из
русской
зоны.
Но
это
не
принес
ло
результата.
-
Нет,
господин,
мы
не
можем
поверить
вам
на
слово.
В
действительности
вы
можете
быть
сыном
Гит
лера
и
кем
угодно еще, -
вежливо
отклонил
мою
просьбу
чиновник.
Однако
проблема
разрешилась
с
помощью
адвока
та.
Нам
удалось
найти
такого,
который
бы
поверил
в
мою
историю.
И
он
за
сравнительно
небольшую
плату
предоставил
мне
необходимые
документы
-
по всей
форме
и
со
всеми
требовавшимися
печатями!
Эверт
и
супруги
Снюверинк
ждали
меня
с
тревогой
и
нетерпе
нием.
До
этих
пор
мой
брат
опасался
даже
выходить
на
улицу.
Но
теперь
он
мог
делать
это
свободно.
Согласно
его
новым
документам,
он
был
уроженцем
Финстер
вал
ьда
,
который
сбежал
в
Западную
Герма!,!ию.
Однако
что
могло ждать
нас
вперед"й1ЛОбег
Эверта
,.
и
мое
невозвращение
в
Голландию
озна'Чали,
что
H~C
429
приговорят
К
смертной
казни,
стоит
нам
только
вер
нуться
на
родину,
где
начались
так
называемые
этни
ческие
чистки.
На
семьи
тех,
кто
сражался
против
ком
мунизма,
обрушились
репрессии.
Подобное
происхо
дило
во
многих
странах
Западной
Европы,
но
мне
особенно
тяжело
писать
о
том,
как
это
было
в
Голлан
дии.
Мой
народ
на
моей
родной
земле
совершал
пре
ступления,
не
отличавшиеся
от
тех,
которые
творили
русские
в
Восточной
Германии.
Германский
народ
в
полной
мере
ощутил
на
себе
месть
победителей.
Но
даже
немцы
ничего
не
знали
о
том, что
перенесли
у
себя
на
родине
те,
кто
сражался
за
единую
Европу
на
стороне
Германии.
Нас
объявили
изменниками,
нас
начали
судить.
В
Голландии
судьи,
не
имевшие
соответствующей
квалификации,
получи
ли
право
при
говаривать
голландских
граждан
к
десяти
годам
заключения
в
трудовом
лагере.
Профессиональ
ные
судьи
получили
особые
полномочия
приговари
вать
воевавших
на
стороне
Германии
к
смертной
каз
ни.
Стоит
заметить,
что
прежде
эта
мера
наказания
не
применялась
в
Голландии
на
протяжении
нескольких
веков.
Повседневным
явлением
стали
приговоры,
со
гласно
которым
люди,
родившиеся
и
выросшие
в
Гол
ландии,
лишались
гражданства
и
все
их
имущество
конфисковывалось.
На
повестке
дня
стояла
месть,
и
бывшие
доброволь
цы,
равно
как
и
те,
кто
работал
на
немцев
или просто
симпатизировал
им,
становились
жертвами
объявлен
ной
в
те
дни
охоты
на
людей.
Жены
немецких
солдат,
девушки,
помолвленные
с
немецкими
солдатами,
и
даже
подруги
немецких
бойцов
подвергались
изощренным
издевательствам.
Им
брили
головы,
рисовали
свастику
у
них
на
лбу
и
в
таком
виде
гнали по
улицам
городов.
Дома
бывших
членов
НСБ
и
других
связанных
с
этой
430