Фертен Х. В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС
Подождите немного. Документ загружается.
летов.
К
тому
моменту,
когда
изгнанники
прибыли
в
Потсдам
и
Брюкенбург,
35
из
них
.были
уже
мертвы.
Еще
141
человек
в
скором
времени
умерли
в
больни
цах
от
подхваченной
в
пути
пневмонии,
сердечных
при
ступов
и
последствий
обморожения.
Однако
мои
надежды
на
лучшее
в
отношении
судь
бы
Бригитты
вполне
оправдались.
Она
прислала
мне
письмо
из
Детмольда,
который
находился
в
британ
ской
зоне
Германии.
Их
поезд,
состоявший
из
товар
ных
вагонов
и
вагонов
для перевозки
скота,
шел
до
места
назначения
восемь
дней.
Но
Бригитта
смогла
пережить
эту
трудную
поездку.
В
Герлице,
на
террито
рии
Восточной
Германии,
их
пересадили
в
другой
со
став.
При
этом
скудные
пожитки
изгнанников
в
кото
рый
раз
подверглись
разграблению.
Правда,
мои
во
енные
награды,
которые
Бригитта
спрятала
в
клубках
с
шерстяными
нитками,
по
счастью,
остались
целы.
Оставаясь
в
Бреслау,
мы
с
семьей
Ласка
также
ста
рались
как
можно
скорее
уехать
в
Германию
и
зареги
стрировались
в
немецкой
благотворительной
органи
зации
«Каритас».
После
предъявления
русской
справ
ки
об
освобождении
я
был
принят
там
точно
так
же,
как
и
любой
другой
немецкий
солдат,
несмотря
на
то,
что
я
был
голландцем.
А
вот
фальшивые
документы,
которые
были
у
меня,
я
припрятал
подальше,
поскольку
с
ними
меня,
скорее
всего,
отправили
бы
не
в
Германию,
а
в
Голландию.
Так
или
иначе,
наша
депортация
по
какой-то
неиз
вестной
причине
откладывалась,
и я
даже
стал
поду
мывать
о
том,
чтобы
депортироваться
из
Бреслау
са
мостоятельно
и
в
одиночку
предпринять путешествие
в
западную
зону
Германии.
Друзья
постоя[tноотговари
вали
меня
от
такой
затеи,
убеждая,
ЧП?~ТО
<?Ч6Н1::i
опас
ное
предприятие,
которое
может
стоить
мне
жиЗн~.
401
Поэтому
я
ждал.
Мы
прождали
отправки
в
Германию
весь
июль,
август
и
сентябрь.
Только
30
сентября
нам
было
приказано
собираться
в
дорогу.
С
собою
каждый
из
нас
мог
взять
имущество
общим
весом
не
более
25
килограммов.
Собирая
вещи,
госпожа
Ласка
со
слезами
на
глазах
хваталась
за
каждый
предмет
мебели,
ни
один
из
кото
рых
нельзя
было
взять
с
собой.
Полный
радости
от
то
го,
что
мы
покидаем
Бреслау,
я
тогда
не
мог
понять
ее
чувств.
Лишь
позднее
мне
стало
понятно,
как
тяжело
расставаться
с
домом
и
с
вещами,
которые
верно
слу
жили
тебе
на
протяжении
многих
лет.
Мы
вышли
из
до
ма,
оставив
ключи
в
дверях.
Поляки
выстроили
изгнан
ников
в
колонну,
и
под
их
надзором
мы
пошли
к
Фрай
бургскому
вокзалу.
Полякам
не
хватало
ума,
чтобы
понять,
что,
депор
тируя
коренных
жителей
Бреслау,
они
лишаются
пер
воклассных
рабочих
рук
и
специалистов,
которые
зна
ли
экономику
своего
региона
гораздо
лучше,
чем
его
новые
хозяева.
Польская милиция,
вооруженная
не
мецкими
винтовками,
выкрикивала
приказы,
направ
ляя
нашу
колонну
через
улицы
города
к
вокзалу.
В
ми
лиционерах
не
было
ни
капли
сочувствия.
Незадолго
до
посадки
на
поезд
они
отобрали
детскую
коляску
у
дочери
госпожи
Ласка.
Столь
мелочная
и
жестокая
жад
ность
поразила
даже
видавших виды
жителей
Бреслау.
Между
тем
поляки
загоняли
людей
в
вагоны,
устлан
ные
соломой,
а
когда
они
переполнились
-
в
товарные
вагоны
и
вагоны
для перевозки
скота.
Поляки
до
нитки
обобрали
изгнанников.
И
мне
пришел
в
голову
план,
который
позволял
хоть
немного
отыграться
на
наших
гонителях.
Мой
багаж
состоял
из
рюкзака
и
картонной
коробки.
Передав
эти
вещи
семье
Ласка,
я
отделился
от
общей
402
толпы,
не
замеченный
милицией,
и
пробрался
к
одно
му
из
выходов
С
вокзала.
Там
стояла
доверху
нагру
женная
повозка,
куда
поляки
складывали отобранное
у
изгнанников.
Прихватив
оттуда
несколько
вещей,
я
влился
в
свежую
колонну
депортируемых
и
благопо
лучно
преодолел
контрольный
пункт.
С
дополнительным
грузом
я
присоединился
к
дожи
давшимся
меня
друзьям.
Они
были
в
восторге
от
моего
трюка
над
поляками.
Это
была
радость
маленького
че
ловека
от
того,
что
он
сумел
хоть
что-то
украсть
у
са
мих
грабителей.
Перед
самой
отправкой
состава
на
платформе
поя
вилась
молодая
девушка,
выкрикивавшая
чье-то
имя.
К
моему
величайшему
удивлению,
это
оказалась
Эльж
бета
Марковиц.
Она
искала
меня.
Будучи
полячкой,
она
получила
разрешение
пройти
на
вокзал.
Эльжбета
бы
ла
так
счастлива,
что
нашла
меня.
Ей
как-то
удалось
вновь
оказаться
в
Бреслау
и
узнать,
что
я
был
в
числе
тех,
кого
депортировали
в
этот
день.
-
Вот
мы
и
встретились
снова,
Хендрик,
-
сказала
она,
протягивая
мне
сверток,
в
котором
были
сандвичи
и
сигареты.
Наша
встреча
была
такой
скоротечной,
что
я,
удив
ленный
появлением
Эльжбеты,
только
и
смог
сказать
ей:
-
Прощай,
маленькая
Эльжбета!
В
тот
же
миг
наш
неимоверно
длинный
состав
вздрог
нул
и
начал
отъезжать
от
вокзала.
Начинался
вечер.
Поезд
проезжал
через
окрестно
сти
Бреслау.
Мы
двигались
на
запад,
а
позади
нас
ос
тавались
покрытые
зеленью
руины.
Совсем
недавно
на
этих
деревенских
улочках
наши
бойцы
так
отчаянно
сражались,
но
...
Наш
состав
несся
вп~ред,
оставляя
позади
церкви
и
примыкавшие
к
ним
.К.I;!.аАQища,
в
мо
гилах
которых
под
каменными
крестаМи
ПОКОVlЛИ6Ь
403
многие
поколения
предков
людей,
вместе
со
мною
уезжавших
в
изгнание.
Наш
вагон
был
переполнен.
Для
того
чтобы
усесть
ся,
оставалось
совсем
немного
места.
В
прошлом,
ко
гда
наша
часть
преодолевала
какой-то
отрезок
пути
на
поезде,
мы
привычно
компенсировали
недостаток
комфорта
фразой:
"Поезда
должны
везти
нас
к
побе
де!»
Но
тогда
мы
могли
распахнуть
на
пути
дверь
ваго
на
и
даже
свесить
ноги,
мы
могли
свободно
передви
гаться
по
составу.
Теперь
же
наш
вагон
был
закрыт
снаружи
lt1
опечатан
поляками,
а
нам
предстояло
ехать
в
таких
условиях
около
недели.
Глава
двадцатая
В
ВОСТОЧНОЙ
ЗОНЕ
Колеса
поезда
монотонно
стучали,
унося
изгнанников
все
дальше
от
их
родного
города.
Через
небольшое
вентиляционное
отверстие
под
самой
крышей
вагона
я
мог
разглядеть
бескрайние
поля,
зеленые
леса
и
живописные
сельские
домики.
Я
очень
хорошо
понимал
горечь
моих
спутников,
по
скольку
эта
земля
навсегда
осталась
и
в
моем
сердце.
Именно
силезский
город
Бреслау
стал
поворотным
пунктом
в
моей
судьбе.
Здесь
я
сражался
в
своем
по
следнем
бою
против
большевизма,
был
ранен,
попал
в
плен
и
вновь
стал
гражданским
жителем.
Предписан
ное
мне
после
освобождения
24-часовое
пребывание
в
городе
затянулось
на
год,
за
который
я
столько
всего
пережил.
Но,
что
самое
главное,
именно
за
этот
год
я
встретил
молодую
женщину,
с
которой
собирался
свя
зать
свою
жизнь.
По
пути
мы
сделали
остановку
в
Сагане,
затем
в
404
Форсте,
где
нас
обработали
специальным
раствором,
чтобы
мы
избавились
от
вшей.
Следующая
остановка
была
в
Герлице.
А
еще
через
два
дня
мы
достигли
сак
сонского
города
Циттау.
Однако
мы
оказались
вовсе
не
в
западной
зоне.
Наш
поезд
пересек
мост,
соеди
няющий
берега
реки
Нейссе,
и
остановился
в
восточ
ной
части
города,
которая
находилась
под
советским
контролем.
Нас
отвезли
на
грузовиках
в
полковые
ка
зармы,
где
теперь
размещался
транзитный
лагерь
для
беженцев.
Не
успев
даже
прийти
в
себя
после
тяжело
го
пути,
мы
на
следующее
утро
получили
приказ
вы
строиться
на
площади.
Там
нам
пришлось
выслушать
приветственную
речь
представителя
Социалистиче
ской
партии
Германии.
На
площади
нас
было
около
двух
тысяч
человек.
Из
можденные,
промерзшие
и
апатичные,
мы
стояли
в
плот
ной
толпе,
окруженные
коммунистическими
красными
флагами.
После
всего,
через
что
мы
прошли,
нас
за
ставляли
выслушивать
речь
о том,
что
мы
должны
быть
благодарны
миролюбивому
коммунисту
Иосифу
Ста
лину
за
то,
что
он
освободил
нас
от
ярма
фашизма.
Вы
ступавший
наверняка
собирался
сказать
еще
много
о
чем,
но
смельчаки
обрушили
на
него
вопрос,
на
кото
рый
сами
же
дали
ответ:
-
Освободил
от
ЧЕГО?
От
дома
и
родины!
На
этом
оратор
был
вынужден
оборвать
свою
речь,
но
перед
этим
не
забыл
наплевать
нам
в
душу,
сказав,
что
нас
ждет
будущая
германо-советская
дружба.
По
сле
его
исчезновения
все
мы
были
помещены
в
каран
тин.
Нам
не
дозволялось
покидать
лагерь
в
течение
по
следующих
четырнадцати
дней.
На
второй
день
я
обнаружил
дыру
в
()граждении
и
,;:'.,".
.
решил
разведать
происходящее
в
горбе.е..
До
этих
пор
Циттау
был
прекрасным
городом,
наполненным
зда-
405
ниями
ренессансной
и
барочной
архитектуры.
Теперь
же
он
оказался
похожим
на
то,
что
мы
могли
видеть
в
"советском
раю».
Полки
магазинов
были
пусты.
Витри
ны
были
уставлены
пустыми
ящиками,
покрытыми
тол
стым
слоем
пыли.
Улицы
выглядели
настолько
грязны
ми,
что
я
невольно
пришел
к
выводу,
что
в
течение
многих
месяцев
в
городе
не
работал
ни
один
дворник.
Женщины,
которые
мне
встречались
на
пути,
уже
ни
чем
не
отличались
от
русских
женщин,
разве
что
были
не
такими
тучными.
На
каждой
из
них
был
платок,
взглянув
под
который,
я
всякий
раз
видел
пустые
и
гру
стные
глаза,
поджатые
губы
и
впалые
щеки.
Увиденное
привело
меня
в
уныние.
Я
поспешил
ку
пить
открытку,
написать
на
ней
несколько
строк
и
от
править
Бригитте.
После
чего
я
отправился
обратно
в
лагерь,
куда
проник
через
ту
же
дыру
в
ограждении.
Все
депортированные
хотели
покинуть
этот
тран
зитный
лагерь
как
можно
скорее.
Но
никто
из
нас не
мог
ничего
сделать.
За
наше
распределение
отвечали
оккупационные
власти.
И,
подобно
тому,
как
рядового
солдата
никто
не
информирует
об
общей
стратегии
действий
на
фронте,
так
и
мы
не
знали,
куда
нас
пове
зут,
когда
мы
отбудем
две
недели
в
карантине.
Чтобы
читатель
мог
лучше
представить
ситуацию
в
Германии
в
те
дни,
приведу
следующую
статистику.
По
данным
национальной переписи
населения,
прошед
шей
в
октябре
1946
года,
только
в
западные
зоны
Гер
мании
переселились
1
622
907
силезцев,
из
них основ
ная
часть
оказалась
в
Нижней
Саксонии
(626087
чело
век)
и
в
Баварии
(434281
человек).
В
восточных
зонах
оказалось
еще
1,3
миллиона
силезцев.
Результаты
депортации,
эвакуации
инезаконного
перемещения
восточных
германцев
поражали
даже
представителей
оккупационных
властей.
Сэр
Орм
Сард-
406
жент,
госсекретарь
Министерства
иностранных
дел
Великобритании,
заявил:
«HeBep0S!THo,
чтобы
сего
дняшняя
Германия
смогла
решить
проблемы,
возник
шие
в
связи
с
переселением
миллионов
немцев.
Сего
дня
в
стране
14
миллионов
голодных
людей,
и
я
не
мо
гу
представить
себе
выхода
из
этой
ситуации».
Учрежденная
папой
римским
комиссия
по
бежен
цам
отмечала:
«Немцам
требуется
решить
проблему,
подобной
которой
еще
не
возникало
в
мировой
исто
рии.
Никогда
прежде
не
случалось
переселения
столь
огромной
массы
людей
за
такой
короткий
промежуток
времени».
В
каждом
небольшом
немецком
городке
было
около
восьми
тысяч
жителей.
И
представьте
теперь,
что
в
ту
же
Баварию
буквально
каждый
день
начало
прибывать
по
такому
городку.
В
Гессене
только
за
один
месяц
появилось
67000
новых
жителей.
Тем
не
менее
Германии
удалось
совершить
невоз
можное,
благодаря
дисциплине,
работоспособности
и
воле
военного
поколения.
Все
беженцы
с
востока
на
шли
свою
нишу
в
жизни
страны.
Это
произошло
хоть
и
не
за
один
день,
но
всего
за
несколько
лет.
В
конечном
счете
немецкая
промышленность
даже
начала
пережи
вать
свой
бум.
Это
было
экономическим
и
индустри
альным
чудом!
Впрочем,
этому
чуду
предшествовал
очень
непро
стой
период.
Миллионам
переселенцев
требовалось
хоть какое-то
жилье.
Особенно
эта
проблема
была
ак
туальна
в
западных
зонах
Германии,
где
было
разру
шено
четыре
миллиона
домов.
Огромную
массу
бежен
цев
требовалось
расселить
в
уцелевших
домах.
При
этом
они,
согласно
действовавшим
первон~чально
по
становлениям,
в
отсутствие
владельца1ДQма
l1e
могли
досматриваться
на
наличие
свободньiх':комнат
иJrvн,ц-
407
него
пространства,
где
можно
было
поселить
бежен
цев.
Как
отмечал
Зигфрид
Когельфранц
в
своей
книге
«Изгнанники»,
В
той
же
Баварии
местные
жители
с
по
явлением
первой
волны
переселенцев
начали
закла
дывать
кирпичами
и
заклеивать
газетами
и
обоями
проходы
в
лишние
комнаты,
чтобы,
благодаря
этой
хитрости,
избежать
ненужного
им
соседства.
Однако
ситуация
требовала
решения.
Как
рассказы
вала
мне
Бригитта,
в
деревне
около
Детмольда,
куда
она
была
эвакуирована,
проблема
разрешалась
силой
с
вмешательством
полиции.
Как
ни
горько
это
было
признавать,
но
немцы
оказа
лись
не
рады
переселенцам,
которые
были
частью
их
собственного
народа.
«Это
мое,
это
мое!»
-
такова
была
позиция
местных
жителей.
Люди,
у
которых
всего
было
в
достатке,
отвергали
несчастных,
приехавших
ни
с
чем.
Вестфальские
фермеры
были
сытыми
и
обеспе
ченными.
За время
войны
их
регион
не
испытал
на
се
бе
сокрушительных
авианалетов
противника.
Они
на
зывали
беженцев
из
восточных
районов
«вшивыми
цы
ганами
с
востока»,
считая
их
незваными
гостями,
которые
должны
были
оставаться
там,
где
они
были
прежде.
Подобное
отношение,
правда,
было
не
повсе
местным.
В
случаях
же
упорного
сопротивления
мест
ных
жителей
в
силу
вступало
18-е
постановление
окку
пационных
властей,
дозволявшее
беженцам
занять
се
бе
место
для
проживания
при
отсутствии
домовла
дельца.
Когда
период
пребывания
в
карантине
для
нас
по
дошел
к
концу,
семья
Ласка
была
немедленно
отправ
лена
в
город
Тауха,
что
около
Лейпцига.
Как
ни
тяжело
мне
было
расставаться
с
этими
людьми,
заменившими
мне
семью,
но
я
решил,
что
меня
не
может
ждать
ниче-
408
го
хорошего
там,
куда
направляют
основную
массу
бе
женцев.
Надо
сказать,
что
еще
в
Бреслау
Инге
Рудольф,
же
на
командира
роты,
который
был
у
меня
в
Померании,
предложила
мне
в
случае,
если
мы
проиграем
войну
и
я
не
смогу
вернуться
в
Голландию,
пожить
в
ее
родном
доме
в
Финстервальде.
Я
написал
ей,
как
только
при
был
в
Циттау,
и
13
октября
ее
муж
Герман
привез
мне
необходимое
разрешение
на
жительство
в
Финстер
вальде.
В
то
время
это
разрешение
было
просто
со
кровищем,
поскольку без
него
нельзя
было
получить
продуктовую
карточку.
Герман
и
Инге
жили,
как
теперь
говорят,
в
граждан
ском
браке.
Более
того,
Герман
жил
под
другим
име
нем,
поскольку
он
сбежал
из
лагеря
для
военноплен
ных.
Однако
в
округе
никто
не
знал,
что
его
брак
с
Инге
не
был
зарегистрирован
(в
те
времена
это
привело
бы
к
скандалу),
как
и
то,
что
он
был
в
прошлом
офицером
войск
сс.
Если
бы
власти
узнали
о
последнем,
это
мог
ло
привести
к
самым
роковым
последствиям.
По
тем
же
причинам
я
сам
должен был
скрывать
свою
лич
ность
и
прошлое,
и
поэтому
жил
с
документами,
со
гласно
которым
я
был
немцем
по
имени
ХаЙнц.
Инге
и
Герман
поселили
меня
в
теплой
и
уютной
комнате
в
задней
части
их
дома.
Дом
отапливался
с
по
мощью
традиционной
немецкой
печи.
Семья
Инге
в
былые
годы
занималась
текстильным
бизнесом
и
была
очень
уважаема
в
городе.
Именно
благодаря
семей
ным
связям
ей
удалось
так
быстро
получить
для
меня
разрешение
на жительство.
На
новом
месте
я
очень
быстро
обрел
круг
друзей,
которые
разделяли
мои
взгляды
и
убеждения.
Все
они
были
представителями
молодого
BoeHHoro
riОКОJlения,
выросшего
в
Третьем
рейхе.
Они
не
·И~~ениЛи.свои
. -
409
взгляды
после
войны
и
не
ощущали
себя
освобожден
ными.
Откровенно
говоря,
в
этом
была
немалая
заслу
га и
установившегося
в
восточных
зонах
Германии
жестокого
советского
режима.
Эта
новая
страница
моей
жизни
не
оказалась
ни
легкой,
ни
скучной.
Мы
были
постоянно
голодны.
Го
лодный
желудок
заставлял
меня
искать
еду,
и
для
это
го
мне
приходилось,
взяв
с
собою
ткани
для
обмена
на
продукты,
объезжать
окрестности
на
велосипеде.
Рас
стояние
до
многих
местных
ферм
нередко
было
слиш
ком
большим,
чтобы
его
можно
было
осилить
на
вело
сипеде.
Кроме
того,
порою
мне
приходилось
возвра
щаться
с
пустыми
руками
из-за
того,
что
у
фермеров
самих
ничего
не
было.
Для
того
же,
чтобы
совершать
поездки
на
поезде,
также
требовалось
специальное
разрешение.
Правда,
благодаря
связям
семьи
Инге,
я
получил
его
без
проблем.
Мне
его
выдали
как
торгово
му
представителю
фирмы
родителей
Инге.
Я
путешествовал
с
рюкзаком
и
картонной
коробкой,
которые
были
наполнены
тканями.
Из
еды
у
меня,
как
правило,
было
с
собой
лишь
несколько
холодных
кар
тофелин
и
немного
соли.
Я
съедал
этот
нехитрый
обед
обычно,
как
только
поезд
отходил
от
станции.
При
этом
я
всегда
надеялся,
что
потом
смогу
восполнить
съе
денное
чем-то
более
существенным,
что
я
выменяю
у
фермеров.
В
вагонах
поезда
было
холодно,
поскольку
стекла
в
большинстве
окон
были
выбиты.
Конечно,
многие
из
них
были
заделаны
фанерой
или
картоном,
но
ветер
все
равно
гулял
по
вагонам.
Все
немецкое
население
к
этому
времени
превратилось
в
бесконечный
караван
торговцев.
Все
они
путешествовали
сотни
миль,
чтобы
выменять
на
то,
что у
них
оставалось,
кукурузу,
муку,
картофель
или
яблоки.
Одним
словом,
все,
чем
можно
410