Дука О.Г. Эпистемологический анализ теорий и концепций исторического развития с позиций вероятностно-смыслового подхода (на примерах российской историографии)

Подождите немного. Документ загружается.

205

Институциональный цикл раздаточной экономики

подразделяется на основной и переходный периоды. В свою очередь

основной период имеет фазы подъема, стабильного

функционирования и кризиса

Внешне каждый институциональный цикл начинается с новой

формы государственности и с отрицания институциональной среды

переходного периода. Между основными периодами

институциональных циклов лежат переходные периоды,

характеризующиеся распространением элементов, похожих на

элементы европейских институтов соответствующего исторического

периода

Деление на основные и переходные периоды определяется

господствующим типом отношений и характером собственности. В

переходные периоды возникала частная собственность, и

распространялись товарно-денежные, рыночные отношения. В

основные периоды начинали господствовать общественно-служебная

собственность и сдаточно-раздаточные отношения. Вместе с тем О.Э.

Бессонова подчеркивает: «Чистых» экономик в реальной

действительности не существует. В каждом типе присутствует

определенная доля отношений из «противоположной» системы, т.е. в

рыночных – раздаточные, а в раздаточных – рыночные

Кризис возникает при непропорциональном увеличении институциональных издержек или

издержек по управлению экономической системой в целом. Диспропорции между

производительными и управленческими издержками влияют на снижение трудовой мотивации и в

целом приводят к неэффективности воспроизводственного процесса.

Комментируя это положение, О.Э. Бессонова пишет: «В переходные периоды осуществлялся

поиск нового институционального стержня следующего этапа развития раздаточной экономики.

Чаще всего эта будущая институциональная основа заимствуется из рыночной среды западной

цивилизации и апробируется в рамках переходных периодов, а затем адаптируется к раздаточной

среде, при этом отбрасывается все, что вступает с ней в конфликт. Как правило, этим

конфликтным элементом оказывались частная форма собственности и свободные горизонтальные

отношения». Так, в первый переходный период новым элементом, внесенным из европейского

феодализма, были договорные служебно-поземельные отношения (преобразованные впоследствии

в государственные служебно-поземельные отношения), во второй – тресты (частная форма

которых впоследствии была преобразована в государственную) [41, c.99].

Взаимодействие рыночных и раздаточных отношений в рамках одного институционального

цикла, с точки зрения Бессоновой, выглядит следующим образом:

– переходный период: рыночная накладывается на кризисные институты раздаточной

экономики, диктуя им свои правила, но при соприкосновении с раздаточной средой претерпевает

206

С конца ХХ в. в России, по мнению О.Э. Бессоновой

реализуется программа рыночных преобразований – третий

переходный период. Этот период обогатит, по мнению О.Э.

Бессоновой, раздаточную экономику контрактным (договорным)

правом, которое станет институциональной основой будущего

«либерального раздатка»

В синтаксическом отношении теория О.Э. Бессоновой

представляет собой единую логико-семиотическую группу,

центральным звеном которой является понятие раздаточной

экономики. С этим понятием логически взаимосвязаны понятие

институтов, причинно обусловливающих раздаточную экономику, и

понятия, означающие структурные элементы этой экономики:

общественно-служебную собственность, институт раздач, институт

сдач и механизм координации сдаточно-раздаточных потоков.

Особый кластер понятий конкретизирует понятие института раздач.

Это понятия видов раздач, институциональных циклов,

соответствующих видам раздач и стадий этих циклов. Все эти понятия

– терминологический «новояз», возникший в результате

использования системы фильтров предпочтений.

модификации, искажающие ее сущность. К концу этого периода раздаточная среда «вытягивает»

из рыночной среды полезные для себя элементы и начинает ощущать в себе потенцию к

восстановлению. Деформированная рыночная среда не порождает экономического подъема и

компрометирует себя;

– стадия восстановления: «оплодотворенная» раздаточная среда начинает оживать,

расширять свои границы, подминая под себя совсем уже выхолощенные рыночные формы.

Пример – судьба нэпа;

– стадия функционирования: раздаточная среда ставит под свой контроль

фрагментарные рыночные формы и, таки образом, обеспечивает устойчивое функционирование

всей системы;

– стадия кризиса: раздаточная среда ветшает, теряет эластичность, институциональные

пробелы заполняются стихийными формами рыночных отношений, которые имеют самый

широкий спектр – от криминальных и полулегальных до неразрешимых, но незапрещенных» [41,

c.100].

Либеральным раздатком О.Э Бессонова именует такую систему экономических отношений, в

которой институциональное ядро раздаточной экономики при сохранении своей сущности

воплощается в либерально-экономические формы с договорной моделью поведения, бюджетным

регулированием, хозяйственной независимостью основных экономических субъектов,

многовидовым характером государственной собственности и достаточно органично встроенным

институтом рыночной торговли и частного предпринимательства [41, c.99].

207

С позиций вероятностно-смыслового подхода теория О.Э.

Бессоновой – вероятностно упорядоченная смысловая структура

содержательного типа. Выйдет ли ее терминология за пределы

теории, служа компонентом других вероятностно упорядоченных

смысловых структур – покажет будущее.

Цель О.Э. Бессоновой – научно объяснить специфический

характер российской экономики. Ее идеи раздаточного характера

социально-экономического строя России, институциональных циклов

обладают, на наш взгляд, большим потенциалом развития. Вместе с

тем непроработанным является ключевой момент теории –

характеристика тех институтов, которые изначально

обусловили

раздаточный характер хозяйственного развития России

Из контекста теории О.Э. Бессоновой следует, что мировой

исторический процесс она рассматривает как ковариантный:

институциональная среда в каждой стране уникальна. Т.е.

предполагается сосуществование разных вариантов рыночной и

нерыночной экономик, одним из которых является экономика России.

Из контекста же теории следует, что раздаточная экономика

России обладает малым потенциалом развития. Новые импульсы

развития она получает в т.н. переходные периоды, когда происходят

заимствования у западной рыночной экономики будущих

институциональных основ следующих основных периодов

институциональных циклов.

Основными мотивами такого заимствования служат, вероятнее

всего, угрозы национальным интересам, исходящие от Запада.

Такая логика взаимоотношений экономических структур России

и Запада идентична, на наш взгляд, логике взаимоотношений

вторичных и периферийных цивилизаций, описанных в концепции

И.Г. Яковенко.

208

Естественно, возникает мысль о том, что раздаточная экономика

О.Э. Бессоновой – это экономика периферийных цивилизаций И.Г.

Яковенко. Т.е. И.Г. Яковенко и О.Э. Бессонова описали разные

структурные уровни одной и той же цивилизации. Описав их разными

терминологическими языками, они, в сущности, пришли к

идентичным в смысловом отношении теоретическим схемам

описания.

Выводы

С позиций вероятностно-смыслового подхода все три

проанализированные подгруппы неклассических теорий и концепций

исторического процесса являются вероятностно упорядоченными

смысловыми структурами смешанного, аксиоматически-

контекстного и содержательного типов;

Методами ре-интерпретации смысла истории (нового

смыслообразования), применяемыми при их создании, были: метод

последовательного применения системы операторов, (теории Л.Е.

Гринина и О.Э. Бессоновой) и метод одновременного применения

системы операторов (концепция И.Г. Яковенко).

Мы рассмотрели три неклассические интерпретации смысла

истории. Так, с точки зрения неоформационной теории Л.Е. Гринина

история рассматривается как процесс смены общественно-

экономических формаций, но обусловленный не только социально-

экономическими условиями, но и географической средой, которая во

многом определяет специфику структуры и динамику развития

российского общества. Это позволяет рассматривать теорию Гринина

как одну из интерпретаций смысла истории с позиций неклассической

парадигмы истории.

По И.Г. Яковенко, история является процессом ковариантным,

когда сосуществуют в рамках одной периферийной цивилизации два

социокультурных уклада, которым присущи разные стратегии

209

развития и амбивалентные взаимоотношения. Специфика российской

истории обусловлена дефицитом собственного цивилизационного

ресурса и догоняющим характером развития.

Для нашего исследования концепция Яковенко представляет

интерес анализом феномена варварства и его взаимоотношений с

цивилизацией. Такого рода амбивалентные отношения характерны

для отношений с Западом России как страны догоняющего типа

развития и для отношений между западным и почвенным

цивилизационными укладами российского

В интерпретации О.Э. Бессоновой история России – это

составная часть мирового ковариантного исторического процесса.

Специфика ее обусловлена своеобразием институциональной среды,

находящейся в амбивалетных отношениях с институциональной

средой Запада. В теории О.Э. Бессоновой произошел семантический

синтез ковариантной и циклической моделей исторического развития.

4.2. Модернизационная и социогенетическая логико-

семиотическая подгруппы. Внесистемные концепции

4.2.1. Модернизационная подгруппа. История России с позиций теории

модернизации

Наряду с неоформационными, неоцивилизационными и

клиометрическими концепциями исторического процесса в

постсоветский период появились исследования, созданные в рамках

парадигмы «школы модернизации». Это: работы В.В. Алексеева [7-9],

К.И. Зубкова [129], Б.Н. Миронова [214], В.А. Красильщикова

[161], Н.Ф. Наумовой [239], И.В. Побережникова [269-270],

коллективные монографии «Модернизация в России» (М., 1994) [217],

«Опыт российских модернизаций в XVIII-XIX вв.” (М.,1999) [255] и

др.

210

«Школа модернизации – собирательное наименование

совокупности теоретических систем, появившихся в 1950-1960-х

годах в США, и странах Западной Европы. Главным фактором,

повлиявшим на их появление, послужило становление в условиях

послевоенной геополитической системы сообщества стран «третьего

мира». В политическом смысле они были призваны стать

альтернативой социалистической модели развития этой группы стран.

В научном же смысле их можно рассматривать как теоретические

конструкты, призванные объяснить и спрогнозировать процессы

развития в период перехода от традиционного общества к

индустриальному.

Общими методологическими фильтрами предпочтения,

посредством которого они были сконструированы, являются учение

об «идеальных типах» М. Вебера, эволюционизм и функционализм.

У истоков теории модернизации стоят американские философы

и социологи Т. Парсонс, С. Липсет, Р. Бендикс [318, c.128].

Ведущими теоретиками модернизации являются также С. Блэк, Ш.

Эйзенштадт, С. Хантингтон, У. Ростоу, М. Леви, Д. Лернер, Д.

Энтер, П. Терборн и др. [255, c.3, 405, 424].

Авторы теорий модернизации исходят из разделения всех

обществ на традиционные и современные. Процесс превращения

традиционных обществ в современные составляет, по их мнению,

основу общественно-исторического прогресса.

Главными чертами современного общества были признаны

право каждого индивида владеть и распоряжаться собственностью,

свободное формирование и легализация разнообразных

экономических и социальных интересов и объединений, закрепление

и неотчуждаемость гражданских и политических прав человека,

представительное правление и разделение властей, политический

плюрализм, вертикальная и горизонтальная социальная мобильность,

211

рациональная бюрократия. В совокупности эти черты, как отмечает

В.В. Согрин, представляют «идеальный тип» западной демократии

[318, c.128].

Основные положения парадигмы модернизации

сформулированные С. Хантингтоном, сводятся к положениям о том,

что модернизация – это революционный; комплексный; системный;

глобальный; длительный, протяженный; стадиальный;

гомогенизирующий

; необратимый и прогрессивный процесс [255,

c.28-31; 405, с.30-31].

Парадигма модернизации реализуется во множественности

теоретических объяснений – теорий модернизаций. Положения

парадигмы являются по существу системой методологических

установок – фильтров предпочтения при создании конкретных

теорий.

Конкретные теории вслед за В.В. Алексеевым и И.В.

Побережниковым [255, с.20-28] можно подразделить: с

методологической точки зрения – на системно-функциональные

(например – теория М. Леви), процессуальные (теория Б. Хозелитца)

и компаративно-исторические (теории С. Блэка, А. Гершенкрона), а

с дисциплинарной точки зрения – на социологические (теория Н.

Смелзера) и экономические (теория У. Ростоу).

За всю историю своего существования «школа модернизации»

претерпела сложную и длительную эволюцию. К числу наиболее

важных особенностей эволюции В.В. Алексеев и И.В. Побережников

относят: 1) пересмотр роли и места традиционного социокультурного

и институционального контекста модернизации, придание ему

большого значения в сравнении с ранними концептуальными

схемами; 2) рост внимания к конфликтам в процессе модернизации и

влиянию на данный процесс внешних (по отношению к изучаемой

212

стране) факторов; 3) инкорпорацию в теоретическую модель фактора

исторической случайности; 4) признание циклической природы

процесса модернизации; 5) акцент на тяжелый, мучительный,

болезненный характер модернизационных преобразований; 6)

признание мультилинеарности, множественности путей развития и

модернизации; 7) отказ от трактовки модернизации как непрерывного

и бесконечного процесса; признание обусловленности модернизации

«внешними» и «внутренними» ограничителями [255, с.44-45].

Эти изменения обусловили превращение модернизационной

модели истории в привлекательную методологическую «матрицу» для

проведения конкретных исторических исследований.

Именно в такой – развитой – форме общая теория

модернизации стала известной большей части российских историков.

Сравнительно быстро она составила серьезную конкуренцию теории

социально-экономических формаций и теории цивилизаций.

Первой в отечественной историографии попыткой

комплексного исследования перехода от аграрного к

индустриальному обществу в России на основе теории модернизации

стала изданная в 2000 г. монография авторского коллектива

Института истории и археологии Уральского отделения РАН под

руководством академика РАН В.В. Алексеева «Опыт российских

модернизаций XVIII – XIX веков» [255].

Фильтр предпочтения, использованный авторами этой

монографии, можно охарактеризовать как обобщенное содержание

теорий модернизаций. Обосновывая такой подход, В.В. Алексеев и

И.В. Побережников пишут, что каждый из методологических и

дисциплинарных подходов «внес значительный вклад в разработку

проблем модернизации. При этом каждому подходу… были присущи

определенные слабости. Системно-функциональный подход

То есть способствующий появлению многих схожих черт в ранее совершенно не схожих

213

недостаточно эффективен при изучении собственно социальных

изменений, процессуальный – при исследовании сферы политики,

компаративно-историческому не хватает теоретичности.

Дисциплинарным подходам присуща определенная предметная

ограниченность. Вероятно, использование указанных подходов (и их

элементов) в совокупности позволит избежать недостатков каждого,

взятого в отдельности» [255, с.28].

Синтаксический и семантический аспекты концепции истории

России, созданной уральскими учеными, состоят в следующем.

Системообразующим компонентом понятийного аппарата

концепции является понятие модернизации

. Модернизацию В.В.

Алексеев определяет как «всеобъемлющий процесс инновационных

мероприятий при переходе от традиционного к современному

обществу» [255, с.3]. Понятия, определяющие важнейшие

характеристики модернизации, являются, в свою очередь,

системообразующими компонентами подгрупп понятий.

Одна из них объединяется непосредственно вокруг понятия

модернизации. Это – понятия, фиксирующие ее качественные

характеристики (революционный, комплексный, системный,

глобальный, гомогенизирующий, необратимый и прогрессивный

характер). Сюда же, непосредственно к центральному понятию

концепции. примыкает особый кластер понятий, группирующийся

вокруг понятия «догоняющий тип развития».

Центральным понятием второй

из них является понятие

подпроцессов (структурных составляющих процесса модернизации).

Под него подпадают конкретные понятия: процессов структурной и

функциональной дифференциации общества, индустриализации,

бюрократизации, урбанизации, социальной мобилизации,

секуляризации, становления современных мотивационных

обществах.

214

механизмов, распространения средств массовой информации, роста

грамотности и образования, роста политической патриципации.

Третья

совокупность понятий группируется вокруг понятия

«этапы (волны) модернизации». Это понятия «петровской»,

«александровской», «сталинской», современной волн модернизаций

России, их конкретных фаз.

Четвертая

подгруппа понятий объединяется вокруг понятия

«условия осуществления модернизации». Это понятия,

характеризующие географические условия страны и социально-

политические условия осуществления модернизации (например,

указывающее на ведущую роль государства понятие имперской

модели модернизации).

Семантика концепции базируется на новом в отечественной

историографии истолковании характера исторического процесса

России – импульсно-дисперсном.

Теория модернизаций ориентирует авторов на анализ

исторического процесса в контексте мультилинеарного по своей

природе процесса исторического развития мировой цивилизации.

Параллельно развивающиеся в разных странах исторические

процессы оказывают друг на друга взаимное влияние. Оно

осуществляется как в форме непосредственного взаимодействия

(причинная детерминация), так и опосредованным образом – самим

фактом своего существования (непричинная детерминация).

Так, успехи лидеров мирового прогресса могут

восприниматься правящей элитой и передовой общественностью

стран «второго эшелона» как вызов – прямая или потенциальная

угроза экономической и (или) политической независимости.

Осознание угрожающего характера отставания правящей элитой

отстающих в своем развитии стран может послужить импульсом

(толчком) к началу преобразований (или их очередного этапа).