115
при данных условиях или какая более последовательно обобщает
наличные сведения, демонстрирует лучшие прогностические
возможности.
Эти соображения помогли А. Назаретяну сформулировать
принцип «неопределенности заблуждения», или нефиксируемости
экстрансляционных границ. Он состоит в том, что «с одной стороны, в
бесконечно сложном мире немыслимо содержательное высказывание,
которое было бы абсолютно ложным, при любых уточнениях и сменах
ракурса», а с другой стороны,
«…сколь угодно богатый конечный
опыт недостаточен для того, чтобы, раз и навсегда установите
границы достоверной экстраполяции» [229, c.108]. Отсюда – его
вывод о том, что задача научных исследований состоит не в поиске
истины, а в построении эффективных моделей мира, позволяющих
повышать инструментальный потенциал интеллекта.
Мезоуровень
эпистемологического уровня научной истины
репрезентируют ее образы, утвердившиеся в исторической науке.
Анализ их содержания с позиций вероятностно-смыслового
подхода показывает, что оно предопределяется селективными
возможностями парадигм научного исторического мышления –
мезоуровня эпистемологического образа научной рациональности.
Так, в отечественной исторической науке ряд школ и
направлений придерживаются традиционного идеала истинностного
знания. Исторически этот познавательный идеал сложился в рамках
т.н. парадигматической традиции античной историографии, которая
видела цель историописания в постижении некой структурирующей
идеи, раскрывающей смысл истории [32, с.67]. В Новое время под
истиной стали подразумевать объективный смысл истории. Эта
позиция гносеологического монизма («мнений много, а истина –
одна») получила обоснование в работах Г. Гегеля и К. Маркса. В
конкуренции, отборе, информации, управлении, системно-целевой подход проникают из