Домников С.Д. Мать-земля и Царь-город. Россия как традиционное общество

Подождите немного. Документ загружается.

Корнилий Комельский для своих киновий не искал сел и имений: «Сам с монахами неустанно

корчевал и распахивал девственный лес. Его трудовые подвиги переносят нас в обстановку рус-

ских монастырей XIV века...»

Кирилла Новоезерского (ум. 1532), как и многих других святых и монашествующих, отличало

«неумывание» и любовь к странничеству.

Никандр Псковский (ум. 1582) известен лишь тем, что всю жизнь почти безвылазно он провел в

диком псковском лесу. Еще до пострижения он поселился в лесу и, дважды приходя в монастырь,

оба раза покидал его из-за несогласия с недостаточно строгими, по его мнению, монастырскими

порядками.

Нил Столбенский (ум. 1555) известен годами, проведенными в полном уединении. После 13 лет,

проведенных в ржевских лесах, он переселился на оз. Селигер, где следующие 27 лет проводит на

Столбенском острове в таком же уединении, проводя часы сна без постели, только опираясь на

костыли.

Александр Свирский, а потом и Антоний Сийский вслед за Феодосией подвигом для себя сделали

отдание своей плоти на съедение болотным комарам.

Представление о святости непосредственно связано с господствующим в духовной культуре

идеалом Праведности и служения божественной истине. Но служение истине и подобного рода

истязания кажутся не связанными друг с другом. Представление об Истине в широком плане

обусловливается характером представлений об устройстве мира и месте в нем человека, а также

характере проявления Божественного. Ведь жизнь человека, его существование в этом мире

расценивается как подготовка к загробной жизни.

В отличие от святых западной церкви идеал русской святости — не сверхъестественные деяния,

но погружение в земное естество: «земной ангел и небесный человек». Русские святые — это

первое хождение в народ. Даже сверхъестественное или чудеса проявляют не сами святые в своей

жизни, а их мощи или кресты, и чудеса эти не отличаются от тех, которые приурочивались прежде

к священным местам, источникам или деревьям. Уподобление земле, растворение в ней, обретение

ее качеств и ее магических возможностей — вот что освящается православной святостью.

Не проявление индивидуальности, собственной личности, а, напротив, смирение ее, подчинение

абсолюту, универсуму. Качествами универсальности наделена для православного сознания земля,

непосредственно олицетворяемая Богоматерью. Женоподобие содержится в самом назначении

духовного подвига, богослужения:

101

стать вместилищем Святого Духа, принять в себя божественную Истину, чтобы затем родить ее,

явить людям через личный духовный подвиг. Кенозис — греческое понятие, обозначающее

самоуничижение, — стало обозначением русского идеала святости как особой формы

кенотипического поведения.

Вместе с тем, сложившийся идеал служения обнаруживает в себе черты асоциальности, Святость

утрачивает значение общественного служения и оказывается чужда культуро-творческой деятель-

ности. Г.П. Федотов выделил два течения русской святости. Из двух исходных точек русской

святости: Кирилл Белозерский и Сергий Радонежский, — он констатирует явное преобладание

кирилловского типа святости. И факт возвращения к наследию Кирилла «после мистического

углубления заветов преподобного Сергия» подводит его к мысли о «некоторой исчерпанности

духовных сил», проявляемой в подобном религиозном Идеале.

Но даже Сергий Радонежский, несмотря на значимость его политических заслуг и церковно-

догматических свершений, в житии, составленном Епифанием Премудрым, предстает прежде

всего как земледелец, разделяющий с народом труды праведные (первым кланяется до земли

являющимся к нему поселянам и проявляет все черты кенотипического поведения), и уже затем

как пастырь.

Подчинение высшему Закону, закону, положенному Богом в основание мироздания, означает

следование законам естества. Святость в реальном ее воплощении на русской почве есть не что

иное, как культ естества, а в некотором смысле это и уход от искусственной жизни, отказ от

цивилизации и даже отрицание городского образа жизни. Святость, в определенном ее течении,

превращается в своего рода традиционалистскую реакцию на последствия экономического

развития страны.

Здесь много общего с юродством, с сознательным буквальным уподоблением земле, растению

(отсутствие одежды, сон на земле, тело, покрытое земляной коркой). Разница лишь в том, что

юродство демонстративно, протестно и в этом смысле агрессивно-социально, оно — явление

социализованной городской среды. Сам юродивый, принимая на себя роль безумного ради

«поругания миру», выступая агентом иного мира, вынужден изображать «рай в аду». И в этой

двойственности с преобладанием ролевых установок и игрового начала — существо культурной

позиции юродивого.

Очевидна связь юродства с языческой карнавальной стихией, уподобляемой существованию

антимира, прорвавшегося в этот мир. Но это не явление язычества: за демонстрацией телесного

уродства контрастно декларировались ценности христианства. Юродивый — это продукт

маргинализированной общественной среды. В юродстве

102

очевидно стремление гармонизировать языческую карнавальную стихию (святость природных

стихий) и православную святость. Вмещая в себе противоположные начала, юродивый

уподобляется земле, все вмещающей, все вбирающей в себя и взращивающей правду. Сам облик

юродивого — облаченного в лохмотья, босого и почти нагого, с грязными спутанными волосами,

вымазанного грязью и золой, словно покрытого земляной коркой, — есть уподобление земле.

Приступы падучей, которой страдали многие юродивые, заставлявшие их кататься по земле, в

которой они через некоторое время обретали успокоение, подтверждали в глазах общества их

связь с землей. И различные вериги на теле юродивого, призванные к усмирению плоти: железные

полосы, каменные утяжелители, металлические кольца, цепи и чугунные пластины с острыми

краями, — воспроизводили облик земли, терзаемой железом и камнем.

Для православного сознания слова юродивого, даже самые бессмысленные или нарочито

бессмысленные, являются вещими и пророческими, ибо устами юродивого говорит сама земля.

Спонтанный, на первый взгляд, бред юродивого — это вырывающийся из груди земли

болезненный вздох, несущий информацию онтологического характера. Присутствие юродивого

важно как настойчивое напоминание человеку о его естестве и заключенном в нем высшем начале.

Метафизическая природа голоса юродивого и его кенотипическое поведение раскрываются через

ту же семантику русской святости. Факты канонизации отдельных юродивых после смерти и

примеры «переложения» некоторых православных святых «на юродство» (Авраамий Смоленский,

Кирилл Белозерский и др.), свидетельствуют о культурном родстве обоих феноменов духовной

жизни русского традиционного общества и их связи, уходящей корнями в народное «двоеверие».

А.И. Клибанов в этой связи писал: «Сонм святых генетически был связан с политеизмом народных

верований. Именно это и превращало культ святых в узел связи христианства и народных веро-

ваний. Культ святых имеет и то значение, что он составил наиболее приемлемую форму для

усвоения населением отвлеченных начал христианства. Таким образом, личностное начало,

которое характерно для христианства и действительно подвигало вперед духовную культуру как

своего рода культуру духа, воспринималось в живых олицетворениях».

Однако характер этого

личностного начала, представляемый в укрощении личной «страстности», и способы этого

укрощения более чем показательны.

Разумеется, здесь речь идет об основной массе народных святых, исключая церковных иерархов и

администраторов, заслуживших канонизацию свершениями на политическом поприще. Типи-

103

зация святости обнаруживает то, что «раскол» был характерен и для внутрицерковной жизни. Но

показателен сам факт официального признания церковью возможности духовного подвига в его

простонародных полуязыческих формах.

Реальная Власть Земли в экономике выживания аграрного общества неизбежно оформлялась в

религиозный культ земли. В наивной непосредственности религиозного восприятия мира русским

крестьянином национальная культура обретала мировоззренческий фундамент. А вместе с ним

получала религиозное основание и национальная аграрная традиция. Многовековая история

России, знавшая многочисленные попытки цивилизационных прорывов в городскую

социальность, неизменно возвращала общество к земле, к земледельческому труду.

105

ГЛАВА 3

СВЯЩЕННЫЙ ГОД ЗЕМЛЕДЕЛЬЦА: Космос и циклическое время

Земледельческие праздники составляют у поселян отрадную смену тягостных трудов сладостным отдыхом и разгульем,

к какому призывает и сама природа. Они общи всем племенам и основаны на их верованиях и нравах. У народа же

божьего они были священными... У египтян, греков и римлян с земледельческими работами соединены были священные

обряды и пиршества, потому что они изобретение земледелия почитали божественным... Мать-земля была искони

священною у славян. В земле соединяются и смерть и плодородие. Она самая близкая проповедница человеку, и

питательни-ца, и его погребательница. Славяне воспитаны на земледелии, с принятием веры христианской святые

церкви на место языческих богов становятся покровителями земледельческих занятий.

Н.В. Гоголь. Земледельческие праздники

Месяцеслов имеет громадное значение для народности. Возвращая верования ежегодно к одним и тем же физическим

явлениям, он поддерживал в народе в течение столетий мифологию природы. <...> Приурочивая к известным

годовщинам праздники и обряды, месяцеслов тем самым указывал на источники обрядности тоже в мифах природы.

Ф.И. Буслаев. Бытовые слои русского эпоса

Непосредственное восприятие ежегодно повторяющихся в природе сезонных изменений

оказывает магическое действие на человека, формирует в его сознании образ кругового движения.

Представление о вечно умирающей и воскресающей Вселенной, ежегодно обновляющей свои

природные силы, находится у истоков всякого представления о цикличности времени.

«Традиционная славянская культура была земледельческой по характеру. Тысячелетия оседлости

еще теснее связали весь строй и уклад жизни с природными ритмами и хозяйственными работами.

Последние регулярно повторялись из года в год, закрепляя вводимую сезонными, земными и

небесными изменениями естественную меру течения времени. Основной его ячейкой по-прежнему

оставался годичный круг, составляемый подциклами лунного календаря (месяцами)».

До утверждения на Руси христианского календаря народный календарь целиком исходил из

восприятия времени, завязанного на астрономические циклы и сельскохозяйственные работы. Тра-

диционный земледельческий календарь уже в первые века русской истории оказался

непосредственно связан с христианским. «Очень рано, — писал Ф. Буслаев, — осложнилась

народная годовщина влиянием христианства. <...> Национальные названия времен года и месяцев

были заменены названиями греко-римскими, языческие годовщины — праздниками

христианскими. Таким образом, тотчас же по принятии христианства на календарь языческий был

наложен календарь церковный; мифология природы продолжала господствовать в умах, только

скрытая под новыми названиями <...>, сближая мифические образы с христианскими именами».

Отмечание сроков сельскохозяйственных работ со временем смыкается с отмечаиием событий

христианской истории. В результате христианская символика переплетается с астрально-

языческой и бытовой земледельческой, наделяя дополнительными смыслами семейную и

общественную жизнь, разные виды сельскохозяйственного труда; христианские ритуалы

наслаиваются на языческие и наоборот. Общность цивилизационных оснований традиционной

земледельческой культуры на огромных пространствах Восточной Европы обусловила

формирование общерусского земледельческого календаря, имеющего, разумеется, свои

территориальные особенности. В послепетровское время к христианскому и земледельческому

календарю добавляется светский (юлианский) календарь. Но и он не мог изменить

приверженности аграрной цивилизации многовековой языческой традиции, закрепленной в

земледельческом календаре.

Год и Мир

Первые этапы в становлении сознания и культуры связаны с выявлением в природной

действительности наиболее насущных с точки зрения человеческого существования ее

(действительности) структурных признаков. Первичным бинарным позицированием изначально

оказались выделены и введены в текст культуры Жизнь и Смерть — два фундаментальных

понятия архаической онтологии, служащие определением различных (а следовательно, проти-

воположных) способов существования материи.

Жизнь это то, что отождествляется с организацией, формо- и структурообразованием,

изменчивостью, энергетической заряжен-ностью. Смерть — с пассивностью, аморфностью,

бессистемностью,

106

наполненностью интенций, не проявляющих себя вовне. Жизнь — это свет, тепло, цветение.

Смерть — это холод, мрак, окостенение. В отличие от жизни смерть — это скрытое

существование. Смерти как небытия архаическая онтология не знает. Силы смерти в любое время

могут прорваться в жизнь, захлестнуть ее и либо погубить, забрав себе, либо обновить для нового

витка жизни. Несмотря на онтологическую противоположность, между ними нет непреодолимой

черты. Жизнь и Смерть связаны друг с другом в таинственном космическом бытии. Тот же

комплекс представлений распространялся и на антропологический уровень. Человеческое

существование есть не что иное, как существование между Жизнью и Смертью. Если Жизнь —

это активность, движение, деятельность, то всякая инерция, усталость и бездеятельность,

необходимые для восстановления жизненных сил, ассоциированы со Смертью. Смена дня и ночи,

лета и зимы в онтологической перспективе — это не что иное, как череда умираний и оживлений.

Архаическая онтология и антропология сливаются в мировосприятии земледельца.

Подобные представления были целиком почерпнуты из представлений о существовании Космоса,

принадлежность к которому человек всецело ощущал. С образом кругового движения Вселенной,

периодически возвращающейся к своим началам, умирающей и воскресающей, связаны

представления архаического общества о времени, вмещающем в себя онтологические

составляющие Жизни и Смерти. Священность обоих состояний космической экзистенции

гарантирует священность и других точек существования-движения мира. Материя, слитая со

временем, являет собой образ Космоса как процесса, чередующего одни и те же необходимые

состояния мира.

Всякая календарная веха, фиксируемая сознанием, сакральна, ибо отражает свыше данную

реальность, и потому в каждой культуре календарь существует лишь в качестве Священного

календаря, отражающего высшую законосообразность. «Литургическое календарное время

протекает в замкнутом круге: это классическое время космического Года, освященное деяниями

Богов. А поскольку самым грандиозным деянием божьим было Сотворение Мира, ознаменование

космогонии играет важную роль во многих религиях. Новый год это первый день Творения. Год

— временное выражение Космического цикла. И когда проходит год, говорят: „Прошел Мир"».

Каждый Год воспроизводит Космогонию. Мир творится заново, живет и умирает, исчерпав свой

срок, для того чтобы в определенное время вновь воскреснуть и начать свое существование «с

начала». От рождения, сопровождаемого приходом весеннего тепла и

107

оживлением животной и растительной жизни, — к летнему цветению и благоуханию, а от него —

к осеннему увяданию и погружению в осеннюю распутицу, и, наконец, мертвый сон под белым са-

ваном зимы. Космогонический миф — образец космического цикла.

В свою очередь, годовой цикл лишь воспроизводит свой космический прототип: суточный цикл.

Дневное время демонстрирует те же этапы развития: утреннее рождение, побеждающее мрак

ночи, полуденный расцвет и вечернее увядание перед окончательным опусканием в Хаос ночи,

необходимой для восстановления сил и нового рождения.

Однако именно год превращается в определяющий символ космической цикличности в эпоху

складывания земледельческой культуры. Весь уклад жизни и общественная организация,

подчиненные сельскохозяйственному производству, оказываются непосредственно зависимы от

ритмически-пульсирующей жизни природы. Организационно-хозяйственные ритмы из года в год

воспроизводят действия, определяемые сезонными колебаниями. Их закономерности и варианты

находят отражение в богатом наблюдениями за окружающим миром народном календаре или

месяцеслове, всецело носящем земледельческий характер.

Таким образом, Год представляет собой идеальную модель завершенного временного цикла —

жизнь мира в его свернутом варианте, задающую ритм человеческой жизни.

Последовательное наблюдение за чередованием света и тьмы привело к отмечанию поворотных

дней солнечного календаря: зимнего и летнего солнцеворота (самый короткий и самый длинный

световой день), а также весеннего и осеннего равноденствия (сутки, когда день равен ночи).

«Наблюдения за годовым движением небесных тел, и особенно солнца и луны, от которых зависит

биологическая жизнь на земле стали важнейшими факторами, обеспечивавшими повседневное

существование людей. Эти наблюдения реализовывались в практической деятельности и

закреплялись в мифах, ритуалах, обрядах, календарных присловьях. Знания о важнейших

небесных телах и явлениях <...>, о точках равноденствия и солнцестояния астрономического года

лежат в основе аграрной культуры. Эти знания как бы фокусировали в едином пространстве и

времени вертикальную (астрономическое пространство и представление о нем) и горизонтальную

(антропогенное пространство, т. е. освоенное человеком) модели мира».

Четыре критические точки годового круга — наиболее значимые, торжественные, но и наиболее

опасные моменты, периоды своеобразной «остановки времени», разрыва временного потока,

связанного с активизацией космических сил (как высших сил Неба,

108

так и темных сил Хаоса). Окончание одного космического этапа знаменует начало другого. Разрыв

во времени актуализирует идею перехода, что подчеркивает священность этих временных

рубежей. Смешение стихий обозначает великое таинство оплодотворения мира во имя начала

нового космического этапа. Это время космического круговорота, буйства стихий, когда мир

находится во «взвешенном» состоянии, и нет абсолютной гарантии возвращения «на круги своя».

В эти моменты происходит своего рода «свертывание» Космоса, возвращение его в эмбриональное

состояние, в котором «все едино» — символический брак Неба и Земли. Отсюда эротическая

подоплека любого астрономического праздника.

Именно эти критические точки года, связанные с символикой соития Неба и Земли (ритуальное

соединение огня и воды), служат образцом праздничного неистовства, требующего выплеска

энергии, контролируемого специальными ритуалами. Небо и Земля раскрываются навстречу друг

другу, миры образуют взаимные переходы, а затем сливаются. Прежняя иерархия миров

оказывается разрушенной. Космос в своем круговом движении словно переворачивается,

опрокидывается, и для восстановления его нормального состояния и прежней дискретности

вертикальной структуры мира, а вместе с тем и естественного течения времени, требуется вся

активность человеческого коллектива, сначала подчиняющегося стихийному буйству, магически

соединяющегося с космическим хаосом, а затем подчиняющего его жестко контролируемому

ритуальному порядку. Опасность бесконтрольного погружения в хаос вызывает необходимость

ритуального контроля, упорядочения разгульной стихии, введения ее в определенные рамки.

Вечный круг

Ритуальная насыщенность важнейших критических периодов года требовала отказа от занятия в

такое время любыми обыденными делами и посвящения себя целиком астральному «служению

миру», т. е. заботе о восстановлении космического равновесия во имя возврата к естественному

течению времени. Продолжительность этих временных этапов соответствовала

продолжительности праздничного периода, охватывающего срок до двух недель (1-2 лунные

фазы). При отсутствии способов точного измерения времени этот срок гарантировал полный охват

переходного периода. Жизнь человека, подчиненная магии кругового движения Вселенной, тре-

бовала активного ритуального участия в восстановлении космической цикличности.

109

Утверждая порядок в хаосе, люди прибегают к магии круга. Круг как символ упорядоченности

становится основным семантическим атрибутом праздника. Он целиком соответствует солярной

символике, столь значимой в отмечании световых циклов. Круг включает в себя идею

последовательности (упорядоченности) и перехода — конструктивный принцип любого

орнамента, идею завершенности и одновременно нескончаемости, целостности, полного

совершенства и самодостаточности. Семейный круг, общинный круг, круг родственный, круг

жизни и т. п. — универсальные символы благополучия и защищенности. Круг — символ мира,

года, социальности. Образ круга — это символ не только солнца, но и жизненного, земного

(космического) круга, завершенного, а следовательно, совершенного временного цикла. Это

подчеркивает то особое значение, которое хороводный круг приобретал на заключительной фазе

праздника, в которой утверждалось восстановление нормального течения времени и естественной

меры вещей, завершение переходного периода и возвращение мира «на круги своя».

С праздничной семантикой круга перекликается идея всеобщей связи и всеобщего единения.

Человеческая активность имеет смысл именно потому, что она способна оказать влияние на пове-

дение Космоса, что гарантируется сознанием непосредственной связи человека с Космосом во

всех его проявлениях: животных и растениях, земле и минералах, воде и воздухе. Актуализация

этого сознания является характерной особенностью праздничного состояния.

Таким образом становится понятным ритуальное уподобление растительности человеку (принятое

на известные праздники завивание березок, одевание молодых деревьев и соломенных снопов в

женские сарафаны и т. п.), животных — растительности (изготовления ритуальных «кукушек» из

сучьев деревьев), а человека — растениям и животным (праздничные ряжения в маски животных и

одежды из трав и растений). Принцип всеподобия, согласно которому человек осознает себя

частью Вселенной, составляет основание антропокосмизма сознания человека земледельческой

культуры.

Праздничные календарные обряды утверждают его единство с Природой и

необходимость следования ее распорядку.

Принцип всеобщего единения и всеобщей связи распространяется и на отношения внутри

коллектива. Праздник — это одновременно и способ установления новых или восстановления

утраченных социальных связей, время единения полов и поколений, верхов и низов общества,

имущих и неимущих.

110

Идея всеединства мира, которая актуализируется праздничными ритуалами, подчеркивает

мантические возможности праздничного периода. В эти периоды космической неопределенности,

смешения стихий и пребывания мира у истоков всех потенциальных возможностей люди пытались

по мельчайшим, едва определенным признакам обнаружить зачатки будущего. Гадания становятся

общепринятым атрибутом сакрального времени и частью праздничных ритуалов.

Другими знаками (помимо чередования света и тьмы), отмечаемыми земледельческим календарем,

являются важнейшие изменения в Природе, по которым земледелец определяет свое будущее

хозяйственное поведение и ориентируется во времени и пространстве. Наиболее значимые из них

те, которые свидетельствуют о постепенном приближении долгожданного после зимнего периода

тепла. Вместе с весенним теплом наступал новый сельскохозяйственный год, с которым прежде

нередко связывали и наступление нового астрономического года. Важность этого временного

этапа отмечена фиксацией мельчайших признаков природных колебаний в весенний период. Едва

ли не все наиболее значимые из них отмечались сельскохозяйственным календарем:

праздновались окончание зимы, встреча весны и ее окончательный приход, пробуждение земли и

воды, появление первой зелени и цветение растений, появление первых насекомых и т. д. и т. п. С

каждым из этих явлений был связан свой комплекс примет, призванных обеспечивать наи-

большую эффективность сельскохозяйственного труда и связанных с ним ритуалов, пронизанных

заботой о будущем урожае, судьба которого всецело определялась как трудом земледельца, так и

плодородием земли, вод и участием Неба, дарующего свет, тепло, влагу. Поэтому земледельческие

праздники непосредственно связаны с праздниками астрономическими, с их космической

символикой и не могут быть поняты вне них.

В свою очередь, космические праздники со временем оказались насыщенными аграрной

символикой, выражающей заботу человека о плодородии и плодоношении земли при его

(человека) непосредственном участии. Связь с плодородием главных языческих праздников

утверждается непосредственно всеми символическими и обрядовыми компонентами торжества.

Отсюда всегда одни и те же блюда из цельного зерна и эмбриональные продукты (яйца) —

носители начала роста, энергии скрытой в них жизни и развития. Обязательны в праздник обряды

выпекания свежего хлеба: замешивание теста, его последующее поднятие — символы творения-

рождения Мира (или нового его этапа). Плодородие, понимаемое через оплодотворение,

ритуально воспроизводится обрядами по-

111

гружения солнца (колос, цвет, пламя и т. п.) в землю (воду), встречающимися в каждый из

основных праздников. И так далее, о чем речь и пойдет в этой главе.

Возвращаясь к основным критическим точкам года, отметим: значимость этих моментов

языческого календаря утверждается уже тем, что все они введены в христианский календарь.

Зимнее Рождество, предвесенняя Масленица, Летний Иван Креститель (Купала, Купайла). Менее

определенно можно говорить о праздновании осеннего равноденствия (9/22 сентября

астрономическое равноденствие). Напряженное состояние природы, пребывающей в фазе осен-

него увядания и ожидания гибели мира, отражалось на состоянии общества — ожидание

предстоящей гибели мира мало располагало к празднику. В отличие от космоцентризма прочих

праздников от-мечание дня осеннего равноденствия носит сугубо антропоцентрический характер

и приурочивается, как правило, к празднованию собранного урожая. Оно приходится иногда на

Феклу-заревницу, чаще всего на Рождество Богородицы. Ритуалы осеннего периода носят сугубо

семейный характер, как, например, операции с огнями, которые сводятся к тушению в домах

старого огня и зажиганию нового, добываемого путем трения. Работы в поле к этому дню

завершались, но продолжались работы в огородах и разворачивалась подготовка семей к зимнему

периоду (заготовка на зиму овощей и фруктов, утепление домов, заготовка дров). Наступала пора

домашних забот, осень — время активизации женской половины, отсюда — изобилие женских

календарных и мифических персонажей, ассоциированных с осенне-зимним периодом.

Наступление зимы, означающей гибель природы, в эпоху первобытной архаики воспринималось

как перерыв во времени. Древний календарь, обнаруженный Б.А. Рыбаковым в Чернигове, на-

считывает восемь месяцев, исключая зимний сезон, время наступления холода и мрака,

олицетворяющего торжество сил Хаоса и Смерти над организованностью и многообразием

Жизни. Если учесть, что на Севере Руси вплоть до XIX в. зимний период исчислялся с октября по

апрель, можно предположить, что в ранний период здесь мог существовать и шестимесячный

календарь. Однако разрывы во времени только подчеркивали периодическое возвращение мира

«на круги своя». Исключение закономерностей зимнего сезона из освоения культурной традицией

было бы слишком расточительной тратой открывающихся в зимнее время возможностей занятия

домашним хозяйством, а также магического воздействия на природу во имя сохранения

целостности мира и его будущего процветания и плодородия. Исключенное из естественного

природного цикла зимнее время вошло в категорию социального

112

времени. Для осенне-зимних праздников в наибольшей степени характерна демонстрация

социального единения и ритуальная насыщенность семейной жизни. После Покровских свадеб

наступала череда декабрьских свадеб и святочных торжеств, захватывающих и начало января.

Январь же, в свою очередь, оказывался временем подготовки к февральскому брачному сезону,

перетекающему в масленичные торжества. К зимним праздникам была приурочена тщательная

забота о домашнем гнезде: уборка в избах накануне, вымывание и выскребание стен, полов и

потолков, обновление домашнего инвентаря и соломенных подстилок в доме и на скотных дворах.

Зима — это господство нижнего мира (верх-низ), время космической смерти (жизнь-смерть) и

мрака (свет-тьма), женское время (мужское-женское начала). В космогоническом плане Зима ас-

социирована с образом смерти (Морана, Мороза). Но образ смерти не нес негативного

содержания, вместе с ним существовало вполне определенное осознание значимости зимнего

периода для восстановления производительных сил природы и начала нового годового цикла.

Русский месяцеслов как нельзя лучше передает идею всемирного равновесия, гармонической

целостности, необходимого элемента космической дуальности, в которой смерть природы —

необходимое условие ее жизни. Одновременно это переходный период. Со смертью связана идея

пути, перехода и, что не менее важно, идея возвращения, возвращения к жизни. В этом назначении

сезонного состояния смерти мира выявлялась высшая законосообразность.

Господь, воплотивший себя в мире и придавший ему собственную законосообразность,

существует по одним с ним законам. Не случайно старославянская транскрипция «Годъ»

совпадает с церковнославянским обозначением Господа «Гдь». Следовать законам мира означает

следовать законам Господа Бога, воплощенным в мире, Им созданном.

Кол Мира: Спиридон-поворот

День зимнего солнцестояния (12/25 декабря) — первая критическая точка астрономического

цикла, время, когда солнце находится в нижней точке зимнего неба и с этого момента должно

«идти на подъем». В эту пору солнце делает виток на небе, постепенно сдвигаясь из южного

полушария в северное. А вместе с тем заметные изменения происходят и на ночном небе. Свои

астрономические наблюдения народ зафиксировал в пословице «Солнце — на

11З

лето, зима — на мороз», а сам день, связанный с именем христианского святого Спиридона

Тримифунтского, получил наименование «Спиридои-поворот» (поворотник, солнцеворот и т. п.).

Ритуалы и обряды Спиридонова дня целиком соответствуют космическому контексту и

непосредственно связаны с солнечной и небесной Символикой.

Исключительная особенность

этого праздника — ночное бдение: до поздней ночи никто не смел лечь спать, «чтобы тем не

оскорбить кормильца-солнца, который в это время празднует победу над зимой».

Вечером на

берегу реки молодежь раскладывала костер. Парни и девушки водили хороводы, а старики и

старухи сидели тут же и гадали на лето: ночь хмурая и теплая — лето будет дождливое и теплое,

ночь ясная и морозная — лето холодное и сухое.

Другой символ солнца — колесо: горящее колесо катали с горы и сжигали у проруби, потопляя

горящий обруч:

Покатилось колесо с Новагорода,

С Новагорода и до Киева,

Со Киева к Черному морю,

К Черноморью ко широкому,

К широкому ли, глубокому,

Колесо, гори-катись,

С весной красной вернись.

Переплетение горизонтальной и вертикальной перспективы (от города к городу и в море) создают

динамичный образ космического плетения — кручения. Существовало народное поверье, что на

Спи-ридона-«поворота» медведь переворачивается с одного бока на другой. За неделю до

Спиридона, 6/19 декабря, отмечается Николин день (зооморфная ипостась Николы — медведь, он

же — божий угодник, покровитель нижнего мира). Именно в этот период заметно меняется карта

звездного неба, словно мир разворачивается вокруг Полярной звезды, положение которой на небе

остается неизменным.

Примечательно повсеместное схожее именование Полярной звезды: «Кол-звезда» в Томской

губернии, «Прикол-звезда» на Урале, «Небесный кол» в Вологодской губернии, «Стожар» в

средней полосе России («стожар» — шест, вокруг которого мечется стог). Созвездие Большой

Медведицы как бы разворачивается вокруг центра — Кол-звезды (Полярной), отсюда название

этого созвездия в народе «Конь горбатый с телегой» (Оренбургская губерния), «Конь (лошадь) на

приколе» (восточные губернии России), «Лось», «Стожар» («стожарами» называют и соседние с

Большой Медведицей созвездия) и т. п.

Другая группа названий — «Возница», «Воз»,

114

«Колымага», «Колесница», «Повозка» — обращает нас к одной из ипостасей бога-громовника —

повозке.

Вращение превращается в магический символ Спиридона-по-ворота. Но это не просто круг, а

коловращение. Мир словно демонстрирует связь с космической осью (Земля-Полярная звезда), не

столь заметную в другое время, и обнаруживает свою податливость космическому вихрю.

Известен обычай на Спиридона кувырком преодолевать расстояние от дома до житной полосы,

где втыкался в снег кол острием вверх.

Таким образом устанавливалась связь с небом, чтобы

солнце не повернулось вспять, а катилось на тепло и урожай. Кол острием вверх указывает

направление роста растений, символизирует высоту колоса, т. е. обилие будущего урожая.

Метафора «кола» как символа всеобщей связи здесь очевидна. Вероятно, можно предположить

смысловую связь образа «коляды» с идеей космической связи, выраженную семантической

цепочкой: кол — колос — солнце (Полярная звезда) — мировая ось — мировое дерево —

Вселенная.

Образ мировой оси требует символики всемирного древа, и она действительно присуща

обрядовому комплексу дня Спиридона. Существует обычай в этот день встряхивать яблони с

приговором: «Спиридонов день, подымайся вверх».

Яблоня символизирует космическое древо, ее плоды обладают ярко выраженной солярной

символикой. «Поднятие вверх» в приговоре обозначает будущую траекторию космического цикла.

Солнце, пребывающее в самой нижней точке, теперь будет подниматься, день увеличиваться

(солнце внизу означает его сближение-соитие с землей — вхождение в землю, оплодотворение

земли). В дальнейшем та же логика «поднятия» будет знаменовать передачу плодородных

(жизненных) сил из земных глубин в растение: дерево, колос, траву, плод. С этого момента Мир,

сжавшийся от зимней стужи, начинает развертываться из точки коловращения. «Поднятие вверх»

солнца означает предстоящий рост тепла, насыщение Вселенной жизненной и плодородной силой.

Связь яблони с солнцем и теплом находит отражение в многочисленных народных поверьях. В

средней полосе существовало представление: «Если на Покров истопить избу яблонью — зиму

тепло будет».

Логика «поднятия» имеет цель обеспечить расцветание природы. На эту цель направлены

различные магические обряды, приуроченные к декабрьским («поворотным») праздникам. В день

Варвары (17 декабря) в банки принято, ставить ветки черемухи, вербы или малины (возможно, и

другие), расцвет которых ожидался к Рождеству. Они же являлись предметами гаданий: если

расцветут

115

к празднику — к переменам в жизни, если нет — год будет без перемен (Костромской и

Череповецкий уезды).

Был распространен обычай на Варварин день одаривать ребят-«полозников», обходивших дома с

благопожеланиями, сушеными плодами (яблоки, груши, орехи), которые также служили солярны-

ми символами.

Вертикальная перспектива Спиридонова дня ритуально обозначена массовым катанием с гор,

разжиганием костров и пусканием огненных колес с гор или возвышенных берегов рек с их

последующим потоплением в прорубях.

Горизонтальная перспектива обозначалась молодежными катаниями на лошадях и хождениями

стариков в гости друг к другу.

«Ритуалы этого дня можно охарактеризовать как антропокос-мические, поскольку, как и др.

календарно-солярные вехи, человек адресует их солнцу и вселенной (а не наоборот!), а главными

ритуальными структурами в них являются астрально-солярные символы — костры, колесо, кол.

Человек в качестве исполнителя этих ритуалов становится их составной частью. Будучи всеми

своими движениями обращенным к солнцу, небу, космосу, он как бы становится частью Божьей

мироколицы».

Ритуальное пересечение горизонтальной и вертикальной космических перспектив создавало тот

же образ плетения, вращения, исходящего из единого центра («Кол»). Именно этот образ присущ и

христианской символике праздника, связанной с образом св. Спиридона.

Чудотворец Спиридон Тримифунтский родился, жил и умер на Кипре (ум. ок. 348 г.). Обычно он

изображался в плетеной ивовой шапке на голове с пастушьим посохом в руке (кол и плетение).

Существует устойчивое представление о его способности повелевать солнцем и силами земли,

вызывать влагу (росу) на поля. Само имя святого Спиридон означает «круглая витая корзина»

(греч. spira «витое», «вьющееся»: вихревое движение вселенной, очевидное в период

солнцеворота).

На протяжении всей своей жизни он занимался земледельческим трудом и пастушеством. Не

оставил он любимых занятий, почитаемых священными, и после возведения в сан епископа.

Спиридон помогает земледельцам на жатве, а при виде их нужды одаривает золотом, для чего

превращает в драгоценный металл змею. Змея — хранительница богатства недр земли (золото,

клады) и сил земли. К Спиридонову дню приурочена выпечка обрядовых хлебов в форме змеи

(халы). На старославянском «хала» — змея, витушка, вьюнишка, извилистость. Можно вспомнить

одну из обрядовых игр на масленицу (весенний новый год), когда дра-

116

лись лаптями (плетенками). Так же, как змея являлась хтоничес-ким существом, так и плетеные

обувь, соломенные половики и коврики являлись символами земли. Ударяя друг друга лаптями,

люди демонстрировали признание своей социальной общности через землю.

Зимний солнцеворот нуждался в особом вычислении и в прежние времена фиксировался с

наивысшей точностью. Это связано с тем, что именно от этого дня исчислялись сроки весеннего

равноденствия и летнего солнцестояния (Петр-поворот — 12/25 июня). В силу особой

космической активности со Спиридоновым днем связывался целый комплекс гаданий и

предсказаний о судьбах будущего года, включенных впоследствии в святочные гадания. Широко и

повсеместно распространены приуроченные к Спиридонову дню обычаи совершать крестные

ходы на поля, реки, озера и пруды, колодцы, ручьи, к другим водным источникам для их освяще-

ния и молитв об изобилии земных плодов.

Таким образом, если год — это мир в его циклической свернутости, то Спиридонов день — это

кол мира, источник будущего года и его магический центр-начало. В этот период, когда Природа

пребывала в мертвенном состоянии, а обнаженная земля словно замирала под белым саваном

снегов, единственной живой связью с миром, которую ощущал человек, была связь с небом,

космосом. Примечательно, что образ коляды присутствует только в период зимнего

солнцестояния и весеннего равноденствия, т. е. характерен для обозначения начала года. Кол это и

орудие убийства. Всякое творение с позиций архаической онтологии начинается с убийства

(смерти). Зимнее время — время космической смерти — наиболее адекватно для символики

убийства-гибели старого мира ради его обновления. В некоторых колядах, исполняемых

ряжеными, содержались страшные угрозы скупым хозяевам:

На новый год Осиновый гроб, Кол да могилу, Ободрану кобылу.

Утром с первыми лучами солнца возили в санях «Коляду» в образе девушки, одетой в белую

рубаху. В некоторых районах России коляду представлял деревянный идол с разъяренным

выражением лица, отражавшим буйство космических стихий.

Весь масштаб новогодних торжеств раскрывался на Святки. Символика православного

РождестваТоспода-Христа явилась наиболее адекватной земледельческим представлениям о

рождении в эту пору нового Мира-Года.

Рождество Мира: Святки

117

Полного размаха празднование периода зимнего солнцестояния и рождения нового космического

года достигает на Святки. Установленное православной церковью Рождество Господне отмечается

25 декабря/7 января. К этому дню в итоге и оказалось приурочено празднование святочных

торжеств. Празднование начиналось с торжественного ужина — поминального стола, органи-

зуемого в рождественский сочельник (вечер 24 декабря), и продолжалось до Крещения (6/19

января). Между ними 1/13 января отмечается день Василия Кесарийского. Святочный период

отмечается как переходный и обозначается в святочных колядованиях особым символом —

мостом:

По этому мосту Шли три братца: Первой-то братец — Рождество Христово, Второй-то братец — Крещенье

Господне, Третий-то братец — Василий Кссарийский... У хозяина в дому Велись бы ребятки, Велись бы телятки,

Велись бы ягнятки, Велись бы жеребятки, Велись бы поросятки, Велись бы козлятки, Велись бы цыплятки,

Велись бы утятки!

Связь со Спиридоновым днем подчеркивается всем разнообразием рождественского обрядового

комплекса и огненной (солнечной) символикой. Срок от Спиридонова дня до Рождества отмечен

магической цифрой 12: со Спиридона обычно откладывают по полену, и к Рождеству набирается

12 поленьев, из которых и затапливают печь на «святой вечер».

К святочному торжеству приуро-

чено также зажигание костров — обычно в центре деревни или посреди деревенской улицы: в

навечерие Рождества Христова, в канун Нового года и на Крещение (это называлось «Христа

греть» — Тамбовская губерния). На рождественский сочельник тщательно вымывали избы

(выскребали стены, полы и потолки, полы натирали можжевельником и т. п.) и ходили в баню. К

вечеру все одевались в чистые одежды. Весь мир, в том числе и крестьянский, подлежал

обновлению.

118

Празднование начиналось с поминовения предков за вечерней трапезой в канун Рождества.

«Поминование усопших в разных формах есть один из постоянных элементов аграрных

обрядовых празднеств... До появления первой звезды не едят ничего, а затем садятся за стол.

Торжественная трапеза в этот день одновременно является обедом и ужином. Одно из

непременных блюд этой трапезы — кутья. Иногда и сам праздник назывался кутьей».

Первая

звезда — критическая точка суток накануне наступления самой длиной ночи, лучшее время для

установление связи с иным миром, миром предков. Рождение нового начинается с поклонения

(поминовения) прошлому, установления с прошлым мистической связи.

Для вечерней трапезы готовятся каши из круп и основное ритуальное блюдо кутья из пшена и

ячменя (или других круп) — кутья сочельницкая.

Пища была постной, и сама сочельницкая

трапеза была скромна, хотя и обильна, и называлась «постной» кутьей. Даже мучные блюда (из

перемолотого зерна) составляли исключение, использовались только «цельные» продукты. Кроме

кутьи подавались лук, капуста, квас.

Идея цельности в рождественский сочельник доминировала,

ибо с ней связывались достаток, полнота, благополучие и плодовитость. С этой же идеей связано и

изготовление на Рождество мясных блюд из цельных тушек: поросенка, нашпигованных тушек

птицы, чаще всего утки и курицы.

Насыщение составляет важную особенность новогодних торжеств. С Рождества до Крещения ели

не просто много, а наедались «от пуза». Только в Крещение вновь возвращались к постной пище.

Сытость в пору начала года гарантировала сытость и достаток в течение всего года. Вместе с тем,

«употребление в пищу было не просто актом насыщения: ритуальная еда представляла собой акт

приобщения себя, и не только себя, но и всей своей семьи и всех объектов своего хозяйства, к тем

силам и тем способностям, которые приписывались съедаемым животным».

Все мясные блюда,

подаваемые к новогоднему столу, изготавливались из животных, обладающих, по поверьям,

особыми магическими качествами.

Непосредственно с этим связана и выпечка на Рождество Христово из белого и черного теста

фигурок разных животных (коровы, овцы, козы), просто фигурок с четырьмя ножками («козули»,

«коровки»). Их расставляли на столах, ставили на окна, оставляли в сенях и давали в корм скоту

(для приплода), отправляли знакомым, использовали для одаривания колядующих... Они, таким

образом, служили атрибутами продуцирующего обряда и одновременно оберегом и в этом

качестве часто сохранялись до будущего года или следующего праздника.

119

Никаких ограничений в пище на Рождество не существовало, поэтому рождественская и

новогодняя трапеза получила в народе название «жирной кутьи». И, конечно же, празднование

Рождества сопровождается обрядовым выпеканием хлебов — символов восходящего Мира-Года.

Отмечая период зимнего солнцестояния, время господства Мрака и Тьмы, олицетворяющих Хаос,

и рождество Господа и Года, с образами которых одинаково связывают рождение Мира, человече-

ский коллектив мобилизует все свои усилия для возвращения света и возобновления космического

(сезонного) круга жизни. Обозначая открытость космической вертикали и пребывание Вселенной

в напряженном ожидании становления Мира, люди встречают Рождество массовыми катаниями с

гор. Как элемент праздничного ритуала, логика спуска-подъема обозначает идею перехода (пере-

ходного состояния Вселенной) от этапа «опускания» к «подъему» и символизирует проницаемость

миров (верх-низ) по космической вертикали. Стихийное буйство отмечено в эту пору противобор-

ством стихий: активизации сил Хаоса противостоят силы небесной святости.

Противоборствующие силы переплетаются во вселенском вихре, выбрасывающем свободные

энергии в мир, заряженный на обновление. Их отношения упорядочиваются праздничными риту-

алами.

На протяжении всего священного времени (Святок) следует исполнение ритуальных песен —