Цендина А.Д. И страна зовется Тибетом

Подождите немного. Документ загружается.

История

Тибета первой половины XX в. — это история того,

как

он не стал независимым. До сих пор политики, историки — все,

кто интересуется Тибетом, спорят об этом, ищут причины про-

изошедшего. Сами тибетцы считают, что у них был реальный шанс

стать суверенным государством, и в связи с этим любят сравнивать

себя с Монголией. Хотя исторические сравнения обычно не

очень корректны, но в данном случае, мне кажется, возможны,

так как в

судьбах

этих

двух

народов действительно было много

общего. И те и

другие

были соседями Китая, издавна имевшими с

ним

разнообразные отношения — торговые, хозяйственные, по-

литические, военные. И те и

другие

много веков испытывали на

себе обаяние великой китайской культуры. И тибетцы и монголы

создали в свое время могущественные империи, захватившие и

китайские земли, тибетцы— частично, а монголы — практически

полностью. И тех и

других

китайцы считали отсталыми народами,

побаивались их и презирали. Оба народа исповедовали буддизм.

В разное время и разными путями они были включены в орбиту

интересов и влияния Цинской империи: монголы официально

приняли

подданство маньчжурского императора, а тибетцы

всту-

пили

с ним в специфические отношения «наставника и покрови-

теля». В XX в. параллели приобрели еще более очевидный харак-

тер. Обе страны стали объектами геополитических расчетов

двух

крупнейших мировых империй: Тибет

—•

Англии, Монголия —

России.

Эти империи стремились создать буфер

между

ними и

Китаем. Соответственно и тут и там образовалось некое подобие

треугольников: Китай-Тибет-Англия и Китай-Монголия-Россия.

Даже договоры заключались во многом сходные. Так почему же

Монголия получила независимость, а Тибет — нет?

Конечно,

внешние факторы сыграли здесь огромную роль.

Во-первых, Монголия попала в сферу интересов не просто России,

а большевистской России, в политике которой по отношению к

монголам сказался пафос идей о классовой борьбе, интернациона-

лизме и т.д. Во-вторых, в

20-40-х

годах

XX в., когда практически

решался вопрос о независимости Монголии, она стала предметом

пристального внимания третьей силы, и немалой — Японии. Рос-

сия

и Китай не могли не учитывать притязания последней.

Ничего подобного не было в Тибете. Кроме того, в критиче-

ский

для Тибета период Англия перестала быть его великим

соседом, а молодое руководство

Индии,

преданное романтическим

принципам

невмешательства и мирного сосуществования, оформ-

ленным позднее в концепцию «Панча шила», не имело ни желания,

ни

силы бороться за независимость Тибета.

275

все же мне представляется, что внутренняя обстановка,

сложившаяся в этих странах, была если не более, то уж по край-

ней

мере не менее важна. При всем

сходстве

в развитии,

культу-

ре и политическом

статусе

нельзя отрицать, что Монголия была

более активным и открытым субъектом на международной арене.

Она

никогда не пыталась воздвигнуть вокруг себя непроницае-

мую стену, как это делал Тибет на протяжении многих веков.

Монгольское ламство, как и тибетское, не отличалось особой

приверженностью к прогрессу, но его консерватизм не доходил

до столь изощренных форм, как в Тибете. Кроме того, высшие

монахи в Монголии не имели такого подавляющего влияния в

стране: светские аристократы еще помнили славу предков и бы-

ли

главной политической силой. Недаром, когда Монголия полу-

чила независимость, церковный глава Монголии богдо-гэгэн был

провозглашен именно ханом, чего никогда не пытались сделать

тибетцы.

30-40-х

годах

Монголия заняла недвусмысленную просо-

ветскую позицию, вступив в мировую войну и оказав помощь Со-

ветскому Союзу в борьбе с фашистами. Тибет же настойчиво

заявлял о своем нейтралитете и обособленности. Вот почему на

Ялтинской

конференции 1945 г. Англия и Америка согласились с

требованиями Сталина предоставить Монголии

статус

независи-

мого государства, но ни Рузвельт, ни Черчилль

даже

и не заикну-

лись о Тибете. Я изложила ситуацию весьма схематично. Но факт

остается фактом. Тибет не получил

статуса

суверенного

госу-

дарства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исторический

путь Тибета драматичен.

Он

знал величие и упадок, власть над соседями и рабство, рас-

цвет культуры и темноту невежества. Однако многие народы

имеют подобный исторический багаж. А что же Тибет? Чем его

путь отличается от пройденного другими народами? Так ли уж он

специфичен?

Действительно ли тибетцы создали особый мир, не

похожий на те, которые мы знаем? А если создали, то как? Не

знаю,

ответила ли я на эти вопросы. Мне казалось важным пока-

зать, что история тибетского народа, модель его жизни, пути раз-

вития

культуры в высшей степени своеобразны. Но — настолько,

насколько

своеобразно развитие

всех

крупных этносов на этой

земле. Не более.

Возникновение

и развитие тибетской культуры, как мне пред-

ставляется, было обусловлено несколькими основополагающими

обстоятельствами. Главное заключалось в том, что он был окру-

жен древнейшими и мощнейшими цивилизациями — индийской,

китайской,

иранской. Тибет не мог остаться

«вне

истории», в сто-

роне

от интенсивной работы человеческого

духа

в этих мирах. На

всем протяжении своего существования он вступал с ними в

торговые, военные, культурные, религиозные и прочие контакты,

испытывал их влияние. Что был бы Тибет без индийского буддиз-

ма, китайской медицины, древних иранских верований?

Но

что был бы Тибет, не сумей он создать свое

государство?

это, на мой взгляд, явилось вторым условием. Конечно, он ни-

когда не был един, центральная власть в нем то усиливалась, то

деградировала, но она была. Взлет тибетской государственно-

сти — империя VII—IX вв. Именно в это время политическая орга-

низованность

тибетского общества стала диктовать необходи-

мость привлечения многих достижений культуры его соседей и

развития их применительно к своей жизни.

Когда империя окончила свое существование, и начался дол-

гий

период раздробленности, культурный импульс, как ни стран-

277

но,

не исчез. В это время шло формирование различных сект,

учений, традиций в религии, литературе, искусстве. Ко времени,

когда тибетцы установили тесные отношения с монгольскими ха-

нами

и их государственность стала приобретать специфические

черты теократии, религиозная система и культурные традиции,

сформировавшиеся вокруг нее, были уже настолько развиты, что

могли распространять свое влияние на соседей, став центром,

ядром большого и нового культурного мира.

В последующие века происходило все более сильное сраще-

ние

церкви и государства. Сначала это породило многообразные

культурные начинания в эпоху Цзонхавы, а затем — Пятого да-

лай-ламы. Но постепенно оно привело к стагнации. А политиче-

ская

закрытость последних веков и вовсе стала основой консер-

вации

средневековья. Тибет встретил XX век,

будучи

отсталым,

консервативным,

опутанным предрассудками. И тем не менее,

именно

наличие государственности позволило Тибету создать

свою

культуру

и пройти предназначенный только ему путь.

Если

главными условиями зарождения развитой культурной

традиции в Тибете были взаимодействие с соседними цивилиза-

циями

и наличие государственности, то условием ее неповтори-

мости стали географическая труднодоступность и соединение

культур

различного типа и разных стадий развития. Как мы виде-

ли,

Тибет никогда не был полностью изолирован. Однако он не

был и открыт всем ветрам. Географический фильтр пропускал

чужеземные культуры в таких пропорциях, что, смешиваясь с

местными элементами, они совершенно преображались, стано-

вились не тем, чем были ранее. Тибетский буддизм — это не ин-

дийский

буддизм, а Тибетская империя — не китайское государ-

ство.

Соединение

различных

культур

носило в Тибете своеобраз-

ный

характер. По типу и уровню своего общественного и

эконо-

мического развития Тибет отличался от многих стран из его ок-

ружения. Современная наука стала бояться и избегать таких вы-

ражений,

как

«отсталость»,

«неразвитость», «примитивность». Мне

тоже они не нравятся, так как отражают

чувство

превосходства

тех, кто сочинил их и употребляет. Если человек никогда не мо-

ется и никогда не видел трактора, чем он

«отсталее»

и «примитив-

нее»

того, кто не представляет, как можно прожить без горячей

воды и электричества? Ничем, просто они разные. Тем более

опыт показывает: тот, кто впервые увидит трактор, может его ос-

воить, а тот, кто столкнется с отсутствием электричества, может

не выжить. Это то, что касается людей. Однако понятно, что

278

общества, в которых они живут, не просто разные, они различа-

ются по уровню предоставления человеку возможностей, усло-

вий

и качества жизни. Ив этом смысле никуда не уйдешь от того

факта,

что Тибет всегда был, а во многом остается и сейчас эко-

номически

слабым, неразвитым, небогатым обществом, которому

присущи все черты раннего средневековья.

Многие

путешественники, побывавшие в Тибете, рассказыва-

ют в своих описаниях, как зачастую не могли купить у местных

тибетцев продукты питания, потому что у тех не было никаких

излишков

[Rockhill 1891, 180, 201]. Вынужденное пребывание

экспедиции

Рерихов в течение почти полугода в Северном Тибете

зимой

1927/28

г.

чуть

ли не разорило край, хотя она состояла всего

из

нескольких десятков человек; в своих заметках ее члены посто-

янно

писали о недостатке пищи [Рябинин 1996, 437; Рерих Ю.Н.

1994, 355 и ел.]. Что уж говорить о постоянных обращениях ти-

бетского правительства к китайскому императору

(XVIII-XIXBB.)

с просьбой ограничить численность китайских войск, стоявших в

Тибете, так как прокормить несколько тысяч солдат страна была

не

в состоянии [Petech 1950, 79 и др.].

Собственно говоря, это стало препятствием и при создании

тибетской армии в 20-х

годах

XX в., так как крупные и мелкие

землевладельцы стонали от непомерных налогов, предназначен-

ных на содержание армии. Недостатком сельскохозяйственных

земель часто объясняют и существование в Тибете полиандрии,

а также наличие в тибетской семье не очень большого количест-

ва детей. Я не думаю, что китайский крестьянин жил много бога-

че тибетского. Но тибетские вожди и цари не имели представле-

ния

о той роскоши, которой были окружены китайские импера-

торы или индийские раджи. Я видела дворцы китайских импера-

торов и апартаменты Тринадцатого далай-ламы. Их разница оче-

видна. Так что, по сравнению со многими окружающими его

странами Тибет, безусловно, был экономически очень слаб.

Однако такая слабость вовсе не означала нежизнеспособно-

сти его общества. Оно жило по своим законам долгое время и

могло бы, наверное, еще многие века существовать в подобном

положении,

ничуть не страдая от него, если бы не изменился

мир.

А мир изменился. XIX, а тем более XX век поставили Тибет

перед необходимостью реагировать на процессы, которые шли

вокруг него, как бы он ни

хотел

их не видеть. Тибет не мог доль-

ше поддерживать свою изоляцию, он должен был открыться.

Вот когда он открылся, когда мир пришел к нему на порог, его

слабость стала очевидной и трагической. У него не было ответов

279

на

требования времени. Чтобы их найти, необходимо было не-

медленно модернизировать свою жизнь во

всех

областях. Он не

успел этого сделать самостоятельно.

Но

вернемся к неравномерному развитию Тибета и его окруже-

ния.

Такое состояние создало в Тибете специфические условия,

когда в нем сосуществовали и смешивались явления, которые

находились в различных типологических и стадиальных плоско-

стях. Смешение культур* разных типов — явление, обычное в

этом мире. Принципиально то, в каких пропорциях оно происхо-

дит. Если в богатом и развитом обществе суеверия продолжают

жить как остатки архаичной магии, это никого не удивляет. Од-

нако

если в стране, где люди

живут

в тяжелейших условиях, где

природа часто ставит их на грань выживания, огромная часть на-

селения

занимается только чтением книг, размышлением о чело-

веческом бытии, написанием философских поэм, это не может

не

вызывать изумление. А именно так произошло в Тибете.

Все, что бы ни создавали тибетцы, явилось плодом географиче-

ской

и природной уникальности, причудливых экономических и

политических условий, соотношения внешних влияний и мест-

ных особенностей. Это и предопределило их неповторимость.

Однако среди всего, что они создали, наиболее своеобразными

являются, пожалуй, религия и церковь, а точнее, их характер и

место в обществе.

Тибетцы исповедуют особый вид буддизма. Распространяясь

по

свету,

буддизм включал в себя элементы мифологических,

этических и

других

представлений

всех

тех племен и народов,

среди которых он находил приверженцев. Однако не часто он соз-

давал новые особые культурные феномены. В Тибете же создал.

Понятие

«тибетский

буддизм»

вошло в научную литературу и уже

давно широко применяется.

Дело в том, что, смешавшись с местными культами и верова-

ниями,

буддизм в Тибете, сохранив все основополагающие по-

стулаты

и идеи, преобразился сильнейшим образом. Во-первых,

основательно пополнился пантеон буддизма за счет местных бо-

жеств. Во-вторых, расширились рамки мифологических пред-

ставлений.

В-третьих,

все это дало жизнь новым культам.

В-чет-

вертых, до неузнаваемости изменилась обрядовая и ритуальная

практика.

В-пятых, в

результате

сращения индийских Логических

систем с местными магическими и шаманистическими верова-

ниями

в Тибете пышным цветом расцвели мистические учения.

В-шестых,

смешение фольклорных сюжетов и мифологии буд-

дизма дало жизнь такому явлению, как «народный», или «популяр-

280

ный», буддизм. И так далее. Во всяком случае, в Тибете сложи-

лось совершенно особое направление буддизма.

Говоря об уникальности тибетского буддизма, не надо забы-

вать, что он так своеобразен еще и потому, что породившая его

североиндийская

традиция под натиском индуизма и ислама пе-

рестала существовать, и очень давно. Он один стал представлять

этот культурный мир, хотя главные его доктрины, культы и прак-

тики

появились все же в Северной

Индии.

Однако именно тибет-

ский

буддизм стал ядром для новой традиции, которая без боль-

ших модификаций распространилась далее на северо-восток в

качестве северной ветви этого вероучения. Монголы, буряты,

калмыки

смотрели и смотрят на

Лхасу

как на главную святую

обитель.

Теперь тибетский буддизм занимает совершенно особое ме-

сто не только в Тибете, но и в мире. Согласитесь, ни тайский, ни

лаосский,

ни какой-нибудь еще буддизм не породил в мире

столько общин. Этому есть, на мой взгляд, две основные причи-

ны.

Во-первых, тибетский буддизм уже давно привлек внимание

европейцев и североамериканцев своими мистическими учения-

ми.

Насколько мистика становилась модной в Европе, настолько

популярным становился там тибетский буддизм. Вторая же при-

чина

лежит в политической плоскости. Популярность этому веро-

учению в последние десятилетия придает неутомимая деятель-

ность Далай-ламы по его пропаганде, а также сложившийся

мире образ тибетцев как гонимого, но свободолюбивого на-

рода.

В Тибете был создан не только специфический вид буддизма,

но

и место, которое он занимал в духовной жизни народа, было

особым. Религиозность тибетцев исключительно глубока. Она

регламентирует все формы их деятельности —

труд,

политику,

войну, быт,

литературу,

искусство. Тибетцы считают привер-

женность

буддизму

своей национальной чертой, ныне это —

чуть

ли

не главный признак их самоидентификации. Соответственно

этому — и положение тибетской церкви. Мы знаем средневеко-

вые общества, где церковь играла в политической и духовной

жизни

значительную, и

даже

доминирующую роль. Но вряд ли

найдется много стран, в которых церковь на протяжении столе-

тий

не просто формировала всю

«надстройку»

общества, но прак-

тически полностью составляла ее. Церковь в Тибете была феода-

лом,

властью, армией, политической силой, торговцем, произво-

дителем, ремесленником, философом, учителем, художником и

еще Бог знает чем. Именно в Тибете каждая семья считала необ-

281

Автор

книги на берегу озера Ямдог-ямио

ходимым отдавать в монахи сына, если сыновей было больше од-

ного.

Именно

в Тибете были города-монастыри, насчитывавшие

по

пять, по семь, по десять тысяч монахов.

Все это и создало мир Тибета, такой своеобразный, часто уди-

вительный,

загадочный, закрытый, но вполне объяснимый. Как в

конце

концов удивительно, загадочно и объяснимо всё, что соз-

дали люди. А в Тибете жили и живут не «маги и мистики», не

«боги

демоны», а люди, такие же, как везде, — глупые и умные, несча-

стные и счастливые, гордые и униженные, трудолюбивые и лени-

вые,

веселые и печальные, невежественные и образованные, спо-

собные на величайшие подвиги и на не менее величайшие зло-

деяния,

простодушные и хитрые, сытые и голодные. Они всегда

жили

трудно. Трудно с точки зрения борьбы за хлеб, за выжива-

ние

в жестоких природных условиях, а в последнее время —- за

возможность быть хозяевами себе и жить по своему разумению.

Но

они никогда не теряли своего национального достоинства.

А значит — и своего особого тибетского мира.

282

В Тибете популярна одна притча: «Как-то случился большой

шторм, и волной в колодец, где жила колодезная лягушка, забро-

сило океанскую

черепаху.

„Какой

он, океан? — стала спраши-

вать колодезная лягушка у океанской черепахи. — Как четверть

моего колодца?" — „Больше", — отвечала та.

„Как

половина ко-

лодца?" — „Больше!" —

„Как

целый колодец?!" — „О-о-о!" —

вскричала

черепаха».

Я понимаю, что мой рассказ о Тибете — это

попытка взглянуть из колодца на океан. Из колодца моих зна-

ний

— на океан тибетской истории. Для такой смелости есть

лишь одно оправдание: у меня были помощники — океанские че-

репахи. Все они указаны в библиографии.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Хронологический указатель

Ок.

600 Намрисронцзан из Ярлунга становится царем Тибета.

Ок.

б 17 Сронцзангампо (ок.

609-649)

становится царем Тибета.

641 Сронцзангампо женится на китайской принцессе.

649 Мансронманцзан (ок.

638-679)

наследует престол.

670 Начало войны

между

Тибетом и танским Китаем.

,676 Дусронманпочже (ок.

676-704)

наследует престол.

704 Кхридэцзугцзан

(704-755)

наследует престол. Регентшей

становится Кхрималод.

712 Кхридэцзугцзан становится полноправным царем Тибета.

755 Кхрисрондэцзан

(742-797)

наследует престол.

Ок.

775 Основан монастырь Самъе. Шантиракшита и Падмасамбхава

Тибете.

Ок.

792 Доктрина индийской махаяны получает преобладание на

религиозном диспуте в Самъе.

Ок.

797 Мунэ-цзанпо

(774-799)

становится тибетским царем.

Ок.

800 Кхридэсронцзан (Садналэг,

776-815)

наследует престол.

815 Кхрицзугдэцзан (Ралпачан,

805-838)

наследует престол.

822 Мирный договор

между

Тибетом и Танской династией.

Ок.

836 Ландарма

(803-842)

наследует престол. Запрещение буд-

дизма в Центральном Тибете.

842 Убийство Ландармы. Споры наследников. Конец Тибетской

империи.

866 Потомки царской семьи мигрируют в Западный Тибет.

978 Лумэ и Сумпа возвращаются из Восточного в Центральный

Тибет; Ринченсанпо

(958-1055)

- в Западном Тибете и Индии.

1042 Атиша приезжает в Тибет; Брогми

(992-1074)

и Марпа

(1012-1096)

ведут

активную деятельность.

1056 Бром-тонпа

(1004-1064)

основывает монастырь Радэнг сек-

ты кадампа.

1073 Кхон-Кончогчжалпо

учреждает

монастырь Сакья.

Ок.

1110 Гампопа, основатель школы кагьюпа, становится учеником

Миларэпы

(1040-1123).

1207 Некоторые тибетские вожди принимают покровительство

Чингис-хана.