Бибихин В.В. Новый ренессанс
Подождите немного. Документ загружается.
_____
Франческо
Гвиччардини
правился
с
ними.
Гонфалоньер
Франческо
Кардуччи
был
казнен.
Позднее
Гвиччардини
признал,
что
особых
пре
ступлений
за
республиканцами
не
обнаружилось.
Он
на
всегда остался
для
либеральной
флорентийской
интел
лигенции
persona
поп
grata,
«Столыпиным».
С
1531
Гвиччардини
губернатор
и
вице-легат
Кли
мента
VII
в
Болонье.
В
1534
новый
папа
Павел
111
снял
его
с
этого
поста.
С
1534
Гвиччардини
один
из
первых
совет
ников
герцога
Алессандро
Медичи
во
Флоренции,
неза
конного
сына
Клемента,
якобы
потомка
Лоренцо
Медичи
Великолепного.
В
1537
после
убийства
Алессандро,
очень
ценившего
Гвиччардини,
тот
почти
уходит
от
поли
тики,
которую
все
труднее
становится
отличить
от
интри
ги.
Пользуясь
семейным
(его
предки
с
14
века
занимали
разные
посты
в
городе),
личным
архивами
и
доступом
к
государственным
документам,
Гвиччардини
создает
многотомную
«Историю
Италии»
(Storia d'ltalia, 1537-
1540),
где,
следуя
за
сдвигом
силовых
линий
европей
ской
политики,
рассматривает
события
на
полуострове
в
европейской
перспективе.
Всего
пятнадцатью
годами
раньше
Макиавелли
считал
достаточным
ограничиться
в
своей
истории
Флоренцией.
Гвиччардини
не
публиковал
своих
сочинений.
Их
стали
широко
читать
после
его
смерти.
«История
Италии»,
хроника
трагического
заката
итальянского
свободного
города
после
смерти
Лоренцо
Медичи
в
1492,
признана
лучшей
работой
современного
тем
событиям
историка.
Здесь
нет
и
намека
на
гуманис
тическую
риторику
и
морализаторство,
царит
делови
тость
средневековой
хроники.
Де
Санктис,
неоднознач
ный
в
отношении
Гвиччардини,
назвал
ее
самым
значи
тельным
произведением
из
созданных
итальянским
умом.
Гвиччардини
ведет
здесь
критическое
сопоставле
ние
источников,
чего
современная
наука
не
находит
у
Ма
киавелли.
До
19
века
в
Арчетри
под
Флоренцией,
где
Гвиччардини
умер
на
своей
роскошной
вилле
27.5.1540,
показывали
стол,
на
котором
он
писал
свою
«Историю».
480
I
Пуританская
суровость,
от
юности
трезвая
безоча
рованность
в
отношении
к
миру
при
решительной
дея
тельности
в
нем,
резкая
неприязнь
к
лицемерию
и
распу
щенности
высших
классов,
прежде
всего
церковных
ие
рархов
-
черты,
приближающие
Гвиччардини
к
типу
ученого
и
публициста
Северного
Ренессанса
и
Реформа
ции.
Он
завершает
начатый
Макиавелли
поворот
фло
рентийской
историко-политической
мысли
от
культа
ан
тичных
идеальных
образцов
к
строгому
анализу
реально
го
события.
Подобно
Леонардо
да
Винчи,
Гвиччардини
не
ценит
книжного
знания
с
его
«обобщениями»
и
«правила
ми»
И
ищет
новой
прочной
опоры
для
практики
во
внима
нии
к
неповторимому
случаю,
в
настойчивом
усилии
ума,
в
опыте.
Абсурдно
полагаться
на
нормы
разума,
когда
мир
уже
не
какой
должен
быть,
а
какой
есть.
Природная
тяга
людей
при
прочих
равных
условиях
к
добру,
а
не
злу,
искажена
легкомыслием,
глупостью
и
эгоизмом,
превра
щающими
человеческую
массу
в
бешеное
животное
и
провоцирующими
в
ответ
государственное
насилие;
страсть
к
свободе
превращается
в
стремление
к
власти.
Лишь
упорная
воля
мудрого
и
опытного
правительства,
держащегося
одинаково
далеко
от
деспотизма
и
от
охло
кратии,
способны,
если
не
помешает
всевластная
судьба
(fortuna),
восстановить
то
«дивное
согласие»,
при
кото
ром
только
и
возможны
благополучие,
история
и
сама
жизнь
людей.
Деятель
наблюдает,
судит
и
принимает
каждый
раз
конкретное
решение,
глупое
или
мудрое.
Все
остальное
-
факторы
ситуации.
Жизнь
может
расставить
любые
деко
рации
вокруг
свободного
поступка.
Достоверным
остает
ся
только
продуманная
оценка
обстоятельств.
Силы
не
впример
мощнее
человека,
духовные
сущности,
возмож
но,
существуют,
но
не
в
них
дело.
В
лучшем
случае
они
затруднят
для
меня
анализ
реального
положения
вещей,
в
худшем
уничтожат.
Но
угадывать
движение
сверхсил,
тем
более
плыть
по
их
течению
недостоЙно.
Во
всем этом
481
I
_____
Франческа
Гвиччардини
нет
и
речи
об
эпохах
истории
или
исторических
законо
мерностях.
Сосредоточенность
на
воле
и
усилии
индивида
от
личает
Гвиччардини
от
Макиавелли,
для
которого
суще
ствует
особая
физика
государства
и
власти
и
который
ощущает
социальное
тело
как
реальность
особого
рода,
оказываясь
в
этом
аспекте
ближе
к
современному
вос
приятию.
Гвиччардини
со
своей
стороны
превосходит
Макиавелли
по
осведомленности
и
точности
описания.
ОТ
Гвиччардини
идет
традиция
философского
осмысле
ния
истории,
продолженная
Монтескье,
Вольтером,
Гиб
боном,
Гегелем.
«Вот
добросовестный
историк,
у
которого,
по-мо
ему,
с
большей
точностью
чем
у
кого
бы
то
ни
было
мож
но
узнать
истинную
сущность
событий
его
времени;
к
тому
же
в
большинстве
из
них
он
сам
принимал
участие,
состоя
в
высоких
чинах.
Совершенно
невероятно,
чтобы
он
из
ненависти,
лести
или
честолюбия
искажал
факты;
свидетельством
тому
его
независимые
суждения
о
сильных
мира
сего
и
в
частности
о
тех,
кто
выдвигал
и
назначал
его
на
высокие
посты,
как
например
о
папе
Клименте
VII
...
О
каких
бы
людях
и
делах,
о
каких
бы
дей
ствиях
и
замыслах
он
ни
судил,
он
никогда
не
выводит
их
ни
из
добродетели,
ни из
благочестия
и
совести
-
как
ес
ли
бы
этих
вещей
вовсе
не
существовало
-
и
объясняет
все
поступки,
какими
бы
совершенными
они
ни
казались
сами
по
себе,
либо
какой-нибудь
выгодой,
либо
пороч
ными
побуждениями»
1.
Эта
запись
Монтеня
на
книге
Гвиччардини
констатирует
подчеркнутое
неверие
ита
льянца
в
действенность
добрых
желаний.
Оно
еще
боль
ше
бросается
в
глаза
у
Макиавелли.
Не
надеясь
на
бла
гие
намерения,
Макиавелли
и
Гвиччардини
ждут
и
тре
буют
от
человека
мужества,
virtus,
добротности,
силы,
упрямства,
чего-то
вроде
упрямой
строгости,
ostinato
1
Мишель
Монтень.
Опыты.
М.,
1991,
с.
234-235.
482
I
rigore,
их
соотечественника
и
современника
Леонардо
да
Винчи.
у
Данте,
их
общего
авторитета,
мужество
приходит
на
помощь,
когда
благодать
любви
тускнеет,
подкрепляя
ее
и
восстанавливая
благородство
человека
(Пир
IV,
Кан
цона
З,
12-1
З).
История
стоит
на
доблести.
Римлянам
по
требовалась
величайшая
добротность,
grandissima ver-
tude,
чтобы
выиграть
в
состязании
народов
и
получить
от
Бога
приз
первой
нации
(IV 11).
Эта
ставка
на
virtus
прохо
дит
без
изменения
через весь
Ренессанс,
как и
понима
ние
благородства
в
смысле
мужества
с
презрением
к
бо
гатству
и
наследной
родовитости.
Virtus
это
вкладывание
всего
себя
в
поступок.
Решающим
и
важным
оказывается
то
конкретное,
что
ты
делаешь
здесь
и
теперь.
Лорд
Болингброк
в
начале
18
в.
одобряет
Гвиччар
дини,
предостерегающего
от
опоры
на
исторические
примеры
(сопоставления).
Тот
же
Болингброк
называет
главную
проблему
гаснущего
Ренессанса.
«Макиавел
ли
...
совершенно
справедливо
указывает
...
что
один
и
тот
же
правопорядок,
благоприятный
для упрочения
свобо
ды,
пока
народ
еще
не
развращен,
оказывается
неблаго
приятным
и
даже
пагубным
для
свободы,
когда
народ
уже
развратился».
Подорваны
дух
и
характер
народа
1,
У
сво
боды
не
осталось
почвы.
Только
кажется,
что
Данте
плачет
по
своей
стране
почти
также,
как
люди
16
века.
«О
несчастная,
несчастная
родина
моя!
какая
жалость
к
тебе
охватывает
меня
вся
кий раз
когда
читаю,
всякий
раз
когда
пишу
что-то
отно
сящееся
к
гражданскому
правлению
...
Увы,
зловредные
и
злородные
(malnati),
вы
разоряете
вдов
и
сирот,
грабите
менее
властных,
воруете
и
захватываете
чужое
достоя
ние;
а
из
него
устраиваете
пиры,
дарите
лошадей
и
ору
жие,
одежду
и
деньги,
надеваете
дивные
платья,
строите
1
Лорд
Болингброк.
Письма
об изучении
и
пользе
истории.
М.,
1978,с.25-26,218,220.
483
I
_____
Франческо
Гвиччардини
дивные
здания
и
думаете,
что
проявили
щедрость!
..
Не
иначе
надо
смеяться,
тираны,
над
вашей
благотвори
тельностью,
чем
как
над
бандитом,
который
привел
бы
в
свой
дом
званых
на
обед,
а
на
стол
постелил
покрывало,
украденное
с
алтаря,
еще
со
священными
знаками,
и
ду
мал
бы, что
никто
ничего
не
заметит»
(IV
27).
После
Савонаролы
библейские
инвективы
не
зву
чат.
Макиавелли
говорит
тоном,
который
будет
шокиро
вать
как
безнравственный
сознание,
не
прошедшее
че
рез
жесткий
ренессансный
опыт
городской
свободы.
Ха
рактерным
образом
Болингброк
с
позиций
европейской
христианской
гуманности
осуждает
Макиавелли,
кото
рый
«так И
не
поднялся
до
главного
и
единственного
со
ображения,
которое
должно
было
бы
прежде
всего
побу
дить
хорошего
государя
поступать
таким
образом
(обе
регать
свободу),
-
что
в
том
состоит
его
долг,
который
по
одним
законам
предписан
ему
Богом,
а
по
другим
его
на
родом».
Но
вчитавшись
он
догадывается,
что
Макиавел
ли
строит
стратегию
для
ситуации
крайнего
упадка,
и
примиряется
с
ними. «Если
народом
овладевает
дух
про
дажности,
то
...
самые
отъявленные,
бездарные,
неуклю
жие,
беспардонные,
отвратительные,
распутные
и
ничтож
ные
негодяи,
наделенные
властью,
вместе
с
толстосумами
вполне
справятся
с
несложным
делом
уничтожения
свобо
ды
...
По
мнению
Макиавелли,
правопорядоктогда
надо
из
менить,
а
конституцию
приспособить
к
новым,
порочным
повадкам
новых,
порочных
людей»
1.
Упадок
страны
не
причина
быть
в
упадке
человеку.
Для
его
мужества
это
новое
испытание.
Данте
по
Аристо
телю
и
Фоме
учит,
что
блаженство
здешней
жизни,
зем
ной рай
состоит
в
действовании
собственной
доблести,
in
operatione proprie virtutis
(Монархия
11116,
7).
Есть
и
дру
гое
соображение
против
отчаяния,
прямо
не
прочитыва
емое
у
Макиавелли
и
Гвиччардини,
но
следующее
из уро-
1
Там
же.
484
I
ков
их
учителей.
Всякая
данность
в
силу
своего
сложив
шегося
существования
имеет
смысл.
Цель,
нисколько
не
оправдывая
средства,
вчистую
оправдывает
все
что
угод
но,
к
чему
применены
добрые
средства.
Что
не
идет
прямо
в
дело,
будет
во
всяком
случае
поводом
для
упражнения
«добродетели».
Мир
дан
не
ради
покоя,
а
ради
предельно
го
усилия.
Опорой
ренессансной
практики
с
самого
начала
были
не
исторические
условия,
а
разум
и
virtus.
При
сквозном
пророческом
видении
Данте
немыс
лимо,
чтобы
его
могли
связать
сколь
угодно
дурные
сей
часные
условия.
И
не
улучшение
окружающих
условий
было
причиной
его
видения
смеющейся
вселенной:
«И
видел
я
улыбку,
мне
казалось,
Вселенной;
неземное
упо
енье
мне
в
очи
и
мне
в
слух
вливалось.
О
радость!
о
вос
торг
и
умиленье!
о
жизнь,
любовью
полная
и
миром!
о
верное
богатство
без
стремленья!»
(Рай
27, 4-9).
Мы
не
сделаем
ошибки,
если
будем
искать
тот
же
фон
чистой
радости
в
гражданском
гуманизме
(Э.Гарен)
16
века.
Единство
итальянского
Ренессанса
было
скреплено
его
одинаковым
ощущением
эпохи
Фридриха
11
и
победы
им
перских
гибеллинов
при
Монтаперти
в
1260
как
начала
истории.
Хотя
уже
для
Данте
«честь
ивежество»
кончи
лись
и
во
всей
Ломбардии
доживают
только
три
старика,
в
которых
«век
новый
минувшим
веком
устыжен»
(Чисти
лище
16, 121-2),
но
чувство
открытых
возможностей
ос
танется
надолго.
От
Данте
идет
твердая
уверенность,
что
церкви
лучше
бы
отказаться
от
всякой
власти.
Лицемерное
ис
пользование
евангельского
авторитета
для
завладения
политической
и
экономической
силой
одинаково
оттал
кивало
Гвиччардини,
который
служил
у
пап,
и
Лютера,
ко
торый
восстал
против
них.
Так
называемая
изоляция
по
литики
от
морали,
на
которую
в
основном
указывают
ис
следователи,
сближая
Лютера
и
Макиавелли,
не
имеет
отношения
к
секуляризации
или
антиклерикализму
и
слу
жит
у
них
и
у
Гвиччардини
евангельской
чистоте
религии
485
_____
Франческо
Гвиччардини
не
меньше
чем
честному
государственному
устройству.
За
этим
лозунгом
одинаково
по
обе
стороны
расколов
шейся
церкви
стоит
одно
важное
настроение,
более
от
четливое
у
Лютера,
но
реконструируемое
и
у
итальянских
тайных
реформаторов,
к
которым
можно
относить
Гвич
чардини.
Человек
сам
ничего не
может.
Его
добрые
пожела
ния
и
стремления,
будь
они
самые
искренние,
имеют
не
больше
шансов
что-то
исправить
в
мире,
чем
как
если
бы
они
ему
приснились.
Свобода
воли
самостоятельно
со
здает
только
зло,
«творит
добро»
человек
никогда
не
сам.
С
равным
успехом
для
победы
добра
человек
мог
бы
за
стыть
внеподвижности.
Мужество-доблесть-доброт
ность,
virtus,
переводимая
как
добродетель,
имеет
смысл
не
«делания
добра»,
а
мужества,
крайнего
напряжения
сил,
полного
развертывания
способностей
без
уточнения,
каких
именно
и
в
каких
целях,
безотносительно
к
благу-злу
в
расхожем
морализаторском
смысле.
«Если
как
следует
все
рассмотреть,
найдется
нечто,
что
покажется
благим
поступком,
но
ведет
к
гибели,
и
нечто,
что
покажется
поро
ком,
но,
следуя
ему,
можно
достичь
безопасности
и
благо
получия»
(Макиавелли,
Государь
XV).
Мужество
в
пороке
во
всяком
случае
лучше
вялой
благонамеренности,
но
с
мечтами
об
исправлении
мира
лучше
расстаться.
Уравновешенный
аристократ
Гвиччардини
не
гово
рит
с
радикализмом
Лютера,
что
свобода
воли
годится
только
для
зла
или для
отдания
себя
в
рабство
Богу,
и
с
вызовом
Макиавелли,
что
пусть
ужлучше
правитель
чест
но
думает
только
о
своей
корысти,
а
проповедник
пока
зывает
дорогу
в
ад.
Человеческая
неспособность
под
толкнуть
движение
событий
в
желательном
направлении
видна
у
Гвиччардини
в
его
отказе
рассматривать
что-ли
бо
кроме
конкретного
события
и
судить
о
делах
по
общей
или
типовой
мерке.
Всякий
раз
человек
оказывается
без
знания,
что
и
как
делать.
Все
происшедшее
предстает
уникальным,
априорная
ориентировка
-
невозможноЙ.
486
Такому
настроению
противопоказано
проектиро
вание
идеального
или
наилучшего
строя.
«Невозможно
управить
государствами
по
сознанию
(sесопdо
conscien-
za),
потому
что
-
если
кто
рассмотрит
их
происхождение
все
они
насильственны»
1.
Венецианские
симпатии
Гвич
чардини
объяснялись
не
теоретическим
предпочтением
аристократического
правления
двухсот
или
двух
тысяч
па
трицианских
семей,
а
тем
практически
м
наблюдением,
что
только
Венеции
удалось
избежать
двух
худших
зол,
едино
личной
тирании
и
демократии
(охлократии)
в
смысле
дик
татуры
толпы.
Народ
ведь
тоже
может
быть
тираном,
когда
большинство
не
берет
в
расчет
лучших,
оказывающихся
всегда
в
меньшинстве.
Есть
тирания
большинства
над
оди
ночками
(Диалог
о
флорентийском
правлении)2.
То,
что
привычно
называют
демократией
древне
греческого
полиса,
на
деле
установилось
и
получило
та
кое
название
уже
после
разнообразного
административ
ного
и
идеологического
искажения
первоначальной
фор
мы
правления, которая
оставалась
безымянной
или
называлась
t<юvоJ..tiа,
равенством
удела
или
закона,
равноправием,
когда
собственно
главой
города-госу
дарства
выступал
создаваемый
вместе
с
его
основанием
закон.
В
этом
смысле
Гераклит
советовал
защищать
за
кон
крепче
чем
городские
стены.
В
самосознании
антич
ного
полиса
занимает
важное
или
центральное
место
фигура
реального
или
мифического
законодателя,
ино
гда
пришедшего
извне.
Гвиччардини
заставляет
вспом
нить
об
этом
начале
свободного
города.
Основой
строя
он
признает
не
власть,
личную,
групповую
или
всеобщую,
не
гармонию
или
согласие
интересов,
всегда
оказываю
щихся
частными,
а
конституцию,
которая
так
или
иначе
включит
лучшие
черты
монархии,
аристократии,
демо
кратии.
1 Guicciardini ....
р.
108.
2 Ibid
..
263.
487
---_
Франческо
Гвиччардини
«То
удивительное
согласие
и
ту
гармонию.
сладо
стнее
которой
нет
ничего»
(Заметки
политические
и
гражданские.
41)1
Гвиччардини
знает не
как
результат
общественного
договора
или
политического
соглаше
ния.
а
как
интимную
реальность
общего
бытия.
испытан
ную
гражданами
вольных
городов.
Поскольку
люди
давно
живут
не
по
правилам.
бес
смысленно
снова
предписывать
им
образец
поведения.
«Мысли.
что
тиранам
надо
сложить
с
себя тиранию.
а
ко
ролям
-
хорошо
упорядочить
свои
королевства.
лишив
свое
потомство
наследных
прав.
легче
расписать
в
кни
гах и
в
человеческом
воображении
чем
осуществить
на
деле»
(Сображения
вокруг
рассуждений
Макиавелли
о
'Первой
декаде'ТитаЛивия)2.
«Нельзя
судить
о
вещах
ми
ра
с
отстояния
(da discosto).
но
надо
судить
и
решать
их
день
за
днем
(giornata
рег
giornata)>>;
«суждение
по
при
мерам
крайне
ошибочно»
(Заметки
...• 114. 117)3.
Законо
мерностей
нет.
правит
случай.
зависящий
от
меняющих
ся
обстоятельств.
Постоянному
изменению
подлежат
речь.
язык.
одежда.
архитектура.
культура.
даже
пища
людей
(там
же.
69).
Глядя
извне.
такая
установка
как
будто
бы
толкает
к
утилитаристскому
расчету.
Хаос
жизни
требует
от
Гвич
чардини
трезвого
внимания.
а
не
идеализма.
Мечты.
воз
можно.
временами
получают
отзвук
в
действительности
(Савонарола).
но
не
надолго.
Гвиччардини
не
верит.
что
римляне
были
образцовым
народом;
отчасти
этим
объ
ясняется
его
отход
от
латыни.
Мир
построен
не
по
образ
цам.
Действительность
располагается
между
двумя
не
поддающимися
идеализации
крайностями:
моментом
настоящего.
который
всегда
одинаково
требует
сосре
доточенности.
и
неподрасчетным.
сбивающим
с
толку.
1 Ibid.,
р.
107.
2 Ibid.,
р.
338.
3 Ibid.,
р.
121.
488
I
непостижимым
случаем.
который
в
конечном
счете
ре
шает
в
человеческих
делах.
«Большая
ошибка
говорить
о
вещах
мира
без
различения
и
абсолютно
и.
так
сказать.
по
правилам;
ибо
почти
у
всех
их
есть
отличие
и
исключи
тельность
из-за
разнообразия
обстоятельств.
которые
невозможно
скрепить
одной
и
той
же
мерой;
и
эти
разли
чия
и
исключения
не
написаны
в
книгах.
но
им
должна
учить
разборчивостЬ»
(там
же.
6)1.
Намеренное.
злостное
притупление
конкретности
происходящего
исходит
от
церкви.
«Не
знаю.
кому тще
славие.
жадность
и
изнеженность
священников
против
ны
больше
чем
мне:
и
потому
что
любой
из
этих
грехов
сам
по
себе
отвратителен.
и
потому
что
каждый
и
все
вместе они
мало
подходят
человеку.
исповедующему
жизнь
служения
Богу.
и
еще
потому
что
грехи эти
так
про
тивоположны.
что
не
могут
существовать
вместе
иначе
как
в
некоем
очень
странном
субъекте
(subietto).
Тем
не
менее
положение.
которое
я
занимал
у
многих
первосвя
щенников.
заставляло
меня
с
моей
личной
стороны
лю
бить
их
величие;
не
будь
этого
уважения.
я
любил
бы
Мартина
Лютера
как
самого
себя;
не
чтобы
освободиться
от
законов.
внушаемых
христианской
религией
в
ее
обычном
толковании
и
понимании.
но
чтобы
видеть
эту
свору
негодяев
введенной
в
должные
пределы.
то
есть
оставшейся
или
без
грехов
или
без
власти»
(там
же.
28)2.
Непохоже.
что
свое
лютеранство
Гвиччардини
скрывает
только
из
конформизма.
В
его
известных
трех
мечтах
(<<хорошо
упорядоченная
жизнь
республики
в
на
шем
городе.
Италия.
освобожденная
от
всех
варваров.
и
мир.
освобожденный
от
тирании
этих
мерзких
попов»3)
сквозит
ощущение.
что
все
должно
остаться
под
Луной
как
есть.
недаром
он
сомневается.
что
увидит
желаемое
1 Ibid.,
р.
98.
2 Ibid.,
р.
103.
3
Приложение
к
Заметкам,
IX,
ibid.,
р.
145.
489
I
_____
Франческо
Гвиччардини
прежде
своей
смерти
(там
же).
"Все,
что
было
в
прошлом
и
есть
в
настоящем,
будет
еще
и
впредь;
но
с
таким
изме
нением
имен
и
видимостей,
что
не
имеющий
хороших
глаз
ничего
не
опознает,
не
может
уловить
правила
или
вынести
суждение
посредством
этого
наблюдения"
(Вос
поминания,
76)1.
И
в
повторяющейся
ситуации
мы
не
все
гда
понимаем,
как
надо
поступить.
Перед
нашим
носом
могут
происходить
вещи,
о
которых
мы
знаем
не
больше
чем
об
Индии.
Как
тогда
понять
наставления
Гвиччардини
самому
себе:
"Никогда
не
бороться
ни
с
религией,
ни
с
вещами,
которые,
похоже,
зависят
от
Бога;
ибо
этот
предмет
име
ет
слишком
большую
силу
в
умах
бестолковых"2.
Лучше
не
увлекаться
чудесами;
они
есть
во
всех
религиях
и
уже
поэтому
ничего
не
доказывают
(Воспоминания,
123)3.
Возможно,
существуют
чистые
духи,
но
мы
о
них не
мо
жем
знать
(там
же,
211
)4.
В
равной
мере
тут
примирение
с
религией
и
отказ от
религиозных
споров.
В
таком
слу
чае
к
Лютеру
должна
относиться
и
запись
Гвиччардини
о
сумасшедших
монахах,
которые
учат
тонкостям
догмата
и
диктуют
правила
веры,
этим
вселяя
в
умы
только
еще
большую
сумятицу5.
«Как
отлична
практика
от
теории!»
(Заметки,
35)6.
Прагматизм
Гвиччардини
только
кажется
печальным.
ОН
имеет
опору
в
правде,
ключ
к
которой
-
точное
наблюде
ние
и
верное
суждение,
но не
отвлеченная
наука
и
не
ре
лигиозная
догматика.
«Учение
(Ia dottrina)
в
сочетании
с
немощью
ума
или
не
улучшает
людей
или
губит
их;
но
ког
да
случающееся
(10
accidentale)
встречается
с
добротной
1 Ibid.,
р.
113.
2 Ibid.,
р.
146.
3 Ibid.,
р.
122.
4lbid.,
р.
141.
5 Ibid.,
р.
148.
6 Ibid.,
р.
105.
490
I
природой
(col naturale buono),
оно
делает
их
совершен
ными
или
почти
божественными»
(там
же,
47).
«Случай»,
сырой
факт,
встреча
с
лицом
действительности
-
это
встреча
с
тайной,
почти
с
Богом.
Ты
готовишь
что-то,
тру
дишься,
ждешь,
но
решит
конкретная
ситуация,
твой
не
управляемый
партнер, зато
какой
надежный.
Все
безус
ловно
признают
случившееся.
Если
оно
тебя
подкрепит,
ты
победил.
Главная
ловушка
для
всех,
кто
обращает
внимание
на
Гвиччардини,
-
не
замечать,
что
его
реализм
и
логиче
ская
строгость
в
приверженности
к
конкретному
истори
ческому
факту
вовсе
не
имеют
цели
«свободного
развер
тывания
истории».
Вся
наблюдательность
служит
здесь
только
отрезвлению
человеческого
ума,
который
должен
именно
отвыкнуть
от
распорядительного
отношения
к
миру
и
узнать
настоящую
меру
своего
незнания,
или,
что
то
же,
меру
непредвиденности
случая.
(В
понимании
слу
чая
у
Гвиччардини
можно
видеть
ключ
к
осмыслению
средневековой
и
ренессансной
фортуны).
Внимательная
строгость
нужна
Гвиччардини
не
для
успеха
в
делах;
тут,
он
знает,
часто
увереннее
себя
чувствует
святая
просто
та.
«Говорят,
что
кто
не
знает
хорошо
все
частности,
не
может
верно
рассудить.
И
тем
не
менее
я
видел
много
раз,
что
не
имеющие
большой
силы
суждения
люди
судят
лучше,
когда
знакомы
только
с
обобщениями,
чем
когда
им
покажут
все
подробности,
потому
что
на
почве
обоб
щений
у
них
часто
появляется
мужественная
решимость,
а
услышав
все
частные
подробности,
они
смущаются»
(Воспоминания,
155)1.
Решает
расположение
сердца,
а
не
техническая
оснащенность.
Встроенные
в
чудесную
машину
мира,
непостижи
мым
образом
хранящую
жизнь
на
земле
(Воспоминания,
160
и
др.),
люди
строго
говоря
не
нуждаются
в
искусст
венных
социальных
и
технических
механизмах.
Когда
1 Ibid.,
р.
128-129.
491
I
-
____
Франческа
Гвиччардини
упущен
этот
постоянный
немеханический
фон
мысли
Гвиччардини,
кажется,
что
при
отсутствии
стабильного
идеала
он
исповедует
«культ
силовой
кривой»
И
сосредо
точен
на
узкой
политической
пользе.
Надо
понять,
что
не
скончаемая
социальная
буря
для
Гвиччардини
-
школа
смирения
перед
темнотой,
в
которую
по
своей
смертной
природе
всегда
и
неизбежно
окутан
человек.
«И
филосо
фы
И
теологи
и
все
другие,
кто
рассматривает
вещи
сверхприродные
и
которых
они
не
видят,
говорят
тысячу
глупостей:
потому
что
по
сути
дела
вещи
скрыты
от
лю
дей
в
темноте,
и
их
исследование
служило
и
служит
боль
ше
для
упражнения
умов
чем
для
нахождения
истины»
(там
же,
125).
Высшей
целью
остается
школа.
Гвиччарди
ни
не
понимает,
почему
люди
сначала
губят
все,
а
потом
бредят
о
высоком.
Осмотритесь
сначала
вокруг
себя
и
не
делайте
глупостей.
«Не
осуждаю
постов,
молитв
и
подоб
ных
благочестивых
трудов,
учрежденных
Церковью
и
преподаваемых
монахами.
Но
из
благ
благо
-
и
в
сравне
нии
с
ним
все
другое
легковесно
-
это
никому
не
вредить,
по
мере
сил
помогая
каждому»
(Воспоминания,
159)1.
Монтень
в
выписанной
выше
маргиналии
о
Гвич
чардини
угадывает
главное:
в
суждениях
о
человеческих
делах
Гвиччардини
не
принимает
в
расчет благих
наме
рений
добродетели,
благочестия
и
совести
как
если
бbl
этих
вещей
вовсе
не
существовало.
Причина
однако
не
в
том
что
он
не
верит
в
человеческую
натуру,
-
«люди
все
по
природе
склонны
больше
к
добру
чем
к
злу»,
«от
природы
хотят
быть
свободными»
(там
же,
134,203)2, -
а
в
том
ЧТО
он
не
хуже
Лютера
видит,
что
по
желанию
человека
мало
что
делается.
Решит
никогда
не
благое
намерение.
Кто
под
влиянием массовой
проповеди
и
в
отличие
от
извра
щенных
классов
больше
хочет
добра
чем
народ,
а
между
тем
он
тонет
в
таком
месиве
недоразумений,
что
просто-
1 Ibid.,
р.
129-130.
2 Ibid.,
р.124,
139.
492
I
му
человеку
предпочтешь
искушенного.
«Кто
говорит
на
род, тот
говорит
на
самом
деле
обезумелое
животное,
полное
тысячей
заблуждений,
тысячей
путаниц,
без
вку
са
и толка,
без
наслаждения,
без
постоянства»
(там
же,
140,
ср.
147)1.
Флоренция
спешила
жить
и
разыграла
заранее
бу
дущие
перипетии
Европы.
Там
определенно
наметилась
линия
капиталистического
накопления.
Были
испытаны
почти
все
формы
правления.
Флорентийские
бешеные
(arrabiati) 1529-1530
годов
предвосхищают
крайние
ра
дикальные
партии
будущего.
Слово
революция,
якобы
позднего
происхождения,
Гвиччардини
применяет
в
близком
к
нам
смысле
внутреннего
переворота
в
госу
дарстве
(rivoluzione di stat0
2
)
в
отличие
от
внешних
потря
сений.
Но
когда
Гвиччардини
вместе
с
Аристотелем
счита
ет
почетным
и
великим
делом
думать
об
общественном
правлении,
«от
которого
зависит
благосостояние,
спасе
ние,
жизнь
людей
и
все
выдающиеся
дела,
творимые
в
этом
низшем
мире»
(Диалог
о
флорентийском
правле
нии)3,
то
отсюда
вовсе
не
следует,
что
он
надеется
найти
рецепт
успешного
государства.
Устроиться
на
земле,
возможно,
не
в
человеческих
силах.
О
положении
мира
следует
думать
независимо
от
надежды
что-то
изменить
в
нем
(там
же).
Политик
оставляет
сферу
благодати
и
целиком
от
дается
своей
профессии?
Или
ренессансная
мысль
здесь, как
у
Данте,
ищет
строгого
разграничения
земли
и
неба для
полноты
обоих?
В
начале
своей
переписки
с
Ма
киавелли
(посылая
письма
через
нарочного
как
государ
ственные
депеши
для
повышения
престижа
друга),
кото
рый
искал тогда
проповедника
для
одной
из
флорентий-
1 Ibid.,
р.
126, 127.
2 Ibid.,
р.
6 (Ricordanze).
3 Ibid.,
р.
241.
493
I
_____
Франческо
Гвиччардини
ских
гильдий,
Гвиччардини
советует
ему
не
общаться
подолгу
с
монахами
чтобы
не заразиться
от
них
лицеме
рием
и
ложью.
Тебе
поручили,
шутит
он,
найти
доброде
тельного
священника,
как
завзятому
гомосексуалу
могли
бы
поручить
устройство
доброго
супружества.
Я
мечтаю
найти
проповедника,
вторит
ему
Макиавелли,
который
показал
бы
вместо
спасения
путь
в
ад.
Вантиморальной
публицистике
Макиавелли,
как
в
жестком
отказе
Гвич
чардини
от
литературного
диалога
с
современниками,
-
одинаковое
упрямство
демократа
и
аристократа,
кото
рые
дорожат
вольностью
свободного
города.
Известны
слова
Макиавелли
из
письма
к
Франчес
ко
Веттори,
что
он
любит
Гвиччардини
как
свое
отечест
во,
а
это
последнее
больше
чем
собственную
душу.
Для
Гвиччардини
подобная
исповедальность
была
под
запре
том.
Что
писатель
открыто
не
проговаривает,
то
у
него
и
не
замечают.
Де
Санктис
мог
поэтому
бросить
с
высоты
своей
самоуверенной
революционной
эпохи, что
ренес
сансную
Италию
погубили
разумники
вроде
Гвиччарди
ни,
которых
оказалось
больше
чем
вдохновенных
безум
цев.
В
действительности
Гвиччардини
не
меньше
героев
Де
Санктиса
был
захвачен
стремлением
к
невозможно
му.
Недаром
он
(в
отличие
от
Макиавелли)
ценил
сумас
шедшего
Саванаролу,
«если
не
доброго,
то
во
всяком
случае
великого
человека».
Он
уважал
безумие флорен
тийцев,
которые
сдерживали
врага
у
стен
с
октября
1529
по
12.8.1530,
когда
по-человечески
невозможно
было
выдержать
и
семи
дней
осады
1
.
Но
люди
актеры,
понимал
он,
не
властные
распорядиться
историей.
Дело
не
в
том,
кем
ты
оказался
в
мире.
Единственно
важно,
не пускаясь
в
обсуждение
доставшейся
тебе
роли,
сыграть ее
хорошо.
1
СМ.вышеС.З15-З16.
Содержание
_____
Историческая
задача
_____
Наш
ренессанс
....
_____
Ганс
Зедльмайр:
искусство
видеть.
_____
Утрата
середины
..
_____
Конец
или
начало?
.
_____
Подрыв
христианства
.
_____
Итальянское
возрождение
_____
Слово
Петрарки.
_____
Кодекс
Хаммера
_____
Франческо
Гвиччардини
13
27
59
75
.127
.205
.241
.417
.465
.475
Бибихии
В.В.
НОВЫЙ
РЕНЕССАНС
Редактор
В.
Айрапетян
Корректор
о.
Лебедева
Выпускающий
редактор
А.Ю.
Поляков
ЛР
N2065292
от
17.07.97.
Подписано
в
печать
30.04.98
г.
Формат
84
х
108/32.
Гарнитура
Прагматика.
Печать
офсетная.
Бумага
офсетная.
Усл.
печ.
л.
26,04.
Тираж
3000
экз.
Зак.
635
Международная
академическая
издательская
компания
"Наука"
117864,
Москва,
Профсоюзная
ул.,
90
"П
рогресс-
Традиция"
119829,
Москва,
Оболенский
пер.,
10
Отпечатано
в
полном
соответствии
с
качеством
предоставленных
диапозитивов
в
ОЛО
«Можайский
полиграфический
комбинат».
143200,
г.
Можайск,
ул.
Мира,
93.