Бибихин В.В. Новый ренессанс
Подождите немного. Документ загружается.
_____
Слово
Петрарки
Петрарка
вложил
огромный
труд
в
свою
Книгу
пе
сен.
Не
преувеличение
сказать,
что
он
всю
жизнь
правил
и
улучшал
ее.
С
1342
по
1374
было
до
девяти
ее
редак
ций,
главные
в
1350
(разделение
частей
"На
жизнь
донны
Лауры"
и
"На
смерть
донны
Лауры"),
в
1358 (175
вещей),
в
1366
и
наконец
в
1373-1374
(366
вещей,
по
числу
дней
високосного
года),
когда
Петрарка
наконец
ее
издает,
причем
из-за
ухода
секретаря-переписчика
номера
121,
179,
191-263
и
319-366
переписывает
сам;
это
Codex
Vaticanus Latinus
NQ
3195,
с
1544
им
владел
Пьетро
Бем
бо,
в
1581
он
попал
в
Ватиканскую
библиотеку,
но
осно
вой
для изданий
стал
только
в
20
веке.
Забота
Петрарки
о
своих
рукописях
"ни
в
малейшей
мере
не
бросает
тень
на
его
творческую
искренность,
а
наоборот,
скорее
доказы
вает
ее;
только
идущие
до
последней
крайности
искания
могут
оказаться
достаточными,
чтобы
обрести
верное
выражение
глубинам
внутреннего
опыта"1.
Вот
оставлен
ные
Петраркой
следы
последней
шлифовки:
"Обрати
внимание";
"Надо
будет
целиком
переделать
эти
два
сти
ха,
напевно,
и
изменить
порядок.
3
часа
утра
19
октября";
"Здесь
нравится:
30
октября,
1
О
часов
утра";
"Нет,
не нра
вится:
20
декабря
вечером";
"Вернусь
к
этому:
позвали
на
обед";
"18
февраля,
к
9
часам:
хорошо,
но
посмотри
еще
раз"2.
Улучшение
шло
по
мере
того
как
эта
жизнь
прояс
нялась,
становилась
прозрачнее.
Пишет
не
стихотворец,
rimatore,
а
мыслитель
и
ясновидец,
поэт
в
раннем
и
ред
ком
смысле
слова.
Сложность
поэтического
слова
Пет
рарки
обычно
связана
с
тем,
что
оно
не
устанавливается
в
законченный
образ,
к
тексту
приходится
возвращаться,
словно
кроме
букв
в
нем
все
подвижно
-
смысл
неостано
вимо
углубляется,
Лаура
неприметно
становится
целым
миром,
пишущий
преображается
в
своем
слове.
1 Wilkins ... ,
р.
97.
2
ЦИТ.
по:
Fosc%
... ,
р.
45.
440
Философская
поэзия
____
_
Эта
расположенность
звучащего
слова
собирать
именуемое
в
самом
себе,
становясь
его
необходимым
воплощением,
-
завещание
Прованса.
Хотя
и
христиан
ская
мистика
в
итальянских
лаудах
13
века
тоже
преодо
левала
средневековый
аллегоризм,
стремясь
"не
столь
ко
передать
воспоминание
о
совершившемся
экстазе,
сколько
позволить
самому
экстазу
передать
себя,
миг
за
мигом,
по
мере
того
как
он
происходит"1.
"Сложу
стихи
Я
ни
о
чем",
начинает
свою
"Песню
ни
о
чем"
первый
трубадур
Гильем
Аквитанский
(1071-
1126).
Поэт
может
обойтись
без
темы
для
стихов,
если
дышит
ими
как
воздухом.
В
противоположность
латино
язычной
средневековой
культуре
сбережения
сокрови
ща,
которое
само
в
себе
обладает
полнотой
и
не
может
быть
схвачено
словом,
провансальская
поэзия
имела
де
ло
с
реальностью,
которая
существовала
в
той
мере,
в
ка
кой
осуществлялась
-
выговаривалась,
выпевалась,
ра
зыгрывалась
-
в
балете
куртуазных,
Т.е.
прекрасных
и
благородных
поступков
и
жестов.
Петрарка,
перенимая
из
третьих
рук
этот
важный
термин
провансальцев
и
за
тем
сицилийцев
и
стильновистов,
называет
куртуазным
даже
Христа
(Веп
venne
а
dilivrarmi un
grande
amico
Рег
somma
et
ineffabil cortesia,
сонет
81
10
son
si
stanco).
В
кан
цоне
37
Si
е
debile il filo
места,
где
живет
избранница
не
бес,
названы
обителью
благородной
красоты
и
куртуаз
ности;
новая
Cortesia
встает
здесь
рядом
с
Onestate,
ста
рым
honestum
Цицерона,
так
переводящего
греческое
to
kalon.
Точно
таким
же
образом
один
из
первых
трубаду
ров
Джауфре
Рюдель
(ок.
1125-1148)
двумя
веками
рань
ше
увидел
в
своей
Далекой
даме,
тоже
любимице
Твор
ца,
сокровище
"достоинств
куртуазных".
Поэт
начинался
тогда,
когда
любовь
рождала
в
нем
дар
песни,
и
слово
оказывалось
средой
обитания
про
снувшейся
души.
"Встречи
сулят
Родить,
слуху
приятный,
1 Wi/kins ... ,
р.
34-35.
441
_____
Слово
Петрарки
Поток
полноводный
Слов
и
музыки"
(Гаусельм
Файдит,
ОК.
1172-1203)1.
Любовь
к
Прекрасной
Даме
размыкала
прежде
глухое
существо
человека
и
для
него
начиналась
новая
жизнь
в
свете
и
славе.
"Любовь
к
Даме
становится
источником
беспредельного
внутреннего
совершенство
вания
...
уже
само
добровольно
принятое
страдание
обо
рачивается
для
трубадура
радостью"2.
Куртуазная
любовь
встала
в
независимое
и
вместе
дополняющее
отношение
к
христианству.
Если
церковь
звала
к
блаженству
на
небесах,
то
любовная
поэзия
напо
минала
ей,
что
дух
не
узнает
порывов,
разговоры
о
бла
женстве
останутся
невразумительны
без
опыта
влюблен
ности.
"Всю
красоту
Твою,
Боже,
в
сей
госпоже
я
постиг",
говорит
Арнаут
де
Марейль,
трубадур
из
клириков
(конец
12
века),
и
может
надеяться,
что
его
церковь
отнесется
к
этому
признанию
сочувственно.
Любовь
к
Прекрасной
Даме
стоит
в
прикровенной,
но
неразрывной
связи
с
культом
Богородицы-девы
З
.
По
эзия
трубадуров
сложилась
не
без
влияния
сирийско
греческой
литургической
поэзии
и
ее
латинских
подра
жаний,
особенно
распространившихся
в
10 -
11
веках.
Почвой
трубадуров
была
родная
романская
дописьмен
ная
поэзия
и
арабская,
особенно
испано-арабская
лю
бовно-мистическая
поэзия
со
своей
теорией
(стихотвор
ный
трактат
"Ожерелье
голубки"
Ибн
Хазма,
11
век).
Го
ворят
и
о
воздействии
классической
персидской
поэзии.
Именно
этот
широкий
культурный
синтез,
окрепнув
за
два
века
цветения
на
юге
и
севере
Франции,
в
Германии,
Сицилии,
Тоскане,
вобрав
в
себя
в
новом
ранневозрож
денческом
синтезе
Данте,
Петрарки,
Боккаччо
еще
и
культуру
античной
классики,
дал
образцы
всемирной
вы
соты,
определяющие
для
европейской
поэзии
вплоть
до
1
Пер.
А.НаЙмана
в
КН.:
Песни
трубадуров.
М.,
1979,
с.
128.
2
Найман
А.г.
О
поэзии
трубадуров.
-
Там
же,
с.
8.
з
Cattaneo ... ,
р.
VI.
442
Философская
поэзия
____
_
Томаса
Элиота,
Эзры
Паунда,
Джузеппе
Унгаретти,
Оси
па
Мандельштама
и
Ольги
Седаковой.
Так
называемая
сицилийская
поэзия
возникла
в
ос
новном
при
дворе
Фридриха
11
(1194
- 1250).
Изумление
света,
stupor
mundi,
он
был
последним
императором
Священной
Римский
империи, который
смел
еще
все
рьез
стремиться
к
объединению
Италии
и
чуть
не
добил
ся
этого.
Его
резиденция
Палермо
был
самым
столичным
и
блестящим
городом
страны.
Основатель
университета
в
Неаполе,
великодушный
покровитель
поэтов,
Фридрих
принимал
трубадуров,
бежавших
из
Прованса
после
его
разорения
крестовым
походом,
который
папа
Иннокен
тий
111
вел
против
альбигойцев.
От примерно
тридцати
"поэтов
Фридриха",
называемых
чаще
сицилийцами,
со
хранилось
85
канцон
(слепков
с
провансальских
canso)
и
40
сонетов
(сицилийское
изобретение).
Писал,
кажется,
и
сам
Фридрих.
Джакомо
да
Лентино,
упомянутый
Данте
в
"Чисти
лище"
24, 56,
глава
поэтов
Фридриха,
числившийся
в
до
кументах
его
двора
как
нотарий
с
1233
по
1240,
и
возмож
ный
изобретатель
сонета
1,
"положил
В
сердце
служить
Богу"
чтобы
стать
достойным
рая,
однако
знает
о
рае
не
больше
чем
сколько
видел
от
его
сияния
в
ясном
взоре
своей
золотоволосой
дамы,
и
не
хочет
рая
без
нее.
"Но
это
говорю
не
в
том
значеньи,
-
обстоятельно
поясняет
он,
возможно,
в
актуальной
полемике
с
Кораном,
-
что
я
хотел
бы
грех
там
совершать;
нет,
видеть
лишь
очей
ее
горенье,
прекрасный
лик
и
царственную
стать
и,
восходя
к
вершинам
наслажденья,
ее
в
сияньи
славы
созерцать"
(сонет
10
m'aggio
posto in
соге
а
Dio servire).
"Льдом
был
я
без
любви,
водой
студеной,
-
говорит
Гвидо
делле
Колон
не,
-
но
от
Амора
вспыхнул,
его
огнем
зажженный
...
Со-
1 Wilkins
Е.Н.
The invention
of
the sonnet and other studies
in
Italian
literature.
Аота,
1959,
р.
11-39; Wilkins
Е.Н.
Studies
оп
Petrarch
and Boccaccio. Padova, 1978,
р.
21-23.
443
I
_____
Слово
Петрарки
бою
образ
снега
тот
являет,
в
ком
нету
ощущенья
любов
ного
горенья:
он
жив,
но
светлой
радости
не
знает".
Сицилийцы
снова
и
снова
выводят
один
и
тот
же
простой
рисунок:
светлые
локоны
и
ясный
лик
(trecce
Ьiопdе
и
chiaro viso,
тоже
без
изменения
перешедшие
к
Петрарке)
Прекрасной
Дамы;
смятенное
и
восторженное
сердце
поэта;
необузданное
чувство,
высветляющее
се
бя
в
огне
(the crowned
knot
offire
"Квартетов"
Томаса
Эли
ота).
Перейдя
из
дворцовой
культуры
Палермо
в
город
скую
Флоренции,
эта
поэзия
усложняется
и
богатеет
со
держанием.
Для
Гвиттоне
д'Дреццо
(ок.
1235 - 1294),
вождя
соб
ственно
тосканских
лириков,
тема
любви
начинает
ка
заться
не
обязательной,
лишь
бы
сама
речь
о
нравах,
по
литике,
друзьях
хранила
благородную
задушевность.
По
эты
"сладостного
нового
стиля"
восстают
против
его
школы
и
снова
поют
почти
только
о
Прекрасной
Даме.
В
"Новой
жизни"
x:xv
6
Данте
напоминает,
что
любовь
не
одна
из
тем
рифмованной
поэзии
на
народном
языке,
а
ее
существо,
"поскольку такой
род
речи
с
самого
начала
был
изобретен
с
тем
чтобы
говорить
о
любви";
потом
Данте
скажет
о
неспособности
Гвиттоне
писать
"по
вну
шению
Дмора"
и
о его
заносчивости
(Чистилище
24,
55-62; 25,124-126;
"О
народном
красноречии"
I 13,
1;
116,
8).
Но
стильновисты
настолько
многозначительны
недаром
они
все
философы
и
ученые,
что
за
образо~
мадонны
встают
космические
или
надмирные
дали.
Прекрасный
рассказ
об
ореоле
мудреца
вокруг
Гвидо
Кавальканти
есть
в
"Декамероне"
(VI
9).
Старший
совре
менник
обращается
к
СТильновистам: "О
вы,
переме
нившие
манеру
вести
сквозь
слезы
речи
о
любви
...
Та
кую
тонкость
вы
придали
слову
и
ваши
до
того
темны
ре
ченья,
что
некому
их
стало
толковать;
неслыханную
начали
обнову,
как
из
Болоньи
вышло
повеленье
-
по
пи
саному
песни
составлять".
Последние
не
совсем
ясные
слова
этого
сонета
Voi ch'avete
mutata
la
mапега
сицило-
444
I
Философская
поэзия
____
_
тосканца
Бонаджунты
Орбиччани,
возможно,
намекают
на
то,
что
первый
стильновист
Гвидо
Гвиницелли
долго
вращался
в
ученой
среде
Болонского
университета,
и
удивление
перед
тем,
что
молодые
перестали
петь,
тог
да
как
начинатели
традиции
трубадуры
были
поэтами
музыкантами,
бардами,
и
стали
писать.
Без
отслоения
слова
от
мелодии
не
возникла
бы
однако
"Божественная
комедия".
У
Петрарки
была,
судя
по
его
завещанию,
хо
рошая
лютня.
Но
слова
Фосколо,
что
он
"сочинял
под
звуки
своей
лютни»,
приходится
понимать
как
фигуру
речи
-
музыка уже
спрятана
в
звучании
и
смысле
его
стиха.
Правда,
начиная
с
Якопо
из
Болоньи
(14
в.)
и
Бар
толино
из
Падуи
(писал
ОК.
1380-141
О)
десятки
ренес
сансных
композиторов
перелагали
на
музыку
сотни
со
нетов
Петрарки
1 .
Прекрасная
Дама
теперь
не
только
хранительница
ключей
рая,
но
и
сама
софия
мира.
Провансальский
и
си
цилийский каноны
еще
допускают
соединение
с
люби
мой;
для
"сладостного
нового
стиля",
для
всего
Данте,
для
Петрарки
оно
безусловно
исключено
из-за
неземно
го
достоинства
донны,
"любимая
недостижима
ех
hypo-
thesi"2.
Разделенная
любовь
и
счастье
с
ней
сейчас
означа
ли
бы
изменение
в
космосе,
возвращение
рая
на
земле.
Несоизмеримость
двух
душ
вмещает
в
себе
все
напряже
ние
бытия.
Недостижимость
Прекрасной
Дамы
у
труба
дуров
еще
только
подозревается,
у
Данте
скрадывается
из-за
размытости
границ
между
этим
и
тем
миром;
Пет
рарка,
говорит
Джузеппе
Унгаретти,
первым
открывает
"идею
отсутствия":
желанный
мир
(ибо
в
Лауре
весь
мир)
в
принципе
неприступен
и
далек,
хотя
абсолютно
дейст-
1
См.
Newsom J. Francesco Petrarca. Musical settings
of
his
works
from
Jacopo
da
Bologna
to
the
present.
А
checklist. Washington,
1974,
р.
1-15).
2 Forster
L.
The icy fire. Five studies
in
Еигореап
Petrarchism.
Сат
bridge, 1969,
р.
З.
445
I
______
Слово
Петрарки
вителен
,
вне
его
нет
жизни,
и
поэзия
-
чудо
восстановле
ния
близости
этого
мира;
Лаура
-
отсутствующий
мир,
вмещающий
все
дали
пространства
и
времени,
чей
жи
вой
голос
вдруг
явственно
слышен
сквозь
листву
чувства,
памяти
и
воображения
в
обнаженном
слове
поэта,
вторя
щем
каждому
биению
сердца
и
"дающем
человеку
ощу
щать
себя
человеком,
в
религиозном
смысле"1.
Петрарка
не
стильновист
и
по
заявленному
им
не
принятию
какой
бы
то
ни
было
школы,
и
потому
что
по
добно
Данте
он
шире
любого
поэтического направления,
но он
так
же
"фильтрует
свой
опыт
в
философские
и
ин
теллектуалистские
схемы"2.
Он
с
неменьшим
правом
мог
бы
сказать
о
себе:
"Когда
любовью
я
дышу,
то
я
внимате
лен;
ей
только
надо
мне
подсказать
слова,
и
я
пишу"
(Данте,
Чистилище
24,52-54,
пер.
Лозинского).
Почти
так
же
у
него
в
сонете
9:
"Когда
та,
что
средь
жен
сияет
новым
светилом,
луч
мне
шлет
очей
прекрасных,
любовь
взрас
тает
мыслью,
делом,
словом".
Петрарка
говорит
о
своей
независимости
от
поэтических
предшественников,
от
Данте
(напр.
Повседн.
XXI15),
а
между
тем
почти
во
всем
развивает
их.
Здесь
одна
из
его
загадок.
Как
всех
поэтов
традиции,
о
которой
идетречь,ЛЮ
бовь
к
мадонне
заставляет
Петрарку
проснуться
от
сна
и
зажигает
порывом
к
неземному
счастью.
От
нее
- I'animo-
sa leggiadria
13
сонета,
светлый
восторг,
"прямым
путем
тебя
ведущий
к
небу".
Слова
Петрарки
о
пробуждающей
силе
любви
звучат
грозней
и
бесповоротней
чем
у
любо
го
из
предшествующих
поэтов.
"Вся жизнь,
что
в
теле
теплится
моем,
была
подарком
ваших
глаз
прекрасных
и
ангельски
приветливого
слова;
я
тот,
кто
есть,
от
них,
мне
это
ясно:
они
как
зверя
грузного
бичом
дремотную
во
мне
1
ЦИТ.
по:
Pino
G.
di.
La
presenza del Petrarca nella poesia italiana
del novecento.
-In:
Francesco Petrarca,
реге
des Renaissances ... ,
р.
63; 65.
2 Cattaneo ... ,
р.
XII-XIII.
446
Философская
110JЗШl
------
подняли
душу"
(сонет
63 Volgendo gli occhi).
Путь
пробуж
дения
теперь
должен
быть
пройден
до
конца.
Обновляю
щая
любовь,
которая
У
провансальцев
еще
могла
казать
ся,
хотя
уже
не
была,
лишь
одной
темой
из
разных
воз
можных
для
человека
и
поэта,
-
ночные
встречи,
предрассветные
расставания,
клятвы
в
верности,
муки
покинутости
предполагают
ведь
что
какая-то
жизнь
все
же
идет
своим
чередом,
-
теперь,
пройдя
через
стильно
вистов
с
их
диктатом
Амора
и
через
Данте
с
небесным
преображением
его
Беатриче,
У
Петрарки
без
остатка
за
хватывает
всего
человека.
Кончилась
игривость
прован
сальцев,
схематизм
сицилийцев,
аллегорический
симво
лизм
стильновистов
И
самого
Данте,
который,
воспевая
Беатриче,
оставался
верным
супругом
и
заботливым
се
мьянином.
Говорит
ли
это
об
искусственности
Петрарки,
как
думали
Де
Санктис
и
Кроче,
об
утрате
им
мудрой
средневековой
амбивалентности
или
о
полном
отдании
себя
мечте,
но
он не
оставляет
для
себя
никакой
жизни
вне
служения
донне,
служения
славе,
служения
слову.
Это
служение
поглощало
его
с
годами
все
больше
вп~оть
до
последней
минуты,
заставшей
его
согласно
устоичи
вой
легенде
над
книгами
и
бумагами.
ОН
не
был уже
в
со
стоянии
видеть
ни
в
чем
другом
опоры.
Любовь,
не
благо
разумная
"любовь
к
Богу"
или
холодная
"любовь
к
чело
веку",
а
раз
навсегда
захватившая
влюбленность
-
единственный
узел,
на
котором
укреплена
его
душа
(со-
нет
24).
Ему
не
приходится
ждать
облегчения
от
будущего
или
от
того,
что
после
жизни.
Время
грозит
отнять
силы
и
жизнь
прежде
чем
человек
успеет
освоиться
в
своем
но
вом
парящем
состоянии.
Отсюда
острая
тревога
многих
его
писем.
А
Данте
жалеет
ли
хоть
раз
об
улетающем
вре
мени,
жалуется
ли
на
безумную
занятость?
Единственной
опорой
Петрарки
остается
слово,
чтобы
порыв
души
мог
воплотиться
в
славе,
а
иначе
потонуть
в
вечном
забве
нии,
в
страшном
петрарковском
obIio,
"откуда
смерть
моя
447
_____
Слово
Петрарки
берет
начало".
Слово
может
казаться
хрупкой
реальнос
тью.
Петрарке
оно
таким
не
кажется.
"Я
часто
убеждался
в
том,
что
простое
слово
(vox)
благотворно
действует
на
множество
людей
и
не
автор
слова,
а
само
оно
приводит
в
движение
души,
скрыто
проявляя
свою
силу,
suamque
vim latenter exercuit"
(Старч.
VII
1).
Слово
избавляет
от
смертельной
Леты.
Поэтому
его
здание
строится
Пет
раркой
с
таким
старанием.
В
него
переместится
сущест
во
человека,
когда
прежнее
природное
создание
раста
ет,
расплавленное
силой
им
же
начатой
речи:
"И
рас
падаюсь
я
под
звук
своих
речей,
как
снежный
человек
от
солнечных
лучей"
(канцона
73
Poi
che
рег
mio destino).
Не
отступный
саморазбор,
идущий
в
диалогах
"О
презрении
к
миру",
в
собраниях
писем,
менее
явно
в
"Лекарствах
от
превратностей
судьбы",
больше
всего
в
"Канцоньере",
переплавляет
лучами
слова
временное
и
обреченное
во
вневременное.
Нестойкая
полусонная
душа
расслаива
ется,
просвечивается,
сливаясь
в
конце
концов
с
этим
лу
чом
и
уже
не
продолжая
существование
вне
его
света.
Настоящий,
последний
Петрарка
не
в
той
или
дру
гой
из
разбираемых
им
в
себе
"противоборствующих
страстей",
не
с
ушедшим
от
мира
братом
Джерардо
и
да
же
не
с
собравшей
в
себе
всю
прелесть
мира
Лаурой.
ОН
-
тот
внимательный,
кто,
разбираясь
в
себе,
пробирается
к
последней
основе
своего
существа
и
только
так,
каждый
раз
вновь
определяя
сам
себя,
дает
себе
осуще
ствиться.
Он
успел
быть
в
своей
жизни
и
легкомыслен
ным,
и
игривым,
и
страстным,
и
серьезным,
и
скучным,
и
ученым,
и
мудрым,
и
стал
другим
чем
был раньше
(сонет
1,
4),
и
успел
подумать
что
все
казавшееся
ему уже
бодр
ствованием
опять
еще
только
сон
и
надо
будет
снова
проснуться
(канцона
105, 6),
и
желанная
Лаура
успела
привидеться
ему
Медузой
(сонет
197,
5-6
и
канцона
366,
111),
но
во
всех
переменах
сохранилось
неизменным
од
но:
все
в
нем
становилось
словом.
В
непрерывно
льюще
еся
слово
соединились
и
знание
и
жизненная
мудрость
и
448
Новое
слово
_____
_
любовь
и
вера
-
человек
в
своей
трудноуловимой
цель
ности
достиг
недостижимой
полноты
тем,
что
стал
пес
ней.
Эта
явленная
полнота
человеческоголица
была
не
вероятно
заразительна.
Где
появлялся
Петрарка,
куда
доносился
звук
его
имени,
там
начиналось
подражание
ему,
там
начинался
Ренессанс.
Пожалуй,
"проект
новой
культуры",
который
он
несомненно
осуществлял,
только
и
сводился
к
тому
"чтоб
крылатою
сделаться
песней",
по
слову
его
любимого
Вергилия
(Георгики
'11
9).
Жизнью
песней
стала
не
только
поэзия
Петрарки
(Унгаретти
предложил
для
книги
его
стихов
общее
название
"Жизнь
человека"),
но
и
проза,
особенно
книги
писем,
тоже
очень
разные,
пестрые
до
внутренних
противоречий,
признава
емых
самим
пишущим,
и
связанные
тем,
что
человек
в
них год
за
годом
с
последней
достижимой
искренностью
рассказывает
сам
себя,
оставляя
свою
жизнь
в
слове,
вплоть
до
конца,
когда
прощается
одновременно
и с
ней
и с
друзьями
и
с
письмами
(valete epystolae valete amici,
Старч.
XVII
4).
Новое
слово
Основополагающий
текст
Средневековья
был
пе
реводом.
Это
задавало
тон
любой
средневековой
речи;
ее
делом
была
добросовестная
передача
где-то
уже
до
стигнутого
смысла.
Почти
не
делалось
серьезных
попы
ток
перевести
стихотворные
части
Библии
стихами.
Пет
рарке
едва
ли не
первому
стало
вдруг
очень
важно,
что
такие
части
вообще
существуют,
и
он
сообщает
об
этом
как
об
открытии
(Повседн.
Х
4).
Слову
отводил
ась
слу
жебная
роль.
Играющее
изящество
фразы
Алана
Лилль
ского,
блеск
философской
формулы
Фомы
Аквинского
-
это
красота
отлаженного
инструмента.
Современники
схоластики
"видели
в
ней
ту
красоту
логического
мышле-
449
I
_____
Слово
Петрарки
ния,
которую
наши
современники
видят
в
математике"1.
Слово-инструмент
спешило
уступить
делу,
в
него
закла
дывалось
иногда
даже
нарочитое
неподобие
своему
предмету,
призванное
лишний
раз
напомнить
читателю
о
несказанности
искомого
смысла.
Дисциплины
школ,
размножившихся
по
образцу
парижской
при
европейских
дворах
и
соборах
с
образо
ванием
Священной
Римской
империи
при
Карле
Вели
ком,
делились
на
естественнонаучный
квадривиум
(арифметика,
геометрия,
музыка,
астрономия)
и
гумани
тарный
тривиум
(грамматика,
риторика,
логика).
Триви
ум
включал
чтение
античных
поэтов,
риторов,
историков,
философов.
Но
они
не
могли
занять
первое
место
в
ие
рархии
знания.
Нельзя
было
сомневаться
в
том,
что
Хри
стова
истина
затмила
всякую
мудрость
древних,
и
дока
зательств
превосходства
нового
знания
над
старым
не
требовалось.
В
хронике
начала
11
века
Радульфа
Глабе
ра
есть
рассказ
о
некоем
Вильгарде
из
Равенны,
который
"изучал
грамматику
усердней
чем
обычно
принято,
по
примеру
тех
преисполненных
гордыни
и
слабоумия
ита
льянцев,
которые
запускают
все
науки
ради
литературы";
ночью
безумцу
и
безбожнику
являлись
демоны
в
образах
Вергилия,
Горация
и
Ювенала
и
поздравляли
с
успехами
в
чтении
и
распространении
их
книг.
Вильгард
якобы
ду
мал,
что
"надо
верить
всем словам
этих
поэтов".
"Его
су
дил
и
осудил
Петр,
епископ
города.
В
то
же
время
в
Ита
лии
обнаружили
множество
людей,
проповедующих
то
же
смрадное
учение,
-
они
погибли
от
меча
и
огня"2.
Христианское
устроение
духа
было
высшей
ценно
стью.
Вместе
с
тем
каждая
эпоха
подъема
была
отмечена
1
Елина
н.г.
Проза
"НОВОЙ
Жизни".
-
В
кн.:
Дантовские
чтения.
М.,
1973,
с.
149.
Правда,
в
схоластике
искали
еще
и
ответов
на
первые
вопросы.
2
Цит.
по:
Гуковский
М.А.
Итальянское
Возрождение,
т.
1.
n.,
1947,С.21.
450
I
Новое
слово
_____
_
усиленным
изучением
древней
классики.
В
каролингское
возрождение
даже
греческая
античность
была
втянута
в
орбиту
культурных
интересов.
Выражение
cultus humani-
tatis
и
в
гуманитарном
(занятия
словесностью
и
человеч
ное
воспитание
человека,
пайдейя)
и
в
гуманистическом
смысле
(любовь
к
человеку,
филантропия)
есть
уже
у
Ци
церона
и
Авла
Г
еллия
1.
Studia humanitatis
в
первом
значе
нии
по
существу
не
прерывались
в
поздней
античности
ни
в
европейских
ни
в
византийских
государственных
и
церковных
школах,
только
в
отличие
от
Ренессанса
не
ставилась
всерьез
(в
шутку
-
часто ставилась)
миссия
возрождения
классики.
Второе
значение
стало
преобла
дать
после
появления
ренессансных
трактатов
о
досто
инстве
человека,
и
в
возникшем
с
18
века
слове
"гума
низм"
старый
смысл
всей
идеи
-
тщательная
культура
ума
и
души
-
отступил
на
второй
план.
Французский
ренессанс
12
века
увидел
в
класси
ческом
тексте
образ
всех
искусств,
собор,
созванный
ad
cultum
humanitatis,
цветущее
поле
грамматики
и
поэзии,
пронизанное
золотыми
стрелами
логики,
украшенное
серебром
риторики.
Шартрская
школа
в
первой
полови
не
12
века
жадно
спешила
приобретать,
переписывать
и
изучать
латинских
классиков,
переводить
не
только
Ари
стотеля
и
Платона,
но
теперь
уже
и
арабов,
"символиче
ская
ментальность"
(М.Шеню)
позволяла
шартрцам
лег
ко
истолковывать
по-христиански
любые
языческие
и
даже
так
называемые
еретические
источники;
их
идеа
лом
был
синтез
искусств,
cohaerentia artium,
способный
отобразить
собой
гармонию
космоса.
Ученик
Шартра
Алан
Лилльский
в
художественной
прозе
и
стихах
("Плач
Природы",
"Антиклавдиан",
конец
12
века)
славил
кос
мического
Человека,
середину
мира,
и
свободные
ис-
1 Kristeller
Р.О.
Оег
italienische Humanismus und scine
Bedeutung.-
In:
Kristeller
Р.О.
Humanismus und Renaissance. Bd.
2.
М
unchen,
1976, S. 246.
451
I
_____
Слово
Петрарки
кусства, с
крылатой
колесницы
которых
можно
обозреть
мироздание.
В
1З
веке
культурный
центр
Европы,
каким
стал
Па
риж,
склонился
к
аристотелизму,
к
логике
и
диалектике
в
ущерб
классической
поэзии
и
риторике,
и
cultu::J
humani-
tatis
там
отодвинулся
в
тень.
Днри
д'Дндели
во
француз
ской
поэме
"Битва
семи
искусств"
(вторая
четверть
1З
века)
описал
положение
дел
в
школе
своего
времени.
Подлинная
Грамматика,
Т.е.
словесность
в
широком
смысле
(от
греч.
ур6:,"ч.L<Х
буква,
как
литература
от
лат.
lit-
tera,
то
же),
в
боевых
порядках
которых
сражаются
Го
мер,
Вергилий,
Гораций,
Сенека,
Алан
Лилльский,
пыта
ется
взять
штурмом
замок
скелетообразной
Логики,
сум
бурной
Диалектики
и
извращенной
низкой
грамматики
тривиума,
знающей
только
свои
правила
и
не
читающей
авторов.
Логика
успешно
отбивается
с
помощью
софиз
мов
и
апорий
и
прогоняет
Грамматику,
хоть
сама
не
в
си
лах
внятно
выговорить
даже
условия
мира.
Последние
стихи
поэмы
пророчествуют
о
лучшем
будущем:
"Всего
лишь
тридцать
лет
пройдут,
и
люди
новые
придут;
к
Грам
матике
прильнут
они
не
меньше
чем
то
было
в
дни,
когда
родился
д'Дндели",
Т.е.,
надо
думать,
в
конце
12
века,
когда
процветал
Алан
ЛилльскиЙ.
По
Этьену
Жильсону,
здесь
предсказано
явление
Петрарки,
который
пускай не
через
зо,
но
через
70
лет
девятилетним
мальчиком
на
всю
жизнь был
очарован
му
зыкой
Цицеронова
слова,
услышанного
им
от
своего
учи
теля
Конвеневоле
да
Прато
в
Карпантрасе
1.
"Какая-то
ладность
и
звучность
слов
сама
собой
захватывала
меня,
так
что
все
другое,
что
я
читал
или
слышал,
казалось
мне
грубым
и
далеко
не
таким
стройным"
(Старч.
XVI
1).
Но
можно
отнести
предсказание
Днри
д'Дндели
к
Альберти
но
Муссато
(1261-1329),
или
ко
всему
кружку
падуанских
гуманистов,
или
к
самому
Конвеневоле
да
Прато,
"увле-
1 Gi/son ... ,
р.
412.
452
I
Новое
слово
_____
_
ченны(м)
латинист(ам)-начетчик(ам),
бессознательный
подвиг
которых
сделал
возможным
явление
Петрарки
и
первую
организацию
'возрождения'''1.
Старый
маэстро
был
из
числа
многих,
кто
не
захотел
подделываться
под
логически-научный
стиль
века
и
посвятил
жизнь
трудам
на
почве
латинской
словесности.
Как
раньше
него
Аль
бертино
Муссато
и
позднее
Петрарка,
он
тоже
был
увен
чан
поэтическими
лаврами,
правда
не
в
Риме,
под
руко
плескания
почитателей
античности.
Что
в
страстных
поклон
никах
"авторов"
среди
поко
ления,
предшествовавшего
Петрарке,
не
было
недостат
ка,
говорит
его
рассказ
о
старике
из
Виченцы,
фанатично
преданном
Цицерону.
Петрарке
пришлось
умерять
его
пыл,
и
присутствующие
дивились
не
старику,
а
смелости
Петрарки,
посягнувшего
на
непогрешимость
автора
(По
вседн.
XXIV 2).
Жильсон
повторяет
ошибку
Карла
Бурда
ха,
равнявшего
шартрский
гуманизм
с
петрарковским
2
.
Если
бы
в
Италии
14
века
просто
возродился
старый
гу
манизм,
"авторы"
в
предельном
случае
поднялись
бы
до
авторитета
Библии,
как
отдаленно
уже
и
получалось
у
Муссато,
чтившего
в
поэтах
пророков
и
богословов,
ан
тичная
и
христианская
культуры
сравнялись
бы
в
досто
инстве,
и
стерлась
бы
убежденность
в
абсолютном
пре
восходстве
нового
знания
над
старым,
а
ведь
эта
убеж
денность,
обоснованная
или
нет,
была
силой,
рождавшей
историческую
задачу.
Старый
гуманизм
замыкал
античное
слово
в
рамках
толкования,
аллегорически-символического
разверты
вания.
Самое
большее,
он
мог
взглянуть на
него
так
же
снизу
вверх, как
на
Библию.
Чтобы
проснулось
ренес
сансное
отношение
к
классике,
надо
было
сперва
отойти
от
комментаторской
зависимости.
Гуманистами
были
па-
1
ВеселовскиЙА.Н.
Петрарка
в
поэтической
исповеди
... ,
с.
5.
2 Burdach
К.
Reformation, Renaissance, Humanismus. Berlin,
1918,
S.
110.
453
I
--
___
Слово
Петрарки
дуанцы,
из
которых
самый
известный
Ловато
де'Ловати
(1241-1309)
и
Альбертино
Муссато.
Их
младший
совре
менник
Данте
оказался
странным
образом
равнодушен
к
их
латинским
штудиям
1
.
Ко
еремени
Петрарки
в
Италии
с
расцветом
Болонского,
с
открытием
Неаполитанского
и
Флорентийского
университетов
стало
еще
больше
уче
ных
знатоков
античной
словесности.
Петрарка
вызывал
раздражение
признанных
филологов
тем,
что
вторгался
в
предмет
их
исследований,
не
имея
специальности,
кро
ме
юридической,
знаний,
кроме
почетного
титула
поэта
лауреата,
определенных
занятий.
По нормам
тогдашней
точной
филологической
и
философской
науки
его
можно
было
не
принимать
всерьез
2
.
Сбивала
с
толку
его
дейст
вительно
прекрасная
латынь.
Но
даже
и
над
ней
стали
снисходительно
посмеиваться
гуманисты
15
века,
нахо
дя
в
ней
грамматические
ошибки.
Он, правда,
и
тут
пре
дупредил
критиков,
Повседн.
XVI
14:
"Мне
показалось
смешным
не
то,
что
ты
сделал
такую
ошибку
в
латинской
речи,
а
то,
что
так
всерьез
устыдился
этой
ошибки
... "
Его
язык
"конечно
еще
очень
далек
от
корректности
и
гладко
сти
языка
последующих
поколений
филологически
вы
школенных
гуманистов;
зато
в
нем
пульсирует
несрав
ненно более
сильная
жизнь,
и
Петрарка
владеет
подвиж
ностью
интимнейшего
выражения
личности,
какое
уже
не
было
достигнуто
позднейшими
в
их
рабском
подражании
высокочтимым
классическим
образцам"З.
Петрарка
хорошо
понимает
собственную
филоло
гическую
непрофессиональность
и
объясняет
в
письме
к
брату
свое
право
на
нее:
"Одни
разглаживают
пергамент,
другие
переписывают
книги,
третьи
их
исправляют,
чет-
1
Об
этом:
Wilkins ....
р.
79.
2 Kess/er
Е.
Petrarcas Philologie. -
In:
Petrarca. 1304-1374.
Beitrage
zu
Werk und Dichtung. Hrsg. von F.Schalk. Frankfurt
а.М
..
1975. S. 99.
з
Nachod.
Stem
....
S.
XLIII.
454
I
Новое
слово
_____
_
вертые,
употреблю
простонародное
слово,
освещают
(комментируют?
иллюстрируют?),
пятые
переплетают
и
украшают
обложку;
благородный
ум
возносится
выше,
пролетая
над
всем
более
низким"
(Повседн.
XVIII 5
"К
Ге
рарду,
картезианскому
монаху,
о
том,
что
у
просвещен
ных
людей
книги часто
менее
исправны
чем
у
прочих").
Для
средневекового
гуманиста
филология
окруже
на
едва
ли
меньшим
ореолом
чем
философия,
и
Шартр
без устали
комментирует,
делая
космологические
обоб
щения,
аллегорию
латинского
энциклопедиста
5
века
Марциана
Капеллы
"О
свадьбе
Филологии
с
Меркурием".
Иоанн
Солсберийский
однажды
характерным
образом
вместо
филологии
пишет
в
передаче
этого
заглавия
фи
лософии.
А
Петрарка?
В
молодости
он
пишет
комедию
"Филология",
дает
ей
затеряться,
сохранив
только
одну
строку
от
нее
в
"Книге
писем
о
делах
повседневных"
11
7,
5,
и
с
тех
пор
буквально
ни
разу
не
употребляет
это
слово,
вместо
него
- studia literarum,
что
приблизительно
соот
ветствует
словесности,
просвещению,
подобно
тому
как
не
называет
себя
и
не
хочет
чтобы
называли
почетными
в
среде
латинистов
именами
знатока
авторов
(auctorista),
знатока
словесности
(humanista),
ученого
(orator,
в
сред
невековом
употреблении
близко
к
современному
про
фессору)
1.
Поэтому
Билланович
только
наполовину
прав,
что
"энтузиазм
собирателя
древностей,
в
силу
которого
Петрарка
заставил
и
себя
и
потомков
поверить
в
иллю
зию,
будто
он
явился
одиноким
глашатаем,
поднявшимся
среди
массы
спящих,
был
лишь
более
интенсивным
и чи
стым
возобновлением
такого
же
энтузиазма
граммати
ков
и
филологов,
которые
подготовили
ему
путь".
В
отно
шении
себя
у
Петрарки
таких
иллюзий
как
раз не
было,
свою
новизну
он
видел
не
в
собирании
древностей,
не
в
грамматике
и
не
в
филологии.
Он
ищет
другого.
"Ни
грамматика,
ни
какое
бы
то ни
было
из
семи
свободных
1 Kess/er .... S. 97.
455
I
_____
Слово
Петрарки
искусств не
достойны
того,
чтобы
благородный
ум
соста
рился
в
занятиях
ими:
они
путь,
не
цель"
(Повседн.
XII
3,
18).
Грамматика-словесность
выделена
здесь
из
семи
искусств
тривиума
и
квадривиума
как
у
Анри
д'Андели,
но
даже
эту
высокую
Грамматику
Петрарка
называет
недо
стойной
благородного
ума.
Данте уже
не
смотрит
на
Вергилия
с
дистанции
тол
кователя
и
буквально
встает
рядом
с
ним
в
своей
поэме.
"Данте
вступил
в
единоборство
с
Вергилием"1,
а
коммен
тировать
начал
свои
собственные
вещи.
2
Петрарка
нахо
дит
в
библиотеке
Веронского
епископата
Цицероновы
"Письма
к
Аттику",
но
не
обрабатывает
их
филологичес
ки,
не
предлагает
для
чтения
и
комментирования
в
уни
верситете,
-
он
вообще
никогда
никого
не
комментиро
вал,
даже
себя;
для
сравнения,
Тьерри
Шартрский
не
пи
сал
ничего
кроме
комментариев,
в
том
числе
к
Цицерону,
-
а
тут
же,
возможно,
в
том
же
1345
году,
решает
создать
из
своей
переписки
аналогичное
собрание
и
пишет
пись
мо
Цицерону
(Повседн.
XXIV 3).
Классическая
филология
до
наших
дней
почитает
Петрарку
как
своего
патрона,
прощая
ему
погрешности,
некоторую
научную
некор
ректность
и
великодушно
именуя
"подлинным
филоло
гом".
Сам
он
отказывался
даже
от
более
широкой
специ
ализации
поэта
и
хотел
после
всего
сделанного
все-таки
еще
оставаться
просто
добрым
человеком
без
особых
знаний
("О
невежестве
своем
собственном
и
других
лю
дей").
Ему
была
нужна
вся эта
широта
непредвзятого
не
технического
подхода,
чтобы
открыть
подлинную,
а
не
символически-аллегорическую
античность.
Как
за
внимание
к
античному
слову
Петрарку
назы
вают
филологом,
так
за
любовь
к
Цицерону,
"вождю
ла-
1
Голенищев-Кутузов
И.Н.
Данте
и
предвозрождение.
-
В
кн.:
Литература
эпохи
Возрождения
и
проблемы
всемирной
лите
ратуры.
М.,
1967,
с.
85.
2
О
новизне
самокомментария
Данте:
Елина
....
с.
147-150.
456
I
Новое
слово
_____
_
тинской
прозы",
ему
при
писывают
поворот
от
фундамен
тальной
философии
и
богословия
к
риторике
и
вину
за
риторичность
всего
пошедшего
за
ним
Ренессанса.
"Са
мый
дружественный
мне
и
самый
уважаемый
мною
чело
век",
говорит
о
Цицероне
Петрарка,
и
еще
неожиданней:
"Христос
Бог наш,
Цицерон
вдохновитель
нашей
речи,
nostri
princeps
eloquii".
То
же
соседство
святыни
и
слова
в
пожелании
умереть
или
в
молитве
или
за
письмом
(По
вседн.
XXIV
2,4;
XXl1
0,9-12;
Старч.
XVII
2).
Ставил
ли
Пе
трарка
рядом
веру
и
филологию?
Или
гармония,
которою
его
увлек
Цицерон,
была
больше
чем
красота
звуков,
а
речь,
eloquium,
больше
чем
риторика
как
искусство
изящного
выражения?
В
Цицероне
Петрарку
захватила
открытость
голоса,
классическая
простота
человека,
ко
торый
привык
быть
собой
и
не
знает,
зачем
бы
и
когда
ему
надо быть
другим.
Греческому
идеалу
свободного
Цицерон
уступает
разве
что
в
безмятежности;
если
гре
ческая
классика
цветок
свободы,
то
римская
предполага
ет
еще
и
умение
свободу
хранить.
Деловитость
не
меша
ет
здесь
мудрой
глубине,
мужество
отвечает
за
равнове
сие
между
созерцанием
и
поступком.
Петрарка
первым
расслышал
эту
простоту
у
виднейшего
из
"авторов"1,
Т.е.
у
настоящих
истоков
той
официальной
прозы,
на
которой
говорили
вера,
право
и
наука
его
эпохи,
и
сам
заговорил
не
от
имени
или
по
поводу
внележащей
истины,
не
в
по
яснение
заданного
смысла,
а
прислушиваясь
к
тому,
как
движение
духа
развертывается
в
слове.
Петрарку
расстраивает
и злит,
что
толпе
человече
ская
непосредственность
Цицерона
не
видна
за
блеском
риторики.
"Большая
часть
читающих,
скользя
мимо
сути
дела,
ловит
только
слова,
а
правила
жизни,
обманутая
слышимой
гармонией,
воспринимает
словно
какие-то
1
"Петрарка
был
первым
...
кто
по-настоящему
понял
классичес
ких
авторов"
(Голенищев-Кутузов
И.Н.
Романские
литературы.
М
.•
1975.
с.
124).
457
I
_____
Слово
Петрарки
сказки.
Ты
помни:
дело
там
идет
не
о
языке,
а
о
душе,
то
есть
речи
те
не
риторика,
а
философия"
(Повседн.
1116,7).
Цицерон
был
для
Петрарки
идеалом
такой
философии,
которая
ни на
минуту
не
оставалась
отвлеченной
дисцип
линой,
а с
самого
начала
уравновесила
себя
гражданст
вованием,
деятельностью
в
густой
сети
политических,
дружественных
и
родственных
связей,
не
отшатнул
ась
ради
логических
схем
от
риторики
и
рискнула
быть
и
жи
вой,
и
увлекательной,
и
изящной.
Автор
"Книги
о
делах
повседневных",
которая
была
задумана
как
искренний
и
переменчивый,
день
за
днем,
отчет
о
своем
душевном
состоянии,
с
тоской
предчувст
вует,
что
и
в
нем
будут
искать
ритора
там,
где
хочется
просто
выплакать
беду:
"Мы
ждали
от
тебя,
-
скажет
чи
татель,
-
героической
песни,
легких
элегий,
надеялись
услышать
истории
знаменитых
мужей,
а
видим
одну
по
весть
о
твоем
собственном
горе;
мы
думали,
это
письма,
а
это
плачи;
там,
где
мы
искали
искусных
словесных
соче
таний,
отчеканенных
на
новой
наковальне,
и
пленительно
мерцающих
риторических
красок,
находим
лишь
вопли
страдальца,
вскрики
уязвленного
и
пятна
от
слез".
Конеч
но,
Петрарка
и
здесь,
в
скорбном
отчете
о
годе
чумы
(По
вседн.
V 7
от
20
мая
1349),
среди
самого
отказа
от
рито
рики
остается
поэтом
-
только
не
от
пристрастия
к
лите
ратурности,
а
потому
что как
не
мог
он
уйти от
мира,
так
не
может
и
не
хочет
подавить
в
себе
еще
и
этот
природ
ный
дар
речи,
хоть
думает
сказать
сразу
многое,
а
пони
мает,
что
толпа
услышит
один
словесный
звон.
"Ложь,
будто
я
хочу
умалить
его
(Данте)
славу,
когда
может
быть
я
один
лучше
множества
тупых
и
грубых
хвалителей
знаю,
что
это
такое,
непонятное
им,
ласкает
их
слух,
через
за
ложенные
проходы
ума
не
проникая
в
глубину
души:
ведь
они
из
того
стада,
которое
Цицерон
обличает
в
"Ритори
ке",
где
говорит,
что
читая
хорошие
речи
или
стихи,
они
одобряют
риторов
и
поэтов,
но
не
понимают,
что
их
за
ставляет
одобрять,
ибо
не
могут
знать
ни
где
скрыто,
ни
458
Новое
слово
______
--1
что
собой
представляет,
ни
как
исполнено
то,
что
им
все
го
больше
нравится".
Поэт,
даря,
отдает
себя
на распя
тие.
У
него
нет
выбора.
"Что
же
мне
делать?
Я
умру,
если
не
дам
горю
излиться
в
плаче
и
словах"
(XXI 15; VIII 7, 9).
Он
ритор
и
филолог
лишь
поскольку
человеку
дано
быть
словесным,
а
слову
естественно
быть
живым
и
играю
щим
инеестественно
-
иссушенным
и
одеревенелым.
Поэзия
Прекрасной
Дамы
не
изъяснялась
на
латы
ни,
хотя
чем
ближе
к
Петрарке,
тем
больше
она
питалась
знанием
латинских
лириков.
Данте
распространил
италь
янский
на
философские
темы,
чтобы
мысль
могла
поло
житься
на
родное
слово.
А
Петрарка?
Мирная
и
поклади
стая
натура,
убежденный
традиционалист,
он
возвраща
ется
попросту
к
обычаю,
исстари
заведенному
среди
образованных
людей:
свои
рифмованные
безделки
пи
шет
на
вульгарном
языке,
а
серьезные
сочинения,
объе
мом
в
15
раз
превосходящие
у
него
"Книгу
песен",
дове
ряет
только
латыни.
Латынь
эта
оказывается
почти
непонятна
латинис
там
средневековой
выучки
(Повседн.
XIII
5).
Латынь
Пет
рарки
факт
итальянской
литературы
1
.
Петрарка
больше
Данте
и
Боккаччо
сделал
для
перехода
от
этого
универ
сального
европейского
эсперанто
к
национальным
язы
кам.
Восстановленный
до
первоначальной
жизни
язык
римской
классики
стал,
если
можно
так
выразиться,
еще
более
итальянским
чем
сам
итальянский,
-
по
крайней
мере
итальянской
латынью
его
ощущали
ренессансные
гуманисты
и
в
остальной
Европе;
в
своем
большинстве
они
последовать
за
ним
не
смогли
или
не
захотели.
Писатели
Средних
веков
принимали
латынь,
какой
она
дошла
до
них
изменяясь
из
века
в век,
и
не
смуща
лись
ее
отличием
от
языка
Цицерона
и
Вергилия.
Петрар
ка
возрождал
ее,
но
тем
самым
объявлял
о
смерти
тыся
челетнего
средневекового
эсперанто.
Одновременно
с
1 Gentile ... ,
р.
13-14.
459