Бенестад Ф., Шельдеруп-Эббе., Д. Эдвард Григ

Подождите немного. Документ загружается.

В тот же день Григ получил радостное и неожиданное признание на

родной земле. Бьёрнсон в своей статье призвал соотечественников прислу-

шаться к голосу музы своего собрата по искусству (с. 295).

Двумя неделями позже Григ поделился планами на будущее с Хор-

неманом. В том же письме он коснулся своего отношения к Гаде. Неизвест-

но по каким причинам, но оно стало прохладным.

••мои ОТЦОВСКИЕ РАДОСТИ УШЛИ КАК СОН"

Когда Григ, говоря в письме к Хорнеману о своей семье, применяет вы-

ражение "может быть, с детьми" (с. 295—296), то следует, очевидно, пони-

мать, что они с Ниной ожидали еще одного ребенка. В переписке семьи

Григов более поздних лет есть намеки на то, что Нина, должно быть, пре-

рвала беременность. Возможно, это произошло как раз в данный период.

Если такой случай действительно имел место, то причина может крыться в

потрясении, вызванном болезнью Александры и ее смертью 21 мая.

Месяцем раньше Григ выразил свое упоение семейным счастьем в пись-

ме Маттисон-Хансену: "Я пишу тебе в праздничный для меня день. У

моей дочурки первый в жизни день рождения. Каким радостным пред-

ставляется все вокруг".

А в середине мая семья совершила долгожданную поездку в Берген,

где ее и постигла трагедия: Александра умерла. Требовалось время, что-

бы пережить этот удар. Похоже, однако, что искусство придавало Григу

силы работать и в горе и скорби. В волнующем письме Равнкилле (с. 296)

он касается этих событий.

Во время пребывания в Риме следующей зимой Григ писал своим

родителям 17 февраля 1870 года: "У нас стало пусто в доме

—

ах, я так

часто думаю о том времени... Я лишь молю бога о силах для работы

—

тогда придет и все остальное".

Воспоминания о дочери Григ пронес через всю жизнь. Бельгиец Франк

ван дер Стуккен рассказывал об их совместном пребывании в Рудоль-

штадте в 1883 году: "С какой нежностью он вспоминал о ней, какие толь-

ко эпизоды из ее короткой жизни, бывало, не рассказывал!" Когда один

из лучших друзей Грига нидерландец Юлиус Рёнтген лишился в 1904 году

своей дочери, Григ пытался его утешить в письме от 22 марта: "Для меня

эти воспоминания превратились в прекрасный сон. Так же будет и с Ва-

ми. А если бы этот сон вообще никогда не существовал? Разве было бы

лучше? Я часто вспоминаю стихотворение А. Мунка, где есть такие слова:

Любить и утратить все ж лучше,

Чем никогда не любить...

Может быть, он и прав. Я не знаю".

ОЩУЩЕНИЕ СКРЫТЫХ ГАРМОНИЙ В НОРВЕЖСКОЙ НАРОДНОЙ МУЗЫКЕ

После смерти Александры Григ находил утешение в композиторской дея-

тельности: он взялся за решение новой для него задачи — обработки

народной музыки. "25 норвежских народных мелодий и танцев" (Ор. 17)

стали первым вкладом в ту сферу, которая займет одно из центральных

мест в его искусстве.

В письме к Г. Финку от 17 июля 1900 года Григ вспоминал: "Царство

гармонии издавна и всегда было страной моих заветных грез, и отношение

моего гармонического чувства к норвежской мелодике всегда оставалось

тайной для меня самого. Я пришел к мысли, что своей сумрачной глуби-

ной наши народные напевы обязаны богатейшим неисследованным гармо-

ническим возможностям. В обработках народных песен Ор. 66 и других

я и пытался выразить гармонию, скрытую в народных мелодиях,

—

так,

как я ее ощущаю. Вот почему меня особенно привлекали хроматические

последования в гармонической ткани".

Два видных предшественника Грига, первопроходцы JI.M. Линнеман и

X. Хьерульф, еще ранее выполнили свою миссию. Они облекли народно-

музыкальный материал в профессиональное одеяние, сделав его доступ-

ным для широкой общественности благодаря сравнительно простым

фортепианным переложением. Григ продолжил это начинание, исходя из

собственных предпосылок и собственного опыта.

Обработки Линнемана неравноценны. Иногда он вдруг поражает уди-

вительными по своей меткости и изобретательности оборотами, но в це-

лом аранжировки могут показаться примитивными и порой эксперимента-

торскими. Позже, в 1905 году, Григ, кстати, критиковал Линнемана,

охарактеризовав его технику обработок как "громоздкую и непрактич-

ную". Следует, однако, заметить, что в 1875 году Григ ставил эти обработ-

ки настолько высоко, что даже включил восемь из них, не изменив ни но-

ты, в свой сборник "Норвежские мелодии".

Источником мелодий для всех пьес Грига Ор. 17 послужили записи

Линнемана из второго тома его собрания "Старые и новые норвежские

горные мелодии". В трех из этих пьес (№2, 13 и 19) Григ использует

народные мелодии, не подвергая их никаким изменениям. В остальных же

он — пусть и с большим пиететом

—

допускает самые разнообразные ме-

лодические и ритмические украшения. Кроме того, он расширяет обра-

ботки с помощью повторов

—

нередко меняя гармонию, а также добавляя

вступления, заключения и интермедии. К линнемановскому выбору

аккордов он отнесся весьма свободно.

Ббльшая часть обработок Ор. 17 не предъявляет особых требований

к технической подготовке исполнителя. Как и во всей григовской форте-

пианной музыке зрелого периода, их стиль

—

в полном смысле пианисти-

ческий, включая и ту меньшую часть пьес тетради, где от пианиста требует-

ся мастерство. Тем не менее обработки лишены виртуозного характера.

Но, хотя опус и задуман для любителей, пьесы настолько разнообразны и

контрастны по своему характеру, что, если играть их все, цикл вполне

может занять место в концертном репертуаре.

Большинство пьес — это обработка собственно песен, однако то тут,

то там среди них встречаются быстрые слотты для народной скрипки или

лангелейка

. В основном Григ отобрал лучшие мелодии.

Каждая из обработок наделена характером, заложенным в исходной

народной мелодии. Простота и рафинированная изысканность находятся

между собой в равновесии, касается ли это фортепианной фактуры,

гармонии или формы пьес. Выбор аккордов зачастую привлекает своей

красочностью, встречается много эпизодов, прекрасно иллюстрирующих

особое чувствование Григом органической взаимосвязи функциональ-

ных соотношений между аккордами, часто насыщенными хроматизмами,

1Дангелейк, феле

—

разновидности народной норвежской скрипки.

— Прим. перев.

приправленными диссонансами, окрашенными в модальные краски.

Художественной вершины Григ достигает в двух совершенно непохо-

жих пьесах — "Сульфагер и король драконов" (№12) и "Йольстринг"

(№ 5). Первая из них основана на великолепной народной песне из Теле-

марка, корни которой уходят, несомненно, к средневековью. Сама по

себе пассивная в тональном отношении мелодия вдруг расцвечивается

Григом выразительными и разнообразными аккордовыми красками.

"Йольстринг" — ритмически и мелодически характерный танец из Йоль-

стера

—

исполняют там на плоской скрипке. Напоминающий халлинг слотт

в этом гибком, с фантазией гармонизированном изложении метко попа-

дает в художественную цель — это один из лучших образцов искусства

аранжировки Грига в ранний период его творчества. Он часто играл пьесу

на своих собственных концертах:

В этих вдохновенных обработках Григ впервые реализует идею выра-

жения "скрытой гармонии", заключенной в норвежской народной музы-

ке. Позднее он сможет погрузиться еще глубже в богатое народно-музы-

кальное наследие.

Между Линнеманом и Григом не возникло личной дружбы. Тут сыгра-

ла роль и большая разница в возрасте (31 год), и несходство характеров.

Винтер-Йельм и Григ не вовлекли в работу Музыкальной академии этого

видного деятеля, и причина тому

—

"война псалмов", как раз развернув-

шаяся в то время. В этой войне Винтер-Йельм и Линнеман круто противо-

стояли друг другу, и вполне возможно, Григ тоже как-то участвовал в

этом конфликте на стороне Винтер-Йельма.

И все же Линнемана, наверное, порадовало, когда в сентябре 1873 го-

да он и его жена получили поздравление от Грига к их серебряной свадьбе

—

небольшую песню, сочиненную им по этому случаю. При всем том, что это

была типичная работа по поводу, она представляет большой интерес,

поскольку ее средний раздел обнаруживает отчетливое родство с прекрас-

ной мелодией без слов мажорного припева "Песни Сольвейг".

С Хьерульфом у Грига также не было дружеской близости. В горьком

письме Маттисон-Хансену от 30 июля 1867 года он писал, в частности:

"Может, наверное, показаться, что мне сопутствует счастье в новых окру-

жающих меня условиях, на самом же деле это не так. Большинство ненави-

дит mqh произведения, даже музыканты. Для некоторых они

—

книга за

семью печатями, и в таком случае это простительно, но есть и такие, кто

понимает их, кто относится ко мне с восхищением, но при этом судят

других так, что это не делает им чести. К ним принадлежит Хьерульф, что

не очень благородно".

Эти слова появились в тяжелую минуту и резко контрастируют с более

поздними хвалебными словами Грига в адрес его старшего коллеги.

После смерти Хьерульфа 11 августа 1868 года Григ написал некролог

в копенгагенскую газету "Иллюстререт Тиденне". В нем он, в частности,

останавливаясь на болезни Хьерульфа, говорит: "Все эти годы она не толь-

ко щадила его жизнь, но и не заглушала в нем неугасимого творческого

дара, юношеского огня и вдохновения". А далее он пишет, что Хьерульф

был "преисполнен любви и преданности своему искусству, неустанно тру-

дился на музыкальной ниве для современников, которые еще не поняли

его значения".

Особенно прекрасно высказывание Грига о Хьерульфе, данное в по-

дробной статье, посвященной его песням и напечатанной в кристианий-

ской газете "Афтенбладет" от 1 февраля 1879 года: "Недалеко то время,

когда песни Хьерульфа... полюбятся слушателям как создания поистине

прекрасной души".

Весной 1869 года Григ дал ряд концертов, сборы от которых пошли

на установление памятника Хьерульфу, один из вечеров

—

согласно пись-

му к Маттисон-Хансену — собрал 220 специйдалеров. Ко дню открытия

памятника 23 сентября 1874 года Григ сочинил на текст А. Мунка кантату

в форме двух песен для мужского хора. Это тоже обычная работа по офи-

циальному поводу, но как цельное произведение кантата выполнена на

более высоком уровне, чем песня к серебряной свадьбе Линнемана.

Из всего наследия Хьерульфа Григ заслуженно ставил на первое ме-

сто его песни. Он часто включал их в программы концертов рядом со

своими. В некрологе на смерть Хьерульфа он подчеркивал, что его роман-

сы "почти все обладают поразительной свежестью и оригинальностью";

Григ тщательно изучил их, прежде чем, в связи с фундаментальным изда-

нием, поместить в "Афтенбладет" статью, где, в частности, сказано: "Ка-

кие только звуки он не извлекает из своей лиры, какое благородство за-

ключено в ее струнах!.. Можно от всей души рекомендовать это собрание

ценителям настоящего, благородного пения. Среди его песен и романсов

есть драгоценнейшие жемчужины". Григ особо выделяет "Лесной покой"

—

"одно из вдохновеннейших созданий его гения" — и "Лесной склон" —

песню "чудесную, изящную и воздушную, но трудную для декламации",

а что касается "Водяного", то в нем, считает Григ, "несмотря на всю про-

стоту, таится истинное волшебство".

На фоне подобных высказываний может показаться странной рассу-

дительная сентенция Грига по поводу взаимоотношения искусства Хьеруль-

фа и его собственного, высказанная в биографических справках, данных

им Грёнволлу в письме от 24 апреля 1881 года: "Я не могу говорить о

сколько-нибудь глубоком влиянии Хьерульфа, несмотря на мое восхи-

щение многими из его песен".

В своей статье Григ особо подчеркивает дар Хьерульфа эпохального

значения: его способность соединять национальное чувство с выразитель-

ными средствами своего времени. Думается, что именно это качество

послужило для Грига образцом в его собственных устремлениях, начиная

с раннего периода. Однако признаться в этом перед собственным биогра-

фом Григу было, разумеется, нелегко. Тем больше оснований обратить

внимание на выводы, к которым пришел Григ, о вкладе Хьерульфа в

норвежское искусство. В статье в "Афтенбладет" он отмечает, что Хьерульф

"был одним из первых, кто подчеркнул огромное значение норвежской

народной мелодии для национальной музыки. Выразив это таким благо-

родным и привлекательным образом, Хьерульф сыграл в истории сканди-

навской музыки особую роль, значение которой трудно переоценить...".

Ор. 17 был посвящен другому великому вдохновителю норвежского

национального возрождения

—

Уле Буллю, с которым Григ часто общался

тем летом. Непосредственно перед отъездом на юг он дал в родном городе

прощальный концерт, о чем "Бергенспостен" писала: "Среди многочис-

ленных слушателей мы увидели Уле Булля, часто дававшего о себе знать

аплодисментами ".

Несколькими неделями позднее (29 сентября) отец писал Григу в

Копенгаген, что Уле Булля очень заинтересовали и ля-минорный концерт,

и Ор. 17. Он попытается издать эти произведения в Америке, на чем Эд-

вард сможет заработать много денег. Композитору, однако, захотелось,

чтобы концерт был издан в Германии, а Ор. 17 — в его родном городе.

Когда Булль узнал об этом, его интерес к сочинениям остыл.

Той же осенью Григ завершил новую тетрадь романсов, Ор. 18, кото-

рые были напечатаны в декабре в Копенгагене. В тетрадь, посвященную

Нине, вошло девять вокальных миниатюр* главным образом на стихи

Х.К. Андерсена. Один из романсов, "Осенняя буря", был написан четырь-

мя годами раньше, остальные же относятся, очевидно, к 1869 году.

Романсы неоднородны по достоинству. Большинство выдержано в

простом стиле, мелодии их струятся легко и непринужденно, поддержан-

ные традиционной романтической гармонией,

—

это "Лесные странствия",

"Последняя песнь поэта" и "Поэзия". Более отчетливо индивидуальность

Грига проявляет себя в песнях "Она так бела", "Избушка" и особенно

в утонченной и одновременно напоенной народным духом "Березке" на

стихи Йоргена My.

Менее вдохновенны, более салонны по характеру "Розочка" и "Сере-

нада Вельхавену". Последнее произведение можно считать чистейшим

образцом сочинения по поводу — первоначально оно было написано для

мужского хора ко дням чествования поэта в 1868 году.

По-видимому, к тому же времени относится песня "Среди роз" ("В

дивных розах"); однако напечатана она была лишь в 1884 году как

Ор. 39, №4. По своему сжатому, строгому стилю эта песня очень близка

и "Березке", и "Старой матери" (1873). В ней композитор чутко передал

скорбь матери, потерявшей ребенка; нетрудно догадаться, что правди-

вость в воплощении душевной боли рождена недавней утратой Григом

собственной дочери.

ЛИСТ: "ИДИТЕ ДАЛЬШЕ СВОИМ ПУТЕМ..."

В сентябре 1869 года Нина и Эдвард отправились через Кристианию в Ко-

пенгаген. Там они пробыли восемь недель и дали два удачных концерта.

Григ рассказывал в 1893 году, что именно после первого самостоятель-

ного концерта в Дании он «начал пробиваться здесь по-настоящему. Я

продирижировал своим фортепианным концертом, который Нойперт

сыграл великолепно. "Мне больше всего понравились эпизоды тутти",

—

сказал отец Нины».

14 ноября Григ пишет Равнкилле в Рим: "Я провел два месяца в

Копенгагене припеваючи. Надеялся найти здесь покой для работы, но,

видимо, придется подождать до Рима". Он просит друга найти для него

жилье, "лучше всего на Монте-Пинчио".

Через две недели чета Григов двинулась на юг. Они сделали

короткую остановку в Берлине, затем в Лейпциге, десять дней провели

в Вене, откуда до Италии их сопровождали друзья — Август Виндинг

вместе со своей женой Кларой. Путь пролегал через Венецию и Флоренцию,

и за два дня до рождества они прибыли в Рим.

В Италии они провели четыре месяца, богатых, по рассказам Грига,

и приятными событиями, и разочарованиями. 1 марта 1870 года он с не-

которым огорчением писал Маттисон-Хансену о неприветливой зиме,

холодной и дождливой. "В вечном городе мои мысли с неприязнью воз-

вращаются домой, в ту страну, где я охладеваю к творчеству".

В этом высказывании явно слышится некоторое разочарование по

поводу того, что надежды на сочинительскую работу в Италии не оправ-

дались сколько-нибудь значительно. Ведь он писал в своем отчете де-

партаменту об итальянской цоездке: "Впечатления от пребывания в Ита-

лии настолько богаты и многочисленны, что одно буквально заслоняет

и уничтожает другое, поэтому все, что мне удалось сделать, — написать

ряд набросков, завершить полностью несколько мелких лирических пьес,

для крупных же форм у меня не было необходимого покоя. Однако ма-

териала в мыслях я накопил много, и это следует считать главным. Если

к тому же по возвращении на родину мне удастся набраться дерзости и

поверить в будущее нашего искусства

—

а эту надежду во мне вновь про-

будила поездка,

—

то я хочу заверить высокий департамент в том, что мое

путешествие имело большое значение для меня, а через меня и для судеб

отечественного искусства".

Наиболее благотворным для него было то, что, как он сам пишет,

"жизнь здесь развернулась передо мной в бесконечном многообразии впе-

чатлений... В Риме я нашел то, в чем так нуждался, — ...покой, позволив-

ший углубиться в самого себя и в то великое, что меня окружало, в еже-

дневное воздействие со стороны мира красоты. А для северного художни-

ка, получившего элементарное образование в Германии, чрезвычайно

важно прояснить свои представления, очистить их от той односторонности,

которая лишь усугубляется на немецкой почве. Ведь северянин содержит

столько сложного в своем характере, столько рефлексии и другого гру-

за, что изучение исключительно немецкого искусства просто не в состоя-

нии оказаться противовесом всему этому. Служение национальному делу

требует того равновесия ума и духа, которое приобретается лишь после

того, как взгляду откроются богатства и источники искусства Юга

—

вели-

кой школы художника".

Время, проведенное в Италии, было отмечено для Грига двумя особо

значимыми впечатлениями совершенно разного свойства. Первое оста-

вила десятидневная поездка в начале апреля со скандинавскими друзь-

ями в окрестности Неаполя. Другим событием стали две встречи с Ли-

стом.

О путешествии из Рима на юг Григ подробно рассказывает в письме

родителям от 9 апреля: "Все впечатления смешались в моей голове, пре-

вратившись в огромный хаос... Вчера вечером мы вернулись сюда полные

впечатлений и даже перенасыщенные наслаждениями... Поездка в Амаль-

фи

—

что о ней можно сказать, если я считаю Кастель раем и даже чем-то

еще более прекрасным... к тому же жаркое солнце, свежий ветер, голубое

небо и ясный горизонт — чего больше! Воспоминание о подобном- дне

обогащает всю жизнь. На следующий день мы оставили дам в Салерно

и поехали к руинам храма в Паэстуме. Дело в том, что дорога опасна,

никто из нас не был особенно расположен увидеть грабителей, удираю-

щих вместе с нашими женами, поэтому мы поступили как предусмотри-

тельные генералы. Храм Нептуна в Паэстуме

—

второй по красоте после

афинского Акрополя из всего, что нам оставило греческое искусство.

Насколько это справедливо, вы можете судить, если я вам скажу, что все,

что есть в Риме,

—

детские игрушки по сравнению с этим храмом".

И все же для Грига, несомненно, самым главным, что принесла ему

поездка в Италию, было личное знакомство и общение с Листом. Это Григ

подчеркивает в своем отчете департаменту: "Но что для меня имело наи-

большее значение, так это личное знакомство и общение с Ференцем Лис-

том. В нем я увидел не только гениальнейшего из всех пианистов, но —

что для меня значит куда больше

—

феномен величия* духа, не знающего

границ в сфере искусства. Я принес ему несколько своих сочинений, он

играл их, и мне было весьма интересно наблюдать, как их национальный

элемент заставлял его сначала замереть от изумления, а затем перейти

в восторг. Такой триумф моих устремлений и моего взгляда на нацио-

нальное уже один стоит целой поездки".

В письме Маттисон-Хансену (1 марта) Григ также дает выход своему

восхищению Листом и его мастерской игрой на фортепиано: "По непости-

жимой благосклонности он пригласил меня к себе и, когда я пришел,

стал играть

—

отныне я не могу слышать ничьей другой игры. Нет, это даже

нельзя назвать игрой, тут забываешь и пианиста, и инструмент, и всякие

мелочные соображения и остаешься один на один с гигантом, повелеваю-

щим войску духов нестись в диком полете по воле его необузданной

фантазии. Но это как раз то, в чем я его в холодную минуту мог бы

упрекнуть — ему не хватает сдерживающей узды. Между прочим, послу-

шал бы ты, как он играл с листа мою последнюю скрипичную сонату

—

от начала до конца!.. И какая гениальная интерпретация! Я ушел от него в

убеждении: он может невозможное".

Свои впечатления от общения с Листом Григ развивает в двух письмах

к родителям. Первое датировано 17 февраля, второе 9 апреля 1870 года

(с. 296—297). Здесь он дает себе полную свободу и пускается в живые опи-

сания, полные юмора: «На всю жизнь запомню я совершенно божественную

сцену. Ближе к концу финала, как вы помните, вторая тема повторяется

в мощном fortissimo. В последних тактах, где первая нота первой триоли

темы в оркестре переходит из соль-диез в соль, а на фортепиано по всей

клавиатуре взвивается вверх могучая гамма, Лист вдруг остановился,

поднялся во весь свой исполинский рост, отошел от рояля и широкими

театральными шагами, воздев руки, заходил по просторному монастыр-

скому залу, в буквальном смысле рокоча тему. При упомянутом "соль"

он, словно император, властно простер руку и закричал: "G,g, nicht giss!

Famos! Das ist so echt schwedisches Вацко! "l Затем он вернулся к роялю,

повторил заново весь эпизод и доиграл концерт до конца».

Оба письма и рукопись статьи в "Самтиден" находятся в Бергенской

публичной библиотеке.

1"Соль, соль, а не соль-диез! Превосходно! Это же настоящий шведский пунш!"

(пер. с нем.)

Годы плодотворного сотрудничества

Кристианийский период жизни Грига завершают 1870—1875 годы. Он бро-

сил якорь в Кристиании как дирижер и педагог, но для него чрезвычайно

важной была возможность проводить летние месяцы в Бергене. Лишь там

имел он необходимое время и покой для того, чтобы посвятить себя со-

чинению музыки. Эти бергенские месяцы в жизни Грига необычайно важ-

ны.

Главное, чем отмечен этот новый период, — сотрудничество с тремя

ведущими фигурами в норвежской культурной жизни: Бьёрнсоном, Свен-

сеном и Ибсеном. С первыми двумя у Грига завязалась теплая дружба.

Уже в 1868 году Григ был покорен яркой и сильной личностью Бьёрн-

сона и писал 2 ноября 1868 года Равнкилле: "И ведь здесь Бьёрнсон;

а там, где он,

—

всегда жизнь и фантазия".

Масштабные, победоносные идеи поэта подействовали на Грига подоб-

но витаминной инъекции, пусть и не в чисто музыкальном плане: ведь

когда-то почти так же повлиял на него и племянник Бьёрнсона, Нурдрок,

идеи которого были так бесценны для Грига в датский период его жизни.

Помимо всего прочего, Бьёрнсон сумел активизировать политическое

самосознание Грига. Но и в самой музыке Грига Бьёрнсону суждено было

сыграть роль вдохновителя, результатом чего явился целый ряд романсов.

Однако еще более важным последствием их общения стало сочинение Гри-

гом нескольких музыкально-драматических произведений крупной фор-

мы.

Богатая натура и художническая многогранность Свенсена также мно-

гое дали Григу. Их характеры были чрезвычайно несхожи, в том числе и в

отношении к музыке, но им суждено было словно дополнить друг друга.

Они сами довольно скоро поняли это, и начавшееся между ними сотруд-

ничество оказалось необычайно удачным. Между Григом и Свенсеном ус-

тановились своего рода братские отношения, продолжавшиеся всю жизнь.

Творческой же кульминацией этого периода явилось сотрудничество

Грига с Ибсеном при создании музыкально-драматического спектакля

"Пер Гюнт". Поскольку Ибсен в те годы в основном жил за границей,

они могли поддерживать контакт лишь благодаря переписке. Позднее, уже

в 1866 году, их знакомство перешло в живое общение. Тем не менее как

личность Ибсен навсегда оставался для Грига закрытой книгой.

"Я НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ..."

После длительного, насыщенного впечатлениями пребывания на юге Григ

вернулся 20 апреля в Копенгаген, где провел два последующих месяца.

Затем наступило лето, и его вновь потянуло в Берген, чтобы провести

летние месяцы с семьей в Ландосе. Надеясь издать фортепианный концерт,

Григ написал в Копенгаген издателю Софу су Хагену (с. 298). Но на такую

рискованную авантюру датчанин пойти не отважился, подобно тому, как

годом раньше отказались от риска и лейпцигские издательства, с которы-

ми Григ был в контакте. Так, издатель Э. В. Фрицш отослал обратно автору

концерт, снабдив его отпиской, что он недостаточно интересен для опуб-

ликования. Григ иронизировал по этому поводу в письме к неизвестному

немецкому другу от 5 марта: "Право же, он [ издатель] способен судить

о большой партитуре после одного лишь беглого взгляда на нее!"

Позже — когда в поддержку концерта выступил Свенсен (с. 298) —

Фрицш изменил свое отношение к произведению и решил его издать.

Удивительно, но Григ не использовал то лето для сколько-нибудь

значительной творческой работы. Он написал в 1870 году лишь четыре

песни, из них три на стихи Бьёрнсона. Ранее Григ уже сочинил три песни

на его тексты

—

"Светловолосую девушку", "Выборную песню" для муж-

ского хора и "Песню норвежских матросов", также для мужского хора

(1869), которая благодаря яркой мелодии быстро завоевала популяр-

ность и стала народным достоянием.

Три новые песни, вдохновленные поэзией Бьёрнсона, неравны по ка-

честву. "С добрым утром" содержит в себе мало личного, однако звучит

кр&сиво и эффектно. Напротив, "Первую встречу" и "Монте-Пинчио" мож-

но считать начальной вершиной в его ромаисовом творчестве. Первая из этих

двух

—

как и андерсеновская "Люблю тебя" —один из прекраснейших гим-

нов любви, созданных в те времена. В рамках простой трехчастной формы

(ABA') материал в последнем разделе варьируется изысканным образом

—

это три мелодические волны, образующие постоянно восходящую кривую.

Своеобразная интимность и теплота "Первой встречи" принесла ей заслу-

женную славу как одной из жемчужин романсового искусства Грига.

В "Монте-Пинчио" композитор словно сливается с поэтом на одной

волне. Оба они вдохновенно, почти в импрессионистской манере, сумели

схватить и запечатлеть смену картин-настроений этого наиболее известного

из шести римских холмов. Романс с его горячим южным колоритом стал

одним из наиболее любимых и исполняемых.

В основу романса "Одалиска поет" легло пошленькое датское стихо-

творение, где царствует экзотическая тема любовных томлений рабыни

гарема. Едва ли оно могло вызвать к жизни лучшее, что заложено в талан-

те Грига. Тем не менее он издал этот романс в "Северных музыкальных

листах" (июль 1872 года) — межскандинавском сборнике, который он

редактировал совместно с Хорнеманом и шведским композитором Авгус-

том Сёдерманом вплоть до 1875 года. Между прочим, это была единствен-

ная публикация Грига в данном сборнике.

В сентябре Григ возобновил свою деятельность в Кристиании. Пока

он был за границей, абонементными концертами дирижировал Винтер-

Йельм, теперь же Григ опять взял дело в свои руки. В сезоне должно было

состояться четыре концерта, с участием большого хора, который испол-

нял, в частности, фрагменты из "Лоэнгрина" Вагнера на первом и по-

следнем концертах. Одной из вершин сезона явился вечер памяти Бетхо-

вена (100-летний юбилей 17 декабря), пролог к которому написал поэт

Юнас Ли и где были исполнены симфония №7 и Фантазия (Ор. 80) для

фортепиано, солистов, хора и оркестра. На заключительном концерте

Григ впервые продирижировал в столице ля-минорным концертом, соль-

ную партию исполнила Эрика Ли (с. 298).

100

Бенестад Ф., Шельдеруп-Эббе., Д. Эдвард Григ - человек и художник

Подождите немного. Документ загружается.