Бачинин В.А. Философия права и преступления
Подождите немного. Документ загружается.
свойство накапливаться в определенных нервных центрах и приводить организм в состояние
повышенного возбуждения. Поскольку агрессивная энергия не может бесконечно долго пребывать под
контролем и напоминает переполняющийся водный резервуар, грозящий прорвать плотину (отсюда
«гидравлический» эффект), то человек, стремящийся ее разрядить, начинает поиск подходящего
объекта или повода, сам создает ситуацию борьбы.
Современные исследования обнаружили, что у млекопитающих и у человека имеются в области
лимбической системы мозга пункты, которые под воздействием электрического тока способны
рождать агрессивные реакции. Эти пункты представляют собой элементы специализированной
анатомо-функциональной ней-рональной системы, генерирующей агрессивно-оборонительное
поведение и способной импульсивно возбуждаться и разряжаться. Если живое существо не получает
импульсов извне, если рядом с ним нет соперников или врагов, то эта система оказывается в состоянии
сенсорного голодания. Не имея конкретного повода к разрядке, она перевозбуждается. В результате
возникает возможность взрыва агрессивности по любому поводу. У человека, в отличие от животного,
накопившаяся на нейронном уровне агрессивность выплескивается не беспорядочно, а в соответствии с
двумя важными принципами:
1) принципом смысла, означающим, что прорвавшаяся энергия должна не рассеиваться хаотично, а
иметь определенную смысловую направленность;
2) принципом интерпретации, предполагающим способность сознания интерпретировать агрессивный
аффект как, например, моральное негодование против тех или иных индивидов или обстоятельств
1
.
Современные ученые считают, что нет надобности в полной ликвидации человеческой агрессивности.
Избавление от нее при помощи каких-либо биогенетических вмешательств может иметь
неблагоприятные последствия для человека, цивилизации и культуры. К инстинкту борьбы восходят
чрезвычайно важные особенности человеческого существования, в том числе состязательно-
соревновательные начала социальной жизни, стремление к самоутверждению, честолюбие,
героический энтузиазм и воодушевление в борьбе за социальные ценности, освященные культурными
традициями. К. Лоренц обращает внимание на то, что в ситуациях борьбы такого рода у человека
повышается тонус мышц, напрягается осанка, гордо поднимается голова, выдвигается вперед
подбородок, по спине и рукам пробегает холодок и начина'*
41
*'
' См.: Файвишевский В А. Биологически обусловленные бессознательные мотивации в структуре личности. — В:
Бессознательное. Т. IV. Тбил., 1985.
топорщиться кожные волосы. И тут же он скептически замечает, что мы наверняка усомнимся в
одухотворенности и священности этого энтузиазма, если увидим, как у самца шимпанзе, защищающего
свое стадо, также изменяется осанка, выдвигается подбородок, встает дыбом шерсть, увеличивается
контур тела, делая его больше и грознее. Обезьяна в подобных случаях так же, как и воодушевленный
человек, ставит на карту собственную жизнь '. Подобное сходство задано изначально, объективной
логикой естественной эволюции, и человек вынужден считаться с этим обстоятельством.
АГРЕССИВНО-ДЕСТРУКТИВНАЯ КАУЗО-МОДЕЛЬ Э. ФРОММА
Эриху Фромму удалось в его фундаментальном труде «Анатомия человеческой деструктивное™»
(1974) провести глубокое, основательное исследование проблем агрессивности, имеющих большое
значение для философского осмысления феномена преступления.
Э. Фромм выявил два вида агрессии у человека. Первый вид— это оборонительная, или
доброкачественная агрессия, служащая выживанию индивида и рода. Она представляет собой
врожденную способность к реагированию на внешнюю опасность либо нападением, либо бегством.
При исчезновении внешней угрозы импульс, побуждающий к подобным реакциям, как правило,
затухает. Оборонительная агрессивность, данная живым существам самой природой, является общей
для человека и животных, и ее цель заключается не в разрушении, а в сохранении жизни.
Вторая разновидность агрессии, проявляющаяся в формах немотивированной жестокости и
деструктивности, называется у Э. Фромма злокачественной. Сопровождающаяся стремлением к
максимально возможному разрушительному эффекту, она отсутствует у животных и свойственна
только человеку.
Злокачественная агрессия не способствует биологическому приспособлению, выживанию и
продолжению рода и является, по сути, аномалией. Но, будучи аномальной, она, тем не менее,
составляет важную особенность человеческой психики и характерологии. Способная порождать
чувство удовлетворения и даже удовольствия у тех, кто мучает или убивает, она представляет собой,
согласно Э. Фромму, страсть, то есть биосоциальный феномен, возникающий в результате
взаимодействия человеческих потребностей с социальными условиями.
Страсти, интегрированные в устойчивую структуру личности, могут быть либо рациональными, либо
иррациональными. Ра-^рнальные страсти, такие, как, например, любовь к другому чело-
' Лоренц К. Агрессия (так называемое Зло). — Вопросы философии. М., 1992, № 3, с. 28.
веку, к живым существам, усиливают ощущение радости и полноты жизни, придают ей смысл.
Иррациональные страсти •— ненависть, жадность, ревность, зависть, тщеславие — вносят в
человеческое существование драматический элемент и являются скорее жизнеразрушающим, чем
жизнетворящим фактором. Те и другие придают жизни заинтересованный характер, насыщают ее то
восторгами, то страхами, питают мечты и сновидения, обогащают сюжетами мифы, поэзию, романы и
пьесы. Не желая существовать подобно вещи, растению или автоматическому механизму, человек
преодолевает при помощи страстей банальность своего существования, придает своей жизни остроту и
смысл.
Одной из ведущих страстей Э. Фромм считает наклонность человека к деструктивному поведению,
полагая, что многим людям свойственно время от времени искать возможности и поводы для разрядки
накопившейся в глубинах психики деструктивной энергии. Самой тяжелой разновидностью
деструктивного поведения является, по мнению Э. Фромма, садизм. Он видит его сущность в жажде
неограниченной, абсолютной власти над живыми существами, будь то животное, ребенок, женщина
или мужчина. Цель садиста состоит в том, чтобы заставить это существо испытывать унижение, боль,
муку, стать его повелителем, господином, богом, превратить его в подобие вещи, позволяющей делать
с ней все, что угодно хозяину.
Э. Фромм однозначно квалифицирует садизм как злокачественное образование внутри человеческой
психики, которое калечит личность садиста, делает его моральным уродом и, зачастую, преступником.
Если человек не видит для себя положительных путей самореализации и самоутверждения, если в его
жизни нет радости и творчества, то садизм выступает для него как средство, позволяющее
почувствовать свою значительность. Через ощущение абсолютной власти над другим существом его
социальная ничтожность заслоняется иллюзией всемогущества. Садист далеко не всегда стремится к
убийствам; ему гораздо важнее, чтобы его жертва была живым, слабым, дрожащим от ужаса,
пульсирующим всей своей вздрагивающей от боли и страха плотью, объектом обладания. Согласно
психологическому диагнозу Э. Фромма, сам садист — это, как правило, одинокое, полное страхов,
несчастное создание, страдающее от сознания своей человеческой несостоятельности. Насилие над еще
более слабыми существами позволяет ему компенсировать свою ничтожность. Но это не избавляет его
от личной трусости и готовности подчиниться тем, кто сильнее и агрессивнее.
Во всех существующих социальных системах имеются необходимые предпосылки для проявления
садистских наклонностей. Иерархически организованные общественные структуры всегда
дают возможность высшим властвовать над низшими. Даже у тех, кто пребывает на низших ступенях
социальной лестницы, находятся под рукой еще более беззащитные существа: для тюремщика это
заключенные, для санитарки — больные, для злой учительницы — малыши-школьники, для мелкого
чиновника — посетители, для отца-деспота — жена, дети, собака и т. д.
Э. Фромм утверждает, что существуют не только садистские личности, но и садистские цивилизации,
практикующие системное насилие и активно плодящие преступников. Садистские эксцессы чаще
встречаются в социальных слоях, имеющих мало истинных радостей жизни, и в первую очередь в
угнетенных общественных группах, жаждущих мести и перераспределения власти. Не найдя
возможностей для развития высших способностей, они с готовностью отдаются во власть
деструктивных аффектов, выказывают предрасположенность к преступлениям.
Особое внимание Э. Фромм уделил такому проявлению деструктивных наклонностей как некрофилия.
Под ней он понимает влечение человека к мертвой материи, а также страстное желание превращать
живое в неживое, насильственно прерывать живые связи, разрушать ради разрушения. Отличительная
особенность некрофильского характера — это убежденность в том, что насилие — самый подходящий
случай для разрешения абсолютного большинства проблем и конфликтов.
Э. Фромм утверждает, что полностью некрофильские характеры встречаются сравнительно редко и
представляют собой сугубо патологические явления. Чаще всего бывают случаи смешения
биофильских и некрофильских наклонностей с доминированием последних. Именно к таким случаям
он предлагает применять термин-дефиницию «некрофильская личность». Возможность
детерминирующих воздействий некрофильских наклонностей на психику и поведение индивида
зависит от целого ряда психологических и социокультурных факторов. Среди них Э. Фромм называет
наличие определенных социальных обстоятельств, способных стимулировать некрофильскую
ориентацию. События частной жизни могут либо погасить некрофильские импульсы еще в зародыше,
либо же, напротив, стимулировать их.
Исследователь пишет: «Вряд ли нужно особо напоминать, что патологически некрофильские личности
представляют серьезную опасность для окружающих. Это человеконенавистники, расисты,
поджигатели войны, убийцы, потрошители и т. д. И они опасны, не только занимая посты
политических лидеров, но и как потенциальная когорта будущих диктаторов. Из их рядов выходят
палачи и убийцы, террористы и заплечных дел мастера. Без них не могла бы возникнуть ни одна
террористическая система. Однако и менее ярко выраженные некрофилы также играют свою роль в
политике. Возможно, они не относятся к главным адептам тер-
рористического режима, но они обязательно выступают за его сохранение, даже когда они не в
большинстве (обычно они и не составляют большинства, все же они достаточно сильны, чтобы прийти
к власти и ее удерживать)» '.
Заключительная, тринадцатая глава «Анатомии человеческой деструктивное™» называется
«Злокачественная агрессия: Адольф Гитлер — клинический случай некрофилии». Представленное в
ней Э. Фроммом психоаналитическое описание характера, детства и юности молодого Гитлера
заставляет вспомнить героя романа Ф. М. Достоевского Родиона Раскольникова, обнаруживает
множество поразительных совпадений между психодиагностикой Э. Фромма и характерологией Ф. М.
Достоевского. Поскольку в «Анатомии человеческой деструктивное™» ни разу не упоминаются ни
Достоевский, ни его герои, то совершенно очевидно, что Э. Фромм при работе над тринадцатой главой
вряд ли помнил о «Преступлении и наказании». А между тем, главный герой романа и молодой Гитлер
предстают в психологическом отношении чуть ли не двойниками
2
.
РАСКОЛЬНИКОВ У Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
1. Разночинец, страдающий от своего бедственного положения и жаждущий быстрого восхождения по ступеням
социальной лестницы, но сошедший с нее, ставший маргиналом, «бывшим студентом».
2. Родители — люди с твердыми нравственными устоями, чуждые асоциальным и тем более криминальным
ориентациям.
3. Обладатель явно выраженных интеллектуальных способностей, позволивших провинциальному юноше
поступить в столичный университет.
4 Для матери и сестры, горячо любивших его, Раскольников был «надеждой и упованием», «бесценным Родей»,
для которого они были готовы на любые жертвы.
МОЛОДОЙ ГИТЛЕР У Э. ФРОММА
1. Выходец из низших слоев мелкой буржуазии, хорошо знакомый с ощущением социальной незащищенности.
Маргинальная личность: не немец и не австриец, не буржуа, не рабочий и не студент.
2. Отец и мать—люди положительные и не деструктивные (с. 321).
3. В школе проявлял способности выше среднего уровня (с. 329). Обладал великолепной механической памятью,
красноречием и художественными способностями.
4. Мать обожала сына и никогда не критиковала его. Это способствовало тому, что сын с детства приобрел
ощущение своей исключительности (с. 321). После смерти
1
Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивное™. М., 1994, с. 318.
2
При последующем цитировании указываются страницы изданий: Фромм Э Анатомия человеческой деструктивности.
М., 1994; Достоевский Ф. М. Поли, собр соч в 30-ти т. Т. 6. Л., 1973
5. Не проявил склонности к упорному и систематическому труду по овладению университетским курсом наук. В
его комнате, на столе, лежали несколько запыленных книг и тетрадей. Вместо того, чтобы учиться, опустился,
«обнеря-шился», ушел как черепаха в свою скорлупу (с. 25).
6. Бежал всякого общества, почти постоянно испытывал «чувство отвращения ко всякому чужому лицу,
касавшемуся или только хотевшему прикоснуться к его личности» (с. 13). Был «надменно горд и несообщителен;
как будто что-то таил про себя» (с. 43). В университете «почти не имел товарищей, всех чуждался, ни к кому не
ходил и у себя принимал тяжело» (с. 43).
7. Его отличала «привычка к монологам».
8. Невнимательное отношение ко многим жизненным реалиям, в том числе к тем, которые способны влиять на
осуществление поставленных задач. Так. он едва не
отца мать с сестрой делали все, чтобы он ни в чем не нуждался.
5. Приехал из провинции в Вену, чтобы поступить в столичную Академию художеств. Но мечта стать великим
художником не подкрепилась серьезными практическими усилиями по ее осуществлению. Полюбил бесцельные
блуждания по городским улицам. После того, как кончились деньги, стал ночевать в приютах. Опустился, виня в
этом весь мир и не утратив при этом ни капли своего «нарциссизма».
6. Чаще всего был холоден и погружен в себя (с. 325). Имел преимущественно холодное выражение лица (с. 357).
Всегда был скрытым одиночкой (с. 351). С людьми никогда не был откровенен, всегда соблюдал дистанцию (с.
351). На протяжении жизни рядом с ним не было никого, кто бы мог называться его другом. Демонстрировал
резко неприязненное отношение ко всем свидетелям своих житейских неудач. В Вене, после провала экзаменов,
изолировался от всех, порвал даже с единственным приятелем Кубичеком, съехав из общей с тем комнаты и не
оставив нового адреса.
7. «Многие из его фундаментальных представлений имели абсолютно нарциссическую основу... Он
интересовался только собой, своими желаниями, своими мыслями. Он мог до бесконечности рассуждать о своих
идеях, своем прошлом, своих планах» (с. 350).
8. Отличался «недостаточным чувством реальности» (с. 327). Предпочитал жить в иллюзорном мареве фантазий о
свободе и власти, слабо интересуясь действительно-
пошел на преступление в «циммер-мановской», «слишком заметной» шляпе, не приготовил заранее ору^ дне
преступления, а в момент убийства не запер изнутри дверь в квартире старухи и т. д.
9. Жажда жизни: «Нет, мне жизнь однажды дается, и никогда ее больше не будет: я не хочу дожидаться
«всеобщего счастья». Я и сам хочу жить, а то лучше и не жить» (с. 211).
10. Ратовал за свободу от условностей, от «всей этой нелепости», которую надо взять за хвост и стряхнуть к
черту».
11. Жажда власти: «Свобода и власть, а главное власть! Над всею дрожащей тварью и над всем муравейником!»
(с. 253).
12. Твердая убежденность в истинности своих логических выводов и правоте своей жизненной позиции.
стью. «Мир был для него реальным лишь в той мере, в какой он являлся объектом его теорий и планов (с. 350).
9. Наделенность — большой жизненной силой, огромной витальной энергией, которая держала его в постоянном
напряжении, «на взводе» (с. 334).
10. Уже в юности связывал со словом «свобода» свободу от принуждения и ответственности (с. 321).
11. Потребность властвования была главным мотивом его жизни (с. 327,329). Уверенность в том, что побеждать
должны сильные, а слабые должны быть безжалостно подавлены или уничтожены (с. 350).
12. Непоколебимая уверенность в истинности своих идей (с. 357).
Этот сравнительный анализ позволяет интерпретировать созданный русским писателем образ
Раскольникова как художественный прототип, как гениально предвиденную модель исторически
вызревавшего типа агрессивно-деструктивной личности. У романа «Преступление и наказание»
вполне мог бы быть подзаголовок «анатомия человеческой деструктивности».
СИНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ДЕТЕРМИНАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ СИНЕРГЕТИКИ
В социальных объектах со сверхсложным характером их содержания традиционно-
механистическая модель причинности имеет ограниченное поле приложения. Явления
социального мира находятся за тем порогом сложности, где обнаруживается недостаточность этой
модели и необходимы дополнительные познавательные усилия. В полной мере это относится к
правовой и кри-
объяснительный принцип линейно-каузальной детерминации событий.
Важная роль в разрешении возникающих методологических затруднений принадлежит
возникшему в XX в. новому направлению научных исследований — синергетике (от греч. synergos
— связь, согласование). Имея междисциплинарное значение, принципы синергетики позволяют
выстраивать новые объяснительные модели многих естественных, социальных, культурных
процессов. Основным процессом исследований для синергетики выступают процессы
самоорганизации в сложных, открытых, неравновесных объектах-системах. Ее интересуют два
типа трансформации:
а) переход от хаоса к порядку, то есть процесс возникновения новых форм;
б) переход от порядка к хаосу, то есть деструктивные процессы распада систем.
Успехи синергетики связаны с именем лауреата Нобелевской премии И. Пригожина (Брюссель),
которому удалось свести множество идей, догадок, предположений о нелинейном характере
причинности в единую методологическую концепцию-парадигму. Активно применяющаяся по
отношению к физическим, химическим и биологическим объектам, она имеет большое будущее в
области социальных наук. Не нашедшая до сих пор приложения в теории права, философии
преступления и криминологии, синергетика ждет своего часа, когда юристы обратят на нее свое
внимание и захотят использовать ее эвристический потенциал в своих исследованиях.
Базовыми категориями синергетики являются нижеследующие понятия-концепты.
1. Открытость системы — способность объекта обмениваться веществом, энергией и
информацией с окружающей средой. Каждый элемент открытой системы имеет достаточно
степеней свободы для своего развития и самовыражения, не нарушающих целостности всей
системы.
2. Нелинейность развития. Предполагается, что открытая система имеет перед собой множество
путей-возможностей эволюционных изменений, в том числе и альтернативных.
3.Диссипация — способность открытой системы либо рассеивать все лишнее, чужое и ненужное,
либо же превращать его в компоненты своего собственного содержания путем
переструктурирования и трансформирования.
4. Бифуркация — пребывание системы на перепутье, в точке ветвления различных вариантов
будущего развития. Находиться в точке бифуркации — значит пребывать в крайне неустойчивом
положении, когда любая случайность способна увлечь систему в TV или иную сторону. Роль
случайности может быть как конст-
руктивной, так и деструктивной. Под ее влиянием система может двинуться либо по пути укрепления
своих структур, либо же начать сползать к состоянию распада и хаоса. Будущее объекта, находящегося
в точке бифуркации, непредсказуемо. Только в интервалах между ближайшими точками бифуркации,
когда события детерминируются как случайными, так и необходимыми факторами, их ход поддается
прогнозированию.
5.Аттрактор — совокупность условий, заставляющих разные элементы двигаться по разным, но
сближающимся, сходящимся траекториям и в итоге оказываться в одной общей точке.
Характеристикой зоны аттрактора может служить образ воронки, внутри которой элементы-песчинки
скользят вниз разными путями, но в итоге вовлеченности в общее движение сходятся в «горловине».
6. Странный аттрактор — состояние непредсказуемости случайных блужданий элемента-частицы в
каждый отдельно взятый момент и вместе с тем твердая уверенность в том, что частица, находясь в
зоне аттрактора, неизбежно должна в итоге оказаться в «горловине воронки».
Синергетическая модель причинности учитывает, что у сложных систем всегда имеются
альтернативные возможности для деятельности и развития. Систему, находящуюся в точке
бифуркации, можно направить в требуемое русло, если применять по отношению к ней легкие, но
непременно резонансные внешние воздействия. Они способны вывести систему на новый уровень
самоорганизации.
Синергетической детерминации присущ целый ряд характерных особенностей. Во-первых, она имеет
вид нелинейной, полифакторной, гетерогенной причинной зависимости. Во-вторых, она отводит
случайности одну из главных ролей в причинных объяснениях событий и позволяет рассматривать мир
как синергети-ческое целое, где все связано и вместе с тем пребывает в динамике непрестанных
внутренних столкновений одних элементов с другими и где случайные причины разрушают одни
структуры и создают другие. В-третьих, сферой действия синергетической детерминации является
реальность, распахнутая вовне, открытая во всех направлениях и имеющая своим символом
танцующего бога Шиву, готового и созидать и разрушать и потому непредсказуемого.
Цивилизованное общество, как относительно устойчивая структура, пребывает в состоянии, когда
энтропия в нем непрерывно нарастает (это доказывает теорема Больцано). Постоянно возникающие в
нем диссипации и дериваты, то есть микрохаосы и функциональные отклонения, грозят ему
серьезными разрушениями. Чтобы этого не произошло, необходимы встречные, пре-
вентивные усилия антиэнтропийного характера. Право является одним из наиболее важных в этом
отношении механизмов, прямое предназначение которого состоит в борьбе с угрозой социального
беспорядка, в противодействии нарастанию энтропии и хаоса. Оно позволяет цивилизационному
организму существовать в качестве самоорганизующейся, саморегулирующейся системы.
Синергетическая категория аттрактора позволяет характеризовать состояние стабильного
социального порядка, когда правовые механизмы оказываются способны нейтрализовать
возникающие возможности деструктивных изменений. Это положение дел, при котором право,
достигнув предела своего функционального предназначения, как бы перестает ощущаться в
качестве повсеместно присутствующего регулятора социальных отношений, что, в свою очередь,
похоже на то, как здоровый организм не ощущает своего здоровья.
СИНЕРГЕТИКА И ПРАВОТВОРЧЕСТВО
Право является открытой системой, находящейся в отношениях активного информационного
взаимообмена с социумом и способной к самоорганизации. Важная роль в развитии и
функционировании права принадлежит интеллектуальному фактору, обладающему полномочиями
изменять логику его существования.
Поскольку у права как самоорганизующейся системы имеется множество путей вероятного
развития, субъекты, представляющие интеллектуально-управленческий фактор, должны уметь
выявлять из всего реестра возможностей наиболее оптимальные. При этом в их действиях должно
присутствовать отчетливое сознание тех пределов, за черту которых их управленческие
воздействия не должны распространяться. Поскольку человеку не все дозволено и он не в
состоянии изобрести вечный двигатель или выстроить Вавилонскую башню, то ему не следует
растрачивать на это силы и средства. В правотворчестве такой сферой, куда не должна вторгаться
правовая регламентация, является пространство свободы индивидуального экзистенциально-
этического самоопределения, где издавна и вполне успешно осуществляют свою нормативно-
регулятивную деятельность нравственность, религия и метафизика.
Являясь самоорганизующейся системой, право способно само себя строить и структурировать. И
субъектам правотворчества важно учитывать тенденции его саморазвития, чтобы воздействовать в
такт с ними и тем самым порождать резонансные эффекты. Точно рассчитанные, резонансные
воздействия на систему дадут наибольшую результативность, позволят ей развернуть все
богатство скрытых до того форм и возможностей.
Принципы синергетики предписывают в ходе правотворческой деятельности пыпгтитт. m->nnr>n\;ir> ™^т/»..т7 ..^
™«~™„..,.,,„