Авдеенко Е.Г. Карл Йозеф Вирт: партийно-государственная деятельность (1918 - 1933 гг.)
Подождите немного. Документ загружается.
171
платежей и утверждением нового репарационного плана, разработанного в
начале 1924 г. под председательством американца О. Д. Юнга (280).
“План Юнга” предусматривал уменьшение репарационного долга Германии
до 113,9 млрд. марок и увеличение срока выплат до 59 лет. На период до 1932
г. начальные взносы понижались с 2,5 млрд. до 1. 7 млрд. марок. Кроме того, с
введением “плана Юнга
”
в Германии связывали и надежды на досрочное
освобождение Рейнской области, отмену финансового контроля и
восстановление полного государственного суверенитета. Поэтому большинство
немецких политиков осознавало необходимость принятия “плана Юнга”. В то же
время распределение финансовой нагрузки на два поколения немцев и
требование французской стороной учреждения контрольной комиссии в
Рейнской области (281) вызвали серьезные возражения.
Й. Вирт с самого начала имел серьезные сомнения против “плана Юнга”
и опасался тяжелых политических, психологических и финансовых
последствий ею принятия. В письме в министерство финансов от 18 июля 1929
г., он возражал против наложенного на Германию обязательства в случае
освобождения Рейнской области возместить союзникам стоимость ее
оккупации, т.к. полагал, что данное требование усугубит и без того тяжелое
финансовое положение рейха. “Соглашение ни в коем случае не должно
явиться дополнительной нагрузкой для населения оккупированных областей.
Это необходимо предотвратить любым способом”, – полагал Й. Вирт (282).
Требование учреждения контрольной комиссии в Рейнской области
вызвало особое беспокойство в партии Центра, где накануне Гаагской
конференции наблюдалось усиление ревизионистских настроений. Во многом
оно объяснялось тем, что население оккупированных областей было
преимущественно католическим. 9 июля 1929 г. председатель партии Л. Каас
обратился к Й. Вирту, как министру оккупированных областей, с письмом в
котором указал на неприемлемость учреждения контрольной комиссии в
Рейнской области и потребовал восстановления ее полного суверенитета (283).
172
Й. Вирт ответил на письмо Л. Кааса чрезвычайно искусно. Он просто
перечислил уже существующие гарантии безопасности, важнейшими из
которых считал демилитаризацию Германии, контроль Лиги наций за ходом
разоружения и арбитражную систему Локарнских соглашений, и отметил, что
учреждение дополнительной контрольной инстанции излишне (284).
В одной из статей, опубликованной незадолго до начала конференции в
Гааге Й. Вирт назвал Рейнскую область “пространством наименьшего
суверенитета” (285). “Утрата территорий и репарационное бремя – нормальные
следствия проигранной войны, – писал Й. Вирт, – однако в Версальском
договоре они достигли чудовищных размеров. Никто в Германии не ощущает
ущемление своих прав острее, чем население Рейнской области. Достаточно
упомянуть только одно обстоятельство – демилитаризацию области.
Отсутствие военной защиты, особенно на фоне беспрепятственного
вооружения Франции и ее союзников является огромной психологической
нагрузкой для населения. ... Демилитаризация Рейна является основой для
континентальной французской гегемонии”(286).
Несмотря на значительные сомнения 21 июля имперское правительство
решилось принять “план Юнга” как основу для переговоров на предстоящей
международной конференции в Гааге, назначенной на август 1929 г. Й. Вирт
участвовал в работе конференции наряду с министром иностранных дел Г.
Штреземаном, министром финансов Р. Гильфердингом и министром
экономики Ю. Курциусом (287). Французская сторона стремилась связать
освобождение оккупированных областей с глобальной проблемой
межсоюзнических долгов и урегулированием вопросов о долгах Франции к
Англии и США (288). Германская делегация выступала против попыток
объединить вопрос освобождения с репарационной проблемой и добивалась
полной отмены финансового контроля (289).
173
Выступая 9 августа в политической комиссии Гаагской конференции, Й.
Вирт оспаривал необходимость учреждения контрольной комиссии в Рейнской
области, аргументировав свою позицию тем, что создание нового органа
ослабит авторитет Лиги наций. Он подчеркнул, что Локарнская система
предусматривает все необходимые гарантии безопасности: “Совет Лиги наций
всегда был важным фактором полдержания мира, – заявил Й. Вирт, – для
разрешения незначительных конфликтов существует согласительная комиссия.
Немецкое правительство не допустит основания инстанции, представляющей
собой форму завуалированного политического контроля” (290). Й. Вирт
подчеркнул, что тяжелейшие обязательства, наложенные “планом Юнга” на
немецкий народ, вызвали активизацию националистических сил, которая ставит
под угрозу существование демократической системы в Германии: “Не
забывайте психологии немецкого народа. Мы еще молодая демократия. Нельзя
ввергать неокрепшее немецкое государство в опасные внутриполитические
дискуссии” (291).
Первый тур конференции завершился подписанием протокола о полном
выводе оккупационных войск из II зоны Рейнской области до конца 1929 г., а из
III зоны – до 30 июня 1930 года. Немецкая делегация добилась отмены
требования учреждения контрольной комиссии в Рейнской области, функции
контроля над реализацией нового репарационного плана были переданы Банку
международных расчетов. 31 августа план Юнга был в принципе одобрен
(292). Несмотря на значительные сомнения Й. Вирт подписал протокол
конференции (293). На вопрос журналистов об оценке итогов конференции он
заявил: “Разумеется, немецкий народ с удовлетворением воспримет
освобождение Рейнской области, и все же жертвы, которых от него требуют,
слишком велики. Было нелегко поставить подпись под договором, который
возлагает бремя на еще не родившееся поколение людей. Кроме того,
Германия обязана возместить союзникам затраты на оккупацию – 30 млн.
марок сверх суммы репараций, предусмотренной “планом Юнга”, сюда
174
следует добавить стоимость восстановления заложенных общественных
зданий и частных квартир. Весьма сомнительно, что факт отхода последнего
иностранного солдата с территории Рейнской области будет воспринят в
Германии как национальный праздник”(294). В декабре 1929 г. Й. Вирт писал в
“Рейнишер беобахтер”: “Освобождение второй рейнской зоны от
одиннадцатилетней оккупации означает шаг вперед на пути к окончательному
освобождению Германии” (295) Он выразил сожаление о тяжелом положении, в
котором находится население Мозеля, Саара и Пфальца. “Полное
освобождение – цель всех наших действий, только оно создаст прочные
основы для взаимопонимания между Германией и Францией, отвечающего
интересам всех народов Европы” (296). По мнению И. Вирта, французское
правительство могло бы существенным образом способствовать этому
процессу, если бы ускорило решение Саарского вопроса. Германия со своей
стороны содействовала бы принятию плана Юнга. “Только cотрудничество
всех наций будет способствовать развитию общего европейского
благосостояния и культуры”, – полагал Й. Вирт (297).
Внезапная смерть Г. Штреземана 3 октября 1929 г. на короткое время
открыла дебаты о его преемнике на посту министра иностранных дел. Й. Вирт
возлагал большие надежды на вступление в эту должность. Однако его
кандидатура не нашла поддержки рейхспрезидента (298). Преемником Г.
Штреземана на посту главы внешнеполитического ведомства был назначен
бывший министр финансов Ю. Курциус (HHП).
3 января 1930 года открылся второй тур Гаагской конференции.
Главным вопросом, обсуждавшимся в его ходе, была отмена санкций –
главного оружия интервенции, имевшегося в распоряжении союзников. В
случае нарушения Германией своих обязательств французская сторона
добивалась права возобновления оккупации, в соответствии со ст. 430
Версальского договора (299). Это требование вызвало возражения немецкой
делегации, которая подчеркивала “новый интернациональный характер “плана
175
Юнга” и решительно настаивала на полном отказе от использования любых
санкций (300).
Описывая события конференции, германский историк П. Крюгер
констатировал: “сильное давление в вопросе санкций исходило от министров
Центра во главе с Й. Виртом” (301). “Как министр оккупированных областей я
требую исключения любой возможности возобновления санкций, т.к. их
применение наиболее чувствительно коснется именно населения Рейнской
области”, – говорил Й. Вирт, выступая на конференции (302). Он подчеркнул,
что вследствие несправедливого мирного договора права немецкого
населения заметно ущемлены. “Возможность возобновления санкций,
особенно в такой тяжелейшей форме как оккупация, будет способствовать
дальнейшему снижению правового стандарта в Германии”, – полагал Й. Вирт
(303). – “Для реализации плана Юнга Германия нуждается в спокойном
экономическом развитии. Если вследствие экономических трудностей она
будет ввергнута в кризис, для его преодоления необходимо использовать
только мирные средства. Это особенно важно, т.к. в связи с принятием “плана
Юнга” действие санкций, предусмотренных Версальским договором, в случае
их сохранения, продлевается до 31 марта 1988 г.” (304).
В итоге работы конференции было принято компромиссное решение:
Франция отказалась от всех оговорок в отношении своих контрольных прав,
разрешением всех международных конфликтов должен был заниматься
международный суд в Гааге. В случае если бы суд констатировал провал “плана
Юнга”, Германия обязывалась признать это решение справедливым, как и
последующую “свободу действий” союзников в отношении Германии,
ограниченную, правда, правом имперского правительства апеллировать к Лиге
наций и международному суду в Гааге (305). 30 января был подписан
заключительный протокол конференции. После чего началась парламентская
борьба за ратификацию договора. 11 – 13 февраля состоялось первое чтение
законопроекта в рейхстаге.
176
Удовлетворительное разрешение вопроса о санкциях, по-видимому, было
главной причиной того, что после конференции Й. Вирт выступал за принятие
“плана Юнга”, хотя его первоначальные сомнения ни в коем случае не угасли.
“Сегодня немецкий народ стоит перед ответственным решением – принять
“план Юнга” со всеми его трудностями, или приготовиться к еще более
тяжелому эксперименту и ждать когда “план Дауэса” окончательно ввергнет
страну в экономический и политический кризис, — говорил И. Вирт (306). “Я
рекомендую моим друзьям принятие нового плана, хотя не берусь утверждать,
что он позволит избежать экономического кризиса в Германии. В основе
последнего замечания лежит ясное понимание того, что проблема
межгосударственных долгов еще не рассматривается в ее мировом
экономическом значении. Придет время – придет решение. Возможно, деловые
круги в Америке будут способствовать переводу проблемы
межгосударственных долгов в экономическую область”, – пророчески
констатировал Й. Вирт (307).
Позиция Й. Вирта вызвало острую критику в рядах немецких
националистов, упрекавших его в предательстве национальных интересов
Германии (308). В организованном немецкими националистами движении
“народных инициатив”, добивавшимся решения всех внешнеполитических
вопросов путем проведения референдума, Й. Вирт видел не столько
сопротивление “плану Юнга”, сколько серьезную угрозу для существования
народного государства (309) “Консервативные силы спекулируют на
национальных чувствах немецкого народа и используют экономические
трудности для ликвидации демократии. Они утверждают, что честь и
независимость Германии находится сегодня там, где упрекают “план Юнга”, –
писал Й. Вирт (310). “Подстрекатели, не сделавшие ничего для освобождения
Германии и не имеющие морального права осуждать правительство,
разрушительно воздействуют на немецкую молодежь. Они разрушают
внутреннее единство немецкого народа” (311). Й. Вирт полагал, что
177
“национальная оппозиция должна повернуться лицом к государству в той
форме, в которой оно сегодня существует” (312).
В середине 1930 г. обострение политической ситуации в
Германии приняло угрожающий характер. В ситуации разгара
националистических и шовинистических настроений “план Юнга” вряд ли
нашел бы одобрение в Германии, неcмотря на все предлагаемые им
преимущества. В условиях тяжелейшего экономического и
государственного кризиса на первый план выступили требования тотальной
ревизии Версальского мира. В марте 1930 г отчуждение Центра от политики
Г. Штреземана было уже очень велико. Г. Брюнинг, 30 марта 1930 г.
назначенный рейхсканцлером, в дебатах рейхстага открыто назвал “план
Юнга” “диктатом” и подверг резкой критике установленные им
обязательства (313). Главной целью своей внешней политики он
провозгласил полную отмену репараций.
Канцлерство Г. Брюнинга характеризовалось известным охлаждением
немецко-французских отношений, главными проблемами которых в 1930 г.
были освобождение Саара и меморандум французского министра
иностранных дел А. Бриана, предусматривавший создание Федерации
европейских государств (314). Однако обстановка в Германии и Европе
уже не благоприятствовала “политике взаимопонимания”. Как и
большинство членов кабинета. Й. Вирт понимал, что в условиях мирового
экономического кризиса, предельно обострившего противоречия
между государствами и внутриполитическую борьбу в стране,
реализации программы “пан-Европы” была невозможна. Поэтому, когда в
начале июля министерство иностранных дел искало ответ на предложения
французского правительства, Й. Вирт настаивал на отказе oт проекта
европейского экономического союза (315).
Хотя Й. Вирт с самого начала имел сомнения против “плана Юнга”, он
не одобрял многих внешнеполитических мероприятий Г. Брюнинга.
178
Будучи противником форсированной дефляционной политики Г. Брюнинга он
настаивал на достижении известного взаимопонимания с Францией с целью
получения кредита, необходимого для ликвидации социальной напряженности
в стране (345). Для этого, по мнению Й. Вирта, правительство должно было на
время отодвинуть свое требование тотальной ревизии (316).
Оставаясь сторонником активной восточной политики, Й. Вирт весьма
сожалел об ухудшении отношений с Москвой в конце 1920-х – начале 1930-х
гг. Причина этого отчасти заключалась во внутренних событиях в СССР.
“Необузданные акции сталинского курса, в особенности жесткое преследование
христиан в последнее время вызывают горькое разочарование во всех
христианских кругах Германии”, – говорил Й. Вирт на заседании кабинета
министров в феврале 1930 г. И все же в дальнейшем он настаивал на
продолжении сотрудничества с РСФСР: “Я испытал на себе, что можно
проводить восточную политику и при этом оставаться христианином” (317).
Стремление Г. Брюнинга перед лицом предстоящих переговоров
“относительно репараций и разоружения” начать совместную игру между
правительством и оппозицией и склонить А. Гитлера к своеобразной
координации дипломатических мероприятий правительства, с одной стороны, с
выступлениями НСДАП по международным вопросам, с другой, не нашло
поддержки Й. Вирта. Он был решительным противником любого
сотрудничества с НСДАП. Не одобрял он и идею заключения конкордата
между фашистской Германией и Ватиканом, приветствовавшуюся
руководством Центра и лично председателем партии Л. Каасом (318).
После отставки второго кабинета Г. Брюнинга в мае 1932 г. и прихода к
власти в стране правительства Ф. фон Папена Й. Вирт не оказывал
существенного влияния на решение внешнеполитических вопросов.
Сконцентрировавшись на внутренних проблемах, всю свою энергию он
посвятил борьбе с национал-социализмом.
179
Подводя итог внешнеполитической деятельности Й. Вирта в веймарский
период необходимо отметить следующее. Главной целью провозглашенной им
“политики выполнения” было создание предпосылок для обширного процесса
ревизии Версальского мира. При этом концепция Й. Вирта не ограничивалась
лишь нацеленной на взаимопонимание с Западом “политикой выполнения”, а
заключалась в стремлении к овладению как можно более широким
пространством внешнеполитических действий. В этой связи факторами
особого значения были для него Россия и США.
Отсутствие серьезного прогресса в отношениях с Антантой вынуждало
правительство И. Вирта активизировать внешнеполитическую деятельность в
восточном направлении. Активная восточная политика была средством для
уменьшения экономическою бремени Версаля и восстановления суверенных
политических позиций Германии в Европе. Неблагоприятное развитие
репарационного вопроса и, в решающей степени, решение Лиги наций об
отделении от Германии важнейших индустриальных районов Верхней Силезии
содействовали окончательному разочарованию в “политике выполнения” и
заключению политического союза с Москвой.
Охлаждение отношений с Востоком и загнувшееся освобождение
оккупированных территорий были главной причиной того, что Й. Вирт не был
решительным сторонником политики Г. Штреземана, хотя в целом
приветствовал стремление перевести решение репарационной проблемы в
экономическую область. На протяжении всего рассматриваемого периода Й.
Вирт выступал решительным противником “политики катастроф” и был
весьма расположен к идее взаимопонимания и мира между народами. Лишь
неблагоприятное развитие международной обстановки, во многом вызванное
отсутствием у европейских государственных деятелей понимания
необходимости своевременной ревизии Версальского мира способствовали
тому, что после 1933 г. история Европы направилась в роковом направлении.
180
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Рейхсканцлер Германии, парламентарий, видный деятель партии Центра,
министр, неоднократно возглавлявший самые ответственные ведомства, Й.
Вирт был одной из заметных фигур на политическом горизонте Веймарской
республики. Он вошел в историю как убежденный демократ, решительный
сторонник республиканской государственной формы и глубоких социальных
реформ, в равной степени приверженный идеям патриотизма и сильного
национального германского государства. Расцвет политической карьеры Й.
Вирта пришелся на годы Веймарской республики. Его деятельность была полна
противоречий, мучительных исканий и драматических коллизий, во многом
являвшихся отражением глубоких внутренних антагонизмов, присущих
экономическому и политическому развитию Веймарской Германии и
психологическому состоянию немецкого общества. Пожалуй, как ни один
другой политик, Й. Вирт олицетворял всю глубину и трагичность немецкой
истории ХХ века.
Мировоззрение Й. Вирта формировалось в сложную переломную эпоху
на рубеже веков, под влиянием разнородных идеологических течений. Помимо
христианских традиций католической церкви, философии немецкого
идеализма, социалистических и либеральных идей Запада огромное влияние на
него оказали великогерманские идеи революции 1848 г., получившие в Бадене
– на Родине Й. Вирта – особенно широкое распространение. Демократические
традиции южно-германского региона, специфика местного католицизма,
отличавшегося свободомыслием и пристальным вниманием к социальным
вопросам, а также воспитание, полученное в семье, способствовали тому, что
очень рано у Й. Вирта сформировалось критическое отношение к социальной
несправедливости и убеждение в необходимости глубоких социальных реформ.
Й. Вирт не был революционером, однако уже в 1917 г. он представлял ту
часть молодого поколения политиков, которая все критичнее выступала в
отношении реальностей вильгельмовской эпохи. В отличие от большинства