Ангуладзе Н. Homo cantor. Очерки вокального искусства

Подождите немного. Документ загружается.

Бернштейн смог выделить разделенную на уровни за-

крытой саморегулирующей системы архитектонику

физиологических механизмов сложных, активных, во-

левых действий. Эта схема была построена на 12 лет

раньше кибернетической теории Н. Винера.

Бернштейн доказал невозможность прямого уп-

равления движением посредством одних только эффе-

рентных импульсов. Согласно ему, это управление

происходит на основе афферентных импульсов, т. е.

сигналов, которые, с одной стороны, приносят в го-

ловной мозг информацию об окружающем мире

(пространственное поле), и с другой стороны - ин-

формацию о положении конечностей тела в каждый

момент времени (кинестетическое поле). Именно эти

афферентные сигналы создают «афферентный син-

тез», который обеспечивает создание некоторого

«наблюдательного прибора», позволяющего осуще-

ствлять постоянную коррекцию движения*.

Эту афферентную систему импульсов, ее последо-

вательную организацию на разных уровнях (начиная

со спинального, далее к уровням красного ядра и

стриально-таламусной системы, заканчивая корти-

кально-пространственным уровнем, который обеспе-

чивает предметные действия) Бернштейн рассмотрел

по всей ее длине**.

Функциональная система Анохина исходит из тео-

рии, предшествующей положению о рефлекторной

природе поведения, но при этом существенно его до-

полняет. Если схема рефлекторной дуги, из которой

исходила вся классическая физиология, рассматрива-

ла поведение как ответную реакцию на непосредст-

* Ср. Ibid., стр. 20-21.

Основные положения физиологии активности и физиологии

действия Бернштейна весьма удачно применил Шульпяков в иссле-

дованиях о техническом развитии музыканта-исполнителя.

162

венный стимул и полагала, что поведение заканчива-

ется двигательной или секреторной реакцией, то тео-

рия функциональных систем отвергла эти положения.

Согласно новым представлениям, двигательной си-

лой поведения могут быть не только непосредственно

воспринятые воздействия, которые существуют в на-

стоящем времени (при этом содержат в себе и элемен-

ты прошлого), но и ожидаемые в будущем эффекты,

которые представляют собой такую же реальную силу,

как прошлое и настоящее. С другой стороны, согласно

новым представлениям, поведение не заканчивается

ответной реакцией, ибо «обратная афферентация»

возвращается к головному мозгу и сигнализирует ему

об успешности или безуспешности действия. Если со-

отношение ожидаемого и реального результата не из-

меняется, действие будет прекращено. Но если эти два

компонента выявляют различие, т. е. если обратная

афферентация сигнализирует о поражении действия,

то вновь возникшее раздражение служит стимулом к

продолжению выбора нужного действия и его новому

сопоставлению с ожидаемым результатом.

Согласно Лурия, с этим связаны три важных мо-

мента*:

Первый состоит в замене упрощенного понимания

стимула как единственной причины поведения на бо-

лее сложные представления о более сложных факто-

рах, среди которых подразумевается и «модель по-

требного будущего», или «образ непосредственно

ожидаемого результата действия». Эти представления

определили изыскания П. К. Анохина в сфере точных

физиологических механизмов «опережающего воз-

буждения», и результаты этих изысканий показали,

что модель ожидаемого эффекта вызывает систему

дифференцированных раздражений, которые распро-

* Ср. Ibid., стр. 23-24.

163

11*

страняются на периферии гораздо раньше того момен-

та, когда периферийные рецепторы начинают ощущать

непосредственно действующие на них раздражители.

Фактически это было физиологическим анализом

того явления, которое в психологии известно под

именем установки. К сожалению, Лурия, возможно,

по причине невольной забывчивости, не упоминает

создателя психологической теории установки Д. Уз-

надзе и пренебрегает результатами психологических

исследований в этом направлении в Грузии и других

международных научных центрах*.

Второе важное дополнение к классическим пред-

ставлениям было положение о значении «обратной

афферентации» для последующего продолжения те-

кущего действия. Это является новым, четвертым

звеном в классической схеме рефлекса. Таким обра-

зом, физиология функциональных систем была введе-

на в концепции, которые развивались в трудах по

«инструментальным условным рефлексам» и кото-

рые выявили то положение, что последующее про-

должение поведения зависит от сигналов об успехе

уже произведенного действия.

Эти идеи, как было сказано, были сформулированы

Бернштейном и Анохиным в 1935 году, гораздо рань-

ше идей о саморегулирующих технических системах.

Третье и особенно значительное дополнение к

классической физиологии было введение понятия но-

вых функциональных аппаратов, которые произво-

дят сравнение ожидаемого результата действия с его

реальным эффектом. Этот аппарат был определен

Анохиным как «акцептор результата действия». Та-

ким образом, Анохин вплотную приблизился к физи-

* См., например, «Психологические исследования, посвященные

85-летию Д. Н. Узнадзе», под ред. А. С. Прангишвили. Изд. Мецни-

ереба, Тбилиси, 1978.

164

ологии процессов «принятия решения», которые ны-

не составляют основной предмет психологии.

Такова краткая история физиологических исследо-

ваний второй половины XX века. К сожалению, полу-

ченные научные результаты не нашли отражения в ито-

говых трудах по методологии вокального искусства.

Претензиям физиологов в научном изучении чело-

веческого сознания и установлении социальной при-

роды человеческого мышления противостоит социо-

логия мышления: рефлексологи уверены, что ради-

кальное решение всех вопросов, касающихся сущнос-

ти человеческого разума и поведения и даже вопроса

о взаимоотношениях людей возможно лишь на осно-

ве изучения физиологических механизмов простых и

сложных рефлексов. «Я глубоко, бесповоротно и не-

искоренимо убежден, что здесь, главнейшим обра-

зом, на этом пути, окончательное торжество челове-

ческого ума над последней и верховной задачей его -

познать механизм и законы человеческой натуры»*.

В свою очередь, К. Мегрелидзе утверждает: «Приме-

нив по отношению к человеческой мысли термины «ре-

флекс организма на известный раздражитель», мы не

делаем еще ни шага вперед в познании подлинной сущ-

ности человеческого мышления. Физиология, как и

всякая другая наука, годна только в применении к оп-

ределенному кругу явлений и в известных границах.

Однако существуют объекты, относящиеся к миру жи-

вых существ, которые не входят в компетенцию физио-

логии. Никто не станет настаивать, например, на воз-

можности физиологии товарных цен, физиологии пра-

ва, государства, равно как невозможна физиология

грамматики или правил логарифмических исчислений.

Пусть это нисколько не умаляет значения физиологии,

Павлов И. П. Двадцатилетний опыт объективного изучения

высшей нервной деятельности животных. 1923, стр. 9-10.

165

но объекты эти лежат в иной плоскости действительно-

сти и не относятся ни к физиологии, ни к биологии, ни

к экспериментальным наукам вообще... Объекты эти

не относятся также к области психологии, не являются

продуктами психической или мозговой деятельности.

Никакой анализ психики или физиологии людей не мо-

жет обнаружить эти объекты. Они не коренятся ни в со-

знании людей, ни в физической оболочке вещей. Они

существуют в виде сложившихся общественных отно-

шений... Ошибочными по своей установке являются

все рассуждения натуралистов там, где, касаясь обще-

ственных вопросов, они равняют социальные образо-

вания с естественно-биологическими процессами,

пытаясь в биологии увидеть начальные формы соци-

альных явлений... Физиологи исходят из очевидного

положения о том, что без элементов нервной системы

не существует психической жизни и что мышление вне

деятельности нервно-мозгового аппарата невозможно.

Отсюда они делают вывод: чтобы изучить существен-

ные особенности мышления, достаточно выявить вну-

тренний механизм нервно-мозгового аппарата. На-

сколько неоспоримо первое положение, настолько

ошибочны выводы, делаемые из него... Разгадка чело-

веческого способа мышления лежит, конечно, не в

нервной системе и не в мозгу, а в тех социальных усло-

виях, которые заставляют мозг в одну эпоху восприни-

мать, думать и работать так, а в другую - иначе и ко-

торые, вынуждая нервную деятельность людей рабо-

тать в определенном направлении, создавали именно

такой, а не иной нервно-мозговой аппарат»*.

Мегрелидзе К. Основные проблемы социологии мышления.

«Мецниереба», Тб., 1973, стр. 20-26. Стиль и способ выражения ав-

тора настолько ясен и убедителен, что мы с удовольствием приводим

эту достаточно пространную выдержку из его работы. Названная

книга была написана в 1938 году, а в 1966 году, через 22 года после

гибели автора, кафедра философии Ростовского государственного

166

О недостаточности прояснения физиологической

и психологической природы при решении философ-

ских вопросов говорит и А. Бегиашвили:

«... Предмет философии не исчерпывается изучением

мира и его закономерностей в том виде, в котором они

непосредственно даны нам. Первейшая задача филосо-

фии - прояснить взаимоотношения сознания и мате-

рии, духа и мира... Часто в рассмотрении этого принци-

па мы ограничиваемся тем, что пытаемся показать

характер зависимости психических функций человека

от их физиологического субстрата, но подобное сведе-

ние вопроса о первичности и вторичности не представ-

ляется справедливым... Позитивизм безгранично верил

в победоносность естественных наук и считал, что есте-

ственнонаучными методами можно решить любую

проблему, которая возникает пусть даже в весьма отда-

ленных от естествознания областях»*.

«В наше время много и по-разному говорят о «сци-

ентизме». В двух словах сущность сциентизма можно

выразить следующим образом: «Философия должна

быть научной». Эта научность должна пониматься в

смысле точных естественных наук, поэтому мы долж-

ны думать, что философию нужно строить по об-

разцу этих наук, и применять в ней свойственные им

методы. Самым явным примером подобного подхода

может служить теория физикализма, выдвинутая

неопозитивистами в 30-х годах XX века.

Научность философии мы не должны понимать в

смысле частных наук» - утверждает А. Бегиашвили**.

Сведение всего духовного мира человека, культу-

ры и, следовательно, музыкальной эстетики, музыки

университета приняла решение о представлении этой монографии на

Государственную премию.

* Бегиашвили А. Философия в век научно-технической револю-

ции // О предмете философии. «Мецниереба», Тб., стр. 138.

** Ibid., стр. 140-145.

167

и музыкального исполнительства к теории физиоло-

гических механизмов, как мы видели, методологиче-

ски неоправданно и само по себе невозможно. Это

также и неперспективно в практическом смысле, ибо

во время акта музыкального исполнительского твор-

чества артист ориентирован не на выражение объек-

тивно приобретенных знаний, а руководствуется

субъективными выразительными мотивами: не «из-

вне вовнутрь», но «изнутри вовне». В первом случае

мы имели бы научный доклад, а не творческий испол-

нительский акт. Поэтому и справедливо утвержде-

ние, что «научный метод об искусстве не равняется

методу собственно искусства».

Хоть и с позиций психологизма, но все же вырази-

тельно сказано Арнольдом Шеррингом: «Представ-

ление о звучании, которое живет в мозгу артиста,

есть первичное и творческое»*.

А. Моль, который изучал эстетическое восприятие

с точки зрения теории информации, весьма отрица-

тельно относился к применению физических методов

в исследовании природы эстетического опыта. Со-

гласно ему, музыкальная акустика потерпела пораже-

ние именно по причине отсутствия интереса к реаль-

ным проблемам возникновения звуковых структур.

Она, например, исследовала трение смычка о струну,

тогда как единственное, что интересует музыканта,

это звук, возникающий в результате этого трения**.

Полученное объективным путем знание не воору-

жает исполнителя для решения артистической задачи.

Н. Жинкин подчеркивает это обстоятельство в заклю-

чительной части своего обзора теорий звукообразова-

ния: «Программные требования к управлению фонаци-

* Цитировано в книге: Моль А. Теория информации и эстетиче-

ское восприятие. «Мир», М., 1966, стр. 166.

**Ibid., стр. 170.

168

ей в процессе пения более строги, чем для речи. Никто

не отрицает, что для певца, кроме природных данных,

нужна школа. Задачу этой школы можно определить

просто - надо обучить человека управлению певческой

фонацией по четырем параметрам. Очевидно также,

что специфическое регулирование дыхания является

ключом для решения этой задачи. Но было бы безумием

предположить, что цель окажется достигнутой путем

рационального разъяснения певцу механизма регули-

рования по ступеням, количество которых определяет-

ся десятками тысяч. Здесь снова вступает в свои права

слуховая обратная связь, которая обеспечивает уничто-

жение рассогласования между задуманным певцом об-

разом и достигнутым акустическим результатом».

Следовательно, невозможно выяснить природу

пения и его сущность на основе одной лишь физиоло-

гии. Физиология фонации, теория «биофизических

механизмов вокальной речи» должна изучать пение и

фонацию как физиологическое и акустическое явле-

ние; действительно, необходимо создать теорию во-

кально-физиологических механизмов**.

Но для изучения природы самого пения как творче-

ско-художественного действия человека необходимо

обратиться к его художественно-функционально-эсте-

тическому, а не физиолого-функциональному анализу.

К пению и к высшей его форме - певческому искус-

ству - надо подходить как к эстетическому феномену,

надо изучать его с точки зрения эстетики. При изуче-

нии пения не только надо применять эстетические по-

нятия, категории, эстетический анализ, но необходи-

мо и выводить все это из природы пения.

Означает ли все это, что в общей теории певческого,

* Жинкин Н. И. О теориях голосообразования // Мышление и

речь. М., 1963, стр. 262.

** В настоящее время мы готовим к публикации «Введение в тео-

рию вокальных механизмов».

169

вокального искусства «физиологическая» и «эстетичес-

кая» точки зрения альтернативно противостоят друг

другу?

На каких методологических основах следует пост-

роить общую теорию пения как искусства так, чтобы

«физиолого-акустическое» и «эстетическое» предста-

вилось бы нам в органической необходимой связи на

теоретическом уровне?

Выше мы попытались показать безоснователь-

ность претензий теории механизмов, иными словами,

представили решение вопроса в негативном плане.

При этом мы учитывали как тенденции развития

физиологической и психофизиологической науки,

так и методологические и гносеологические точки

зрения в изучении человеческого сознания, мышле-

ния, мира его социальных, культурных, историчес-

ких и духовных событий.

Наши будущие рассуждения будут посвящены

позитивной стороне решения вопроса, тем методоло-

гическим основам, которые, на наш взгляд, будут

возможны и нужны для построения общей теории во-

кального искусства так, чтобы она, с одной стороны,

не потеряла бы свою объективно-научную природу,

и, с другой стороны, не сводилась бы к теории фи-

зиологических механизмов.

Этого требуют, в первую очередь, интересы самой

теории, но и практические методические задачи, кото-

рые не были решены в пределах теории механизмов.

Это нужно для установления органической, продуктив-

ной и действенной связи между теорией и практикой*.

* Для предварительного ознакомления с авторской интерпрета-

цией см: Андгуладзе Н О различных уровнях фонации и о параме-

трах вокального искусства (опыт построения общей теории вокаль-

ного искусства). Научная сессия, посвященная 80-летию со дня рож-

дения Д. Андгуладзе. Тезисы докладов. Тб., 1976, стр 10-12.

170

К ВОПРОСУ

О РАЗЛИЧНЫХ УРОВНЯХ ФОНАЦИИ

И ПАРАМЕТРАХ ВОКАЛЬНОГО ИСКУССТВА

(Опыт построения общей теории вокального искусства

Предварительное сообщение)*

1. Пение является одной из важнейших и древней-

ших форм художественного творчества человека. По-

средством пения осуществляется «общение искусст-

вом». Пение - способ передачи эмоциональной, эсте-

тической информации. Являясь средством передачи

информации, пение, певческий голос - часть этой

эстетической информации. Пение представляет со-

бой «неразрывное единство канала связи и собствен-

но информации» (согласно удачной формулировке

У. И. Рижинашвили относительно эстетической ин-

формации вообще).

2. Певческий голос, певческий звук, вокал - явля-

ется материалом, формой существования вокального

искусства. Пение так же не может существовать без

певческого голоса, без певческого звука, как язык -

без речевых звуков. Певческий голос сам по себе об-

ладает эстетической ценностью, является источни-

ком эстетической информации (согласно общей кон-

* Научная сессия, посвященная 80-летию со дня рождения Давида

Андгуладзе. Тезисы докладов. Тб., 1976.

171