Алаев Л.Б., Ашрафян К.З., Иванов Н.И. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 3. Восток на рубеже средневековья и нового времени. XVI-XVIII вв
Подождите немного. Документ загружается.
чаще давали о себе знать зловещие симптомы глубокого внутреннего неблагополучия,
поразившего османское общество в конце XVI в.
В течение всего периода теваккуф деври османское общество не могло выйти из состояния застоя.
Попытки гальванизировать староосманские институты при Мураде ГУ и его преемниках сделали
положение совершенно безнадежным. Крестьянство — эта «казна падишаха» — лишилось
95
защиты и покровительства государства. Упал уровень благосостояния. Крестьяне и их общинные
земли стали объектом посягательств со стороны власть имущих, прежде всего тимариотов, амилей
и других местных мироедов. Нарушая социальный статус реайи, они стали незаконно присваивать
крестьянские наделы. На бывшей крестьянской земле возникли так называемые чифтлики,
владельцы которых, не изменяя юридического статуса земли, по-новому организовывали свое
хозяйство. Путем концентрации наделов они создавали личные «поместья», которые обра-
батывались трудом батраков и издольщиков.
Другим новшеством XVII в. явилось широкое распространение иль-тизама — откупной системы
взимания налогов. При этом, как и при создании чифтликов, мулыпазимы (откупщики) свои
отношения с крестьянством стали строить на частноправовой основе. В последнее десятилетие
XVII в., сначала на востоке Анатолии, а затем и по всей стране, откупа, как правило, стали
пожизненными. Откупщики взамен уплаты государству установленных налогов получали право
на «вознаграждение» и полную свободу распоряжаться оказавшимся в их руках земельным
владением. В дальнейшем многие из откупов стали передаваться по наследству. Через откупную
систему к эксплуатации земли и крестьянства приобщились торгово-ростовщические круги.
Во второй половине XVII в. владельцы чифтликов, откупщики, различные управители крупных
чиновных хассов и арпалыков начали выступать как особый провинциальный класс, заменивший
собой тимар-ных сипахи. Эта новая местная знать не была связана с государственной службой и
вела себя более независимо по отношению к центру. Она получила название аяны. В ее ряды
вливались также командиры янычар и других войск капыкулу, расквартированных в провинциях,
в Румелии — отдельные представители старых фамилий беев-гази, сохранивших свои позиции
благодаря вакуфной собственности. Еще в эпоху завоевания многие турецкие гази, опасаясь
конфискаций, уже в первом поколении передавали захваченные ими земли в вакф, т.е. в
собственность мусульманских религиозно-благотворительных учреждений. Владелец земли,
обративший ее в вакф, получал по шариату наследственные права учредителя вакфа и
определенный процент (чаще всего 20) отчислении в свою пользу от доходов пожертвованного в
вакф имущества. Некоторые исследователи считают, что земельный вакф был, по сути дела,
единственной в Османской империи категорией частного землевладения. Именно вакуфы,
несмотря на господство принципа государственной собственности на землю, позволили сохранить
на протяжении веков экономические позиции потомкам первых беев-завоевателей, действовавших
на Балканах одновременно с османами, ряда высших военно-административных чинов и
придворных служителей. Формы эксплуатации крестьянства в вакуфных владениях и на
государственных землях несколько отличались друг от друга. В частности, в вакуфах длительное
время эксплуатировались наиболее обездоленные и зависимые категории крестьянства, зачастую
бывшие рабы, военнопленные и бродяги. Вакуф-ная администрация как постоянный хозяин была
больше, чем тимариот
96
или заим, заинтересована в интенсификации хозяйства на своих землях. Именно вакуфное
хозяйство было больше и раньше, чем другие, ориентировано на рынок, а владельцы вакфов,
вливаясь в ряды аянства, возрождали к новой жизни, казалось бы, уже ушедшие в небытие старые
аристократические фамилии и бейские роды.
Позиции аянства укреплялись по мере разложения старых социально-политических структур.
Последней и наиболее серьезной попыткой остановить их распад была политика традиционализма,
которую проводили великие везиры из семейства Кёпрюлю. Им удалось установить относительно
твердый порядок, ознаменовавший очередной и наиболее длительный период (1656—1683)
стабилизации. Султан Мехмед IV (1648— 1687), занятый охотой и гаремными развлечениями,
передал везирам всю полноту власти, обещав полное невмешательство в их деятельность.
Кёпрюлю по происхождению были албанцами одного из последних наборов девширме. Первый из
этой династии везиров, Мехмед-паша (1656—1661), прошел длительный путь службы в
провинциальных янычарских гарнизонах, был санджакбеем и бейлербеем, многие годы служил
при дворе. Это был не выскочка-временщик, а чиновник старого закала, хорошо знавший и
военную и придворную службу. Сын его, второй везир Фазыл Ахмед-паша (1661—1676), был к
тому же мусульмански хорошо образован, в молодости он мечтал быть улемом. Жесткими по-
лицейскими мерами везиры Кёпрюлю сумели еще раз заставить работать тимарную систему,
сбалансировать бюджет, назначить своих людей на все ключевые должности при дворе, в
важнейшие провинции государства и даже в руководство миллетов. Однако главной опорой
Кёпрюлю был чиновничий аппарат центральной администрации, так называемая «Порта», Баб-и
Али, ведомства которой они отделили от дворца. Тем самым они добились большего
профессионализма своего правительства и его независимости от султанского семейства и
гаремных слуг. Мероприятия Кёпрюлю не внесли чего-то нового в османскую государственную и
общественную структуру, но позволили правительству снова овладеть положением и организовать
последнюю волну военных походов в Европу.
Возобновление военной экспансии в Европе поставило империю на грань катастрофы.
Упорядоченный застой времен Кёпрюлю отнюдь не означал действительного возрождения
османского общества. Под восстановленным фасадом продолжался процесс разложения.
Положение было тем более опасно, что консервация староосманских порядков происходила на
фоне обновления Европы, которая после Вестфальского мира (1648 г.) быстро двинулась вперед,
наращивая свой военный и экономический потенциал. Мехмед IV, Кёпрюлю и их окружение явно
не отдавали себе отчета в реальном положении дел. Вполне вероятно также, что успехи в войнах с
Россией, Польшей, Венецией создали в правящих кругах превратное представление о военных
возможностях Порты.
В 1683 г., выступив в поддержку антиавстрийского восстания Текели в Венгрии, Порта развязала
большую войну в Европе. Ее инициатором был энергичный и честолюбивый представитель клана
Кёпрюлю, великий везир Кара Мустафа-паша (1676—1683), ближайший сподвижник и
97
преемник Фазыл Ахмед-паши, женатый на его сестре. Он собрал двухсоттысячное войско и с
огромным обозом, челядью и вспомогательными частями двинулся на Вену. В пути к нему
присоединилось еще около 40—50 тыс. конников крымского хана. Конечной целью похода было
все то же «красное яблочко». Кара Мустафа-паша не скрывал этого, заявляя, что после взятия
Вены «все христиане будут подчинены османам».
14 июля 1683 г. армия во главе с султаном и великим везиром подошла к Вене. Ее жителям
предложили принять ислам или покинуть город. Крымская конница вышла к границам Баварии,
грабя и опустошая австрийские земли. Осада затянулась, и это позволило подойти войску чис-
ленностью ок. 70 тыс. человек во главе с польским королем Яном Собес-ским. Генеральное
сражение произошло 12 сентября 1683 г. Османская армия потерпела невиданное поражение и
стала беспорядочно отступать. Почти вся артиллерия, обоз и знамена попали в руки победителей.
Лишь беспримерная отвага личной гвардии позволила Мехмеду IV избежать постыдного плена.
Ответственность за поражение была возложена на Кара Мустафа-пашу, который через три месяца
был удушен по приказу султана. Сам Мехмед ГУ в ходе бесчисленных разбирательств не смог
отвести обвинений в пренебрежительном отношении к своим государственным обязанностям и в
1687 г. был низложен. Через пять лет он умер в заточении.
Слабость турок воодушевила католический мир. В 1684 г. по инициативе папы римского
Иннокентия XI была образована «Священная лига», к которой помимо Австрии, Польши, Венеции
и Мальтийского ордена примкнула Россия, впервые вышедшая на арену европейской политики.
Поддержку лиге оказали Португалия и все итальянские государства. Для турок война была
необычайно тяжелой. Бои шли на трех фронтах: в Адриатике, Венгрии и Правобережной Украине.
Османская армия утратила дисциплину, войска бунтовали и не могли оказать достаточного сопро-
тивления. У себя в тылу янычары грабили и мародерствовали, как на вражеской территории.
Сменявшие друг друга великие везиры и сераскиры не могли навести порядок и терпели одно
поражение за другим. В 1686 г. пала Буда — «щит ислама» в центре Европы, в 1688 г. — Белград.
В 1697 г. в сражении при Зенте Евгений Савойский, по его собственным словам, устроил туркам
«ужасную кровавую баню». В бою погибло 20 тыс. османских солдат, еще 10 тыс. утонуло в
болотах и топях во время поспешного бегства. Австрийские авангарды вступили на территорию
Боснии. Империю спасло лишь заключение при посредничестве Англии и Голландии
унизительного Карловицкого мира 26 января 1699 г. Порта потеряла такие важные для нее
территории, как Морея, часть Далмации и острова Архипелага, отошедшие к Венеции; Азов, пе-
решедший в руки России; почти всю Венгрию, Трансильванию, Бачку и Славонию, оказавшиеся
под властью Австрии; Подолию и часть Украины, полученные Польшей. Карловицкий мир
историки не без основания считают первым разделом Османской империи, которая оказалась на
грани полного распада.
Военные поражения на фоне структурного кризиса развязали центробежные тенденции. Начался
развал Османской империи. Под более или
98
менее эффективным управлением Порты оставались только Румелия и Анатолия; сохраняли
лояльность крымские ханы, простиравшие свою власть на Северное Причерноморье, Южную
Бессарабию и Кубань. Во всех остальных провинциях, по крайней мере со времен последних из
Кёпрюлю, Порта не имела действенной власти. Арабские страны фактически целиком вышли из-
под контроля центрального правительства. Даже Сирия и Ирак, где османское влияние было
наиболее сильным, находились скорее под опекой, чем управлением османских наместников.
Друзские шейхи Ливана, курды, туркменские и арабские племена Ближнего Востока чувствовали
себя совершенно свободно и в любой ситуации действовали по своей собственной прихоти.
Йемен, Неджд и другие аравийские земли, за исключением вассального Хиджаза, фактически
полностью отделились от империи. Лишь тень османского сюзеренитета осталась в африканских
владениях Порты. Янычарские режимы Туниса, Алжира и Западного Триполи совершенно не
считались с интересами центрального правительства и в лучшем случае поддерживали с Портой
отношения, основанные на дружественном внимании. В Египте османские паши были бессильны
что-либо изменить в борьбе за власть, которая происходила между янычарами, азабами и
мамлюкскими лигами касымийа и фикарийа. Повсюду в этих землях высоко чтилось имя осман-
ского султана, но нигде не допускалось его вмешательство во внутренние дела.
Глава 5
ГОСУДАРСТВО СЕФЕВИДОВ В XVI - НАЧАЛЕ XVIII в.
В последней четверти XV в. еще недавно сильное политическое объединение Ак Коюнлу («Белые
бараны») стало клониться к упадку и распаду. Наследники Узун Хасана Ак Коюнлу не ладили
друг с другом и даже соревновались в попытках убить или свергнуть с престола своего же брата
или племянника. Османская империя в ту пору еще не была способна поглотить владения «белых
баранов», и, будучи не в ладах с другими соседними властителями (прежде всего ширваншахами),
они предавались политическим распрям и интригам.
Из преемников Длинного Хасана, кажется, ни один не умер своей смертью. Один из наиболее
крупных «белобаранных» правителей конца XV в., Ахмед, внук Узун Хасана, пытался провести
реформы в государстве, желая даже облегчить положение райатов, но в итоге бежал из Карабаха,
где скрывался от своего родича Рустама, к султану Баязиду II, который даже выдал за него свою
дочь. С помощью османов Ахмед завладел престолом, но вскоре погиб в борьбе с эмирами-
туркменами (туркеман).
Очень активную роль в событиях в Западном Иране той поры играли правители Ширвана, с
которыми породнились некоторые властители Ак Коюнлу, а также Гиляна, бывшего в ту пору
самостоятельным. Восточный Иран пребывал под властью Тимуридов, теснимых наступавшими
из степей нынешнего Казахстана узбеками.
В это смутное время на арену истории и выдвинулись Сефевиды, наследственные шейхи,
стоявшие во главе основанного в начале XIV в. дервишского ордена Сефевийе. Основатель ордена
шейх Сефи ад-Дин был мелким феодалом из окрестностей Ардебиля. Из его биографии,
составленной в XIV в. шейхом Хусейном ибн шейх Абдал Захиди, известно, что предки
Сефевидов действовали в округе Ардебиля еще в начале XIII в., когда грузины овладели этим
городом. Сефевиды состояли в родстве с гилянскими шейхами; их контакты сохранялись и в XV в.
Относительно этнической принадлежности ранних Сефевидов можно сказать следующее.
Известно несколько четверостиший, приписываемых шейху Сефи ад-Дину и написанных на
иранском наречии, которое, очевидно, и явилось тем самым языком азери, о котором пишут
средневековые авторы и на котором в средние века до тюркизации говорило население Южного
(Иранского) Азербайджана. Язык этот на поверку оказался идентичным талышскому, и,
следовательно, последний представляет собой один из сохранившихся рудиментов языка азери. С
тюркизацией Азербайджана тюрками стали и Сефевиды, но когда точно это случилось — мы не
100
знаем. Сохранившиеся тесные связи с Талышом, чье население и в XVI—XVII вв. считалось
кызылбашским «племенем», показывают, что Сефевиды не утеряли связей с сохранившими свою
этническую принадлежность северными иранцами. О том же говорят и их связи с Гиляном.
Из Сефевидов XV в. наиболее известны дед и отец Исмаила I — шейхи Ибрагим и Хайдар.
Выглядят они типичными феодальными разбойниками, которые периодически собирали военные
отряды и с ними ходили с целью джихада в языческие тогда еще районы Дагестана. Кстати, оба
— и Ибрагим, и Хайдар — сложили головы в этих походах. Отряды их состояли из тюрок
Западного Ирана, которых источники называют туркменами. Эти туркмены — потомки
пришедших сюда огузов — обитали на всем пространстве Малой Азии, Западного Ирана, Ирака и
Сирии. Некоторые их потомки, еще не слившиеся с турками и азербайджанцами, и поныне
называются туркменами. К ним принадлежали племена Кара Коюнлу и Ак Коюнлу; в конце XV в.
из эмиров полусамостоятельных туркменов наиболее известны правители Южного Азербайджана.
Сефевиды сначала, очевидно, не были шиитами, каковыми стали впоследствии. Однако уже в XV
в. они для своих приверженцев ввели головной убор в виде чалмы с двенадцатью пурпурными
полосами, отчего и получилось название кызылбаши («красноголовый»). Основанное Ис-маилом I
Сефевидом (1502—1524) государство чаще всего и называлось доулет-е кызылбаш, т.е.
Кызылбашское государство. Правитель его носил традиционный титул шаханшах-е Иран,
использование которого показывает желание уже ранних Сефевидов представлять себя
наследниками прежних государей Ирана. Западноевропейские источники называли государство
Сефевидов Персией.
Основатель государства Исмаил родился в 1486/87 г. Он был младшим сыном сефевидского шейха
Хайдара, убитого в Табасаране (Дагестан) во время похода 1491/92 г. Понятно, что в годы
создания Кызылбашского государства (конец XV — начало XVI в.) Исмаил был ребенком и
просто не мог определять политику, которую вершили кызылбашские эмиры, уцелевшие после
гибели Хайдара. Из них наиболее известными были Хусейн-бек леле, Хадим-бек и Деда-бек.
Позже, когда Исмаил возмужал, он отстранил от дел многих из тех, кто привел его к власти. Деда-
бек за то, что он оставил Мерв узбекам (1513/14 г.), не выдержав их натиска, был подвергнут
позорному наказанию: его одели в женское платье, посадили на осла и возили перед войском.
Попытка его старшего брата, Султана Али, вернуть отцовские владения закончилась гибелью.
Состав кызылбашей был довольно сложным и по происхождению, и по организации. Кызылбаши
традиционно рассматривались как отдельные племена с соответствующей структурой, восходящей
к древним тюркским традициям. Из семи главных кызылбашских «племен» (шамлу, румлу,
устаджлу, текелю, афшар, каджар и зулкадар) некоторые (текелю, афшар), по-видимому,
являлись осколками реальных племен, которые известны еще с XI—XII вв. Текелю (точнее, его
части) расселялись и в
101
Средней Азии, и в Западной Анатолии, что говорит против признания их азербайджанцами.
Однако в составе этих носивших старые названия племен были и присоединившиеся к ним
представители иных тюркских (и не только тюркских) родов. А вот шамлу и румлу, самого
разного происхождения, не были племенами изначально, а составились из выходцев из Рума
(Турции), Шама (Сирии). Наконец, среди кызылбашских «племен» значились туркаманы, т.е.
осколки разных родов, прежде входивших в состав Ак Коюнлу и Кара Коюнлу. Кызылбаши не
были чистыми кочевниками уже в ту пору, хотя кочевой быт у них преобладал. Одним словом,
термин «племя» в применении к кызылбашам условен, и его не следует понимать буквально.
Больше он относился к курдским, дурским, бахтиарским племенам, которые были
кровнородственными объединениями и искони проживали на своей территории, тогда как
кызылбаши таковую меняли в зависимости от обстоятельств. Часть кызылбашей проживала на
территории Малой Азии, подвластной османам.
Кызылбаши занимались междоусобными склоками, проявляя при этом исключительную
жестокость и изощренность. Так, в 1503/04 г., когда кызылбаши взяли одну из крепостей в
Восточном Иране, попавшего в плен Мурад-бека из кызылбашского же племени шамлу суфии (так
источники именуют сторонников Исмаила) в назидание другим зажарили и съели. Согласно
«Любб ат-таварих», «пищей победоносных газиев» стали и другие защитники крепости. Сам
Исмаил, будучи стихотворцем, отнюдь не был образованным и гуманным человеком. По его
приказанию в Фарсе перебили местных хатибов, казнили известного философа Казими Хусейна
Изди и т.д. Будучи в Ширване и Дагестане, мстительный шах приказал умертвить всех участников
войны с его отцом Хайдаром, что и было выполнено. После взятия Баку была учинена страшная
резня. Из голов убитых сооружались минареты. Такого рода фактов можно привести немало.
Активизация кызылбашей началась в 1499 г. В течение нескольких лет были побеждены
правители из числа потомков Длинного Хасана (в родстве с которыми по матери был, кстати, и
Исмаил). Были нанесены поражения Ширван-шаху и на некоторое время подчинены Баку и
Шемаха (1500—1501). У султана Ак Коюнлу были отобраны Иранский Азербайджан и Тебриз, где
и состоялась коронация Исмаила, а шиизм был провозглашен официальным вероисповеданием.
Спустя некоторое время Исмаил двинул свои войска против султана Мурада Ак Коюнлу и нанес
ему поражение близ Хамадана. Ирак Персидский оказался во власти Исмаила, а государство Ак
Коюнлу прекратило свое существование (1503 г.). В течение первого десятилетия XVI в. и первых
десяти лет правления Исмаила он подчинил себе Фарс, Хузи-стан, Курдистан, Гилян и
Мазандеран, т.е. почти всю территорию Ирана, за исключением Хорасана.
Военные действия велись и на востоке, где властвовали Тимуриды, изгнанные узбеками из
Мавераннахра. Престарелый гератский правитель — тимурид Хусейн Байкара — стал союзником
Исмаила. Теснимые с севера узбеками, Тимуриды не видели для себя иного выхода. После
102
кончины Хусейна Байкара узбеки приступили к завоеванию и Хорасана. Начавшаяся война
оказалась роковой для Шейбани-хана Узбека. Он был разбит кызылбашами и пал в сражении под
Мервом, а Хорасан перешел под власть Исмаила (1510 г.).
Отношения последнего с кызылбашами строились по принципу мусульманского религиозного
ордена. Шах (а Исмаил принял этот титул в 1501 г.) считался пиром (старейшиной) кызылбашей, а
последние рассматривались как его мюриды (религиозные ученики-последователи). Но
кызылбашские эмиры, посадившие малолетнего Исмаила на престол и, по сути дела, создавшие
своими руками его государство, позднее, с возмужанием честолюбивого шаха, не склонны были
мириться с усиливавшейся властью последнего. Шах, в свою очередь, стал пытаться различными
мерами ограничить их влияние. Первое время все эмиры, независимо от их реального положения и
роли, носили титул бек. Исмаил ввел некую субординацию, или иерархию, титулов. Высшим
званием считался хан, затем — султаны и беки. Но примечательно, что такие старые сподвижники
Исмаила, как Хусейн-бек леле, так и остались беками.
Гораздо важнее были другие мероприятия возмужавшего шаха. Понимая всю опасность своей
зависимости от кызылбашской знати, Исмаил стал создавать себе новую социальную опору в лице
представителей оседлой, преимущественно иранской (этнически) знати, главным образом из
духовенства и чиновников. В Сефевидском государстве с первых лет его существования имелась
должность векиля (буквально «заместителя»), или амир ал-умара (т.е. «главы эмиров»). Это было
второе после шаха лицо в государстве. Первым векилем был воспитатель Исмаила Хусейн-бек
леле шамлу. Однако вскоре шах отнял должность векиля у Хусейн-бека и передал ее духовному
лицу, иранцу Наджму Гиляни. Этот деятель умер через два года, и тогда шах сделал векилем
уроженца Центрального Ирана Яр-Мухаммеда Хузани, дав ему прозвище Наджм-е сани.
Последний оказался человеком недалеким, но сумевшим втереться в доверие к шаху. Это не
помешало придворным рифмоплетам сочинить касыду: «Наджм-е сани второго (то есть подобного
ему) не будет, а если где-нибудь и будет, об этом лучше знает Аллах Великий». Кстати, этот
Наджм «Бесподобный» был затем послан в Мавераннахр, где своими бесчинствами, наглостью и
глупостью вызвал восстание, был убит, а множество его воинов-кызылбашей погибло. В итоге
Мавераннахр был потерян для Сефевидов навсегда. Нового векиля Исмаил назначить не успел, так
как началась война с Османской империей. После поражения в этой войне на должность эмира ал-
умара стали назначаться кызылба-ши (сначала Чайан-султан устаджлу, а потом Див-султан
румлу).
Отношения кызылбашей с османами изначально были напряженными, особенно после того, как в
1501 г. от имени Исмаила был издан указ, содержащий, по шиитским обычаям, проклятие трех
первых халифов (Абу Бакра, Омара и Османа). В 1507 г. войска Исмаила заняли Армению,
Курдистан и Диярбакыр, а в следующем году — Багдад и Ирак Арабский. Отношения с
Османской империей обострялись. По словам одного европейского путешественника, султан
Баязид II и Исмаил заве-
103
ли по борову, наградив их соответственно именами Баязид (в Иране) и Исмаил (в Турции).
Несколько лет происходил обмен довольно недипломатичными посланиями. Исмаил надеялся на
поддержку малоазиатских шиитов из числа тамошних кызылбашей. Однако восстания турецких
шиитов, в которых принимали участие и крестьяне, и кочевники, в 1508 г., а затем 1511 г. были
потоплены османами в крови. Вступивший же на престол новый султан, Селим I Явуз («Грозный»,
1512—1520), устроил всеобщую резню своих политических противников, истребив более 40 тыс.
человек.
Это была прелюдия ирано-османской войны, которая вскоре и началась. 23 августа 1514 г. у
местечка Чалдыран (недалеко от Маку, возле нынешней ирано-турецкой границы) встретились
армии османов и кызылбашей. По иранским источникам, Селим привел на поле сражения 200 тыс.
воинов (цифра явно преувеличена). Тем не менее кызылбашская конница яростно бросилась на
штурм османских укреплений, состоявших из повозок и телег. Дело решило огнестрельное оружие
— пушки и мушкеты, которыми были вооружены специальные отряды османов. Они рассеяли
кызылбашскую конницу, обратившуюся в бегство после первого яростного натиска противника.
Лошадь Исмаила утонула при переправе через реку, но Хызр-ага устаджлу уступил повелителю
своего коня, и шах спасся. Османы приняли за шаха Султана Али-мирзу афшара и изрубили его. В
руки османов попала огромная добыча, в том числе золотой трон шаха, и поныне хранящийся в
музее Топкапы в Стамбуле. В сражении погибли многие эмиры, в том числе Хусейн-бек леле.
Селим двинулся на Тебриз, взял его, но затем по не вполне понятным причинам ушел оттуда и
вскоре занялся сирийскими и египетскими делами. Северный Ирак с Мосулом отошли к
Османской империи.
По сути дела, после чалдыранского поражения политическая карьера первого шаха Сефевида была
закончена. Продолжались войны на востоке (в 1515—1516 гг. Див-султан румлу привез из Балха
мешок голов убитых узбеков), но, очевидно, шах был настолько сломлен поражением, что начисто
утратил интерес к большой политике. Для того чтобы не снижать боевую активность кызылбашей,
совершались походы в Грузию, сопровождавшиеся грабежами и угоном пленных. Исмаил умер в
1524 г. в возрасте 37 лет, оставив четырех сыновей и пять дочерей.
Исмаил так и не преуспел в своих попытках ослабить власть кызыл-башских эмиров, которые
безраздельно господствовали в Сефевидском государстве. По сути дела, весь Иран и прочие
страны, непосредственно подчиненные кызылбашам, были разделены между главами тех или
иных «племен» на владения улька. Кроме того, обширные территории передавались в пользование
воинам, членам* этих «племен». С таких территорий старое население, как правило, изгонялось.
Так происходило в Армении и некоторых других областях. На юге Ирана отнимались земли у
иранских кочевников и передавались тюркам-кызылбашам, которые расселились по всему Ирану,
включая Фарс и Хорасан. Исключение составляли лишь прикаспийские области Гилян и
Мазандеран, так как они не были удобны для ведения кочевого хозяйства. Закавказские области
(Ширван
104
и Шеки) при Исмаиле еще сохраняли свою автономию, имея собственных правителей, но их
заселение тюрками шло особенно интенсивно. Грузия (восточная) формально подчинялась
Исмаилу, но сохранила внутреннюю самостоятельность.
Если при предшественниках Сефевидов главной формой земельного служебного держания был
союргал, наследственное и освобожденное от государственных налогов владение, и правители Ак
Коюнлу щедро одаряли союргалами своих приверженцев, то при первых Сефевидах земли стали
жаловать на правах тиула, который предполагал лишь условное владение с обязательством
военной службы и уплаты определенных налогов. Впрочем, многим феодалам давалось право
муафи, т.е. освобождения от всех или части государственных обязанностей.
Столицей Кызылбашского государства стал сначала Тебриз, который был в ту пору крупнейшим
городом Ирана. К тому же утверждение Теб-риза в качестве стольного города практиковалось со
времен Хулагуидов и при Ак Коюнлу.
Государственной религией стал ислам в форме шиизма. Это в значительной степени определялось
враждой с суннитскими государствами — османским и узбекским.
По отношению к суннитам осуществлялась политика нетерпимости: их избивали и заставляли
переходить в шиизм. По отношению к христианам политика была более мягкой, хотя они
считались людьми второго сорта. В то же время Исмаил, как, впрочем, и османские султаны,
стремился поддержать богатое купечество, как мусульманское, так и христианское. Показательно,
что даже в период военных действий торговые караваны старались не трогать. Когда в 1511—
1512гг. воины племени текелю разграбили в Азербайджане купеческий караван, двигавшийся из
Тебриза на запад, умертвив часть купцов, уцелевшие прибыли к Исмаилу, находившемуся тогда в
Рее, и пожаловались шаху. По приказу Ис-маила виновных кызылбашей строго наказали: главарей
казнили, а прочих раздали более «порядочным» эмирам в качестве мулязимов (слуг).
Преемником Исмаила I стал его старший сын, Тахмасп I (1524—1576). Будучи ребенком, он
полностью зависел от эмиров кызылбашских племен. Сначала всем управлял Див-султан румлу,
умертвивший вазира покойного шаха. Но сразу же появился соперник Див-султана — Кепек-
султан устаджлу. Див-султан был даже вынужден одно время делить с последним должность
векиля. Доходило до того, что строптивые соперники-эмиры устроили перестрелку (из луков) в
шахском шатре, и стрелы едва миновали Тахмаспа. Распрями эмиров немедленно воспользовались
узбеки, и уже в 1526/27 г. Убейд-хан узбек перешел Амударью, захватил Мере, затем Туе и
двинулся на Астрабад. Див-султан в конце концов был убит в результате заговора, но дела
государственные были по-прежнему неустроенны. Эмиры враждовали друг с другом, отнимали
один у другого улька и мало заботились о державе.
Однако главная опасность исходила с запада, от Османской империи. Наследник Селима Явуза
Сулейман Кануни (1520—1566), или, как его называли в Европе, Великолепный, стал самым
могущественным монар-
105
хом в истории этого государства. После разгрома венгерской армии при Мохаче (1526 г.)
Сулейман, по словам историка Шараф-хана Биддиси, провел год в радости и веселье в столице
(Стамбуле), а затем обратил свое внимание на Закавказье и Ирак Арабский. К активным действиям
османы приступили лишь в 1533/34 г., когда на их сторону перешел один из знатнейших
кызылбашских эмиров — Улама-бек текелю. Началась длительная османо-иранская война. В
1535/36 г. османы взяли Тебриз, и Тахмасп запросил мира. Султан затем отправился опять в евро-
пейскую часть державы, а кызылбашам удалось вернуть Тебриз. Шах вел борьбу с внутренним
сепаратизмом в государстве. В 1538 г. была ликвидирована автономия Ширвана, куда был
поставлен наместником родной брат шаха Алкас-мирза. Но через несколько лет Алкас восстал
против брата и перешел на сторону османов. На стороне османов в Закавказье выступали также
крымский хан и зависимые от Стамбула северокавказские черкесы и дагестанские владетели.
Постоянная угроза на востоке государства со стороны кочевых узбеков вынудила Тахмаспа искать
мира с османами. В 1555 г. в г. Амасье было заключено соглашение, по условиям которого
Западная Армения, а также Ирак Арабский были потеряны для Сефевидов и перешли под нласть
турок. В период вражды с последними не только мятежные сефе-видские принцы переходили на
султанскую службу, но известны и обратные случаи перехода в Иран представителей османского
правящего дома. Так, в 1559 г. сын султана Сулеймана Баязид, восстав против отца, ушел со
своими приверженцами к Тахмаспу. Последний, однако, выдал беглеца его отцу, а воинов
распределил по кызылбашским племенам.
Сефевиды поддерживали традиционные дружественные связи с индийскими Моголами. Сын
основателя династии Великих Моголов Бабу-ра — Хумаюн, потерявший престол отца в Северной
Индии в борьбе с Шер-шахом Суром, был восстановлен на троне с помощью шаха Тахмаспа.
Еще в начале XVI в. важным фактором истории Ирана стало установление господства
португальцев в Персидском заливе. Завладев о-вом Ормуз, они основали здесь свою факторию.
Ормуз стал одной из укрепленных опорных баз португальцев и частью их «точечной» морской им-
перии.
Возникла и новая политическая сила, с которой Ирану приходилось считаться, — англичане.
После завоевания русскими Казани и Астрахани (1552 и 1556 гг.) вся Волга оказалась под властью
Москвы. Немедленно предприимчивые английские купцы появились при дворе Ивана IV, а затем
через Россию направились в Иран и Среднюю Азию. Одним из первых такое путешествие
совершил Энтони Дженкинсон (в 1559— 1563 гг.). Англичане предполагали наладить через
Россию вывоз шелка в Европу, поскольку в Персидском заливе хозяйничали португальцы, а
традиционный путь через Средиземное море контролировался турками, которые из всех
европейских стран в добрых отношениях в ту пору были лишь с Францией. На какое-то время это
англичанам удалось. Сефевид-ский наместник Ширвана Абдулла-хан устаджлу, как и многие
эмиры,
106
управлял этой областью вполне полновластно. Он принял Дженкинсона весьма любезно и оказал
ему помощь в налаживании торговли шелком через Россию. Однако спустя десяток лет ситуация
изменилась в связи с новыми смутами в Кызылбашском государстве. При Исмаиле и Тахмаспе
поддерживались связи и с другими европейскими государствами. Хасан-бек Румлу упоминает о
прибытии в 1574—1575 гг. португальского посольства.
Постоянная османская угроза Тебризу побудила Тахмаспа в 1548 г. перенести столицу в Казвин.
Компенсируя неудачи в войнах с османами и узбеками, Тахмасп делал новые попытки лишить
самостоятельности тех местных владетелей Ирана, которые ее еще сохраняли. В 1551 г. он
ликвидировал автономию княжества Шеки (северо-запад современного Азербайджана), а в 60—
70-х годах вел упорную борьбу против гилянских владетелей, земли которых пытался передать
кызылбашским эмирам. В 1572 г. шаху наконец удалось подчинить Гилян (источники говорят об
использовании кызылбашами огнестрельного оружия). Но в 1571— 1573 гг. поднялось мощное
восстание в прежней столице — Тебризе, в котором приняли участие самые разные слои
населения огромного города. Подавить восстание удалось лишь через два года, посредством даро-
вания городской знати ряда привилегий, в том числе налоговых.
От всех этих неприятностей, по словам современника-историка Ша-раф-хана Бидлиси,
«благородное здоровье шаха пошатнулось», а в 1576 г. «птица благородной души его разломала
клетку груди и улетела в священные райские сады».
Со смертью Тахмаспа смуты среди кызылбашских эмиров усилились: почти все они радели лишь
собственным интересам, не заботясь о державе. Это стали понимать наиболее дальновидные люди,
как из числа приближенных ко двору, так и среди таких слоев населения, как шиитское духо-
венство, крупное купечество, заинтересованные в укреплении государства.
В 1576 г. преемником Тахмаспа стал его второй сын, Исмаил II (1576— 1577), которого Тахмасп
двадцать лет держал в заточении. Он начал правление с репрессий, в том числе в отношении своих
родственников. По его приказу были убиты шесть его братьев. По-видимому, Исмаил был
психически больным человеком. Возвели Исмаила на престол эмиры Афшары, надеявшиеся
управлять от его имени. Кажется, другая группа эмиров составила заговор и умертвила тирана. На
престол взошел старший из сыновей Тахмаспа, Мохаммад (1577—1587), человек слабый,
полуслепой (что, кажется, и спасло его от смерти от рук брата Исмаила II), получивший прозвище
Ходабенде («раб божий»). Он больше всего любил проводить время в молитвах и беседах с
духовенством. Такой правитель был идеалом для строптивых и властолюбивых кызылбашских
правителей, и, по словам Шараф-хана Бидлиси, самые видные эмиры племен зулкадар, текелю,
туркаман, устаджлу, афшар, шамлу и румлу в 1578/79 г. заключили соглашение, по которому
разделили Иран между собой, оставив шаху лишь титул. В иранской державе начиналась смута.
По словам историка, за этот год эмиры растранжирили все богатства, которые в течение 53 лет
копил Тахмасп.
107
Таким стечением обстоятельств немедленно воспользовались враги Ирана, и прежде всего
османы. В том же году турецкий султан направил войско, «напоминающее ревущее море», для
захвата западных частей Кызылбашского государства. Некоторые местные правители пытались
организовать сопротивление, но мало в этом преуспели. Лучше других это удалось грузинам, во
главе которых стал картлийский царь Симеон, освобожденный Мохаммадом Ходабенде из
крепости Аламут, куда Симеон был посажен Тахмаспом.
Шах Мохаммад, сознавая свою слабость, выдвинул на первый план одного из сыновей — принца
Хамзу, человека, несомненно, талантливого и подающего надежды. После того как османы в 1585
г. овладели Тебризом, а их вассалы, крымские татары, громили Закавказье, Хамза-мирза пытался
организовать противостояние османам и даже достиг в этом некоторых успехов. Однако он был
убит в результате очередного заговора эмиров. Мохаммад Ходабенде отправился на подавление
восстания в Фарсе и вскоре умер. Тем временем, на востоке активизировали свои действия узбеки.
Сефевидский Иран как государство практически прекратил существование.
Но именно там, на востоке, произошли события, изменившие ход истории страны.
Один из сыновей Мохаммада Ходабенде, десятилетний принц Аббас, еще в 1581 г. был
провозглашен эмирами Али Кули-ханом шамлу и Муршид Кули-ханом устаджлу правителем
Хорасана. Его судьба в эту пору напоминала судьбу его прадеда Исмаила I и деда Тахмаспа, кото-
рых в таком же приблизительно возрасте возвели на престол. По матери Аббас происходил из
владетелей Мазандерана, т.е. был иранцем, и недолюбливал строптивых и диких кызылбашей. Это
вовсе не означает, что принц руководствовался какой-то национальной иранской идеей. Его
помыслы были направлены на восстановление могущества Сефевидского государства любой
ценой и посредством любых мер. Он искал себе опору среди той части эмиров, которые понимали,
что необходимо объединиться вокруг сильного правителя, и среди иных слоев общества.
В первые годы правления Аббас (1587—1629) вынужден был слушаться своих наставников, в том
числе Али Кули-хана, который был к тому же его леле (воспитателем). Но в год смерти отца
Аббасу было уже 16 лет, и он стал проявлять первые признаки самостоятельности. В Хорасан с ог-
ромным войском вторгся и захватил его восточную часть узбекский хан Абдулла. Угроза нависла
и над западным Хорасаном, где, в Мешхеде, находился молодой шах. Действовавший против
узбеков Али Кули-хан умолял Аббаса прийти на помощь, но тот, имея под рукой всего 6 тыс.
воинов, предпочел оставить Хорасан и уйти на запад, в Казвин, куда стал созывать всех верных
ему эмиров. Там же ой отделался от своего воспитателя, обвинив его в утере Хорасана (на это
толкал Аббаса и Муршид-Кули-хан, стремившийся сохранить собственное влияние над юным пра-
вителем). Некоторое время спустя был убит и Муршид Кули-хан.
В Казвине Аббас стал готовить почву для возрождения державы. Он понимал, что на два фронта
(против османов и узбеков) бороться не
108
способен, и намеревался сначала воевать с османами. С этой целью он начал переговоры с
Русским государством о заключении военного союза против турок, обещая уступить Москве
Дербент и Ширван. Однако переговоры успехом не завершились, и в 1590 г. Аббас вынужден был
заключить мирный договор с Османской империей, крайне невыгодный для Ирана. Турции были
уступлены «права» на все Закавказье, Азербайджан (кроме Ардебиля), Курдистан и часть
Луристана. Таким путем, однако, молодой шах развязал себе руки для войны на востоке против
узбеков, а также для подавления сепаратизма в оставшихся под его властью областях Ирана.
Уже в то время стали закладываться основы серьезных внутренних реформ. Важнейшей задачей
было создание сильной постоянной армии, призванной заменить изжившие себя племенные
ополчения кызылба-шей, показавшие свою слабость еще в Чалдыране. В процессе борьбы шаха со
своевольными кызылбашами многие из них были истреблены, лишены своих земель, а ханы
племен утратили свои позиции. Из 114 кы-зылбашских эмиров в середине XVI в. при Аббасе
осталось несколько больше трех десятков. Аббас I назначал эмирами представителей иранских
племен (курдов, луров, бахтияров и др.), а также шахских гулямов, главным образом из армян и
грузин. Все же можно говорить лишь об ограничении роли кызылбашской знати, так как
некоторые ее представители продолжали занимать важные посты. В частности, Амирпоне-хан
каджар был в числе лиц, наиболее близких Аббасу. Аббас щедро вознаграждал тех кызылбашей,
которые были преданы ему.
Если кызылбашские полчища сами по себе вроде бы никаких средств не требовали, поскольку это
воинство кормилось в мирное время за счет своих стад и земель, а в военное — посредством
грабежа, то содержание постоянной наемной армии требовало больших материальных ресурсов.
Эту проблему Аббас намеревался решить с помощью расширения фондов шахского домена (хассе)
за счет земель дивана, находившихся в распоряжении племен. Подавив восстания в Гиляне (1592
г.), он обратил всю эту богатую, в частности шелком, область в шахский домен. В 1596 г. в хассе
был обращен Мазандеран, а затем и ряд других территорий. Последнее крупное приращение
фонда хассе имело место уже при преемнике Аббаса Сефи I, когда доменом стал Фарс, коренная
иранская область на юге страны. Доменом эти земли назвали французские путешественники,
увидевшие здесь аналогию с личными владениями европейских монархов. Швед Э.Кемпфер (80-е
годы XVII в.) писал, что в его время домен включал области Гилян, округ Исфагана, Казвин,
Кашан, Йезд, Кум, Сав, Лар, Шираз и некоторые другие.
Управлялись земли хассе специальными шахскими чиновниками, и все доходы от них поступали в
личную шахскую казну. На первом этапе эти меры действительно способствовали обогащению и
укреплению государства. Однако затем, уже при наследниках Аббаса I, ситуация закономерно
стала меняться. Назначенные шахами чиновники всеми методами стремились обогатиться за
время пребывания на своих постах, и в итоге разорение земель хассе уже во второй половине XVII
в., как
109
отмечают европейские путешественники, достигло ужасающих размеров.
Самоуправство местных правителей в Сефевидской державе вообще не знало пределов, хотя
порой проворовавшихся губернаторов (хакимов) жестоко наказывали, что не мешало прочим изо
всех сил обирать население, временно подпавшее под их власть. Армянский купец Захарий из
городка Акулиса на о-ве Аркас оставил любопытный дневник, в котором описывает, как
обогащались местные правители. Акулис не входил в хассе и подчинялся то правителям
Азербайджана, то Чоухрсаада (Ереванского бегляр-бекства). По словам Захария, например, в 1673
г. в Акулис прибыл посланник ереванского хана с приказом от шаха собрать 1000 туманов. За
одну ночь было повешено 35 человек, но собрать удалось только 350 туманов. Через год
ереванский Сефи Кули-хан был снят с должности, и его конфискованное имущество было
отправлено в столицу на 400 верблюдах. Такого рода обогащение было обычным. Пока шахская
власть была сильной, она пыталась бороться и с насилиями, и с разбоями, но всех виновных
покарать не могла, да и не хотела. Кстати, в отношении разбойников при Аббасе применялась
крайне суровая мера: их живыми зарывали в землю (по горло) вдоль дорог, на которых они
грабили.
Тем не менее, как уже сказано, первоначально реформа Аббаса дала весьма положительные
результаты. Огромные доходы от земель хассе и от торговли шелком, монополия на которую
перешла в руки правительства, позволили укрепить военную мощь государства.
Хотя ополчения племен по-прежнему составляли большую часть иранского войска, но наряду с
ними существовали четыре постоянных военных корпуса. Первый из них именовался курчи, и во
главе его стоял курчи-баши, обычно из числа знатнейших кызылбашских эмиров. Впрочем и сами
курчии, численность которых, по данным Тавернье, составляла 22 тыс. человек, формировались
исключительно из кызылбашей, что было несомненной уступкой им. Курчии получали весьма
высокое жалованье (деньгами и натурой): тысячник (мин-баши) — 70 туманов, сотник (юз-баши)
— 10 туманов и т.д.
Кроме курчиев Аббас создал еще три военных корпуса. Корпус гулямов (букв, «рабов»)
формировался из обращенных в ислам христиан, по большей части грузин (по образцу янычар в
Турции). Уже при преемниках Аббаса I большая часть придворных чинов формировалась из числа
этих гулямов, поскольку они полностью зависели от шаха и не имели племенной опоры, как
курчии.
Следующий созданный Аббасом корпус назывался туфенгчи (мушкетеры). Их основным
вооружением были мушкеты, хотя они имели сабли, а в походах им выдавались кони. Корпус был
создан с помощью англичан — братьев Шарли. По данным Тавернье, число «мушкетеров»
достигало 40—50 тыс. человек. Туфенгчи формировались из оседлого населения (и не только из
персов, как иногда полагают). Лишь часть их находилась в столице, прочие же пребывали в тех
или иных областях, правители которых были обязаны каждые три месяца устраивать им
11о
смотр. Так было при Аббасе I и, возможно, при его двух ближайших преемниках, а затем число
туфенгчи сократилось, да и сам корпус потерял свое первоначальное значение.
Наконец, Аббас создал артиллерию как отдельный род войск, во главе которого стоял тупчи-
баши. Однако уже при преемнике Аббаса Сефи I пушки времен его деда бесцельно стояли у
дворца, а при Аббасе II (1642—1666) этот корпус был вообще ликвидирован.
Борясь со своеволием кызылбашей и их непомерным влиянием, Аббас I все более ориентировался
на оседлые иранские элементы, из которых набирались кадры гражданской бюрократии. Многие
представители иранской землевладельческой и городской знати получили при нем высокие
назначения. Важной чертой внутренней политики шаха было покровительство центральным
областям Ирана, в отношении которых проявлялась забота об улучшении состояния земледелия, о
строительстве ирригационных приспособлений. Улучшению состояния экономики этих областей
способствовала налоговая политика: снижение или упразднение многих налогов, остававшихся
весьма обременительными для населения окраинных территорий Сефевидского государства и
собиравшихся частично натурой, а частично деньгами.
Особое значение приобрела столица Исфаган. В XVII в. это был огромный город. Число жителей
оценивалось по-разному: французский путешественник Шарден, посвятивший Исфагану почти
весь седьмой том своего десятитомного описания Ирана, приводит оценки от 1 млн. до 600 тыс.
человек. Сам Шарден полагал, что Исфаган можно было сравнить с Лондоном, который в ту пору
был самым значительным городом Европы. В окружности город равнялся 12 лье. Городские стены
насчитывали более 20 тыс. шагов в окружности. Город делился на две части, каждая из которых, в
свою очередь, состояла из ряда кварталов (махалла). В городской стене было восемь ворот, от
которых начинались дороги, ведшие в разные части государства. Исфаганский базар был самый
большой из виденных Шарденом. Доходы с рынка шли в шахскую казну. Возле Исфагана
располагалось несколько предместьев, из которых наиболее значительным была Новая Джульфа,
населенная богатейшими армянскими купцами. Кроме армян там проживали и гебры
(зороастрийцы). Шарден объяснял перенесение столицы в Исфаган лучшим расположением
Исфагана, более умеренным климатом и близостью к Персидскому заливу.
Другим важным предместьем Исфагана был Аббас-Абад, называвшийся также Тебризским,
поскольку основная часть его обитателей была переселена шахом из Тебриза.
Столицей управлял даруга, который в XVII в. обычно происходил из знатной грузинской семьи,
чаще всего Багратидов. Кроме даруги весьма значительным лицом был городской калантар,
которого европейцы именовали купеческим старшиной, хотя на деле его обязанности были шире.
В столице был возведен роскошный шахский дворец и разбиты знаменитые шахские сады