Алаев Л.Б., Ашрафян К.З., Иванов Н.И. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 3. Восток на рубеже средневековья и нового времени. XVI-XVIII вв

Подождите немного. Документ загружается.

ской колониальной империи — в 1509—1515 гг. была создана цепь опорных баз от восточного

побережья Африки до Малаккского полуострова: к Сокотре прибавились Ормуз в Персидском

заливе, Гоа, Даман, Диу, Бомбей на западном побережье Индии и Малакка, захваченная д'Аль-

букерки в 1511 г. и ставшая главным опорным пунктом португальцев в ЮВА (сразу после захвата

Малакки д'Альбукерш направил на Молуккские острова — центр производства пряностей —

экспедицию Антониу д'Абреу). На протяжении XVI в. португальские крепости и фактории

создавались на Малайском архипелаге (важнейшая на о-ве Тернате на Островах Пряностей), в

Сиаме, Китае, Японии, Бирме.

С конца XVI в. начался третий этап португальской колониальной политики. В 1580—1640 гг.

Португалия, оказавшаяся в составе Испанской империи, ослабленная непрерывной борьбой с

местным населением стран Востока, не смогла противостоять натиску новых колониальных

держав — Нидерландов и Англии. Постепенно уступая одну позицию за другой, к середине XVII

в. она утратила почти все свои владения в Азии, сохранив лишь Восточный Тимор в Нусантаре,

Гоа и Даман в Индии и Аомынь (Макао) в Китае. На этом этапе Португалия лишь оборонялась, не

делая сколько-нибудь серьезных попыток (авантюры искателей приключений, действовавших на

свой страх и риск, не в счет) расширить свои азиатские владения, перенеся внимание на освоение

Бразилии и сохранение колоний вдоль африканского побережья.

Поскольку путь на Восток вокруг Африки был захвачен с XV в. португальцами, корабли Испании,

колониальная экспансия которой началась несколько позже — с конца XV в., двинулись на запад

через Атлантический и Тихий океаны. После путешествия Магеллана линия разграничения

испанских и португальских владений в Тихом океане (Са-рагосский договор 1529 г.) прошла на

17° восточнее Молуккских островов, и в 1534 г. испанцы ушли с Островов Пряностей, где у них

был опорный пункт на о-ве Тидоре. Единственным владением Испании в Азии оказались

Филиппины, где в 60—70-х годах XVI в. она захватила о-ва Лусон, Палаван, Миндоро, северную

часть о-ва Минданао и Висай-ские острова.

Говоря о характере, значении и результатах деятельности португальских и испанских

колонизаторов в странах Востока в XV — первой половине XVII в., необходимо обратить

внимание на два обстоятельства.

Во-первых, колониальная экспансия осуществлялась феодальным государством с сильной

королевской властью, принимавшей непосредственное и прямое участие в управлении колониями.

Внешне эта экспансия, особенно ранняя, имела больше общего с крестовыми походами, чем с

дальнейшими колониальными захватами других держав. Само начало (взятие Сеуты) было

типичным крестовым походом. Идеи распространения христианства, борьбы с «маврами», т.е. с

мусульманами, занимали значительное место в обосновании португальской колониальной

политики (в то же время португальцы легко смешивались с той частью местного населения,

которая была ими добровольно или насильственно обращена в христианство).

Во-вторых, сфера деятельности португальцев и испанцев в Азии охватывала страны достаточно

сильные, многие из которых могли с успехом отразить (и отражали) атаки европейцев (Китай,

Япония, большинство государств Индии и Юго-Восточной Азии). Показательно, что единст-

венным крупным колониальным владением в Азии в тот период стала часть Филиппин, где даже

наиболее развитые районы находились в лучшем случае на протогосударственном уровне.

Эпоха португало-испанской колониальной экспансии не внесла существенных изменений во

внутреннюю жизнь стран Востока. Этот колониализм был торговым по преимуществу, причем

основные средства добывались за счет внутриазиатской торговли. Португальские корабли с

европейскими (немногочисленными) товарами и индийскими тканями шли из Гоа в Малакку. Там

они оставляли часть тканей, предназначавшихся для Нусантары и других частей ЮВА, и

загружались пряностями. С грузом пряностей они направлялись в Китай, где покупали шелк, ко-

торый обменивали в Японии (вместе с индийскими тканями и европейскими товарами) на серебро.

На обратном пути португальцы закупали в Китае на японское серебро шелк, фарфор, жемчуг для

Малакки, Гоа и Европы, а возвращаясь в Европу через Малакку, снова грузили пряности.

Помимо естественного стремления установить торговую монополию (португальцы — на путях в

Африку и Азию, испанцы — в Центральной и Южной Америке) для этой стадии колониализма

характерны открытое вооруженное насилие, прямой грабеж захваченных территорий, средне-

вековый религиозный фанатизм, работорговля.

С точки зрения влияния португало-испанской экспансии на страны Востока последние можно

разделить (правда, весьма условно) на три зоны.

Первая включала территории, на которых была создана колониальная администрация. Такими

районами были, как уже отмечалось, португальские Гоа в Индии, Макао в Китае, Малакка и

Восточный Тимор в Нусантаре и испанские Филиппины.

Каких-либо серьезных изменений европейские анклавы вначале не принесли, если не считать

складывания специфического населения этих анклавов. Исключением (в известной степени) стали

Филиппины, где до середины XVII в. основной формой отношений была энкомендарная система,

введенная в 1570 г. по образцу той, что существовала в американских колониях Испании. Местные

жители и их имущество передавались в опеку или под «покровительство» (энкомьенда) для того,

чтобы испанцы защищали их и помогали избавиться от язычества, за что они должны были

платить дань и работать на своих покровителей энкомендеро. С середины XVII в. энкомендарная

система уступила место асьендной (поместной) системе феодального землевладения. Основной

категорией землевладельцев — асьендеро — были монастыри. Главной формой эксплуатации

крестьян в асьендах была издольщина, а прикрепление совершалось посредством долговой

кабалы. Наряду с асьендами существовало мелкое крестьянское землевладение на так называемых

коронных

землях, где население облагалось подушным налогом. Переход к поместной системе ускорил

начавшийся с конца XVI в. процесс феодализации местной верхушки — бывших общинных

вождей и патриархальной знати. Касики, или принсипалии, составили низшие и средние звенья

колониальной администрации. Из них начали формироваться местные помещики.

Эти социально-экономические процессы в сочетании с почти полной — ко второй половине XVII

в. — христианизацией создали специфические особенности развития Филиппин по сравнению с

другими странами Востока.

Миссионерской деятельностью занимались и португальцы, главным образом в своих анклавах

(Гоа, Малакка). Самым заметным результатом португальского пребывания в Нусантаре была

христианизация населения Южного Амбона, ставшего ядром будущего амбонского этноса.

Помимо Амбона португальские миссии активно действовали на Малых Зондских островах,

особенно на Флоресе и Тиморе.

Значительных успехов миссионерская деятельность достигла в Японии, где португальцы,

появившись в 1543 г., пользовались поддержкой южных князей (в основном на Кюсю),

стремившихся получить от европейцев огнестрельное оружие. Но после объединения Японии и

«закрытия* страны португальцы были изгнаны из нее, а проповедь христианства запрещена.

Вторую зону составили территории, находившиеся на морских путях, по которым колонизаторы

следовали на Восток. В нее входили Малабар-ский берег в Индии, округ Джафны на Ланке

(Цейлоне), Араканское побережье в Бирме, некоторые районы Западной Малайи, Западной и

Северной Суматры, Западной и Северной Явы, а также Восточной Ну-сантары. С одной стороны,

колониальная экспансия здесь привела к разорению целых прибрежных районов (Малабар, ряд

островов Восточной Нусантары), хозяйство которых оказалось подорванным грабительской

политикой колонизаторов. С другой стороны, в ряде районов в связи с перемещением торговых

путей отмечается развитие товарно-денежных отношений и ремесленного производства (Западная

и Северная Ява, Северная Суматра). Важным следствием появления европейцев стало усиление

эксплуатации крестьянства, вызванное как повышением спроса на традиционные экспортные

продукты, так и начавшимся в ряде районов вытеснением местной знати из сферы торговли, от

которой в приморских государствах правящая элита получала свои основные доходы. К этому же

времени относится начали небывалого (по масштабам Малайского архипелага, например)

пиратства, которое зачастую становилось формой контрабандной торговли и борьбы с

европейской торговой монополией.

Борьба с португальцами способствовала усилению влияния ислама в приморских государствах

Востока. Именно в XVI в. ислам победил в малайско-индонезийском мире. Победа ислама

способствовала и более широким культурным связям ЮВА с Индией и странами Ближнего и

Среднего Востока. И наконец, появление португальцев (и испанцев),

захвативших традиционные торговые центры в Нусантаре — Малакку и Пасей (на Суматре),

вызвало к жизни новые государственные образования — султанаты Бантен (Бантам) на Западной

Яве, Джохор в южной части Малаккского полуострова и на архипелаге Риау, Аче на севере

Суматры, Тернате и Тидоре в Восточной Нусантаре.

Третья зона — область крупных (в основном континентальных) государств Востока — испытала

лишь весьма опосредованное влияние начальной европейской колонизации. Португальцы и

испанцы не могли бороться ни с Ираном, ни с Китаем, ни с Японией. Испано-португальская

агрессия против Сиама в 1628—1636 гг. закончилась поражением. Провалом завершились

попытки португальских и испанских авантюристов и наемников (в XVI—XVII вв. многие местные

правители, особенно в странах ЮВА, принимали на службу вооруженных огнестрельным

оружием европейцев) захватить территории в Сиаме, Бирме и Камбодже.

Хотя Португалия и Испания проложили дорогу европейской колониальной экспансии на Восток,

плодами воспользовались их соперники в Европе — Нидерланды и Англия, к которым с конца

XVI — начала XVII в. перешла ведущая роль в европейской колониальной экспансии. С выходом

их на арену колониальной политики начинается собственно капиталистическая (в ее начальных

формах, естественно) история колониализма.

Колониальная система, пришедшая на смену феодальной португало-испанской, была

раннекапиталистической системой торгового капитализма. Именно торговому капиталу

принадлежала ведущая роль в колониальной экспансии Голландии и Англии в XVII—XVIII вв., он

определял ее методы и формы. Основной целью (впрочем, как и у португальцев) были

монополизация торговли, извлечение максимальных барышей из торговых операций. И

территориальные захваты, особенно на первых порах, совершались не ради непосредственной

эксплуатации местного населения, а для обеспечения монопольного положения торговых факто-

рий и вытеснения конкурентов.

Голландское и английское проникновение проходило как бы три этапа: торговый корабль —

своего рода странствующий базар; фактория — экстерриториальный участок на побережье;

оккупированная территория.

Показательно, что главным проводником колониальной политики в это время становятся

монопольные торговые компании. Если в испано-португальской системе основную роль играла

государственная феодально-бюрократическая машина, то теперь инициатива принадлежит купе-

честву, а государство лишь поддерживает объединения пайщиков-монополистов.

Именно таким объединением была возникшая при прямом содействии правительства

Нидерландская Ост-Индская компания (НОИК), по образцу которой строились подобные ей

объединения в других странах — Швеции, Дании, Курляндии и т.д. В 1602 г. торговые палаты

шести городов — Амстердама, Мидлбурга, Делфта, Роттердама, Хоорна и Энкхюйзена —

предоставили капитал для НОИК. Каждая палата деист-

вовала автономно и снаряжала свои собственные суда. Палаты назначали 17 директоров —

теоретически высший исполнительный орган НОИК, ответственный перед Генеральными

штатами (парламентом Республики Соединенных Провинций) и пайщиками. На практике

очень скоро все дела стали вершиться узкой группой представителей олигархии, которая

действовала через Постоянный комитет, куда входили лишь часть директоров и адвокаты

НОИК. Решающая роль принадлежала патрициату Амстердама. Директора НОИК не

представляли никаких отчетов ни парламенту, ни пайщикам. Функции Генеральных штатов

ограничивались автоматическим продлением статуса НОИК и предоставлением по мере

необходимости займов. От правительства НОИК получала не только право монопольной

торговли и мореходства в пределах от мыса Доброй Надежды до Магелланова пролива, но и

право содержать войска, объявлять войну, заключать мир, строить крепости и фактории,

чеканить монету.

Хотя Англия начала свои заморские экспедиции одновременно с Нидерландами (даже

немного раньше), успехи англичан на Востоке в XVII в. были гораздо скромнее. Начальный

этап (вторая половина XVI — первая половина XVII в.) был связан с деятельностью королев-

ского двора и феодальной знати. Двор и знать принимали участие в снаряжении пиратских

экспедиций, которые нападали на испанские суда, перевозившие драгоценные металлы из

Америки в Европу. С 1580 по 1640 г., когда Португалия оказалась под властью Испании,

англичане и голландцы начали вторгаться и в сферу влияния Португалии на Востоке.

К Востоку Англия обратилась позже. Вначале англичане активнее проникали в Вест-Индию,

где они создавали базы для действий против испанских колоний в Америке, и в Северную и

Центральную Америку, где возникли первые английские колонии (Ньюфаундленд,

Вирджиния, Британский Гондурас, Бермуды).

Английская Ост-Индская компания (АОИК), возникшая в 1600 г., была вначале значительно

слабее голландской. Она, в отличие от последней, получила от государства лишь торговые

привилегии, ее первоначальный капитал был намного меньше (30 тыс. ф. ст. против 540 тыс.),

она постоянно испытывала финансовые затруднения, была вынуждена непрерывно бороться с

конкуренцией других английских компаний и находилась в сильной зависимости от

королевской власти. Лишь в начале XVIII в. АОИК укрепила свои позиции в самой Англии.

Главной целью обеих компаний в Азии были первоначально Молуккские острова с их

пряностями. Именно сюда устремились первые голландские и английские экспедиции, здесь

происходили наиболее ожесточенные схватки сначала с общими врагами — португальцами и

испанцами, затем между самими голландцами и англичанами.

В 1596 г. на Яву прибыла первая голландская экспедиция Корнелиса де Хаутмана, в 1599 г.

голландцы достигли Молукк, а в 1600 г. адмирал Стефан ван Хаген заключил договор с

амбонцами о постройке форта и

монопольной закупке пряностей в обмен на защиту от португальцев. К 1609 г. голландские

торговцы окончательно вытеснили португальцев и испанцев с Молуккских островов. В том же

году Совет директоров НОИК назначил первого генерал-губернатора своих владений и факто-

рий на Востоке, а в 1619 г. основатель голландской колониальной империи Ян Питерсзоон

Кун создал на месте захваченного яванского княжества крепость Батавию (Джакарту),

ставшую центром голландских владений (до этого генерал-губернатор не имел постоянной

штаб-квартиры и переезжал вместе с флотом из одной фактории в другую по всем просторам

Индийского и Тихого океанов). В 1641 г. голландцы овладели цитаделью португальского

владычества в Нусантаре — Малаккой. В этом же году только что отделившаяся от Испании

Португалия заключила с Нидерландами договор, по которому признавала все захваты

последней. По Вестфальскому (Мюнстерскому) договору, который подвел итог Тридца-

тилетней войны, демаркационная линия, ранее делившая сферы влияния Испании и

Португалии, разграничила теперь владения Испании и Голландии.

Во второй половине XVII в. Нидерландская Ост-Индская компания укрепила свою власть на

Малайском архипелаге, сокрушив местные центры на Молуккских островах, на Сулавеси и

Западной Яве. Более того, она перешла к территориальной экспансии; в течение второй

половины XVII — первой половины XVIII в. она подчинила государства Явы и Мадуры. В

Индии НОИК закрепилась на Малабарском берегу и усилила свои позиции в Короманделе и

Бенгалии, а также на Цейлоне, где она утвердилась в юго-западных и северных районах

острова. В Африке голландцы захватили ряд важных пунктов на западном побережье —

Аргуин, Гуре, Эльмину, Сьерра-Леоне. В 40—50-х годах XVII в. возникли голландские

колонии на о-ве Маврикий и мысе Доброй Надежды (Капская колония). Третьим районом

голландской империи стала Америка. Здесь голландцы овладели Гвианой, некоторыми из

Малых Антильских островов, бразильским побережьем. Была основана голландская колония и

в Северной Америке, в устье р.Гудзон (Новые Нидерланды).

Английская Ост-Индская компания долгое время довольствовалась созданием отдельных

факторий на Молуккских островах, Сулавеси, Яве, Суматре, в Индии и Сиаме. Хотя англичане

также довольно активно боролись с португальцами (в 1615 г. они разбили близ Сурата

португальский флот, а в 1622 г. помогли Персии изгнать португальцев из Ормуза), как

правило, они следовали за более сильными голландцами (Голландия в середине XVII в. имела

на Востоке в 70 раз больше кораблей, чем Англия). Очень скоро конкуренция с более прочно

обосновавшимися в ЮВА голландцами привела к войне между соперничавшими компаниями.

В 1619 г. голландский флот в нескольких сражениях разгромил английский в Сиамском

заливе и Зондском проливе, а в начале 20-х годов голландцы вытеснили своих соперников с

Молукк. Окончательный удар по Английской Ост-Индской компании в ЮВА нанесла так

называемая

амбонская резня, когда в феврале 1623 г. служащие английской фактории о-ва Амбон были

обвинены голландским губернатором в заговоре против него и казнены. В борьбе за пряности

победила Голландия, а англичанам пришлось искать другие районы для своей торговой деятель-

ности. Вытесненные из ЮВА, они сосредоточили внимание на Индии. Им удалось получить ряд

торговых привилегий в Могольской империи, и с 1615 г. там начался быстрый рост английских

факторий (Сурат, Ма-сулипатам, Мадрас, Пуликат).

Положение стало меняться со второй половины XVII в., когда начались торговые войны,

заполнившие историю колониализма вплоть до конца XVIII в. Несмотря на сохранение и даже

расширение своей колониальной империи на протяжении этого времени, Голландия постепенно

утрачивает колониальную, морскую и торговую гегемонию. В трех англоголландских войнах

второй половины XVII в. колониальное и морское могущество Нидерландов было сломлено, а

четвертая англо-голландская война (1780—1784) закрепила английское превосходство. Голландия

потеряла большую часть колоний в Америке и Африке и сумела сохранить владения в Азии лишь

благодаря начавшемуся в конце XVII в. англофранцузскому соперничеству.

После войн эпохи Французской революции и Наполеона Голландия, ставшая второстепенной

державой, потеряла еще ряд колоний, а по Лондонскому договору 1824 г. отказалась в пользу

Англии от владений в Индии и Малайе (взамен английских факторий на Суматре) и признала

захват в 1819 г. Англией о-ва Сингапур. Основной (практически единственной) колонией

Голландии в Азии осталась Индонезия, которую Нидерланды сумели сохранить, допустив туда

английский капитал (после войны 1780-1784 гг.).

Со второй половины XVII в., когда на авансцену колониальной политики выдвигаются Англия и

Франция, борьба между ними проходит красной нитью через всю историю колониализма XVIII и

значительной части XIX в.

После окончания эпохи гражданских войн и укрепления абсолютной монархии началась

французская колониальная экспансия. При Людовике XIV была основана Французская Ост-

Индская компания (ФОИК), появились опорные пункты в Индии (Чандранагар, Пондишери), были

захвачены территории в Северной Америке (Луизиана), расширена колонизация Канады и

Антильских островов.

Отсталость социально-экономического и политического строя феодально-абсолютистской

Франции, засилье дворянства, бесправие буржуазии, деспотизм королевской власти,

бюрократические методы руководства колониальной политикой предопределили конечное

поражение Франции в борьбе с Англией за колонии. Французская Ост-Индская компания,

возникшая в 1664 г., была поставлена под полный контроль правительства, от которого зависело

ее финансирование; ставленники придворной камарильи управляли владениями компании,

командовали ее армией и флотом. Компания оказалась слабее своего основного соперника —

Английской Ост-Индской компании, в 1708 г. реорганизо-

ванной по образцу голландской и опиравшейся не только на поддержку парламента и королевской

власти, но и на поддержку могущественного Сити. Главными районами англо-французских

столкновений стали Северная Америка, Антильские острова и Индия.

В войне за Испанское наследство (1701—1714) Англия не допустила перехода к Франции

испанских колоний, захватила Гибралтар, отняла у Испании право асьенто — поставки

африканских рабов в испанские владения в Америке.

Основная борьба между Англией и Францией за преобладание в Индии, ставшей главным

объектом англо-французского соперничества в Азии, развернулась с 40-х годов XVIII в.

В войне за Австрийское наследство (1740—1748) французы, опираясь на свою военно-морскую

базу на о-ве Маврикий, захватили Мадрас — центр английских владений в Индии. В лице

губернатора Пондишери Дюплекса англичане встретились с умным противником, умело исполь-

зовавшим противоречия между индийскими владетелями для укрепления позиций Французской

Ост-Индской компании и создавшим первые отряды сипайской (состоящей из местных жителей)

армии. Борьба между компаниями в Индии продолжалась и после Аахенского мира, завершившего

войну в Европе. В конце 40-х годов XVIII в. в Южной Индии преобладающим стало влияние

Франции. Но в Семилетней войне (1756—1763) капиталистическая Англия, становившаяся на путь

промышленного переворота, нанесла феодально-абсолютистской Франции тяжелое поражение и

окончательно подорвала колониальную мощь союзницы последней — Испании. Франция потеряла

Канаду и ряд островов в Вест-Индии. Решающее поражение она потерпела в Индии: англичане

разбили французов под Вандевашем и захватили Пондишери. По Парижскому миру 1763 г.

Франция отказалась от своих владений в Индии и обещала не возводить укреплений в

возвращенных ей пяти городах (в том числе в Пондишери). Победа Англии открыла ей дорогу к

утверждению владычества в Индии.

Англия приступила к завоеванию Индии: в 1757—1764 гг. была захвачена Бенгалия, в 1799 г.

покорено самое сильное государство Южной Индии — Майсур, в 1818 г. англичане разгромили

маратхов. С захватом Пенджаба в 1849 г. завоевание Индии было завершено. Опираясь на вла-

дения в Индии, англичане активизировали свою деятельность и в других странах Азии. В 1786 г.

они захватили о-в Пинанг, положив начало экспансии в Малайе, в 1824 г. начали первую войну с

Бирмой.

Соперничество Англии и Франции на колониальном поприще продолжилось в новую

историческую эпоху, наступившую после Французской революции XVIII в. Захват Бонапартом

Египта, формально входившего в состав Османской империи (1799 г.), был попыткой Франции

стать твердой ногой на Востоке. Но египетский поход закончился разгромом французов (1802 г.).

Англия, опираясь на свое промышленное, торговое и морское могущество, не только сумела

удержать позиции в колониях, но и значительно укрепила их. Помимо новых территориальных

приобретений в Ин-

дни, в частности захвата французских владений в Бенгалии и на Коромандельском берегу,

Англия под предлогом защиты прав штатгальтера Нидерландов, изгнанного в 1795 г.

французскими войсками, захватила в 1795—1796 гг. Капскую колонию, Цейлон, Малакку,

голландские форты и фактории на Суматре, а также о-в Амбон и о-ва Банда в Малайском

архипелаге. В 1811 г. англичане захватили Яву и о-ва Банка и Биллитон у восточного

побережья Суматры. Хотя по Лондонской конвенции 1814 г. и соглашениям на Венском

конгрессе 1814—1815 гг. Англия вернула Голландии большинство колоний, она сохранила

Капскую землю, Цейлон и ряд островов в Вест-Индии.

История человечества начала приобретать поистине всемирный характер с эпохи Великих

географических открытий и времени создания колониальной системы. Колониальная система,

связав воедино мир, одновременно разделила его на две группы стран: метрополии и колонии.

На одной стороне оказалась горстка капиталистических наций, на другой — великое

множество народов, за счет которых в значительной мере происходило развитие капитализма

в метрополиях.

Говоря о роли раннего колониализма в капиталистическом развитии Западной Европы (и

Северной Америки), в том числе в складывании основ первоначального накопления, хотелось

бы отметить следующее. В последнее время (в значительной мере как реакция на господство-

вавшее в прошлом отрицание первоначальной значимости эндогенных факторов генезиса

капитализма) подчеркивается, что европейская колониальная торговля составляла в XVI—

XVIII вв. незначительную часть внешнеторгового оборота Азии и соответственно не могла

играть решающей (ряд ученых полагают — даже сколько-нибудь заметной) роли в процессе

первоначального накопления. Подчеркивается также, что в торговле Запада с Востоком

последний имел активный торговый баланс, ибо на начальном этапе колониальной экспансии

он не мог служить реальным рынком сбыта для европейских товаров. Не оспаривая

статистических выкладок, подтверждающих этот тезис, все же трудно отрицать

стимулирующее воздействие колониальной экспансии и складывания мирового рынка на

укрепление капитализма в Европе (Нидерланды и Англия, в определенной мере — Франция и

балтийский регион). Обратим внимание на два обстоятельства. Во-первых, по мере

расширения колониальной экспансии и смены ее лидеров росли доходы от торговли с

Востоком и прямого ограбления и эксплуатации населения его регионов (Бенгалия — в XVIII

в., Ява — в XVII—XVIII вв.). Во-вторых, втягивание в систему мирового рынка оказывало

воздействие на общую структуру европейских стран капитализма (накопление капитала,

технический прогресс, рост городов, особенно портовых, развитие транспорта, экономические

институты — страхование, банковское дело и т.д.).

Колониализм на ранней, торговой его стадии оказал двоякое воздействие на экономическое и

политическое развитие метрополий. С одной стороны, деятельность торговых монопольных

компаний создавала условия для развития капитализма, с другой — способствовала

возникнове-

нию торговой олигархии, тесно связанной с верхушкой дворянства и становившейся тормозом

на пути капиталистического развития. В странах, где негативные результаты этого процесса

оказались превалирующими, темпы капиталистического развития замедлились. Характерный

пример — Голландия, в чьей экономической и политической жизни Ост-Индская компания

(500 пайщиков), интересы которой тесно переплелись с интересами правящего дома Оранских

и патрициата крупных городов, играла ведущую роль до начала XIX в. Формирование

промышленной буржуазии в отличие от Англии было здесь несколько задержано засильем

торгового капитала, осуществлявшего торговлю с колониями и их эксплуатацию, так что

Голландия пришла к промышленному капитализму позже, чем ряд стран, некогда

отстававших от нее.

Появление (а точнее, вторжение) европейцев в огромной степени повлияло на Восток. Хотя

оно не сказалось немедленно на внутренней структуре общества и коснулось далеко не всех

регионов, оно принесло постоянное присутствие новой силы и изменило внешнеторговую (и

внешнеполитическую) ситуацию. На первых порах европейцы воспринимались на Востоке

как еще одна сила, не всегда одинаково могучая, но всегда непонятная (с точки зрения ее

ценностей и устремлений) и отчужденная от местного общества. Но, несмотря на то что в

большинстве своем восточные государства (и племенные образования) продолжали жить по-

своему в устоявшемся или несколько изменявшемся (Османская империя, Нусантара под

влиянием ислама) традиционном мире, европейская колонизация (в отличие от экспансии

местных империй) неотвратимо вовлекала их (на разных уровнях и в разное время) в систему

мирового рынка. Однажды утвердившись, колонизаторы, движимые духом

капиталистического предпринимательства, неизбежно консолидировали свою силу,

вмешивались в дела местных государств, подавляли местную торговлю, переходили к прямой

эксплуатации населения, т.е. создавали предпосылки для более глубокого влияния на жизнь,

характер и направление развития восточного общества.

Появление европейцев, их стремление получить доступ к азиатской торговле, а при удобном

случае — и укрепиться в опорных пунктах на побережье (форты, фактории, отдельные

владения — княжества, султанаты), а также миссионерская деятельность, особенно заметная в

тот период у католической церкви, вызвали естественную реакцию местных обществ,

реакцию, которая хотя и могла быть весьма различной в зависимости от характера местных

обществ и ситуации в отдельно взятый момент, тем не менее может быть сведена, огрубляя, к

трем типологическим моделям.

Первая из них характерна для протогосударственных структур и государств, где

значительную роль играла внешняя торговля, в которой была заинтересована правящая элита,

связанная (или сращенная) с иноземным (но азиатским!) купечеством. Реакцией на появление

пришельцев обычно в таких случаях служило вооруженное сопротивление. Именно такая

реакция особенно заметна в начальный, португало-испанский период колониальной экспансии

на Малайском архипелаге. Так, на Фи-

липпинах — обществе догосударственных или протогосударственных структур — уже

экспедиция Ф.Магеллана (1521 г.) натолкнулась на сопротивление местных вождей, а затем —

в 70-е годы XVI в. — упорное сопротивление испанцам оказали правители-вожди Манилы,

главного торгового центра о-ва Лусон. В 1509 г. султан Малаккского султаната Махмуд при

решительной поддержке индийского купечества, составлявшего значительную силу в

многонациональной Малакке, разгромил эскадру будущего португальского вице-короля

Индии ди Сикейры. Прибывший в Малакку в 1511 г. д'Альбукерки встретил здесь упорное

сопротивление, которое он преодолел с большим трудом.

На Молукках центром сопротивления стал о-в Тернате, правители которого вначале

разрешили португальцам построить форт, надеясь на их помощь в борьбе с соперниками —

султанами о-ва Тидоре. Но когда португальцы попытались монополизировать торговлю

пряностями, утвердившись на о-ве Амбон, находившемся вне сферы влияния Тернате,

построив там крепости и обратив в христианство значительную часть населения, султан

Хайрун начал с ними решительную борьбу. После смерти Хайруна в 1570 г. (он был убит

португальцами во время переговоров) его сын Баабуллах осадил португальскую крепость на

Тернате и взял ее в 1574 г.

Население, султаны и вожди Молуккских островов оказывали вооруженное сопротивление и

голландцам, которым удалось «замирить» Острова Пряностей лишь после трех

кровопролитных «молуккских войн» XVII в. На протяжении XVI—XVIII вв. постоянную

борьбу с португальцами и голландцами вели султанаты Малаккского пролива — северо-

суматранский Аче и южномалайский Джохор.

С подобной же реакцией столкнулись португальцы и в торговых городах западного побережья

Индии в XVI в.

Вторая модель типичной реакции характерна для более крупных, сложившихся государств

Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. Это — полное или частичное «закрытие» страны.

Наиболее последовательно эта политика проводилась в Японии при токугавском режиме.

Покровительство внешнеторговым связям (начало XVII в.) сменилось антихристианскими

мероприятиями, а после Симабарского восстания 1637—1638 гг. сегуны Токугава встали на

путь политики самоизоляции страны, сохранив связи только с Китаем и Кореей и практически

прекратив торговлю с европейцами и их допуск в Японию: лишь голландская фактория

сохранилась на о-вах Дэсима и Нагасаки и ее разрешалось посещать ограниченному числу

кораблей Нидерландской Ост-Индской компании.

Разрешив в середине XVI в. португальцам создать фактории в Аомыне (Макао), минское

правительство, столкнувшись в XVII в. с голландцами и англичанами, закрыло для

европейских кораблей допуск во все китайские морские порты, кроме Гуанчжоу (Кантона).

Маньчжурская династия Цин продолжила эту политику. После того как маньчжуры укрепили

свою власть в Китае и перестали нуждаться в поддержке, а скорее, в

благожелательном отношении господствующих в Южных морях европейских держав,

цинский двор ввел ограничения на въезд иностранцев, закрыл большинство христианских

церквей, запретил проповедь христианства, выслал из страны почти всех миссионеров, а в

1757 г. запретил иностранную торговлю во всех портах, кроме Гуанчжоу, где торговые

операции с европейцами могло вести лишь купеческое объединение «Кохонг» (гунхан),

находившееся под контролем властей.

Став в 1637 г. вассалом маньчжурской империи Цин, Корея вступила на путь даже более

жесткой изоляции, нежели Китай и Япония. Корейцам под страхом смертной казни не

разрешалось покидать пределы страны, иностранным судам было запрещено приближаться к

корейским берегам, на побережье были расставлены гарнизоны и военные караулы, торговля

велась только с Китаем и Японией в определенные сроки и в строго ограниченных местах.

Хотя политика индокитайских государств не была столь последовательной (на протяжении

XVI—XVIII вв. в Сиаме, Бирме, Аракане, Камбодже, Вьетнаме спорадически возникали

европейские фактории, велась проповедь христианства, действовали наемники и авантюри-

сты), тем не менее к концу периода общее направление политики этих стран было по

существу таким же, как и у дальневосточных правительств.

Вариантом такой модели может служить борьба против попыток португальских и испанских

авантюристов закрепиться в странах Востока, преимущественно в государствах

Индокитайского полуострова. Иногда эти люди получали поддержку испанских или

португальских наместников и губернаторов на Востоке, чаще же они действовали на свой

страх и риск. Так, в 1596—1599 гг. португалец Дьогу Велоза и испанец Блас Руис попытались

(при поддержке генерал-губернатора Манилы) утвердиться при дворе камбоджийских

королей Тюнг Прея и Бар Реатеа II, но потерпели неудачу. В 1599 г. португальский авантю-

рист Филипп ди Бриту, служивший правителю Аракана, захватил порт Танхлин (Сириам) в

Нижней (Южной) Бирме и провозгласил себя королем. Время хозяйничанья де Бриту в

Сириаме сохранилось в памяти народа как одна из самых трагических страниц бирманской

истории. Когда в 1615 г. правитель Бирмы Анаупхелун двинулся на Сириам, против ди Бриту

поднялось население его королевства, и португальская авантюра бесславно закончилась.

Одновременно Себастьян Тибан, португальский пират, провозгласил себя королем

араканского острова Сандвип (1609 г.). Пользуясь поддержкой вице-короля Гоа, Тибан и его

пираты грабили побережья Аракана и Бенгалии, но в 1617 г. о-в Сандвип был захвачен

араканцами, а в 1664 г. могольский наместник Бенгалии покончил с португальскими пиратами

и работорговцами, обосновавшимися в дельте Ганга.

В XVII в. Сиам, занимавший важное место в торговле ЮВА, подвергся нажиму европейских

Ост-Индских компаний. После столкновения с голландцами и англичанами и изгнания

французов (1688 г.), навязавших Сиаму договор, который ставил страну под контроль

Франции, новая

династия закрыла страну для европейцев, причем это было сделано не путем издания каких-

либо специальных указов (как в странах Дальнего Востока), а сознательным отказом от

активной внешнеторговой политики, что привело к падению значения столицы Сиама Аютии

как крупного международного рынка.

Примерно так же сложилась ситуация в Бирме во второй половине XVIII в., когда после

ликвидации монского государства Пегу на юге и объединения страны под властью династии

Конбаун были ликвидированы английские и французские фактории и двор Авы (столицы

Бирмы) прекратил сношения с европейцами.

И наконец, третья модель реакции на контакты с европейцами представлена восточными

обществами, которые, в принципе придерживаясь политики самоизоляции, оказались

вынужденными достаточно активно контактировать с иностранцами (или быть

заинтересованными в таких контактах). Самый яркий пример в ту эпоху — Османская

империя, в меньшей степени — Иран.

На начальном этапе колониальных контактов военно-политическое воздействие Запада на

страны Востока было довольно ограниченным. Роль торговых факторий в этом отношении

была незначительной. Европейские торговые агенты обычно поддерживали слабые контакты с

местным населением. Эти контакты ограничивались купеческой средой, которая, как и

феодалы, занятые в торговле, воспринимала европейских торговцев как малообразованных,

плохо воспитанных и бедных людей. Значительным было влияние католических миссионеров.

Но оно зависело от менявшейся (иногда по прихоти) политики местных правителей, а в

исламских районах практически было обречено на неудачу. Несомненное воздействие

оказывала европейская военная техника, но европейская военная организация в большинстве

стран Востока стала использоваться лишь к концу рассматриваемого периода (Османская

империя, сипаи в Индии, голландские формирования из местного населения на Яве, Амбоне и

т.д.).

Определенное влияние на образованную верхушку местных обществ начало оказывать

знакомство с европейскими достижениями в области естественных наук, но говорить

приходится скорее именно о знакомстве с отдельными сторонами и артефактами, нежели о

систематическом изучении.

Культурно-психологическое воздействие раннеколониальной эпохи на жизнь восточных

обществ в целом оставалось незначительным, учитывая, что даже в анклавах (Мадрас,

Калькутта, Батавия, Гоа, Малакка, Макао) немногочисленные европейцы в общем мало

контактировали с местным населением, которое оставалось вне воздействия западной

культуры и ее системы ценностей. Большинство таких анклавов представляло собой

изолированные крепости. Типичный пример — португальская (а затем голландская) Малакка.

Захватив в 1511 г. город, португальцы построили там форт и другие здания и обнесли их

каменной стеной с бастионами. В крепости жили португальские чиновники с семьями и

находился гарнизон. Местное и метисное население жило в при-

городах. Даже несмотря на распространение и поощрение браков португальцев с местными

женщинами, христиан в Малакке и ее пригородах насчитывалось не более 6,5 тыс. из 20—30

тыс. жителей. Такая же ситуация сохранялась и при голландцах, сменивших в 1641 г.

португальцев, с той лишь разницей, что европейское население сократилось вследствие того,

что Малакка утратила значение мирового порта, оставшись крепостью в проливах и центром

торговли голландцев с султанатами Малакк-ского полуострова и северной Суматры.

Характерным примером европейской колонии не просто крепостного, а административно-

торгово-крепостного типа была голландская Батавия XVII—XVIII вв. — центр владений

НОИК. Среди европейского населения Батавии различались две группы: служащие Компании

и «свободные горожане». Если принять во внимание, что большинство голландцев (а они

составляли основу европейского населения Батавии) устремлялось на Восток с одним лишь

желанием — разбогатеть и что в массе своей эти люди представляли собой отнюдь не лучшую

и интеллигентную часть голландского общества, то неудивительно, что из них формировались

нувориши с соответствующими наклонностями. Косность, презрение к местному населению,

привычка жить в роскоши, пренебрежение образованием и культурными ценностями

характеризовали осевших в Батавии бывших служащих Компании, ставших «свободными

горожанами». Поскольку Компания запрещала им заниматься частной торговлей и

предпринимательством, они устремлялись в откупа и ростовщичество — занятия, не

способствующие совершенствованию человеческой натуры. «Свободные искусства» были в

Батавии не в почете. Когда Корне-лис Сюйхофф, зять великого Рембрандта, потеряв надежду

прокормить себя живописью, занялся ремеслом, он был обвинен в нарушении монополии

НОИК и чуть не попал в тюрьму. К счастью, помогли друзья, и Сюйхофф стал служащим

компании — он получил место надзирателя в той тюрьме, куда его собирались отправить.

Остальная (более многочисленная) часть населения города состояла из португальцев, предки

которых были вывезены из Малакки после ее захвата голландцами в 1641 г., потомков

принявших христианство рабов из Индии, именуемых мардейкерами, а также балийцев,

бутов, малайцев, макассарцев; яванцам же долго не разрешалось селиться в Батавии, ибо

власти, помня осаду города войсками яванского султаната Матарама, их опасались. Общим

языком этой разноплеменной массы был малайский.

Культурная и интеллектуальная жизнь города была небогатой. Хотя предпринимались

попытки создать «латинские школы» для детей служащих НОИК и школы для христиан-

неевропейцев, практические результаты были ничтожны: школы, на содержание которых

скуповатой Компанией отпускались незначительные средства, влачили жалкое существо-

вание, и к концу эпохи мардейкеры и немногочисленные христиане-индонезийцы оказались

поглощенными мусульманской массой.