Человек свободный и ответственный
обратил бы внимания на призывы о помощи.
Тонет? Ну и пусть себе! Поэтому поведение,
мотивированное корыстью, нельзя считать добром.
«Зато человек жив; — может возразить на это
прагматик. — С корыстью или без корысти, а лежать
бы ему на дне, если бы не наш удалец! Разве не
благо — спасенная жизнь? А ваша добрая воля
столько в мире напортачила, что и не счесть!
Недаром говорят, что благими намерениями
вымощены дороги в ад».
Что ж, прагматик тоже по-своему прав...
Суть, наверное, в том, что оценивать свободно
совершенный поступок лучше всего в единстве его
мотивов и результатов. Тогда есть возможность
учесть и субъективно-нравственную сторону, так
сказать, душевное добро, и сторону практическую —
добро объективное. Лучше всего, когда и стремления
были хороши, и дело отлично удалось.
Если же спросить себя, что предпочтительнее,
добрые мотивы с плохими следствиями или плохие
намерения с добрым результатом, то окажется, что
хрен редьки не слаще. Впрочем, в нашем
посюстороннем эмпирическом мире добрый
практический результат, быть может, отчасти
компенсирует дурные мотивы. Предположим, кто-
то хотел создать жуткую отраву, а изобрел
спасительное лекарство. Согласитесь, это лучше,
чем наоборот: желал осчастливить человечество, а
создал смертельное оружие. Даже в эзотерике, когда
речь идет о пользе, принесенной другим людям,
субъект, эту пользу принесший, может рассчитывать
на материальную обеспеченность в следующем
воплощении. Предположим, какой-нибудь богач не
по мотивам добра, а ради собственной славы
помогает детским домам. Так вот, он, согласно
оккультному учению, в следующей жизни не будет
знать бедности — он все-таки объективно творил
добро. Такая она сложная, наша жизнь —
субъективное в ней оборачивается объективным и
наоборот, добро — злом, зло — добром...
На этом мы завершаем разговор о свободе и
ответственности, хотя тема эта поистине
неисчерпаема.
80