Зайцев А.К. Социальный конфликт

Подождите немного. Документ загружается.

Парадигмы конфликтологии 41

, конфликты помогают членам организации понять кто они есть как

люди: что заставляет их быть сердитыми, что пугает их, что важно для

них и как они пытаются управиться с конфликтом - все это высвечива-

ется во время конфликта с другими. Уверенность в том, за что они

желают сражаться, как они действуют в конфликте, может научить их

многому о себе;

_ рассеяние более серьезных конфликтов и т.д.

И вместе с тем нетрудно заметить, что люди в своей основной массе (за

исключением не так уже редко наблюдаемого энергетического вампириз-

ма) обычно не чувствуют позитивности конфликтов. На наш взгляд,

объяснение лежит в плоскости организаций. Индивиды более подверже-

ны фрустрации под воздействием конфликтных коллизий, в то время как

организации в целом при умелом использовании конфликта продвигают-

ся в своем развитии и взаимоотношениях со средой.

Однако введение в основные теории социального конфликта будет явно

недостаточным, если мы не рассмотрим хотя бы в первом приближении ее

основные части: "теорию индустриального конфликта", "организационный

конфликт", гендерный конфликт, межэтнический конфликт, "управление кон-

фликтом".

Суть последнего направления - в сосредоточении на проблемах и за-

дачах урегулирования сталкивающихся шгщэесов наиболее приемлемым

для сторон способом. Отсюда основной фокус сосредоточен на перего-

ворных и посреднических технологиях, стратегиях поведения сторон в

социальном конфликте.

Конфликт в этом случае относится к политической стороне деятель-

ности социальной организации. Напомним, что понятие "политика" в

своем происхождении вытекает из точки зрения на действия общества

в условиях различающихся интересов, которые должны создать сред-

ства, разрешающие социальным группам и индивидам согласовывать

эти различия с помощью консультаций и переговоров. И с этой точки

зрения современная социальная организация ничем не отличается от

общества. Так, согласно Г.Моргану (G.Morgan),"Mbi можем анализи-

ровать организационную политику систематическим фокусированием

на взаимоотношениях между интересами, конфликтом и силой: поли-

тика и в организации возникает, когда люди думают различно и жела-

ют действовть различно. Это несходство создает напряжение, которое

Должно быть разрешено политическими средствами" [Morgan 1986,

148]. Р.Майлс в этой связи утверждает, что "политика организации

определяется как процесс, посредством которого имеющие собствен-

ные интересы, но независимые индивиды и группы, стремятся обла-

дать силой и использовать силу для влияния на силы и цели организа-

42 Глава I

ции в целях продвижения их собственных интересов" [цит. по НШ &

Jones 1989, 311].

В рамках управления конфликтом в последнее время весьма суще-

ственное место занял случайный (contingency) подход. Криегсберг пред-

лагает три типа вклада этого подхода в теорию управления конфлик-

том. Во-первых, случайности составляют измерения, вдоль которых

параметры управления конфликтом могут варьироваться. Во-вторых,

сравнение конфигураций позволяет разделить главные и ситуацион-

ные темы управления. В-третьих, как только управленческие интер-

претации случайностей идентифицированы, описание становится ди-

агностическим установлением рамок определения относящихся к делу

управленческих аспектов" [Kriegsberg 1989, 47-48].

Если управление конфликтом рассматривает своим предметом все кон-

фликты, то теория индустриального конфликта внимает в себя только

отношения в сфере производства, занимаясь преимущественно коллек-

тивными переговорами как институционализированными средствами ка-

нализиров ания и упр а в ления конфликтом. Пр именительно к пр о мышлен -

ности, понятие "социальный конфликт" преобразуется в термин "индуст-

риальный конфликт". Вследствии неразработанности общей теории со-

циального конфликта, это понятие практически не используется в нашей

литературе и практике. Более широкое распространение получило такое

понятиекак "трудовой конфликт", привнесенное из юридических доку-

ментов.

Вместе с тем понятие "индустриальный конфликт" весьма эластич-

но по своему содержанию. На Западе оно часто применяется синони-

мом забастовки. Но социологи используют его куда в более широком

смысле. Вот одна из позиций подобного понимания индустриального

конфликта: "Более полное понимание индустриальной борьбы и необ-

ходимых по ее поводу мер требует учета относящихся к ней, но менее

обозреваемых проявлений. Даже можно высказать предположение, что

главным объектом изучения не является трудовой спор, забастовка

или локаут, а общий перечень видов поведения и отношений, которые

выражают противостояние и расходящиеся ориентации между владель-

цами промышленных предприятий и управляющими, с одной стороны,

и рабочими и их организациями, с другой стороны" [Корнхаузер, Да-

бин и Росс - приводится по Bomers & Peterson 1982, 403]. Боулдинг под

индустриальным конфликтом понимает конфликт между нанимателем

и нанимаемыми [Boulding 1962, 208].

Имеется и широкое понимание понятия, как его развивает, напри-

мер, Керр (Kerr), аргументируя, что в дополнении к акции забастовки

"конфликт с нанимателем может также принимать форму переговоров

Парадигмы конфликтологии

и регулирования жалоб, бойкотов, сокращения производства, сабота-

жа, уклонений от работы или текучести персонала" [приводится по

Bomers & Peterson 1982, 403].

Собственно, об этом же пишет и К.Боулдинг (K.E.Boulding): "Ин-

дустриальный конфликт существовал задолго до его формализации

профсоюзами; замедление работы, итальянская забастовка, саботаж,

сильное групповое давление на рабочих, которые слишком с большим

энтузиазмом кооперировались с боссом - это все метки неорганизо-

ванного или слабо организованного группового конфликта" [Boulding

1962, 107].

Спонтанную сторону индустриального конфликта показывает и Х.У-

иллер. Она включает: (1) организацию для коллективных перегово-

ров; (2) забастовку или использование эквивалента забастовки для

разрешения вопросов, приведших к приостановке в коллективных пе-

реговорах или для их организации и (3) другие, обычно более спонтан-

ные коллективные акции, такие как дикие забастовки, запрещения

сверхурочных, работу по правилам, замедление темпов работы, пода-

ча многочисленных жалоб и заявлений о болезни [Wheeler 1985, 4].

Сегодня можно сказать, что последняя рассмотренная нами пара-

дигма о роли конфликта в обществе стала преобладающей в современ-

ной зарубежной литературе. И в дальнейшем анализе теории и практи-

ки социального конфликта мы будем придерживаться именно данной

парадигмы.

Некоторые выводы

1. Социальный конфликт, имея свои позитивные и негативные стороны,

в целом для общества и социальных организаций созидателен и функ-

ционален.

2. Конфликт не противоположен порядку, а является его частью.

6. Новая парадигма

Наличие значительного числа парадигм в конфликтологии не снима-

ет многих существующих проблем развития как отдельных обществ, так

и социальных организаций. Поиск новых объяснений природы социаль-

ного конфликта и, особенно, гтоинципиально новых методов его разреше-

ния продолжается.

Какими причинами объясняется необходимость такой деятельнос-

ти? Нам видятся следующие. Во-первых, возрастающее число перемен

поставило перед всеми нами проблему существования в условиях не-

прерывно трансформирующегося общества. Сохранение общественной

стабильности и порядка в наши дни требует непрерывных перемен,

44 Глава I

трансформаций. Социальная среда становится все более и более тур-

булентной. Вот как видят эту изменчивость и новые требования к организаци-

ям O.Бa6yроглу(O.N.Baburoglu) и М.Гарр (M.A.Garr) (см. таблицу №

5).

Таблица № 5

О соотношении принципов адаптации социальной организации

и изменчивости социальной среды

Характеристики турбулентной

окружающей среды

Принципы активной адаптации

• Неожиданные изменения

• Неопределенность

• Неожиданные последствия

• Сложность

• Приспособляемость

• Инновационность/креативность

• Социальная ответственность

• Участие/сотрудничество

(См.: Weisbord 1993,74).

В этих условиях резко возрастает число социальных конфликтов, связан-

ных именно с процессами изменений. И обесцениваются многие из методов

разрешения конфликтов, возникающих из-за противоречивости интересов и

ценностей. Профилактика конфликта является не самой сильной стороной

уже имеющихся теорий и созданных на их основе практических разработок.

Центр внимания больше тяготеет к проблеме "Как урегулировать-разре-

шить уже сложившийся конфликт, использовать его 3HqDrrno для развития?".

И в этом смысле перейти из прошлого, давшего основание для конкретного

конфликта, к будущему, как более совдэшенному и развитому. Вектор раз-

решения конфликта фиксируется на направлении из прошлого в будущее.

Новая парадигма формируется вокруг идеи согласования интересов еще

до этапа их реализации, когда возможные противоречия и оппозиции моде-

лируются участниками деятельности заранееина этой основе принимаются

сложные решения по типу выигрьпн-выигрьпл как наиболее эффективные.

То есть разрешение возможных конфликтов происходит на этапе целепола -

гающей деятельности с применением специальных методов многопозицион-

ного полилогового (multilogue) общения.

Я.Тисволдразмышлет о кооперативной конфликтной теории. "Ко-

оперативная конфликтная теория элегантна и обладает большой мо-

щью. Она предполагает тип взаимотношений, который партнеры в

конфликте желают установить наряду с действиями, сопровождающи-

ми эти взаимоотношения. Когда люди верят, что их цели коопериру-

Парадигмы конфликтологии

ются, то они склонны к взаимной поддержке и помогают друг другу

быть более эффективными. Они готовы воспринимать идеи друг друга

и стараются комбинировать в форму взаимовыгодного решения. Они

используют конфликт для выполнения работы и усиления взаимоотно-

шений" [Tjosvold 1993, 8-9]. Система складывающихся в кооперации

конфликтных взаимоотношений и их связи представляется Тисволду

следующей (см. схему № 2).

Схема № 2

Структура кооперативного конфликта

Кооперативный конфликт

Кооперативные цели

Совместное

продвижение вперед

Доверие и

уверенность

Дискуссия и

выигрыш

(Там же).

Стратегические (организациошю-деятельностные) игры, поисковые

кoнфq:>eнции -вот основные методы реализации данной парадигмы, ап-

робируемые в разных странах мира. Интенсивность деятельность, кон-

центрация событий, особые техники общения позволяют осуществлять

коллективные совместные прорывы в разрешении самых запущенных

конфликтов в организациях.

Естественно, что данная парадигма в щзинципе более реализуема в стра-

нах с традиционно развитой или активно становящейся коллективистской

культурой жизнедеятельности. Такие свойства людей, как коллективизм,

прошляющийся в способности жить и работать в коллективе и для коллекти-

ва, в идеале исключают конфликтность в ее традиционных проявлениях.

Другой способствующий фактор, позволяющий реализовать потен-

циал полилога-матилога - формирование все большего числа соци-

46 Глава 1

альных организаций, обеспечивающих свою деятельность, функцио-

нирование и развитие на основе принципов самообучающейся органи-

зации (learning organization). В турбулентных общественных услови-

ях организации и социальные системы нуждаются в частой реоргани-

зации. А для этого они должны обладать способностью "учиться как

учиться". Речь идет о коллективном метаобучении, "когда много групп

учатся вместе как понимать и обучать самих себя, выстраивать совме-

стные решения и потенциально новые действия" [Weisbord 1993, 93].

Речь идет именно о коллективном, а не индивидуальном обучающем

процессе.

За этой парадигмой будущее.

Две последующие конкурирующие-взаимопроникающие парадигмы

охватывают, как мы уже писали, возможные методы разрешения соци-

альных конфликтов: насильственные и ненасильственные.

7. Парадигма насилия

Начнем с определения насилия. В словаре Даля мы находим следую-

щее: "Насилие... принуждение, неволя, нужа, силованье, действие стес-

нительное, обидное, незаконное и своевольное" [Даль 1955, т.2, 468]. В

энциклопедии насилие определяется как "применение тем или иным клас-

сом (социальной группой) различных, вплоть до вооруженного воздей-

ствия, форм принуждения в отношении других классов (социальных групп)

с целью приобретения или сохранения экономического и политического

господства, завоевания тех или иных прав или привилегий" [БСЭ, 17,

297]. Согласно Гусейнову, "насилие есть разрушительная сила, точнее

было бы сказать: саморазрушительная, ибо в своем последовательном

осуществлении как абсолютное зло оно оборачивается против самого

себя" [Гусейнов 1992, 79].

Более развернутая концепция насилия представлена в энциклопеди-

ческом словаре "Политология": "Насилие - понимается как государ-

ственное насилие и насилие в прямом смысле этого слова. Насилие в пер-

вом значении - государственная власть, опирающаяся на право и ограни-

ченная правом. Второе толкование охватывает модус действия, направ-

ленное на намеренное нанесение ущерба субъектам действия, направлен-

ного на намеренное нанесение ущерба субъектам действия или вещам

либо на уничтожение последних" [Политология 1993, 191].

Далее авторы различают иррациональное и рациональное насилие.

Под первым понимается процесс психической разрядки (агрессия), при-

чем объект поддается замене и насилие оказывается самоцелью (ка-

тарсисная функция насилия). "Рациональное" насилие, напротив, вы-

полняет ярко выраженную социальную или политическую функцию и

Парадигмы конфликтологии 47

является одним средством из многих. Следует различать инструмен-

тальное и символическое (или "коммуникативное") насилие. Инстру-

ментальное насилие преследует непосредственно конкретную цель. В

этой связи примечательной функцией выступает социальный или поли-

тический контроль в форме предупреждения или санкций, ориентиро-

ванных на сохранение наличных форм. Инструментальное насилие ис-

пользуется нередко как средство формирования власти либо ее пере-

распределения... Наконец, насилие выполняет инструментальную фун-

кцию, если используется в целях экзистенциального уничтожения во

имя создания религиозной, этнической, расовой или социальной гомо-

генности общества. Символическое насилие направлено, напротив, не

на осуществление цели, а на придание осмысленности созданного про-

пагандой определенного образа [там же, 192]. Происхождение кол-

лективного насилия имеет своим истоком конфликт между притязания-

ми и обстоятельствами [там же].

При этом обратим внимание на замечание Галтунга, который пи-

сал, что определение насилия соотносится с типологией насилие, а ти-

пология насилия соотносится с видом теории насилия, которую кто-то

уже имеет или пытается создать вновь [J.Galtung 1978, 84]. Д.Галтунг

также указывает и на то, что "насилие" является в высшей степени

эмоциональным термином. Как концепция оно объединяет такие несо-

измеримые феномены как войны, пытки, убийства и пр. "Насилие обыч-

но видится как плохое, как нечто, что должно быть отвергнуто. При

этом мы немедленно попадаем в две возможные ловушки: (а) исключе-

ния из определения насилия того, что (нами) не oтвq)гaeтcя; (б) вклю-

чение в определение насилия чего-то (нами) отвергаемого" [см. Galtung

1981, 85].

Согласно Гжегорчику насилие связано не только с прямым физи-

ческим и материальным ущербом и проявляется как убийство, грабеж,

угроза и т.п. Все это - прямые, очевидные, наиболее грубые и вопию-

щие формы насилия. Наряду с ними существует еще насилие, которое

пронизывает психологическую и интеллектуальную сферы и проявля-

ется незаметно в виде навязывания собственных убеждений оппонен-

ту, искаженной информации и т.д. И автор задает вопрос: "Где грани-

ца, которая отделяет насилие от ненасилия в духовной коммуника-

ции?" [Гржегорчик 1992, 54].

Слово "насилие", - пишет Гусейнов, - в естественном языке означает

принуждение к чему-либо силой, против воли. Здесь выражена суть поня-

тия. Смысл насилия состоит в том, чтобы блокировать свободную волю

Индивидов и принудить их (или удержать) от действия, которые предпи-

сываются теми, кто совершает насилие. Его вообще можно кратко опре-

делить как узурпацию свободной воли. Оно есть господство одних инди-

Глава I

видов над другими, основанное на внешнем принуждении. Это - особый,

крайний случай отношений господства и подчинения, властных отноше-

ний [Гусейнов 1995, 9].

Авторы изданного ЮНЕСКО капитального труда по насилию опре-

деляют насилие как "нанесение вреда, повреждений человеку" [Violence

1981,87]. Собственно то же самое утверждает и Мур: "Насилие или физи-

ческое принуждение" [Moore 1986, 9]. По Галтунгу насилие следует оп-

ределять терминами о сути повреждений, наносимых человеку; другими

словами, этот подход есть откровенно жертво-ориентированный [Galtung

in Violence 1981, 89].

Корни насилия изыскиваются в вечных законах человеческой при-

роды. Так, согласно рассуждениям А.М.Ковалева, "парадокс заклю-

чается в том, что одни законы, вечные законы человеческой природы,

могут предписывать людям дружбу, сотрудничество, взаимопомощь,

а законы, вытекающие из конкретных условий, могут ставить их в от-

ношения вражды и ненависти друг к другу. В результате этого в исто-

рии могут иметь место как сотрудничество и взаимопомощь, следую-

щие из "вечных законов" человеческой природы, гак и борьба, опре-

деляемая теми или иными конкретными условиями и вытекающими из

них так называемыми "историческими законами", а следовательно, и

насилие одного человека над другим" [Ковалев 1992, 60]. Отсюда и

различие взглядов разных мыслителей по поводу насилия, классовой

борьбы и т.д. Утверждается, что чем больше несоответствия соци-

альных условий потребностям человека, тем в большей степени про-

гресс, утверждение нравственных норм покупаются ценой насилия,

борьбы и жертв. Вполне в духе классовой теории конфликта делается

вывод, что "при оценке роли насилия и ненасилия в обществе следует

исходить из того, насколько и то и другое способствует развитию об-

щества, обеспечивает его оптимальную в данных условиях самореа-

лизацию. За этими рамками добродетель, если она не борется со злом,

будет иметь отрицательный характер и должна быть отвергнута и осуж-

дена. Вместе с тем насилие, если оно способствует прогрессу обще-

ства, совершается в рамках определенных нравственных норм, будет

носить справедливый характер"[там же, 63].

Но по поводу нравственности насилия есть и другие точки зрения. Так

Гусейнов утверждает, что "насилиеневозможно аргументировать эти-

чески" [Гусейнов 1995, 11]. "Констатация неизбежности и неистребимос-

ти насилия, - пишет тот же автор в другой публикации, - переходит в его

оправдание. Именно такую апологетическую роль играет "диалектика"

насилия и ненасилия, являющаяся на самом деле стыдливой формой, для

прикрытия которой насилие получает моральную санкцию и включаегся

в позитивный контекст человеческой деятельности. В действительности

Парадигмы конфликтологии 49

же никто не доказал, что существует переход от насилия к ненасилию ,

как и от зла к добру, что одно ведет к другому. Разделяющие их линии

скорее следует считать абсолютными" [Гусейнов - Ненасильственные

движения, 1992, 13].

Промежуточную позицию занял А.П.Огурцов. Он видит здесь ди-

лемму, которую не так просто разрешить. "С одной стороны, каждый

из нас ясно понимает аморальность насилия - и бытового, и государ-

ственного, и революционного. С другой стороны, столь же ясно каж-

дый из нас понимает аморальность примирения с неправедным делом,

непротивленчества перед лицом насилия и зла. Каждый из нас в само-

определении своего поступка должен пройти между Сциллой прими-

ренчества с насилием и Харибдой приятия зла и оправдания насилия

независимо от того, считается ли насилие результатом "первородного

греха" и неизбежностью в мирской жизни, или оправдывается во имя

неких благих целей (утопического царства свободы, справедливости

и братства и т.д.)". "Некоторые исторические формы этики ненаси-

лия, продолжает он рассуждать, - соблазняли власть на насилие,

создавали условия не только возможности, но и реального осуществ-

ления самых жутких форм насилия. Иными словами, проповедь нена-

силия в определенных исторических ситуациях оборачивалась реаль-

ным насилием или уготовлением к насилию. Такого рода историчес-

кие метаморфозы, объясняемые тем, что философия ненасилия нередко

аппелировала к правовому нигилизму, анархической антигосудар-

ственности и опрощению интеллигенции и сама была пронизана тако-

го рода установками, должны, по-моему, насторожить сторонников

этики ненасилия, заставить их задуматься и о трагических последстви-

ях проповеди ненасилия в мире насилия..." [там же, 3].

В других координатах аргументирует А.М.Ковалев. Борьба в обще-

стве, насилие, обман и тому подобное имеют определенные границы и

могут быть оправданы, - считает он, -лишь постольку, поскольку обес-

печивают реализацию общечеловеческих законов и вытекающих из них

норм нравственности. За этими рамками борьба, насилие как бы превы-

шают пределы допустимой обороны и приобретают безнравственный ха-

ракщэ. Не случайно существуют определенные границы даже беспощад-

ного отношения к врагу. Да это и естественно, ибо в борьбе участвуют

человеческие индивиды как представители общества с присущими им

всеобщими законами [Ковалев 1992, 60].

Клинеберг заявляет, что "природа дает нам только способность к

насилию; дело в социальных обстоятельствах, которые предопределя-

ют будем ли мы и как использовать эту способность" [Klineberg in:

Violence 1981, 114]. "Насилие не является ни универсальным, ни неиз-

50 Глава I

бежным, ни инстинктивным; всегда есть индивиды и группы, которые

демонстрируют значительную степень насилия, и другие группы и ин-

дивиды, которые проявляют его в очень малой степени" [там же]. Да-

лее он добавляет, обобщая значительное число количественных иссле-

дований: насильственный конфликт наибольшие масштабы имеет сре-

ди развивающихся наций, незначителен среди современных наций и

имеет средние значения в наименнее развитых, более "традиционных"

нациях [там же, 118].

Есть авторы, которые рассматривают насилие в его наиболее ост-

рых формах как некий саморегулирующийся механизм, опирающийся

на реализацию определенных врожденных свойств человеческого об-

щества. Проследим, например, за ходом мысли М.Берга. "Региональ-

ные конфликты и мировые войны, - утверждает он, - обладают опре-

деленной периодичностью, вызываются не столько социальными и ис-

торическими причинами, сколько накоплением в душе агрессивности,

и, принося с собой разрушение и смерть, одновременно регулируют

многие процессы, в том числе нравственное осознание человеком сво-

ей природы. И той опасности, которую она представляет... Очень час-

то то, что оценивается современниками как "борьба за свободу", на

деле оказывается лишь реализацией чрезмерно накопившейся агрес-

сивности, требующей выхода... Однако война, насилие - это буме-

ранг. С одной стороны, войны оборачиваются горой трупов, похоро-

нок не только среди врагов, но и среди своих, с другой - процесс наси-

лия, убийства вызывает отвращение к себе и растрачивает былую аг-

рессивность. Или, точнее, в процессе убывания агрессивности чело-

век перестраивает модель поведения, сначала все больше возмущаясь

"ужасами войны", а потом и собой как носителем агрессивного нача-

ла. Усталость от войны способствует пацифистским настроениям, про-

сыпается человеколюбие, люди вспоминают о морали, начинают меч-

тать о "спокойном, мирном труде" и ищут виноватых в виде своих или

чужих правительств, а также тех, кто использовал их порыв к наси-

лию в своих корыстных целях" [Берг 1992].

Согласно Губину, насилие естественное состояние человека, ес-

тественный способ общения одного индивида с другим, и будет оста-

ваться таковым, пока общество находится на стадии своего "живот-

ного" развития, пока человек в массе своей остается, по Ницще, "су-

першимпанзе". "Насилие-естественно, добро, альтруизм - искусст-

венны, нужно прилагать большие усилия, чтобы быть добрым. Быть

добрым - это искусство. Нет таких законов, по которым мы должны

любить друг друга. А законы, по которым мы должны бояться или не-