Замиралова Т.А. Лекции по Этнологии

Подождите немного. Документ загружается.

Более того, на сегодняшний день палитра стала более разнообразной.

Современные европоцентристы, опираясь на исследования антропологов,

этнологов, социологов, усложняют систему аргументации в пользу

превосходства европейской культуры над культурами других регионов.

Зачастую эта аргументация приобретает оттенок расизма. Чего стоит, к

примеру, утверждение, что африканцы, у которых до европейцев не было

геометрии, не способны сами по себе провести прямой линии, а китайцы, у

которых не было теоретической науки, изначально не способны к логическому

мышлению.

Но на другой чаше весов находятся столь же бескомпромиссные взгляды. К

ним, в первую очередь, следует отнести учение негритюда, в котором идет речь

о превосходстве африканцев и достоинствах африканской культуры.

Сенегальский философ и поэт Л. С. Сенгор изложил это учение в работах «Дух

цивилизации и законы африканской культуры»(1956), «Негритюд и германизм»

(1965), «Негро-африканская эстетика» (1964). Специфику африканской

культуры Сенгор связывает с психологией африканца, который, в отличие от

европейца, органически слит с природой, а потому лучше чувствует форму и

цвет, звук и ритм, запах и прикосновение. Он пользуется интуицией, а не

рассудком, опирается на чувства, а не на здравый смысл. Из этого делается

вывод об особой пластичности, ритмичности и музыкальности африканцев.

Более того, африканцы, по убеждению Сенгора, более духовны, чем европейцы,

не склонны к индивидуализму и испытывают самые глубокие религиозные

чувства.

Естественно, что европейцы при этом представлены в совершенно

негативном свете. Европеец рассудочен и агрессивен, чрезмерно практичен и

относится к миру только как к средству достижения эгоистических целей. Все

эти различия выводятся сторонниками негритюда из психологических и

физиологических особенностей черной и белой расы. И вполне понятно, что из

афроцентризма должны следовать призывы к экспансии африканской культуры

в мировых масштабах. Нужно избавиться от предрассудков, навязанных

колонизаторами, провозглашают последователи Сенгора, и занять

предназначенное нам место лидеров мировой культуры

Относительно американоцентризма, то он имеет несколько версий. В

первой из них потомки индейцев, покоренных в свое время конкистадорами,

настаивают на уникальности уничтоженной доколумбовой цивилизации. В 1992

году, когда отмечалось 500-летие экспедиции Колумба, мексиканский философ

Л. Сеа заявил, что она обернулась не открытием, а «сокрытием» Индоамерики.

Избавление от европоцентристских догм, утверждают экстремистски

настроенные индейцы Америки, должно привести к возрождению доколумбовой

цивилизации, способной превзойти все остальные. При ближайшем

Леви-Стросс К.Раса и история. М., 1998. – С.145.

рассмотрении становится ясно, что в культурах Азии, Африки, Индоамерики

сегодня находят одни и те же преимущества. Это слияние с природой,

преобладание чувств над разумом, органичное отсутствие агрессивности и

индивидуализма.

Таким образом, представление о Востоке размывается. «Восток» становится

символом особого пути развития, в котором видят альтернативу

цивилизованному «Западу». Стоит напомнить, что о тех же достоинствах

говорили «славянофилы» и «почвенники», имея в виду самобытный путь

России.

Понятно, что в основе европоцентризма, афроцентризма и американо-

центризма лежит уже известный нам культурологический монизм, когда свою

культуру противопоставляют все остальным в качестве подлинной и настоящей.

Причем если защитники «Запада» в этом споре указывают на его сегодняшние

достижения, то их противники чаще всего апеллируют к далекому прошлому,

когда европейцам еще было не под силу осуществлять глобальную экспансию.

И идеализация прошлого в этом случае симптоматична. Ведь «Востока» в

чистом виде уже не существует. И здесь следовало бы исходить не из

самостоятельного развития Востока и Запада, а из результата их

взаимодействия.

По большому счету в начале XXI века уже бессмысленно говорить о

Востоке и Западе в качестве замкнутых миров – антиподов. К примеру, народы

Дальнего Востока долгое время сохраняли позицию морального превосходства

над европейцами, сводя контакты с ними только до уровня обмена товарами.

Вплоть до ХVII века китайский флот контролировал весь Дальний Восток, не

допуская европейцев к собственным портам. Причем именно в период с ХVI по

XX вв. произошло резкое отставание дальневосточного региона в культурном

развитии. И первыми, кто преодолели барьер между Западом и Дальним

Востоком, стали, как известно, японцы. Таким образом, сегодня мы вынуждены

вновь говорить об общей культуре всего человечества.

4.3. Контрольные вопросы

1. Определите, какие теории являются наиболее универсальными в

описании многообразия культур?

2. Выявите, что является основанием цивилизационного подхода в развитии

мировых культур.

3. Как идеи К. Ясперса повлияли на концепции универсализма культур?

4. Кто из русских ученых ввел в науку понятие «культурно-исторический

тип»?

5. Какое из современных государственных образований можно назвать

примером органичного синтеза восточных и западных элементов культуры?

6. Какая классификация мировых культур получила наибольшее

распространение среди этнологов?

7. Кто из Российских исследователей выявил категории «хозяйственно-

культурных типов»?

8. Объясните суть смысловой конструкции «Запад-Восток».

9. Определите основные отличия двух культурных систем «Запад-Восток».

Лекция 5. Культура и этнос

5.1. Социокультурные отношения

Культура – целостная характеристика определенного социума, и

проявляется не набором элементов и структур, а единым наследуемым и

усваиваемым в обучении и воспитании социокультурным контекстом. Она

включает в себя ценности, имеющие значение, как для отдельной личности, так

и для той или иной общности.

Общество – это люди в их общественных отношениях друг к другу, в

рамках которых реализуются все виды теоретической и практической

деятельности, развиваются все стороны культуры общества. Важными

характеристиками жизни общества во все времена являлись иерархия в

отношениях между людьми и точное соблюдение определенных циклов в

организации жизненных процессов.

Раса – исторически сложившаяся группа людей, объединенная общностью

происхождения; выражается в общности наследственных, передаваемых

потомству второстепенных внешних физических особенностях. Наиболее

отчетливо выделяются три основные группы: негроидная, европеоидная и

монголоидная, раса.

В настоящее время социокультурные отношения приобретают особую

актуальность в силу очевидной необходимости нового понимания глобальных

общечеловеческих проблем. Важным условием развития прогресса человечества

является восприятие идеи мирного сосуществования и формирования

толерантного сознания. Но борьба за формирование нового мышления не может

ограничиваться политическими акциями и декларациями – налаживание

цивилизованных отношений возможно лишь на основе установления

культурного взаимопонимания и развития толерантных отношений. Для этого

необходимо знание специфики культур различных социумов на определенных

исторических этапах развития (в том числе календарных систем, как основы

любой культуры), выяснение закономерностей взаимодействия культур,

овладение навыками «диалога культур и цивилизаций».

Процессы межкультурного взаимодействия происходят на разных уровнях

(между нациями, этническими группами, представителями различных рас,

религий; между индивидами, принадлежащими к разным культурам,

социальным и возрастным группам и т.д.) и предполагают толерантное общение

их представителей, являющихся носителями как соответствующих систем

ценностей, идей, эстетических образцов, так и методов их передачи и усвоения.

Вклад человеческих рас в цивилизацию, зависит от географических,

исторических и социологических обстоятельств, а не от отличительных

способностей, связанных с анатомической или физиологической конституцией

чернокожих, желтых или белых. Интеллектуальное, эстетическое,

социологическое разнообразие развивается не в режиме унифицированной

монотонии, а проходя сквозь разнообразные формы обществ и цивилизаций. И в

то же время этому разнообразию присущи две важные отличительные черты.

Во-первых, иной порядок величины. Человеческих культур гораздо больше,

чем рас, поскольку одни насчитывают тысячи, а другие – единицы. Две

культуры, выработанные людьми, принадлежащими к одной и той же расе,

могут настолько же и даже более различаться, чем две культуры, происходящие

из расово отдаленных групп.

Во-вторых, в противоположность разнообразию рас, главный интерес

разнообразие культур состоит в их историческом происхождении и

распределении в пространстве. Наконец, что особенно важно, необходимо

выяснить, в чем состоит это разнообразие, рискуя увидеть, как расовые

предрассудки, теряя корни в биологическом обосновании, вновь образуются на

новом поле.

Отсюда формируется взгляд, на тот факт, что существует прямая

интеллектуальная или моральная зависимость от обладания черной или белой

кожей, прямыми или курчавыми волосами. Однако такой подход к

разнообразию культур влечет за собой шлейф следующих предположений: если

не существует врожденных, присущих разным расам способностей, то как

объяснить, что цивилизация, развитая белым человеком, достигла, как известно,

огромного прогресса, тогда как цивилизации цветных народов остались позади,

одни – на полпути, а другие – отстав на тысячи и десятки тысяч лет? Не

рассмотрев проблему неравенства – или разнообразия – человеческих культур,

которая если не по праву, то фактически, в обыденном сознании, тесно с ней

связана, становится невозможным считать, что проблема неравенства

человеческих рас решена.

5. 2. Плюрализм культур

Чтобы понять, как человеческие культуры отличаются друг от друга,

ассимилируются или вступают в противоречие, следует их описать. Но здесь

уже возникают трудности, поскольку для упорядочивания процесса познания,

разнообразия культур, следует учесть, что человеческие культуры не одинаково

и не на одном и том же уровне отличаются друг от друга.

Существуют общества, взаимно приспособленные территориально, но

среди них встречаются одни – близкие, а другие – отдаленные. Так же при

изучении культурного разнообразия современного общества необходимо

учитывать формы социальной жизни, следовавшие одна за другой во времени.

И, наконец, не надо забывать, что современным обществам, все еще не знающим

письменности, называемым нами «дикими», или «примитивными», также

предшествовали другие формы.

Отсюда возникает первая закономерность: разнообразие человеческих

культур гораздо значительней и богаче всего того, что нам суждено когда-либо

познать – в настоящем это «фактически», а в прошлом «фактически и

юридически». Итак, различия культур: могут быть кажущимися, если они

возникают из общих корней, их отличия менее значимы, в отличие от тех

обществ, которые в один из моментов развития не вступали во взаимодействие.

Так, например древние империи инков Перу и дагомеев Африки различаются в

гораздо большей степени, чем, скажем, Англия и США сегодня, хотя эти два

общества следует также трактовать как различные.

И совсем другая картина формируется, если общества недавно вступили в

процесс взаимодействия, они вероятнее всего являются образом одной и той же

цивилизации, не смотря на то, что они достигли этого, следуя разными путями.

В процессе развития в человеческих обществах одновременно действуют

противоположно направленные силы, стремящиеся сохранить и даже

акцентировать особенности, стремящиеся к конвергенции и уподоблению. В

этом случае изучение языка дает поразительные примеры таких феноменов. Так,

как языки одного происхождения имеют тенденцию к взаимному различению

(например, русский, французский и английский), а у языков с неодинаковым

происхождением, но функционирующих на смежных территориях, развиваются

общие черты: например, русский язык, дифференцировавшийся в определенных

отношениях от других славянских языков, сблизился, по крайней мере, по

некоторым фонетическим чертам, с финно-угорскими и тюркскими языками, на

которых говорят в непосредственном географическом соседстве.

Изучая подобные факты в других областях цивилизации, таких как

социальные институты, искусство, религия, следует обратить внимание, не

определяют ли себя человеческие общества в отношении их взаимосвязей

посредством определенного оптимума разнообразия, за пределы которого они

не преступают, но и оставаясь в этих пределах, они не могут снижать его, не

подвергаясь опасности.

Собственно оптимум может изменяться в зависимости от количества

обществ, их численности, географической отдаленности и средств

коммуникации (материальных и интеллектуальных), имеющихся в их

распоряжении. По факту проблема разнообразия возникает не только в связи с

культурами, рассматриваемыми в контексте их двусторонних связей, она

существует также в недрах каждого общества, во всех образующих его группах.

В кастах, классах, различной профессиональной и конфессиональной среде и т.

д. Именно здесь формируются определенные отличия, которым каждая из этих

групп придает чрезвычайную значимость.

Закономерно возникает вопрос, нет ли тенденции к возрастанию

внутренней диверсификации (изменение, разнообразие) тогда, когда общество, в

других отношениях, становится более крупным и более гомогенным

(однородный); вероятно, так было в случае древней Индии, с ее системой каст,

расцвет которой наступил после утверждения гегемонии ариев.

Итак, мы видим, что понятие разнообразия человеческих культур не

следует воспринимать статически. Это не разнообразие бездеятельного

собрания образцов и не разнообразие засушенного каталога. Людьми созданы

различные культуры в следствии:

– географического отдаления;

– особенных свойств окружающей среды;

– незнания об остальной части человечества. Это положение было бы

строго алгорифмированным, если бы каждая культура или общество находились

и развивались только в изоляции от всех. Однако так не бывает, (кроме,

возможно, исключительных примеров, как в случае с тасманийцами и там

опять-таки в течение ограниченного периода времени). Человеческие общества

никогда не одиноки; когда они, как кажется, наиболее сепарированы (отделены),

однако существуют в виде групп, в какой-то связке. Отсюда становится

возможным предположить, что северо- и южноамериканские культуры были

почти отрезаны от каких-либо контактов с остальным миром в течение периода

длительностью от десяти до двадцати пяти тысяч лет. Но этот крупный

фрагмент отделенного человечества состоял из множества обществ, больших и

малых, поддерживавших весьма тесные взаимные контакты.

И помимо отличий, обусловленных изоляцией, имеются столь же важные

отличия, обусловленные смежностью, – желаниями противополагаться,

различаться, обладать самобытностью. Множество обычаев порождены не

какой-то внутренней необходимостью или благоприятным случаем, но из

стремления не остаться в долгу перед соседней группой, подчинившей вполне

определенному обычаю какую-либо сферу, относительно которой первая группа

не предписывала правила. Следовательно, разнообразие человеческих культур

не должно побуждать к разделяющему или же дробному наблюдению.

Разнообразие выступает не столько функцией изоляции групп, сколько

отношений, их объединяющих.

Итак, разнообразие культур – это естественный феномен, проистекающий

из прямых или непрямых отношений между обществами.

5.3. Контрольные вопросы

1. Какие факторы необходимо учитывать в описании культурного

разнообразия?

2. В процессе изучения разнообразия культур на какие социальные

институты следует обратить особое внимание?

3. Вывите, почему людьми в процессе взаимодействия создаются разные

культуры?

4. Какова роль социо-культурных отношений в понимании общечелове-

ческих проблем?

5. В рамках какого алгоритма происходят процессы межкультурного взаи-

модействия?

6. Опишите характерные черты этнокультурного разнообразия.

Лекция 6. Взаимодействие культур

6.1. Этноцентризм

Этноцентризм – это свойство этнического самосознания воспринимать и

оценивать окружающий мир сквозь призму традиций и ценностей собственного

этноса

Наиболее ранняя научная позиция, определяющая, этноцентризм

находится в рамках психологического подхода.Объясняется это тем, то

поскольку может, проявляется в каждом человеке, как только он попадет в

неожиданную ситуацию, которая состоит в простом огульном отвержении

культурных форм (моральных, религиозных, социальных, эстетических),

наиболее отдаленных от тех, с которыми мы себя идентифицируем. «Не такие

как мы», «дикари», «поведение не соответствует нашим нормам» и т. п.,

подобные действия, провоцируют все то же отторжение при встрече со стилем

жизни, верований и мышления, нам чуждым.

Именно так, под одним и тем же наименованием варварства, античность

смешивала все то, что не входило в греческую культуру; а западная цивилизация

воспользовалась позднее термином «дикарь» для выражения такого же смысла.

Однако за этими эпитетами скрывается суждение: вероятно, слово «варвар»

содержит этимологическую отсылку к неартикулированному пению птиц,

противопоставляемому, по его способности к означиванию, человеческой речи;

и слово «дикарь», что подразумевает «из леса», также вызывает представление

об образе жизни животных, в противоположность человеческой культуре.

В обоих случаях прослеживается отказ признать факт культурного

разнообразия; предпочитая вывести за пределы культуры, в природу все то, что

Ю.В. Бромлей «Очерки теории этноса» М., 2008. – 243.

не сообразуется с привычными нормами жизни. Необходимо отметить, что эта

точка зрения отбрасывает «дикарей» (или тех, кого предпочитают считать

таковыми) за пределы человечества и является наиболее маркирующей,

отличительной для самих дикарей.

Однако понятие человечества в целом, без различения на расы и

цивилизации всех форм человеческого существа – явление весьма позднее и

имеющее ограниченное распространение. Даже там, где, кажется, оно достигло

своего наивысшего развития, нет ясности (как доказывает новейшая история),

что оно защищено от двусмысленности и регресса.

Собственно, «человеческое» прекращается на границе племени, языковой

группы, иногда даже на границе деревни. В том контексте, в каком значительное

число «примитивных популяций» обозначают себя словом, имеющим значение

«люди» (а иногда – и это, можно сказать, более сдержанно – «хорошие»,

«превосходные», «совершенные»). Подразумевают, что другие племена, группы

или деревни не разделяют достоинства, так как состоят из «плохих», «злых».

Например, на Больших Антильских островах несколько лет спустя после

открытия Америки, в то время как испанцы снаряжали исследовательские

комиссии, чтобы установить, есть ли у туземцев душа, а туземцы, в сою

очередь, обходились тем, что белых узников бросали в воду, чтобы проверить,

путем продолжительного наблюдения, подвержены ли их трупы гниению. Этот

случай, вычурный и трагичный одновременно, хорошо иллюстрирует парадокс

культурного релятивизма (встречаемый и в других местах в иных формах):

именно в той мере, в какой стремятся осуществить дискриминацию между

культурами, обычаями, наиболее полно идентифицируют самих себя с теми,

кого пытаются отрицать. Отказывая в человеческом качестве тем, кто предстает

в качестве «дикарей» или «варваров», тем самым запечатлевают в себе одну из

их типичных установок. Варвар – это в первую очередь человек, верящий в

варварство.

Отсюда, многие философские, религиозные системы, созданные

человечеством – идет ли речь о буддизме, христианстве или исламе, доктринах

стоицизма, кантовской или марксистской, – постоянно возвышали свою критику

этой аберрации (уклонение). Но, стремясь к естественному равенству всех

людей и братству, которое способно всех объединить, без различия рас и

культур,– это невозможно поскольку тем самым мы пренебрегаем фактическим

разнообразием. Причем, недостаточно лишь говорить об этом разнообразии, так

как это не затрагивает сути проблемы. К примеру, преамбула ко второй

декларации ЮНЕСКО по проблеме рас содержит юридическую ремарку, что

убеждение обычного человека в существовании рас – это «непосредственное

свидетельство его органов чувств, когда он совокупно воспринимает африканца,

европейца, азиата или американского индейца»

Леви-Стросс К.Раса и история. М., 1998. – С.156.

Вследствие того, что человек реализует свою природу внутри

традиционных культур, где и наиболее революционные изменения оставляют

незатронутым целые пласты, необходимо учитывать:

– отторжения аффективно воздействующих на культурное пространство

данных опыта и, с другой стороны, отрицания различий, не понятых им

интеллектуально;

– современный человек предается сотне философских, социологических

спекуляций, тщетно пытаясь установить компромисс между взаимоисклю-

чающими полюсами и учесть разнообразие культур, при этом опуская все то,

что кажется ему возмутительным и шокирующим.

Однако довольно часто подобные установки фактически сводятся к

единственному решению, которое конечно же лучше всего способен

охарактеризовать термин ложный эволюционизм. В чем же он состоит?

Наиболее точно речь идет о попытке упразднить разнообразие культур, а при

этом оно якобы всецело признается. Различные состояния, присущие

человеческим обществам, как древним, так и пространственно отдаленным,

трактуются в качестве стадий или этапов единого процесса развития, который

отправляется из одной и той же точки и должен подвести их к одной и той же

цели. Становится возможным заметить, что разнообразие превращается не более

чем в «видимость». Человечество становится единым и тождественным себе

самому, а это единство и тождественность могут реализоваться только

поступательно, и вариативность культур иллюстрирует моменты процесса,

скрывающего более глубокую реальность или замедляющего ее проявление.

Такое определение может показаться обобщающим, если сознание – в

рамках теории дарвинизма. Но при переходе от биологических фактов к фактам

культуры вещи особенным образом усложняются. То, что справедливо для

материальных объектов, находящихся в земле, и физическое присутствие

которых засвидетельствовано для устанавливаемых эпох, еще более

справедливо для институтов, верований и эстетических вкусов, чье прошлое нам

совершенно неизвестно. Понятие биологической эволюции соответствует

гипотезе, наделенной одним из наиболее высоких коэффициентов вероятности,

какие могут встретиться в сфере естественных наук, тогда как понятие

социальной или культурной эволюции создает удобную процедуру

представления фактов.

6.2. Сотрудничество культур

Этническая культура – совокупность культурных элементов и структур,

обладающих этнической спецификой и выполняющих этнодифференцирующую

функцию

Однако обществ, кумулятивных внутри себя и благодаря себе, нет.

Кумуляция не является собственностью определенных рас или культур,

выделяющих себя таким образом среди прочих. Она есть результат скорее их

поведения, а не их природы. Она выражает определенную форму существования

культур – не что иное, как их способ совместного бытия. В этом смысле можно

сказать, что кумулятивный процесс – это историческая форма, характерная для

социальных суперорганизмов, образованных группами обществ, будет

маркировать тот уступающий первому образ жизни, что присущ уединенным

обществам. Исключительная неизбежность, способная поразить человеческую

группу и помешать ей полностью реализовать свою природу, – это, прежде

всего, означает быть одной.

Итак, можно предположить, что нам предоставляется возможность,

узаконить вклад человеческих рас и культур в рамках цивилизации.

Составляются характеристики, тщательно расследуются вопросы

происхождения и присуждаются приоритеты. Однако все выше изложенное

невозможно определить однозначно поскольку существует ряд обстоятельств.

Во-первых, никогда нет надежности в приписывании заслуги изобретения

той или иной культуре. В течение столетия твердо полагали, что маис был

создан американскими индейцами путем скрещивания диких сортов, и мы

продолжаем пока это признавать, но с возрастающим сомнением, так как,

возможно, маис пришел в Америку (неизвестно как и когда) из Юго-Восточной

Азии.

Во-вторых, всегда можно подразделить культурные вклады на две группы.

С одной стороны, перед нами отдельные приобретения, важность которых легко

оценить, и обычно они имеют также ограниченный характер. Приход табака из

Америки является фактом, но при всем том и несмотря на добрые намерения,

выказываемые в эту сторону международными институтами, мы не можем

всякий раз испытывать великую благодарность к американским индейцам, когда

выкуриваем сигарету. Табак - изысканное дополнение к искусству жить,

подобно другим, являющимся полезными (например, каучук). Мы обязаны им

удовольствием и дополнительным удобством, но если бы их не было, корни

нашей цивилизации не были бы поколеблены. В случае настоятельной

потребности мы смогли бы их открыть или чем-либо заменить.

На противоположном полюсе (и, конечно, с целым рядом промежуточных

форм) располагаются вклады, имеющие системный характер, а значит,

соответствующие тому особому способу, которым всякое общество

предпочитает выражать и удовлетворять человеческие устремления. Проблема,

впрочем, состоит даже не в том, чтобы узнать, может ли какое-либо общество

извлечь пользу из стиля жизни своих соседей, а может ли оно в какой-то мере

понять и даже познать их.

Отсюда напрашивается вывод о то, что, нет вкладов, не имеющих

пользователей. Но если существуют конкретные культуры, которые можно

расположить во времени и пространстве и о которых говорится,