Ядов В.А. (ред.) Социология в России
Подождите немного. Документ загружается.
78. Ленин В.И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г.
Струве // Соч. Изд. 4-е. Т.1.
79. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность // Леонтьев А. Н. Избр.
психологич. произведения: В 2 т. М., 1983. Т. 2.
80. Психологическое исследование речи // Леонтьев А. Н. Избр. психологич.
произведения: В 2 т. М., 1983. Т. 1.
81. Лисовский В. Т
., Дмитриев А.В. Личность студента. Л.: ЛГУ, 1974.
82. Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М.: Наука, 1970.
83. Лихачев Д. С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. М., 1970.
84. Лосев А.Ф. История античной эстетики М.: Высшая школа, 1963.
85. Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века / /
Труды по знаковым системам. Тарту, 1977. Вып. 8. Лотман Ю.М. Культура и взрыв.
М.: Гнозис, 1992.
86. Лурия А.Р. Об историческом развитии познавательных процессов. М.: Наука,
1974.
87. Магун B.C. Потребности и психология социальной деятельности личности. Л.:
Наука, 1983.
88. Макаренко А.С. Педагоги пожимают плечами. 1932 // О воспитании. М.:
Политиздат, 1988.
89. Маркс К. Тезисы о Фейербахе //
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3.
90. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-
е. Т. 3.
91. Массовые празднества. Л., 1926.
92. Массовые праздники и зрелища. М.: Искусство, 1961.
93. Мерлин B.C. Индивидуальный стиль общения // Психологический журнал. 1982, т.
3, № 4.
94. Миртов (Лавров П.Л.). Исторические письма. СПб., 1870.
95. Михайловский
Н.К. Герой и толпа // Михайловский Н. К. Сочинения. СПб., 1885.
Т. 6.
95а. Михеева И.Н. Амбивалентность личности: морально-психологический аспект. М.:
Наука, 1991.
96. Морено Дж. Социометрия: Экспериментальный метод и наука об обществе. М.,
1958.
97. Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983.
98. Мясищев В.Н. Личность и отношения человека // Проблемы личности: Материалы
симпозиума. М
., 1969.
99. Мясищев В.Н. Основные проблемы и современное состояние психологии отношений
человека // Психологическая наука в СССР. М.: АПН РСФСР, 1960. Т. I.
100. Наумова Н.Ф. Влияние переходных социокультурных структур на социальные
качества человека. М., 1990.
101. Наумова Н.Ф. Типология поведения в нестабильном обществе: механизмы
устойчивости и неустойчивости // Устойчивость и неустойчивость целостных
структур как
предмет системного исследования. М., 1994. Вып. 1.
102. Наумова Н.Ф. Целеполагание как системный процесс. М., 1992.
103. Научное творчество Л.С. Выготского и современная психология / Отв. ред.
В.В. Давыдов. М.: Наука, 1981.
104. Ольшанский В.Б. Ожидания социальные // Философский энциклопедический
словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.
105. Ольшанский В.Б, Психология практикам: учителям, родителям и руководителям.
М.: Тривола, 1996.
106. Ольшанский В.Б. Санкции социальные // Философский энциклопедический
словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.
107. Павлов И.П. Поли. собр. соч. М.-Л., 1951. Т. III. Кн. 1.
108. Павловские Среды. М.- Л., 1949. Т. 1.
108а. Парыгин Б.Д. Научно-техническая революция и личность. М.: Политиздат,
1978.
109. Петровский А.В. Личность. Деятельность. Коллектив. М.: Политиздат, 1982.
110.
Петровский В.А. Принцип отраженной субъективности в психологическом
исследовании личности // Вопросы психологии. 1985, № 4.
111. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1974.
112. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1979.
113. Пригожий А.И. Социальная организация. М., 1985.
114. Проблемы руководства научным коллективом / Под ред. М.Г.Ярошевского. М.,
1982.
114а. Проблемы формирования гражданского общества / Отв. ред. З.Т.Голенкова. М.:
ИС РАН, 1993.
115. Проблемы формирования социогенных потребностей. Тбилиси, 1974.
115а Прогнозирование социальных потребностей молодежи: Опыт социологического
исследования / Отв. ред. И.В.Бестужев-Лада. М.: ИСИ АН СССР, 1978.
116. Психология личности:
Тексты / Под ред. Ю.Б.Гиппенрейтер, А.А.Пузырея. М.,
1982.
117. Рабочий быт в цифрах. М.- Л., 1926.
117а. Радаев В.В., Шкаратан О.И. Власть и собственность // Социологические
исследования. 1991, № И.
118. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М.: АН СССР, 1957.
119. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.: Учпедгиз, 1946.
120. Рубинштейн
С.Л. Основы психологии. М., 1935.
121. Рубинштейн С.Л. Проблемы психологии в трудах Карла Маркса// Рубинштейн С.Л.
Проблемы общей психологии. М.: Педагогика, 1976.
122. Рубинштейн С.Л. Человек и мир // Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии.
М: Педагогика, 1976.
123. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности / Под ред.
В.А. Ядова. Л.: Наука, 1979.
124. Свенцицкий А.Л. Социальная психология управления. Л., 1986.
125 Седов Л.А. Роль социальная // Философский энциклопедический словарь. М.,
1983.
126. Смирнов А.А. Развитие и современное состояние психологической науки в СССР.
М.: Педагогика, 1975.
127. Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество. М.: Политиздат, 1992.
128. Социальная идентификация личности: годичный отчет за 1993 г. по разделу
подпрограммы "Человек
в кризисном обществе" общеинститутской программы
"Альтернативы социальных преобразований в российском обществе" / Под ред. В.А.
Ядова. М., 1993.
129. Социальная психология: Учебное пособие для студентов педагогических
институтов. М., 1987.
130. Социально-психологический портрет инженера. По материалам обследования
инженеров ленинградских проектно-конструкторских организаций. М.: Мысль, 1977.
131. Соколов Э.В. Понятие, сущность и основные функции культуры
. Л.: ЛГИК им.
Крупской, 1989.
132. Социологическая мысль в России. Л.: Наука, 1978.
133. Социология в СССР: В 2 т. / Под ред. Г.В. Осипова. М.: Мысль, 1965. Т. 1.
134. Сталин В.В. Самосознание личности. М.: МГУ, 1983.
135. Струмилин С.Г. Бюджет времени русского рабочего. М.-Пг., 1923.
136. Тарасенко В.И. Социальные потребности личности: формирование,
удовлетворение, развитие
. Киев, 1982.
137. Тезисы докладов на II съезде общества психологов. Вып. 5. М., 1963.
138. Топоров В.Н. Образ трикстера в енисейской традиции // Традиционные
требования и быт народов Сибири. Новосибирск, 1987.
139. Узнадзе Д.Н. Экспериментальные основы психологии установки. Тбилиси, 1961.
140. Уманский Л.И. Психология организаторской деятельности школьников. М., 1980.
141. Ухтомский А.А. Собр. соч. Л.: ЛГУ, 1950. Т
. 1.
142. Ушинский К.Д. Собр. соч. М., 1950. Т. 8.
143. Феноменов М.Я. Современная деревня. М.- Л.: Искусство, 1925. Т. 2.
144. Философская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1967. Т. 4.
145. Флоренский о.П. Из богословского наследия // Богословские труды. Сб. XVII
Моск. Патриархии. М., 1977.
146. Флоренский о.П. Столп и утверждение истины. М., 1914.
147. Франкфурт Ю.В. Плеханов и
методология психологии. М.- Л., 1930.
148. Хвостов В.М. Основы социологии. 2-е изд. М.: Русский книжник, 1923.
149. Цехновицер О.В. Празднества революции. Л.: Прибой, 1931. 149а. Человек и
его работа: Социологическое исследование / Под. ред. АТ.Здравомыслова,
В.П.Рожина, В.А.Ядова. М.: Мысль, 1967.
150. Челпанов Г.И. О свободе воли // Мир Божий. 1897, № 12.
151. Черноволенко В., Оссовский В., Паниотто В. Престиж профессии и проблемы
социально-профессиональной ориентации молодежи. Киев: Наукова думка, 1979.
152. Шакуров Р.Х. Социально-психологические основы управления: руководитель и
педагогический коллектив. М., 1980.
153. Шерозия А.Е. Психоанализ и теория неосознаваемой психологической установки:
итоги и перспективы // Бессознательное: природа, функции, методы исследования.
Тбилиси, 1978.
154. Шпильрейн И
.Н. Положение и задачи психотехники на Западе и в РСФСР / /
Вестник социалистической академии. М.-Пг., 1923. Кн. 2.
155. Шпильрейн И.Н. Предмет и задачи психотехники // Психотехника и
психофизиология труда. 1930, № 6.
Литература
156. Шубкин В.Н. Социологические проблемы выбора профессии // Социальные
проблемы труда и производства: Советско-польское сравнительное исследование.
Москва - Варшава, 1969.
157 Эльконин Д
.Б. Психология игры. М.: Педагогика, 1978.
158 Этнические стереотипы поведения / Под ред. А.К.Бабурина. Л., 1985.
159. Ядов В.А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности //
Методологические проблемы социальной психологии. М., 1976.
160. Ядов В.А. Социальная идентификация в кризисном обществе // Социологический
журнал. 1994, № 1.
161. Ярошевский М.Г. История психологии. 3-е изд., дораб. М.:
Мысль, 1985.
162. RobackA. History of American Psychology. 1952.
163. Watson J.B. Psychology from the standpoint of a behaviourist. Philadelphia,
1919.
Глава 19. Социальная психология (Г.Андреева).
§ 1. Вводные замечания
Специфика становления советской социальной психологии обусловлена двумя
обстоятельствами: во-первых, статусом этой дисциплины как пограничной между
социологией и психологией (что дает основания рассмотреть ее развитие внутри
каждой из названных наук) и, во-вторых, порожденной этим статусом возможностью
достаточно специфичного решения проблемы
о "взаимоотношениях" социальной
психологии с марксизмом.
Что касается первого обстоятельства, то оно характерно не только для судьбы
социальной психологии в СССР и России, - оно вообще сопровождает ее развитие на
мировой арене. Самым главным фактором при этом является тенденция развития
социальной психологии одновременно как в русле социологии, так и в русле
психологии
. Итогом двух возможных вариантов написания истории социальной
психологии является, как известно, различное обозначение ее места в системе
научного знания: то как части социологии, то как части психологии, то на их
пересечении [2, с. 15]. Характерно, что в одной из последних американских работ
прямо говорится о наличии "двух социальных психологии" (книга К.Стефан
и
В.Стефан [80] содержит эту идею в самом названии и не совсем, правда,
последовательно проводит ее на протяжении всего текста). В ряде специальных
работ проблема двойственного статуса социальной психологии разработана еще более
подробно, что позволяет говорить о "саморефлексии маргинальности" этой
дисциплины [62а].
Современное положение социальной психологии в России соответствует этой
ситуации
, хотя в ее истории дело не всегда обстояло таким образом, что и
необходимо более подробно выяснить и обосновать. Если в дореволюционной России
самостоятельное существование социальной психологии просто не имело места
(напомним, что такой ее статус в мире обозначен лишь с 1908 г., когда
одновременно появились книги В.Макдуголла "Введение в социальную
психологию"
[77] в Европе и Э.Росса "Социальная психология" [79] в Америке), и ее
проблематика разрабатывалась во всем комплексе общественных наук, то ситуация
после октября 1917 г. радикально изменилась. На протяжении длительного времени
социальная психология в СССР развивалась в русле психологической традиции, что,
по-видимому, было связано с относительно большей ее независимостью от
марксистской идеологии и тем самым - большей "защищенностью" от идеологической
критики. Последнее сделает понятным тот акцент, который присутствует в изложении
истории социальной психологии в нашей стране: до недавнего времени это
преимущественно ее история в русле психологической науки, а отсюда и более
тщательная проработка вопроса о ее границах с общей психологией, об адаптации
общеметодологических принципов не столько социологического, сколько
общепсихологического знания. В последние годы в связи с радикальными
преобразованиями в российском обществе эта ситуация существенно изменилась, что
должно быть исследовано особо.
§ 2. Дореволюционный период
В связи с "молодостью" социальной психологии как самостоятельной дисциплины
практически не приходится говорить о ее собственной истории в дореволюционной
России. Вместе с тем проблематика, позже вошедшая в предмет социальной
психологии, разрабатывалась в том числе и в некоторых конкретных разделах
социологии, а также при выработке самых общих представлений о
предмете
социологии, круге ее проблем, понятийном аппарате. Спецификой российской истории
социальной психологии является, по-видимому, то, что многие ее проблемы
оказывались вкрапленными в идейные построения общественных движений и
принимались на вооружение различными общественными силами. Отчасти именно
поэтому возникла традиция своеобразного "ангажирования" социальной психологии
идеологией. Как уже отмечалось, позже, в советское время
, эта ангажированность и
стала представлять собою определенную "опасность" для судьбы науки и послужила
одной из причин "увода" социальной психологии из социологии исключительно в
рамки общепсихологического знания.
Одно из первых и систематических употреблений термина "коллективная (социальная)
психология" предложено в работе М.М.Ковалевского "Социология", представляющей
собой курс лекций, прочитанных в Петербурге
в Психоневрологическом институте
[23]. Выясняя взаимоотношения социологии с другими науками, Ковалевский уделяет
специальное внимание ее отношению к психологии и в этой связи достаточно
подробно анализирует концепцию Г.Тарда: он именует ее "психологией коллективной,
или групповой" [23, с. 15], хотя замечает при этом, что сам Тард предпочитает
термин "социальная, или коллективная психология" [23, с 26] Полемизируя
с Тардом
по поводу ряда отдельных положений его концепции, Ковалевский согласен с ним в
общем определении предмета этой дисциплины и ее несомненной важности:
"...единственное средство познать... психологию масс - это изучить всю
совокупность их верований, убеждений, нравов, обычаев и привычек" [23, с. 26].
Употребляя современное понятие, Ковалевский говорит там же и о "методах"
этой
дисциплины: анализ народных сказок, былин, пословиц, поговорок, юридических
формул, писаных и неписаных законов. "Этим-то длинным путем, а не прямым
анализом, хотя бы и очень остроумным, чувств и душевных движений посетителей
того или иного салона или клуба, и будут положены прочные основания коллективной
психологии" [23, с. 27].
В рамках социологической традиции упоминания
о социальной психологии или
обсуждения ее отдельных проблем имели место в трудах правоведа Л.И.Петражицкого,
основателя психологической школы права, с точки зрения которого истинными
мотивами, "двигателями человеческого поведения" являются эмоции, а социально-
исторические образования есть лишь их проекции - "эмоциональные фантазмы" [46].
Хотя методологическая основа такого подхода представляется уязвимой, сам факт
апелляции к психологической реальности общественного процесса заслуживает
внимания.
Ряд интересных идей содержался и в работах Л.Войтоловского, П.Сорокина и др.
Так, в работе А.Копельмана уже в 1908 г. (см. [30]) была поставлена проблема
границ коллективной психологии, которую автор считал новой областью психологии -
психологией народного духа, проявлением которого являются деятельность и
переживания
групп людей и коллективов.
Как уже отмечалось, наряду с обозначением коллективной психологии в ряду
академических дисциплин, ее вопросы начинают активно разрабатываться в
публицистике в связи с идейной борьбой тех лет. В данном случае необходимо
прежде всего упомянуть имя Н.К.Михайловского, работа которого "Герой и толпа",
опубликованная в 1896 г. [40], дала
толчок длительной дискуссии, которую повели
с Михайловским революционные марксисты, и в наиболее острой форме В И.Ленин.
Интерес Михайловского к социальной психологии был обусловлен стремлением
обосновать взгляды народничества. Именно в этой связи он подчеркивает
необходимость выделения этой области в специальную ветвь науки, поскольку ни
одна из существующих изучением массовых движений как таковых не занимается.
Коллективная, массовая психология, с точки зрения Михайловского, еще только
начинает разрабатываться, и "сама история может ждать от нее огромных услуг".
Для становления этой области исследования важен анализ механизмов изменения
психического состояния
и поведения больших социальных групп. Эти и другие
рассуждения были использованы автором для утверждения определенной общественной
и политической позиции, и, возможно, именно это обстоятельство стимулировало и в
дальнейшем стремление к включенности российской социальной психологии в
политическую борьбу.
Здесь вновь уместно сделать акцент на дальнейшие повороты в судьбе социальной
психологии в
России. Включенность дисциплины в актуальную идейную (а порой и
политическую) борьбу после победы революции вновь могла грозить "проблемами" с
точки зрения "безопасности" развития науки. Не здесь ли кроется и секрет того,
что все обозначенные в рассматриваемый период направления исследований (в
частности, связанные с психологией больших социальных групп) в дальнейшем были
заботливо
исключены?
Хотя нельзя полностью отрицать связи нарождающейся социальной психологии с
общественно-политическими течениями современности и внутри "психологической
традиции" развития дисциплины, все же здесь такая связь просматривается
значительно слабее. Самым крупным явлением в рамках этой традиции, несомненно,
были работы В.М.Бехтерева. Еще до революции вышло два фундаментальных его труда
- "Объективная
психология" [8] и "Внушение и его роль в общественной жизни" [6].
Если в первой работе преимущественно обсуждался вопрос о предмете новой области
науки ("психическая жизнь не только индивидов, но и "групп лиц", толпы,
общества, народов"), то во второй всесторонне анализировался важнейший механизм
воздействия - внушение, причем рассмотренное не только на индивидуальном, но и
на "коллективном" уровне. И в том, и в другом случае были заложены идеи будущей,
всесторонне разработанной концепции "коллективной рефлексологии", сделана
наметка экспериментального исследования отношений между личностью и коллективом,
влияния общения на общественные процессы, зависимости развития личности от
организации различных типов коллективов. Бехтереву же принадлежит заслуга
организации первого университетского курса по социологии
в Психоневрологическом
институте (в отличие от Петербургского университета), где в лекциях по этой
дисциплине - также впервые в высшей школе - были поставлены проблемы соотношения
социологии и социальной психологии.
В целом же развитие социально-психологических идей в дореволюционной России
осуществлялось преимущественно не в недрах психологии как таковой, а напротив, в
рамках более
широкого спектра общественных дисциплин, будучи включенным в общий
социальный контекст. Здесь следует искать корни той трансформации в истории
социальной психологии, которая произошла после революции.
§ 3. Послереволюционная ситуация: дискуссия 20-х годов
Вскоре после революции 1917 г. во всей системе общественных наук в России
развернулась широкая дискуссия относительно философских предпосылок научного
знания. Особенно сложный
комплекс проблем, связанных с природой марксистского
обществоведения, возник, естественно, в социологии. Может быть, именно поэтому
более частный вопрос о специфике социальной психологии здесь практически не
обсуждался. В психологии же, напротив, эти проблемы оказались в центре полемики.
Основанием послужила более широкая дискуссия о необходимости перестраивания
психологической науки на основах марксистско-ленинской философии
(см. подробно
[11, 12]). Русская психологическая мысль уже до революции сформировала
достаточно сильную традицию как материалистической ориентации, представленной
трудами И.М.Сеченова, В.М.Бехтерева, Н.НЛанге, А.Ф Лазурского и др., так и
идеалистической, выразителем которой был прежде всего Г.И.Челпанов. Впрочем, и в
том и в другом случае психология
выступала в качестве самостоятельной,
сложившейся экспериментальной дисциплины. Чел-панову, в частности, принадлежит
заслуга создания в 1912 г. Института психологии при философском факультете
Московского университета, который стал крупным научным центром экспериментальных
исследований.
Начавшаяся в 20-х гг. дискуссия была направлена против идеалистической
ориентации в психологии в пользу новой материалистической науки, основанной на
марксистской философии. Особое место в дискуссии занял Г.И.Челпанов. Не возражая
прямо против "соединения" марксизма с психологией, Челпанов сделал акцент на
необходимости разделения психологии на две части: эмпирическую, выступающую в
качестве
естественнонаучной дисциплины, и социальную, базирующуюся на
социокультурной традиции [75]. Основания для такого разделения действительно
существовали, и Челпанов видел их, в частности, в трудах Русского
географического общества, где уже давно были обозначены предпосылки для
построения "коллективной", или "социальной психологии". Челпанов отмечал также,
что в свое время Спенсер выражал сожаление, что незнание русского
языка мешало
ему использовать материалы русской этнографии для целей социальной психологии
[67]. Другая же сторона программы Челпанова о выделении социальной психологии из
психологии как таковой заключалась в его критическом подходе к необходимости
перевода всей психологии на рельсы марксизма. Именно социальная психология была
обозначена как такая "часть" психологии, которая должна базироваться на
принципах нового мировоззрения, в то время как "эмпирическая" психология,
оставаясь естественнонаучной дисциплиной, вообще не связана с каким-либо
философским обоснованием сущности человека, в том числе и с марксистским (см.
подробно [75, 76]).
Позиция Челпанова встретила сопротивление со стороны целого ряда психологов,
выступающих за полную перестройку всей системы психологического знания.
Возражения Челпанову были многообразны
(см. [12]).
В наиболее общей форме они были сформулированы В.А.Артемовым и сводились к тому,
что нецелесообразно выделение особой социальной психологии, коль скоро вся
психология будет опираться на философию марксизма; усвоение идеи социальной
детерминации психики означает, что вся психология становится "социальной":
"существует единая социальная психология, распадающаяся по предмету своего
изучения
на социальную психологию индивида и на социальную психологию
коллектива" [4, с. 75].
Другой подход был предложен с точки зрения получившей в те годы популярность
реактологии, методология которой была развита К.Н.Корниловым [26]. Вопреки
Челпанову, также предлагалось сохранение единства психологии, но в данном случае
путем распространения на поведение человека в коллективе принципа коллективных
реакций. Именно на этом пути виделось Корнилову построение марксистской
психологии. Как и в случае с идеями В.А.Артемова, здесь полемика против
Челпанова оборачивалась отрицанием необходимости "особой" социальной психологии,
поскольку постулировалось единство новой психологической науки, построенной на
принципах реактологии, что для Корнилова и было синонимом марксизма в
психологии. Ограниченность такого рода
аналогии проявилась особенно очевидно при
проведении конкретных исследований, когда в качестве критерия объединения
индивидов в коллектив рассматривались общие для всех раздражители и общие для
всех реакции. Хотя при этом декларировалось важное положение о том, что
поведение коллектива не есть простая сумма "поведений" его членов (т.е., по
существу, один из
принципов социально-психологического знания), его
интерпретация Корниловым не оставляла для социальной психологии особого предмета
исследования, коль скоро требовала унификации любых объяснений в психологии с
позиций реактологии.
В дискуссии была специфичной позиция П.П.Блонского, который одним из первых
поставил вопрос о необходимости анализа роли социальной среды при характеристике
психики человека: "Традиционная
общая психология была наукой о человеке, как
индивидууме. Но поведение индивидуума нельзя рассматривать вне его социальной
жизни" [9, с. 12]. При этом понимание социальной психологии во многом
отождествлялось с признанием социальной обусловленности психики. Отсюда призыв к
тому, чтобы психология стала социальной, так как "поведение индивидуума есть
функция поведения окружающего его общества" [9, с. 14].
Но в этом призыве не
было ничего общего с предложением Челпанова: там акцент на отделение социальной
психологии от общей, здесь вновь мотив о том, что вся психология должна стать
социальной. Правда, Блонский вместе с тем полагал, что поскольку в прошлом
социальная психология влачила "самое жалкое существование", постольку речь
должна идти о
какой-то иной социальной психологии. Поэтому в дальнейшей эволюции
взглядов Блонского проступает новый аспект: он апеллирует к биологическим
основам поведения. "Социальность" как связь с другими характерна не только для
людей, но и для животных. Поэтому психологию как биологическую науку тем не
менее нужно включить в круг социальных дисциплин.
Особое место в дискуссии 20-х гг. занимает В.М.Бехтерев, создавший в своих
работах, пожалуй, больше всего предпосылок для последующего развития
социальной
психологии в качестве самостоятельной науки, хотя путь к этому и в его концепции
был отнюдь не прямолинейным. Именно на первые послереволюционные годы приходится
дальнейшая разработка Бехтеревым его идей, изложенных в дореволюционной работе
"Общественная психология". Теперь его взгляды на социальную психологию
включаются в контекст рефлексологии [12]. Предметом рефлексологии Бехтерев
полагал человеческую
личность, изучаемую строго объективными методами так, что
понятие психики при этом практически устранялось и его заменяла "соотносительная
деятельность" как форма связи между реакциями организма и внешними
раздражителями. Предполагалось, что только такой подход дает последовательно
материалистическое объяснение поведения человека и, следовательно, соответствует
фундаментальным принципам марксизма. Распространив подход рефлексологии на
понимание социально-
психологических явлений, В.М.Бехтерев пришел к построению
"коллективной рефлексологии". Он считал, что ее предметом является поведение
коллективов, личности в коллективе, условия возникновения социальных
объединений, особенности их деятельности, взаимоотношения их членов. Такое
понимание представлялось преодолением субъективистской социальной психологии,
поскольку все проблемы коллективов толковались как соотношение внешних влияний с
двигательными и
мимико-соматическими реакциями их членов. Социально-
психологический подход должен был быть обеспечен соединением принципов
рефлексологии (механизмы объединения людей в коллективы) и социологии
(особенности коллективов и их отношения с обществом). Предмет коллективной
рефлексологии определяется так: "...изучение возникновения, развития и
деятельности собраний и сборищ,., проявляющих свою соборную соотносительную
деятельность как целое, благодаря
взаимному общению друг с другом входящих в них
индивидов" [7, с. 46]. Хотя, по существу, это было определение предмета
социальной психологии, сам Бехтерев настаивал на термине ".коллективная
рефлексология", "вместо обычно употребляемого термина общественной или
социальной, иначе коллективной психологии" [7, с. 23].
В предложенной концепции содержалась весьма полезная, хотя и не проведенная
последовательно, идея, утверждающая, что
коллектив есть нечто целое, в котором
возникают новые качества и свойства, возможные лишь при взаимодействии людей.
Вопреки замыслу, эти особые качества и свойства в дальнейшем рассматривались как
развивающиеся по тем же законам, что и качества индивидов. Соединение же
социального и биологического в самом индивиде трактовалось достаточно
механистически: хотя личность и
объявлялась продуктом общества, в основу ее
развития были положены биологические особенности, и прежде всего социальные
инстинкты; при анализе социальных связей личности для их объяснения привлекались
законы неорганического мира (тяготения, сохранения энергии и пр.). В то же время
сама идея биологической редукции подвергалась критике. Тем не менее заслуга
Бехтерева для последующего развития
социальной психологии была огромна. В русле
же дискуссии 20-х гг. его позиция противостояла позиции Челпанова, в том числе и
по вопросу о необходимости самостоятельного существования социальной психологии.
Участие в дискуссии приняли и представители других общественных дисциплин. Здесь
прежде всего следует назвать М.А.Рейснера, занимавшегося вопросами государства и
права. Следуя
призыву видного историка марксизма В.В.Адоратского обосновать
социальной психологией исторический материализм, М А Рейснер принимает вызов
построить марксистскую социальную психологию Способом ее построения является
прямое соотнесение с историческим материализмом физиологического учения
И.П.Павлова [56], при котором социальная психология должна стать наукой о
социальных раздражителях разного типа и вида, а также
об их соотношениях с
действиями человека. Привнося в дискуссию багаж общих идей марксистского
обществоведения, Рейснер оперирует соответствующими терминами и понятиями:
"производство", "надстройка", "идеология" и проч. С этой точки зрения в рамках
дискуссии Рейснер не включался непосредственно в полемику с Г.И.Челпановым.
Свой вклад в развитие социальной психологии со стороны
"смежных" дисциплин внес
и журналист Л.Войтоловский [14]. С его точки зрения, предметом коллективной
психологии является психология масс. Он прослеживает ряд психологических
механизмов, которые реализуются в толпе и обеспечивают особый тип эмоционального
напряжения, возникающего между участниками массового действия. Войтоловский
предлагает использовать в качестве метода исследования этих явлений сбор отчетов
непосредственных участников, а также наблюдения свидетелей. Публицистический
пафос работ Войтоловского проявляется в призывах анализировать психологию масс в
тесной связи с общественными движениями политических партий
.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что дискуссия о необходимости
становления социальной психологии велась также и в рамках различных разделов
обществоведения, причем в достаточно автономном виде, т.е. не соприкасаясь
вплотную с дискуссией внутри психологии.
В целом же итоги дискуссии оказались для социальной психологии достаточно
драматичными. Несмотря на субъективное желание построить
марксистскую социальную
психологию, такая задача в 20-е гг. выполнена не была, хотя поиск некоторого
позитивного решения вопроса о судьбе социальной психологии все же
предпринимался. Он, однако, был обречен на неуспех, что в значительной мере было
обусловлено принципиальными различиями в понимании предмета социальной
психологии. С одной стороны, она отождествлялась с учением о
социальной
детерминации психических процессов; с другой - предполагалось исследование
особого класса явлений, порожденных совместной деятельностью людей, прежде всего
явлений, связанных с коллективом. Те, кто принимал первую трактовку (и только
ее), справедливо утверждали, что результатом перестройки всей психологии на
марксистской, материалистической основе должно быть превращение всей психологии
в социальную. Тогда никакая особая
социальная психология не требуется. Это
решение хорошо согласовывалось и с критикой позиции Г И.Челпанова. Те же, кто
видел вторую задачу социальной психологии - исследование поведения личности в
коллективе и поведения самих коллективов, - не смогли предложить адекватное
решение проблем.
Итогом этой борьбы явилось утверждение права гражданства лишь первой из
обозначенных трактовок предмета
социальной психологии. Поскольку в этом
понимании никакого самостоятельного статуса для социальной психологии не
предполагалось, попытки построения ее как особой дисциплины прекратились на
довольно длительный срок. Социология же, как известно, в эти годы вообще
оказалась под ударом, поэтому вопрос о существовании социальной психологии в ее
рамках практически "угас". Даже в относительно
более "безопасной" (в смысле
идеологического диктата) области знания, каковой была психология, дискуссия
приобрела политическую окраску, что и способствовало ее свертыванию: под
сомнение была поставлена принципиальная возможность существования социальной
психологии в социалистическом обществе. Вынесенный приговор на долгие годы
отодвинул решение проблем этой науки.
§ 4. "Перерыв" в развитии дисциплины
Говоря о дискуссии 20-х
гг., следует иметь в виду и общий фон развития этой
дисциплины в мире. Именно после Первой мировой войны социальная психология на
Западе (прежде всего, в США) переживает период бурного расцвета и становится
экспериментальной дисциплиной. Нарастающая изоляция советской науки от мировой
особенно сказывалась в отраслях, связанных с идеологией и политикой. Поэтому
практически развитие социальной психологии в мире в этот период было "закрыто"
для советских ученых. Неудача дискуссии, вместе с указанным обстоятельством,
способствовала полному прекращению обсуждения статуса социальной психологии, и
этот период получил впоследствии название "перерыв" [30, с. 36]. Тот факт, что
социальная психология продолжала развиваться на Западе в русле немарксистской
традиции, привел некоторых психологов
к отождествлению ее с "буржуазной" наукой,
а само понятие "социальная психология" стало интерпретироваться как синоним
реакционной дисциплины, атрибут "буржуазной идеологии". В этом смысле судьба
социальной психологии повторяла печальную судьбу других "буржуазных" наук,
таких, как генетика или кибернетика. И хотя их шельмование приходится на более
поздний период истории советского общества, тенденция
везде прослеживается
достаточно отчетливо.
Вместе с тем термин "перерыв" в развитии советской социальной психологии может
быть употреблен лишь в относительном значении: перерыв действительно имел место,
но лишь в "самостоятельном" существовании дисциплины, в то время как отдельные
социально-психологические исследования продолжались. Они были в значительной
степени продиктованы как внутренней логикой развития знания, так и общественной
практикой. Нужно назвать по крайней мере три области науки, где этот процесс
имел место.
Прежде всего - философия. Социологическое знание как таковое в то время
находилось под запретом, и отдельные проблемы социологии разрабатывались под
"крышей" исторического материализма. Это, в свою очередь, означало разработку с
определенных методологических позиций и ряда проблем социальной психологии.
Здесь характерна апелляция к ряду марксистских работ, в частности Г.В.Плеханова.
Плеханов выделял в своей известной "пятичленной формуле" структуры общественного
сознания "общественную психологию", что позволяло исследовать некоторые
характеристики психологической стороны общественных
явлений. Он, в частности,
утверждал, что для Маркса проблема истории была также психологической проблемой.
Это относится к описаниям психологии классов, анализу структуры массовых
побуждений людей, таких, как общественные настроения, иллюзии, заблуждения.
Особое внимание уделялось характеристике массового сознания в период больших
исторических сдвигов, в частности, тому, как в эти периоды взаимодействуют
идеология и обыденное сознание. Постановка подобных проблем была включена в
общую ткань социальной теории марксизма и не выступала в качестве положении
социальной психологии как особой научной дисциплины Аналогично рассматриваются и
другие проблемы, имеющие отношение к социальной психологии взаимоотношения
личности и общества, личности и малой группы (микросреды ее формирования),
способы общения, механизмы
социально-психологическою воздействия И в этих
случаях речь шла не о конструировании специальных социально-психологических
теорий и не о разработке конкретных методов исследования, но лишь о некоторых
общеметодологических подходах к изучению определенной группы явлений в рамках
марксистской теории.
Другой отраслью знания, которая помогла сберечь интерес к определенным разделам
социальной психологии,
была педагогика Здесь в основном были сконцентрированы
исследования коллектива, главным образом в трудах А.С. Макаренко, А.С. Залужного
и др. [20, 35].
Чисто педагогические проблемы коллектива соотносились с идеями В М Бехтерева,
высказанными в "Колтективной рефлексологии", хотя позиция по отношению к ним
была различной Принималась идея В.М.Бехтерева о том, что
коллектив есть всегда
определенная система взаимодействий индивидуальных членов Что же касается
природы этого взаимодействия, она трактовалось по-разному У самого Бехтерева
взаимодействие определялось как механизм возникновения "коллективных рефлексов"
В работах же педагогов больший акцент делался на различных сторонах
взаимодействия У А.С.Залужного интерпретация взаимодействия была близка к
оригинальному пониманию
Бехтерева "Коллективом мы будем называть группу
взаимодействующих лиц, совокупно реагирующих на те или иные раздражители" [20, с
79] Вслед за Бехтеревым, Залужный не анализировал содержательные характеристики
этой совместной деятельности и ее соотношение с внешними социальными условиями
Это дало повод А.С.Макаренко не только вступить в полемику с Залужным, но и
заняться
обоснованием различных признаков коллектива
Отвергая "взаимодействие и совокупное реагирование" как "что-то даже не
социальное", А.С.Макаренко, гораздо более строго придерживаясь марксистской
парадигмы, утверждает, что "коллектив есть контактная совокупность, основанная
на социалистическом принципе объединения, и возможен только при условии если он
объединяет людей на задачах деятельности, явно полезной для общества
" [35, с
449]. Если отбросить жесткую идеологическую схему, прямо апеллирующую к
определению коллектива Марксом (что в значительной степени "задало" дальнейшую
разработку проблемы коллектива в советской социальной психологии), то в
конкретном анализе психологических проявлений коллектива у Макаренко можно найти
много весьма интересных и полезных подходов. К ним относится, например,
характеристика особой природы отношений
в коллективе " вопрос об отношении
товарища к товарищу - это не вопрос дружбы, не вопрос любви, не вопрос
соседства, а это вопрос ответственной зависимости" |36, с 210]. В современной
терминологии эта мысль означает не что иное, как признание важнейшей роли
совместной деятельности как фактора, образующего коллектив и опосредующего всю
систему отношений между его
членами. Другой важной идеей является концепция
развития коллектива, неизбежность ряда стадии которые он проходит в своем
существовании, и описание самих этих стадии или ступеней. Красной нитью в
рассуждениях Макаренко проходит мысль о том, что внутренние процессы,
происходящие в коллективе, строятся на основе соответствия их более широкой
системе социальных отношений, что, по-видимому, может быть рассмотрено как
прообраз идеи "социального контекста". Несмотря на ортодоксальность и явно
нормативный характер
постановки проблемы взаимоотношения коллектива и личности,
в ней также просматривается значимый пласт социально-психологического
исследования этой области.
Наконец, третьим "пространством" латентного существования социальной психологии
в период "перерыва" была, конечно, общая психология и некоторые ее ответвления.
Особое место здесь занимают работы Л.С.Выготского62, получившие всемирное
признание. Из всего богатства идей
культурно-исторической школы в психологии,
созданной Выготским, две имеют непосредственное отношение к развитию социальной
психологии. С одной стороны, это учение Л.С.Выготского о вьгсших психических
функциях, которое реализовало задачу выявления социальной детерминации психики
(т.е., выражаясь языком дискуссии 20-х гг., "делало всю психологию социальной").
С другой стороны, в работах
Л.С.Выготского и в более непосредственной форме
обсуждались вопросы социальной психологии, в частности, ее предмета. Полемизируя
с Бехтеревым, Выготский не соглашается с тем, что дело социальной психологии -
изучать психику собирательной личности. С его точки зрения, психика отдельного
человека тоже социальна, поэтому она и составляет предмет социальной психологии.
В то же
время коллективная психология изучает личную психологию в условиях
коллективного проявления (например, войска, церкви [17, с. 20]. Таким образом, в
терминологии Л.С.Выготского "социальной" обозначалась специфически трактуемая
общая психология, а ее особая часть, изучающая психологию больших социальных
групп, была названа "коллективной психологией". Несмотря на отличие такого
понимания, обусловленного предшествующей дискуссией, от современных
взглядов на
социальную психологию здесь много рационального.
В рамках психологии были и другие, довольно неожиданные "приближения" к
социально-психологической проблематике. Достаточно упомянуть два из них. Прежде
всего, это разработка проблем психотехники (И.Н.Шпильрейн, С.Г.Геллерштейн,
И.Н.Розанов). Ее судьба сама по себе складывалась непросто, в частности, из-за
"связей" с педологией (распространенной в то время), но в период относительно
благополучного существования психотехника в определенном смысле смыкалась с
социально-психологическими исследованиями. Разрабатывая проблемы повышения
производительности труда, психологической и физиологической основ трудовой
деятельности, психотехники широко использовали тот арсенал методических приемов,
который был свойствен и социальной психологии: тестирование, анкетные опросы и
т.п. Довольно близко к психотехническим исследованиям стояли и работы
Центрального института труда (А.К.Гастев), сделавшие акцент на трактовке труда
как творчества, в процессе которого вырабатывается особая "трудовая установка"
[12]. Все это подводило к необходимости учета социально-психологических
факторов.
Потребность в социально-психологическом знании была настолько сильна, что даже
популярный
в начале этого периода психоанализ иногда трактовался как
своеобразная ветвь социальной психологии [72].
Все это позволяет заключить, что "абсолютного" перерыва в развитии социальной
психологии в СССР даже и в годы ее запрета не было. Что касается идеологической
критики, то она, увы, была достаточно типичной и для других отраслей знания.
Предание социальной
психологии анафеме как "буржуазной науки", к счастью, не
разрушило тот научный потенциал, который понемногу накапливался в смежных
областях. Он ждал своего часа.
§ 5. Второе рождение: дискуссия конца 50-х - начала 60-х годов
В конце 50-х - начале 60-х гг. развернулся второй этап дискуссии о предмете
социальной психологии и вообще о ее судьбе в
советском обществе. Два
обстоятельства способствовали новому обсуждению проблемы.
Во-первых, запросы практики. Решение экономических, социальных и политических
проблем требовало более пристального анализа психологической стороны
соответствующих процессов. Механизмы конкретного взаимодействия общества и
личности должны были быть исследованными не только на социологическом, но и на