минимального уровня пенсии. Предполагалось, что в 1994 г. пенсия
должна возрасти на 250-280%, а практически всего лишь на 150%, т.е. в
два раза меньше.
Конечно, нельзя говорить о пенсионерах по старости как единой
социальной группе с едиными потребностями. Социальное и
имущественное расслоение общества отразилось и на них. Однако даже
высокие пенсии едва позволяют старым людям сводить концы с
концами. Может быть, этими моментами в большей степени
объясняется и возросшее число самоубийств среди лиц пожилого и
старческого возраста. Так в 1993 г. коэффициент смертности от
самоубийств - число умерших на 100 000 населения соответствующего
возраста и пола - увеличился почти в два раза в сравнении с 1990 г. у
мужчин в возрасте 50-59 лет (соответственно 118,4 и 69,7); в возрасте
60-69 лет в 1,3 раза (соответственно 87,7 и 63,3); в возрасте 70 лет и
старше в 1,07 раза (соответственно 103,6 и 96,1). Хотя и в меньшей
степени отмечается тенденция и в увеличении самоубийств среди
женщин этого же возраста.
По мнению М. Э. Елютиной, экономический статус пожилых и
старых людей в постсоветской России чрезвычайно низок, происходит
процесс обнищания этой социальной группы населения. Уникальность
ситуации старых людей в современной Российской Федерации, по ее
данным, в том, что при достаточно высоком показателе уровня
образованности и интеллектуального развития у пожилых и старых,
последние оказались на положении социальных изгоев. В современной
ситуации перехода страны к рыночным отношениям проблемы
оптимизации трудовой деятельности пожилых работников переходят в
ранг второстепенных. Более того, работники старших возрастных групп
оказываются без работы, отсутствует продуманная система
профессиональных маршрутов для лиц пенсионного возраста,
сохранивших трудовую и социальную активность, практически
отсутствует реабилитационная система. Мизерность ассигнований на
социальную помощь, утверждает М.Э.oЕлютина, - лишь еще одно