при явном предпочтении piano. Такому толкованию финала
не противоречит и возникновение в нем светлого образа,
функция его напоминает функцию лирической кульминации
последней части Квартета G-dur, только с «обратным
знаком»: если там он открывал доступ чувству разочарова-
ния, то здесь, наоборот, оттеняет состояние безмятежности.
Известное сходство с Квартетом обусловлено
и
тем, как ком-
позитор вводит этот эпизод,
в
обоих случаях подчеркивая его
обособленность. Оба эпизода совершенно различны и по
складу,
и
по удельному весу
в
драматургии финалов. Эпизод
H-dur
в
Сонате никак не назовешь лирической кульминацией
и не потому, конечно, что отраженное в нем чувство
радостно, а потому, что за этим чувством не открывается
перспектива выношенных, составляющих перспективу миро-
ощущения мыслей и дум композитора. Есть даже основание
упрекнуть Шуберта в известной легковесности этого
образа. Но, с другой стороны, если признать справедливым
господство в финале мысли о подчиненности человека бегу
жизни, о тщетности его сопротивления превратностям судь-
бы, то возникновение в качестве контраста эпизода, в кото-
ром радость не получает окрыленного глубоким чувством
воплощения, не представится столь необоснованной.
Нет сомнения:
и
концепция,
и
композиция финала далеки
от стройности, собранности, лаконизма классических образ-
цов рондо
и
рондо-сонаты. Но чрезвычайно далеки от замы-
слов классиков и цели, которые преследовал Шуберт.
Поэтому усматривать в пространности шубертовских фина-
лов, в частности финала Сонаты c-moll, лишь проявление
«технического несовершенства», в результате которого «по-
следовательная нить развития грозит выскользнуть из его
рук»
25
, не приходится. Конечно, в произведениях, где замы-
сел близок классикам (в частности, Бетховену), и Шуберт
вынужден вступить в конфликт с предшественниками; это
обстоятельство в каких-то моментах может нарушить орга-
ничность его высказывания. Но причиной нарушений явля-
ется не неспособность композитора овладеть доставшимися
ему
в
наследство приемами, а самобытность его видения ми-
ра, заставляющая его, даже следуя классикам, находить
ин
ое, значительно отличающееся решение.
Если в свете сказанного можно в какой-то мере оправ-
дать недооценку Сонаты c-moll, то в отношении двух других
сонат 1828 года критическое суждение просто неприемлемо.
В Сонате A-dur Шуберт возвращается к кругу образов
Сонаты D-dur, но содержание ее отличается от гаштейнской
335