Владимирцов Б.Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов

Подождите немного. Документ загружается.

136

Сочинения

другом

месте того же трактата говорит еще: «Подобно тому как „волшеб-

ная

драгоценность" или „дерево желания" удовлетворяют чаяния живых су-

ществ, появляется „тело блаженства" Будды в силу обета, принятого им, ко-

гда он был бодисатвой, и в силу наших собственных

дел».

Поэму Шантидевы

знает теперь каждый сколько-нибудь образованный монах в Монголии и Ти-

бете, она поддерживает его в его любви и стремлении к

буддам

и бодисатвам

поучает, как должен он направлять верных на путь горячего почитания

«трех

драгоценностей»,

будд

и бодисатв

всех

времен, их реликвий, монасты-

рей,

ступ, освещает, оправдывает и идеализирует этот простонародный культ.

Существует огромная литература, посвященная

культу.

Как

и в

других

буддийских странах, средоточием религиозной жизни

Тибете и Монголии являются монастыри. Возникнув в странах с низкой

культурой среди редкого, кочевого, в Монголии и отчасти в Тибете, насе-

ления,

они стали центром не только религиозной, но и всякой культуры.

По

условиям жизни этих стран, благодаря суровости климата, только в мона-

стырях стали создаваться условия, когда люди могли отдавать большую часть

времени умственным занятиям. В буддийских монастырях Монголии и Тибе-

та возникли школы, завелись, порой обширные, типографии, мастерские раз-

ных искусств. Все это стало влиять на окружающую жизнь вообще. В тибет-

ских и монгольских монастырях стали получать образование не одни только

духовные; монгольские князья и чиновники, например, почти всегда

отдают

своих детей для воспитания и образования в монастыри, вовсе не имея на-

мерения

подготовлять их к отшельнической жизни; из монастырских типо-

графий

и от монахов-переписчиков стали выходить в свет книги не только

духовного

содержания, но и светского; искусные изделья монастырских мас-

терских, переходя к мирянам, наполняя их жилища, повлияли на вкусы, соз-

дали новый эстетический мир.

Мирянин

в Тибете или Монголии,

будь

он человек знатный или простой,

набожный

или равнодушный к вере, всегда связан тысячами нитей со своим

монастырем. У него там близкий родственник-монах, может быть занимаю-

щий

ту или иную монастырскую должность, ему надо, значит, постоянно дос-

тавлять продукты, топливо, частенько приходится ездить к нему, чтобы дать

отчет о хозяйственных

делах,

потому что монах "не отказывается от своей до-

ли

в имуществе семьи. В

другой

раз опять надо

ехать

в монастырь принять

подарки,

которые скопились у родственника-монаха. В монастыре, наконец,

живут

монахи — врачи, гадатели, предсказатели; в некоторых больших мо-

настырях святые монахи-перерожденцы являются феодальными сеньорами,

имея

свои управления, канцелярии, штат которых тоже состоит из монахов.

Наконец,

трудную

минуту, в минуту душевной борьбы к кому же и

куда

обратиться, как не в свой монастырь, к тому или

другому

славному ламе, бли-

стательному светильнику

знания,

человеку чистой, святой жизни. От него ми-

рянин

услышит слова успокоения, слова, которые в той или

другой

форме

дойдут

до его ума и сердца, смотря по его состоянию. Он услышит или попу-

лярное

изложение какого-нибудь трактата, или трогательный рассказ о про-

шлом перерождении Будды, или чудесный гимн Миларайбы.

Мирянин,

унося

Буддизм

Тибете

Монголии

137

это

из монастыря в свою степь, в свои горы, распространяет там все слышан-

ное

и виденное; и там в степях, на горных прериях, в домах,

юртах

и шалашах

пересказываются, переделываются, перемешиваются со своим идущим из

дальних веков и создаются таким образом народные, новые, как бы вновь

созданные,

пересказы буддийских книг, буддийских легенд и сказаний.

Сохраняя

и поддерживая по

уставу

и по преданию древние правила, ста-

рый

уклад и темп монашеской жизни, теперешние монастыри Тибета и Мон-

голии во многих отношениях являют формы жизни точно воскресшей старой

Индии.

А благодаря их большому влиянию на окрестную жизнь во многих и

многих отношениях пристальному взгляду рисуется теперь за формами пер-

вобытной жизни Тибета и Монголии живая старая

Индия.

Велико, наконец, и

государственное значение монастырей в жизни центральноазиатских ханств.

другой

стороны, нельзя не

учесть

влияния монашеских общин на

эконо-

мическую жизнь тех стран. Если монастыри и являются часто своего рода

торговыми центрами и создают некоторые предметы потребления, но зато,

общем, содержание их, а они бывают иногда громадными, насчитывая 5, 8,

10 тысяч монашествующих, ложится тяжким и порой непосильным бременем

на

страну.

Буддийские моцастыри Монголии и Тибета располагаются обыкновенно

живописной местности, монахи

умеют

выбирать. Еще издали, подъезжая

монастырю, можно любоваться красивыми, разноцветными, иногда богато

раззолоченными крышами храмов, макушками ступ; реют разные флаги, ме-

лодично звонят колокольчики. То окруженные, то нет стеной монастыри

представляют собою нагромождения маленьких двориков с кельями монахов,

разбитые на улицы и переулки с возвышающимися посредине или сбоку хра-

мами,

часовнями, чайтьями, дворцами перерожденцев и старших лам. Храмы,

по

большей части оригинальной тибетской архитектуры, представляются

особенно

величественными и прекрасными, особенно если стоят на зеленых

лужайках; около них чистота, тишина, только мелодично позвякивают при-

вешенные к узорчатым крышам колокольчики, шуршат флаги да разносится

запах курительных свечей. Внутри храмов таинственный полумрак, дым ку-

рений,

масса свешивающихся

сверху

икон,

покровов, балдахинов, шарфов,

различных украшений; вдали алтари, статуи

будд

и бодисатв, иногда колос-

сальной величины, иногда высокохудожественной работы, перед ними мер-

цают лампады. Во время богослужений ламы сидят рядами, пьют чай и хором

читают или поют слова гимнов, играет странный оркестр. Рано утром раз-

дается заунывный, протяжный звук раковины, в которую

дуют

как в

трубу;

из

разных концов, из маленьких двориков появляются желтые и красные фигуры

монахов, идущих медленно, важно, перебирая четки; они тихо обходят вокруг

храма, совершают круговращение и длинной лентой пробираются в широко

открытые врата храма, которые представляются черной пастью. Вот они рас-

селись по своим местам и уставщик низким, низким басом начинает петь хва-

лебный гимн «Победоносному» Будде; начинается обычное, ежедневное бо-

гослужение. Но в

другое

время бывают в буддийских монастырях и пышные,

торжественные богослужения, с возжжением тысяч светильников, с гранди-

138

Сочинения

озными,

яркокрасочными процессиями. Совершаются на особо приготовлен-

ных площадках постановки мистических танцев, так называемых

«цам»,

ко-

торые, в

случае

хорошего исполнения, всегда вызывали восторг видевших их

европейцев искусством сочетания красок, действа и ритма танца с музыкой и

ритмом всего обряда. Совершаются в монастырях и более сложные и таинст-

венные

тантрийские обряды, присутствовать на которых

могут

только одни

посвященные.

В буддийские монастыри Тибета и Монголии поступают обыкновен-

но

маленькими мальчиками, лет 7-10, и принимают первоначальные обеты.

Затем те, кто

могут

достигнуть этого по разным обстоятельствам, лет 20-25,

иногда раньше, иногда позже, пройдя известный курс обученья, становятся

настоящими

монахами, принявшими все обеты. Очень многие или до наступ-

ления

этой важной минуты, или после покидают монастыри, начинают жить

миру, обзаводятся семьями и часто в жизни ничем не отличаются от мирян.

В миру же обычно

живут

и монахини, которые редко достигают высшей мо-

нашеской

степени; в Тибете, впрочем, есть несколько женских буддийских

монастырей, во главе одного из которых стоит настоятельница, почитаемая

святым-перерожденцем. Молодой монах или удовлетворяется своим обяза-

тельным образованием, или же поступает в одну из монастырских школ на

какой-нибудь факультет и

отдает

много лет жизни изучению той или

другой

стороны буддизма. Шумные собрания философской школы, ее диспуты, ко-

торые

идут

по издревле принятому образцу, производят сильное впечатление

на

всякого видевшего. Очень часто монахи отправляются, не удовлетворяясь

наукой своего монастыря, в странствования, в поисках известных учителей от

одного монастыря к

другому,

от одной школы к другой.

Так,

в общих

чертах,

протекает жизнь буддийских монастырей Тибета и

Монголии.

Конечно, и тут много различий: жизнь какого-нибудь большого

монастыря вроде Лаврана, где проживает знаменитый святитель-перерож-

денец, феодальный сеньор к тому же, или жизнь монастыря Таша-Лхумпо,

где пребывает воплощение

будды

Амитабы — Панчен, которому приходится

принимать

тысячи паломников из различных местностей Азии и Европы,

должна отличаться от жизни какого-нибудь маленького кочевого монгольско-

го монастыря, у которого

даже

храмы —переносные юрты; но в общем это

одно и то же, подчинено одному и тому же

уставу,

одним и тем же преда-

ниям,

проникнуто тем же

духом;

попав в любой буддийский монастырь Тибе-

та и Монголии, можно скоро заметить, что находишься среди членов

«общины четырех стран

света».

Теперь, в заключение, позволю себе рассказать о

двух

буддийских мона-

хах секты «желтошапочников», с которыми мне пришлось не только позна-

комиться,

но и сойтись довольно близко. Оба они не являются типами харак-

терными,

обычными для ламской современной среды, но зато они оба

чрезвычайно интересны как показатели того, что может дать современный

тибетско-монгольский буддизм.

О#ин

из них уроженец Западной Монголии. Имени его я не назову; из

почтения

никто в округе ни за что не скажет его, никто не осведомится о нем

Буддизм

Тибете

Монголии

139

у самого монаха. Все называют его «отшельником-созерцателем». На одном

из

отрогов гор

Хан-хухей,

около скалы, под которой бежит ключ, стоит его

маленькая,

из сырцового кирпича, келья, его

«ри-тод»,

окруженная листвен-

ничным

забором. Кругом никого: горы, лес, горные прерии, вдали синеют

горные гребни. В маленькой узкой келье стоит седалище монаха, на котором

он

проводит большую часть жизни, оставаясь в сидячем положении и ночью,

во время сна. Перед седалищем маленький стол и подальше коврик для посе-

тителей. У ламы только две книги: сочинения Миларайбы, на стене одна

только икона: изображение Миларайбы; больше в келье ничего нет, узкое

окошко

и крошечная железная печка. Сам отшельник, средних лет,

одет

про-

сто,

бедно, но чисто; у него ласковый, пристальный и грустный взгляд, как-то

странно

напоминает его лицо — лицо маленького ребенка. Он не ест мяса, не

ездит верхом, не носит обуви из кожи и не принимает подношений верую-

щих. Когда-то он жил в соседнем монастыре племени байт, прошел там курс

философского

факультета, славился как хороший художник. Он писал, его

перу принадлежит несколько сочинений на тибетском языке; совершил путе-

шествие в знаменитый тибетский монастырь Лавран. Он уже занимал одну

важную монастырскую должность, и по округе уже начинала идти о нем сла-

ва как о знаменитом ламе. Но он

вдруг

оставил все, свой монастырь, своих

учеников, литературу и живопись, и ушел в пустыню, стал отшельником-

созерцателем. Он не раз рассказывал мне, что на мысли об отшельнической,

созерцательной жизни навели его чтения и размышления о жизни Будды и

творениях Миларайбы. Он понял

тогда

тщету монастырской жизни, ненуж-

ность школьной философии, ему захотелось теперь же у себя на родине вос-

кресить в жизни примеры Будды и Миларайбы, жить среди природы, не имея

ничего,

любя все живое, и

духов,

и людей, и животных, и всецело предаваясь

созерцанию.

На мои вопросы, почему он не идет с проповедью своих мыслей

народ, почему не призывает

всех

оставить монастыри, он отвечал, что не

хочет

никого осуждать, не желает никакой смуты, его жизнь сама пусть

будет

проповедью; наконец, его путь не для

всех

еще приемлем, есть и

другие

пути,

пусть бедные живые существа медленно шествуют по ним, все возвышаясь;

он

же любит и радуется всему

сущему.

Поэтому он не уединяется совершен-

но,

а, поскольку это возможно, принимает

всех

желающих к нему обратиться.

Вот поэтому-то он иногда покидает свою келью и идет провести несколько

дней в бывший свой монастырь, порадоваться

тому,

что ученики его не забы-

ли

закона Будды; вот почему взбирается он на зеленые сопки и заходит в ве-

селые рощицы, чтобы порадоваться там вместе с горными и лесными

духами,

посмотреть, как

берегут

они свое царство: зеленые травы, трескучих цикад,

диких антилоп. Пришлось мне раз встретиться с отшельником во время одно-

го его такого странствования. Отшельник шел тихо, тихо, нагнувшись, мед-

ленно

отстраняя посохом насекомых, попадавшихся на его пути, чтобы не

раздавить случайно.

Другой монах — наш соотечественник, калмык из Астраханских степей,

звали его Бадма Боваев. Поступив мальчиком в монастырь, он по бедности не

мог в нем оставаться и продолжать изучение молитв и должен был поступить

140

Сочинения

услужение к одному богатому калмыку. Здесь повстречал его один выдаю-

щийся

буддийский деятель, приближенный Далай-ламы, тоже наш соотечест-

венник,

известный Агван-Доржиев. Он обратил внимание на молодого

служ-

ку и предложил ему

ехать

в Тибет учиться, чтобы стать ученым ламой.

Молодой Боваев с радостью согласился. Добравшись до Тибета, он был по-

мещен в Брайбунекий монастырь, где и прожил 12 лет, изучая все отрасли

буддийского

знания.

Затем он получил степень лхарамбы, т.е. доктора фило-

софии,

и вернулся на родину. Бадма Боваев резко отличался от представите-

лей своего круга своей пламенной любовью к философскому

буддизму,

кото-

рый

он только и признавал за буддизм. Он сам хорошо знал теорию

тантризма и очень дивился волшебным достижениям тантрийских волхвов,

но

решительно отказывал тантризму место в буддизме. Тантризм удивитель-

ное

явление, говорил он, — я сам был свидетелем дивных дел; это так, ему

можно удивляться, как хотя бы техническим

успехам

европейцев, но это не

буддизм во всяком случае. За буддизм он признавал только то, что находится

сутрах

и в творениях великих индийских писателей эпохи расцвета буддиз-

ма в

Индии.

Тибетских писателей-святителей он признавал только отчасти,

даже

самого Цзонкабу.

Вернувшись на родину, Боваев стал директором только что, впервые

калмыцкой степи основанного буддийского философского факультета,

мечтал о реформах религиозной жизни в родных степях и о национальном

возрождении калмыков, написал несколько сочинений на тибетском и кал-

мыцком

языках. Летом и осенью 17

года

в Астрахани и Башанте читал он

калмыцкой

учащейся молодежи лекции по философии буддизма, которые

были так восторженно приняты и которые долго не

забудутся.

Потом он

приехал сюда, в Петроград. Еще в Тибете он особенно заинтересовался мате-

матикой

и астрономией. Теперь он мечтал расширить свои познания, он меч-

тал и стремился овладеть европейской наукой и совмещать в себе ученого

буддийского монаха и европейски образованного астронома. Наверное, он

достиг бы этого. Но в самом начале этого дела он погиб,

будучи

раздавлен

трамваем. Когда его гроб провозили по улицам Петрограда, многие встре-

чавшиеся крестились и, конечно, никому в голову не приходило, что провозят

останки

славного буддийского монаха.

Буддизм, в той форме, в какой он

существует

в Тибете и Монголии,

до сих пор остается живой верой многих миллионов людей, до сих пор

чарует

ум и сердце человека Центральной Азии, выдвигает разных выдающихся дея-

телей. Он не сказал еще своего последнего слова. Изучение этой формы буд-

дизма чрезвычайно важно для познания души и жизни Центральной Азии.

Важно оно и для познания собственно буддизма, его древней формы. Если

наметился теперь путь изучения:

Япония-Китай-Индия,

то намечается и дру-

гой,

ведущий в ту же Индию, через Монголию и Тибет.

Чингис-хан

Чингис-хан 143

Тогда поднялся от Востока

Народ безвестный и чужой.

Владимир Соловьев

Вступление

В XIII веке возникает

отдаленных степях

горах,

лежащих

на

север

от

Китая,

монгольская держава, которая

необычайной быстротой завоевывает

целый

ряд

культурных областей. Империя монголов обнимает огромное

про-

странство Азии, перебрасывается

Европу

своей обширностью превосхо-

дит

все

государства, причем

ей

удается объединить

связать цивилизации

Дальнего

Ближнего Востока.

Эта

огромная империя, основанная кочевым

народом, сохраняет единство, несмотря

на то что

была составлена

из

самых

разнообразных элементов,

течение довольно продолжительного времени,

а затем, распавшись

на

части, все-таки продолжает существовать

виде

отдельных государств, Монголы, таким образом, оказали огромное влияние

на

жизнь всего Старого Света

Поэтому

нет

ничего удивительного

том,

что

разные культурные народы

Азии, которые были покорены монголами

или

вошли

ними

соприкоснове-

ние,

заинтересовались судьбой этого «безвестного

чужого»

племени

и его

грозного вождя

—

Чингис-хана.

китайцев,

Центральной Азии,

на

Ближ-

нем

Востоке,

Армении

Грузии появляется

ряд

сочинений, которые описы-

вают

нам

возникновение монгольской кочевой империи, рассказывают

нам

нашествии монголов

на те или

другие

области

повествуют

нам о

великом

завоевателе Чингис-хане.

Вот

эти-то произведения восточных писателей

являются

для нас

источником наших сведений

личности Чингис-хана

монголов

XII и

XIII веков.

Не все

восточные писания

повелителе

мон-

голов

могут

быть признаны достоверными историческими источниками.

ним мы

должны относиться

так же, как и к

произведениям европейских

пи-

сателей, должны подвергать

их

строгой критике

делать тщательный выбор,

внимательно изучая, каким образом

и при

каких обстоятельствах было напи-

сано

то или

другое

восточное историческое сочинение. Принимая подобный

метод исследования источников истории монголов, истории Чингис-хана,

европейские ученые-востоковеды пришли

заключению,

что

важнейшими

источниками,

на

основании которых можно восстановить историческую

<О

работе Б.Я.Владимирцова

Чингис-хане,

его

спорных трактовках

по

вопросам

политической биографии Чингиса

роли

исторических

судьбах

Монголии

мира,

также

по

вопросам истории

социального строя монгольского общества

XI—XII

вв. см. ст.

И.Я.Злат-

кина.

Б.Я.Владимирцов

—

историк. Наст,

том, с.

26-35,

также указанную

литературу

в сно-

ске

144

Сочинения

истину о личности Чингис-хана, о его времени и его завоеваниях, являются

следующие:

) Обширный

труд

персидского писателя Рашид ад-дина «Сборник ле-

тописей», составленный в начале XIV века на основании официального

монгольского предания и рассказов хранителей и знатоков монгольской ста-

рины.

2) «Сокровенное сказание о монгольском народе», записанное в XIII веке

Монголии и обнародованное в XIV веке в Китае.

3) Официальная история монгольской династии в Китае, составленная

XIV веке на китайском языке.

4) Сочинения мусульманских историков — современников монгольско-

го нашествия: а) арабская

«Хроника»

Ибн

ал-Асира,

составленная в Месопо-

тамии;

б) «Насировы

таблицы»

Джузджани, который жил в Афганистане

написал свое историческое произведение на персидском языке в Индии

1260 г.; в) персидская «История завоевателя

мира»

Джувейни, написанная

1260

году.

Джувейни был моложе Джузджани, но он все-таки жил еще

эпоху единства Монгольской империи и имел возможность посетить Турке-

стан и Монголию и воспользоваться монгольскими источниками, как устны-

ми,

так, быть может, и письменными.

5) Записки китайских путешественников — современников Чингис-хана:

генерала Мэнхуна и даосского монаха Чан-чуня.

Из

этого обзора видно, что сами монголы имели когда-то письменные

исторические памятники

, записанные «сказания» и «предания», которые, бу-

дучи

проверены свидетельскими показаниями

других

авторов, дали бы нам

важнейший

материал для жизнеописания Чингис-хана и его эпохи. К сожале-

нию,

большинство этих источников погибло, и мы знаем о них только пото-

му, что о них упоминают или ими пользуются китайские и мусульманские

историки.

Поэтому совершенно исключительный интерес вызывает «Сокро-

венное

сказание о монгольском

народе»

— это произведение богатырского

эпоса,

обработанное с заданием

служить

эпопеей — историей Чингис-хана и

его сподвижников.

Наконец,

европейские путешественники XIII века, посетившие Монго-

лию,

Плано

Карпини,

Рубрук и Марко Поло, если не собрали важных истори-

ческих сведений о Чингис-хане и его времени, то дали хорошие описания

стран,

нравов и обычаев, виденных ими народов, описания, которые чрезвы-

чайно

важны для восстановления в истинном историческом

свете

век мон-

гольских завоеваний.

На

основании

всех

этих и

других

источников целый ряд европейских и

восточных писателей составлял разные сочинения по истории монголов, по

истории

Чингис-хана. Из ряда этих сочинений, которые мы должны считать

пособиями,

особое значение имеют «История монголов» Д'Оссона (на фран-

цузском языке) и работы академика

В.В.Бартольда,

например его

«Туркестан

эпоху монгольского нашествия».

<О письменных исторических памятниках монголов см.:

Кара.

Книги монгольских ко-

чевников;

Вира.

Монгольская историография.>

Чингис-хан 145

Несмотря

на то что о

монголах

и о

великом

их

предводителе Чингис-хане

писали

представители различных народов, завоеванных монголами

или с ко-

торыми

они

входили

сношение,

оставили

нам

ценные источники, все-таки

нашем распоряжении имеются довольно скудные данные

жизни грозного

завоевателя,

о его

личности,

чувствах

идеях, которые

его

одушевляли.

Происходит

это

оттого,

что ряд

важных источников

до нас не

дошел, напри-

мер «Постановления Чингис-хана»,

его

знаменитая

Яса

(Джасак),

оттого

еще,

что

многие источники первостепенного значения

до сих пор

остаются

неизданными,

непереведенными

неизученными.

Тем не

менее, пользуясь

вышеуказанными источниками

пособиями, можно, хотя

бы и в

общих

чертах,

восстановить историческую истину

личности Чингис-хана, этом

«гениальном дикаре», создавшем железную империю, которая оказала такое

влияние

на

жизнь всего мира

Монголы XII века

XII

веке пространства, лежащие

на

север

от

Китая

Восточного Турке-

стана, составляющие теперь южную полосу Сибири

Монголию, были насе-

лены разными племенами кочевников

звероловов. Большинство этих

пле-

мен

принадлежало

монголам,

но в ту

пору

они

сами себя

еще не

называли

монголами. Впоследствии

все они

приняли

это

имя, монголами

же

называют

себя

и их

потомки, сохранившиеся

до сих

пор, монголами

же их,

разумеется,

называет

европейская наука, причем

на

основании разных этнографических

признаков,

по

языку, например, признает монголов народом, родственным

туркам (тюркам)

манджуро-тунгузам.

XII

веке племена, пастушеские

звероловные, которые впоследствии

стали называться монголами, жили родовым строем, разбитые

на

отдельные

роды (омук), которые,

свою очередь, делились

на

кости (ясун). Иногда

отдельные родственные роды объединялись

между

собой

образовывали

особое племя, народец (улус). Такие объединения происходили

под

влиянием

самых разнообразных обстоятельств

принимали разную форму.

Так,

иногда

монгольские роды

целые племена объединялись

одно политическое целое

каким-либо

выдающимся вождем

или

родом, приобретшим

по той или дру-

гой причине особую силу

влияние. Иногда родственные роды образовывали

племенные союзы, которые могли

и не

выливаться

определенные юридиче-

ские

формы; принадлежность

тому

или

другому

родовому

или

племенному

союзу выявлялась

сознании родства,

сознании единства наречия,

общно-

<После

выхода

свет книги Б.Я.Владимирцова появилась обширная литература, посвя-

щенная

Чингис-хану, образованию Монгольского

государства

созданию империи монголов.

Подробная

библиография указана

в ел.

работах: Татаро-монголы

Азии

Европе,

1 и 2 изд.;

Кычанов.

Жизнь Темучжина;

он лее.

Чингис-хан;

он же.

Кочевые

государства;

Трепавлов.

Госу-

дарственный строй;

Скрынникова.

Харизма

власть; Мэн-да бэй-лу,

пер.

Мункуева; Златкин.

Б.Я.Владимирцов

—

историк. Наст, том,

с.

13—48.>