Критика и библиография
175
Вестник БНЦ СО РАН
ные ориентиры народов Южной Сибири
– хакасов, тувинцев, алтайцев. Причем в
программу конкретно-социологического
исследования системы ценностных ори-
ентаций этих этносов входило сравне-
ние и сопоставление тех же парадигм с
ценностными ориентациями представи-
телей русского этноса, населяющих эти
территории. В среднем количественный
состав респондентов на каждую этничес-
кую группу не превышал 300–400
чело-
век разных половозрастных и социально-
профессиональных групп, включающих
городское и сельское население. Кроме
того, в процессе социологического опро-
са участвовали респонденты из Западной
Монголии Республики Монголия, имеет-
ся в виду Кобдосский аймак. Основыва-
ясь на «базисных ценностных цивили-
зационных дихотомиях предпочтений»,
авторы Е. А. Тюгашев, В. А. Тюгашева
отмечают, что
к «числу восточных цен-
ностей обычно относят традиционализм,
приоритет духовного над материальным,
приверженность к сельскому образу жиз-
ни, коллективизм, коллективную соб-
ственность, государственный патерна-
лизм и ценность общественного порядка,
приоритет морали над правом, привычку
к скромности и уважение к родовым эт-
ническим корням и природе» [С. 213].
«К западным ценностям, – продолжают
авторы, – относят ценности либерализ-
ма, рыночной экономики, где гарантами
выживания являются индивидуализм,
частная собственность, рациональность,
личная инициатива, доминирование ма-
териальных ценностей и права, а про-
гресс ассоциируется с модернизацией и
покорением природы». [Там же]. Вопро-
сы анкет были «сформулированы в виде
дихотомий, и респондентам предлага-
лось выбрать из полярно сформулирован-
ных положений те, которые отражают, на
их взгляд, условия успешного развития
своего этноса». [Там же].
В результате данного эмпирическо-
го исследования авторы коллективной
работы пришли к следующим выводам,
которые мы представляем в достаточ-
но сжатом виде: респонденты отдают
предпочтение коллективным структурам
жизнеобеспечения над индивидуальны-
ми; государственному регулированию
экономики над рыночным; осознанию
своей этничности по сравнению с кос-
мополитизмом некоторых и т. д. Это
относительно этносов Южной Сибири.
[С. 214–216; 220–231; 233; 235]. В работе
приводится большое количество таблиц
различного рода ценностных предпоч-
тений многих исследуемых авторами
групп, которые, на наш взгляд, представ-
ляют большой научный интерес. Так,
например, в параграфе 4.2 «Ценностные
ориентации казахов и русских
Восточно-
Казахстанской области», по результатам
социологического опроса о жизненных
ценностях представителей казахского
и русского этносов этого региона, вы-
рисовывается такая картина: установка
на благополучную жизнь, включающая
здоровье, образование, брак, добросо-
седские отношения, дружный коллектив
на работе; [С. 237], предпочтение про-
живания в своей стране, но русские рес-
понденты фиксируются как потенциаль-
ные мигранты в Россию; предпочтение
русского языка, по сравнению с казах-
ским и английским; отличие ценностных
жизненных установок между казахами
и русскими, консервативность и неко-
торая ригидность представителей рус-
ского этноса по отношению к инноваци-
ям: Интернет, английский язык и другие
комплексы новых социальных явлений.
Формула «национальных приоритетов»
[С. 243] для
казахов представляется в
схеме «нация – суверенитет – традиции»,
тогда как для русских – «стабильность
– законность – сотрудничество».
Параграф 4.3 «Ценностные ориен-
тации монгольских и русских студентов
Большого Алтая» вызывает некоторый
скепсис с научной точки зрения, так как
после многочисленных и достаточно убе-
дительных и квалифицированных таблиц
по многим параметрам, задействованных