Вега Г. История государства инков. Книга 3 и 4

Подождите немного. Документ загружается.

ГАРСИЛАСО ДЕ ЛА ВЕГА

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА ИНКОВ

COMENTARIOS REALES DE LOS INCAS

КНИГА ТРЕТЬЯ ПОДЛИННЫХ КОММЕНТАРИЕВ ИНКОВ

ОНА СОДЕРЖИТ ЖИЗНЬ И ДЕЛА МАЙТА КАПАКА, ЧЕТВЕРТОГО КОРОЛЯ.

ПЕРВЫЙ ПЛЕТЕНЫЙ МОСТ, КОТОРЫЙ БЫЛ ПОСТРОЕН В ПЕРУ; ВОСХИЩЕНИЕ,

КОТОРОЕ ОН ВЫЗВАЛ. ЖИЗНЬ И ЗАВОЕВАНИЯ ПЯТОГО КОРОЛЯ,

ИМЕНОВАВШЕГОСЯ КАПАК ЙУПАНКИ. ЗНАМЕНИТЫЙ МОСТ ИЗ СОЛОМЫ И

КАМЫША, КОТОРЫЙ ОН ПРИКАЗАЛ ПОСТРОИТЬ В ДЕСАГУАДЕРО. ОПИСАНИЕ

ДОМА И ХРАМА СОЛНЦА И ИХ ВЕЛИКИХ БОГАТСТВ. ОНА СОДЕРЖИТ ДВАДЦАТЬ

ПЯТЬ ГЛАВ.

Глава I

МАЙТА КАПАК, ЧЕТВЕРТЫЙ ИНКА, ЗАХВАТЫВАЕТ ТИА-ВАНАКУ И ЗДАНИЯ,

КОТОРЫЕ ИМЕЮТСЯ ТАМ

Инка Майта Капак (имя которого нет надобности интерпретировать, поскольку Майта

является именем собственным — во всеобщем языке оно ничего не обозначает, — а

имя Капак уже было объяснено), исполнив церемонии погребения своего отца и

торжества восхождения на престол своего королевства, вновь посетил его как

полновластный король, ибо, хотя он при жизни своего отца посетил его два раза, он

был тогда ограниченным опекой воспитанником, который не мог выслушивать дела,

отвечать на них и оказывать милости без присутствия и одобрения людей своего

совета, которым надлежало определять ответ и решения по просьбам, выносить

приговоры и обдумывать и предусматривать милости, которые должен был оказывать

принц, хотя он и был наследником [престола] , однако он не достиг возраста, чтобы

править [самому]; то был закон королевства. Поскольку теперь он был свободен от

воспитателей и опекунов, он захотел вновь посетить своих вассалов в их провинциях,

ибо, как мы уже указывали на это, то было одним из [главных] дел, которые

совершали князья [и] которые воспринимались с наибольшей благодарностью

подданными. В силу этого и чтобы показать свою великодушную и прекрасную,

кроткую и любящую душу, он совершил поездку, [сопровождая ее] огромными, высоко

ценимыми кураками и остальными простыми людьми милостями.

Завершив поездку, он вновь устремил душу к главному для тех инков целу чести,

каковым являлось обращение и подчинение варварских племен своей пустой религии,

а под предлогом своего “идолопоклонства они удовлетворяли тщеславие и алчность к

расширению своего королевства.

То ли1[142]1ради одного, то ли ради другого, или ради того и другого, ибо

всемогущие могут все, он приказал поднять людей и с наступлением весны вышел с

двенадцатью тысячами воинов, четырьмя1мастерами боя1и остальными офицерами и

министрами армии, и шел он до водораздела великой лагуны Тити-кака, которая по

причине того, что земли Кальяо были равнинными, представлялась более доступной

для завоевания, чем любые другие [земли], а также потому, что люди того района

казались более простыми и покорными.

Подойдя к водоразделу, он приказал построить большие плоты, на которых перешла

его армия, и в первые же селения, которые он обнаружил, он направил обычные

требования, которые нет нужды повторять столько раз. Индейцы легко покорились

благодаря чудесам, которые они слышали об инках, и среди других селений, которые

покорились, было одно — Тиа-ванаку, об огромных и невероятных зданиях которого

будет правильно кое-что рассказать. (Тиа-ванаку (Тиауанако) — столица

могущественного государства аймара {X—XII вв.). До государства инков в Перу

сменилось несколько цивилизаций (В. А. Башилов. Древние цивилизации Перу и

Боливии. М., 1972).) Так было, что среди других сооружений, которые имеются в том

месте и вызывают восхищение, одно было горой или холмом, сделанным вручную; оно

было таким высоким (исходя из того, что мог сделать человек), что вызывало

восхищение, и, чтобы холм или нагромождение земли у них не расползалось бы и не

исчез бы холм, они соорудили его на фундаменте из огромных камней, а зачем было

построено то сооружение — неизвестно. В другой части селения, удаленной от того

холма, стояли две высеченные из камня фигуры гигантов в длинных до земли

одеяниях и со своими украшениями на головах, — все уже сильно разрушенное

временем, что указывало на их большую древность. Видна также огромнейшая стена

из таких огромных камней, что одна только мысль о том, какие человеческие силы

смогли доставить их туда, где они находились, вызывала наибольшее восхищение,

поскольку — и это правда — вокруг на громадном расстоянии нет скал или

каменоломен, откуда можно было бы извлечь те камни. В другой части [Тиа-ванаку]

видны другие великолепные сооружения, но больше всего поражают несколько

огромных порталов из камня, поставленных в разных местах, многие из которых

монолиты из одного только камня, обработанного со всех четырех сторон, но чудо

этих порталов возрастает еще больше, ибо многие из них установлены на камнях,

причем некоторые, будучи измерены, оказались тридцати футов в длину, пятнадцати

в ширину и шести в высоту. И эти такие огромные камни и порталы были сделаны из

одного куска; невозможно постичь и понять, каким инструментом или орудиями могли

быть выполнены эти работы. Углубляясь в рассмотрение этой грандиозности,

понимаешь, насколько более громадными были те камни до того, как их обработали.

Местные жители говорят, что все эти и другие сооружения, о которых не написано

[здесь], были построены до инков, и что инки наподобие этим построили крепость

Коско, о чем дальше мы скажем, и что они не знают, кто их соорудил, хотя слышали

от своих предков, что все эти1[143]1чудеса возникли в одну только ночь на рассвете.

Похоже, что те сооружения не были доведены до конца и были лишь началом того,

что думали построить основатели [Тиа-ванаку]. Все сказанное из демаркации Педро

де Сиеса де Леона, которую он написал о Перу и его провинциях, глава сто пятая, в

которой он подробно описывает эти и другие сооружения, что мы рассказали

суммируя; к этому я счел нужным прибавить другие [описания], которые мне сообщил

один священник, мой соученик, по имени Диего де Алькобаса (которого я могу

назвать братом, так как оба мы родились в одном доме и его отец, словно

воспитатель, растил меня); наряду с другими сообщениями, которые мне присылали

он и другие [соученики], он рассказывает следующее, говоря об этих огромных

сооружениях Тиа-ванаку: «В Тиа-ванаку, провинция Кольяо, среди прочих имеется

одна древность, достойная бессмертной памяти. Она соприкасается с озером, которое

испанцы называют Чукуиту, настоящее же Имя Чуки-виту. Там находятся

огромнейшие сооружения, среди которых имеется квадратный двор в пятьдесят

морских саженей с одной и с другой стороны, ограда которого превышает высоту в

два роста. По одну сторону двора находится зала длиною в сорок пять, а шириною в

двадцать два фута, покрытая так же, как покрывались соломой комнаты, которые

ваша милость видела в доме Солнца в этом городе Коско. Двор, о котором я говорю,

как и его стены, и пол, и зала, и ее крыша, и покрытие, и порталы, и пороги двух

входов, которые имеет зала, и другой вход, который имеет [сам] двор, — все это один-

единственный монолит (pieca), вырубленный и сделанный из одной скалы, а стены

двора и залы толщиною в три четверти вары, а потолок залы с внешней стороны

похож на солому, хотя он из камня, ибо, поскольку индейцы покрывают свои дома

соломой, камень причесали и покрыли линиями, чтобы он был бы похож на другие

[крыши] и казался бы соломенной крышей. Озеро бьется об одну из стен двора.

Местные жители говорят, что тот дом и остальные сооружения были построены в

честь творца вселенной. Недалеко оттуда находится большое скопление камней,

сделанных в виде таких натуральных мужских и женских фигур, что кажется, что они

живые [и] пьют из сосудов, [держа] их в руках, другие — сидя, другие — стоя на

ногах, другие переходят ручей, который течет среди тех сооружений; другие статуи

стоят со своими детьми, [прижавшимися] к юбкам и подолам; другие несут их на

спине и другие на тысячу разных манер. Сегодняшние индейцы говорят, что [люди]

того времени были превращены в те статуи за великие грехи, которые они

совершили, и за то, что забросали камнями одного человека, проходившего по той

провинции». Досюда слова Диего де Алькобаса, который во многих провинциях того

королевства служил викарием и проповедником индейцев, ибо его проповеди

(perlados) вынуждали его переходить из одного места в другое, ибо как метис-

уроженец Коско — он знает язык индейцев лучше, чем другие неместные жители той

земли, и приносит большие плоды.1[144]

Глава II

ХАТУН-ПАКАСА ПОКОРЯЕТСЯ, И ОНИ ЗАВОЕВЫВАЮТ КАКЙА-ВИРИ

Возвращаясь к инке Майта Капаку, укажем, что случилось так, что он почти без

сопротивления покорил большую часть провинции, именовавшуюся Хатунпакаса,

каковой является земля, расположенная по левую сторону от Десагуадеро. Был ли это

только один поход или много — [неизвестно]; среди индейцев нет единого мнения,

ибо большинство из них утверждает, что инки завоевывали земли мало-помалу,

потому что они обучали вассалов и возделывали землю. Другие же говорят, что

вначале, когда они еще не стали могущественными, было [именно] так, однако, став

таковыми, они завоевывали все, что могли. Случилось ли это так или по-другому — не

имеет большого значения. Будет лучше, чтобы не раздражать многократным

повторением одних и тех же вещей, сразу называть то, что каждый из этих королей

завоевал, если у них не вызовет обиду то, что не будет указано [число] походов,

которые каждый из них совершил в разных направлениях (partes). Предприняв свое

завоевание, инка дошел до селения, именуемого Какйа-вири, вокруг которого было

расположено много хуторов, разбросанных без какого-либо порядка, и каждый из них

имел господинчика (senorete), который управлял и командовал остальными. Все они,

зная, что инка шел покорять их, договорились и собрались на холме, который имеется

в том районе, словно бы построенный вручную — высотою почти с четверть лиги и

круглый, как сахарная голова, хотя вся тамошняя земля ровная. Этот холм, поскольку

он был [там] единственным и по причине его красоты, те индейцы считали

священным, поклонялись и приносили ему жертвы. Они пришли искать его

покровительство, чтобы он, будучи их богом, защитил и освободил их от своих врагов.

Они построили на нем укрепление из смеси сухих (seca) камней и дерна. Говорят, что

женщины взялись принести весь дерн, который был необходим, чтобы воздвигнуть

как можно быстрее это сооружение, а мужчины со своей стороны укладывали камни.

Они в огромном количестве укрылись в крепости вместе со своими женами и детьми,

со всей едой, которую только можно было собрать.

Инка направил им обычные требования и, в частности, велел сказать, что он не

собирается отнимать у них их жизнь и их владения, а хочет оказать им благодеяния,

которые Солнце приказывало ему оказывать индейцам, чтобы они проявили бы

уважение к его сыновьям, не сопротивлялись бы им, ибо они были непобедимы,

потому что Солнце помогало им во всех их завоеваниях и сражениях, и чтобы они

считали бы его своим богом и поклонялись ему. Инка много раз направлял послание

индейцам, которые все время упорствовали, отвечая ему, что их образ жизни был

хорошим, что они не хотели его улучшать, и что у них были свои боги,1[145]1одним из

которых был тот холм, который защищал их и должен был оказать им помощь, что

пусть инка уходит с миром и обучает других всему, чему они захотят, поскольку они

не хотят чему-либо учиться. Инка не

был расположен дать им сражение, ибо хотел

победить их лаской или голодом, если иначе было невозможно; он разделил свою

армию на четыре части и взял холм в окружение.

Индейцы кольа много дней упорствовали на своем, выжидая нападения на крепость,

однако, видя, что инки не хотят сражения, они приписали это страху и трусости, и,

становясь день ото дня все более решительными, они много раз совершали вылазки

из крепости, чтобы сразиться с ними, но они, выполняя приказ и указание своего

короля, лишь сдерживали их, хотя с одной и с другой стороны люди все же погибали,

и больше

со стороны кольа, потому что они, как люди безрассудные, [сами]

бросились на оружие противников. Тогда среди индейцев Кольяо распространилась

всеобщая молва, а позже инки распустили ее по всем своим королевствам, что в один

из дней, когда осажденные индейцы сделали такую вылазку, чтобы сразиться с

людьми инки, камни и стрелы и другое оружие , которое они метали в инков,

возвращались назад против них1жесамих их что так погибли многие кольа, раненные

своим же собственным оружием. Дальше мы расскажем эту сказку, относящуюся к

числу наиболее почитаемых ими. Из-за многочисленных в тот день смертей

мятежники, и в частности кураки, раскаявшиеся в своем упрямстве, сдались; опасаясь

другого великого наказания, они собрали всех своих людей и

направились группами

просить милосердия. Они приказали, чтобы первыми шли бы дети, а за ними вслед их

матери и старики, которые находились с ними. Немного спустя вышли солдаты, а

затем шли капитаны и кураки со связанными руками и с веревками, свисавшими с шеи

в знак того, что они были достойны смерти за то, что подняли оружие против сыновей

Солнца. Они шли босые, что у индейцев Перу считалось знаков унижения, чем давали

понять, что там присутствовало великое высочество или божество, которому они идут

поклоняться.

Глава III

ОНИ ПРОЩАЮТ СДАВШИХСЯ, И СКАЗКА ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ

Поставленные перед инкой, они, [как шли] по своим группам, унижались на земле и с

громкими криками поклонялись ему как сыну Солнца. По совершении общего

поклонения подошли сами кураки, с присущим им почтением они говорили, умоляя

его величество о1своемпрощении, а если же ему было более желательно, чтобы они

умерли, они сочли бы за счастье свою смерть, если бы он простил тех солдат,

которые, видя их дурной пример и [повинуясь] приказу следовать ему,

оказали[146]1сопротивление инке. Они также умоляли простить женщин, стариков и

детей, которые не были виновны, ибо только они одни являлись таковыми и поэтому

хотели сами заплатить за все.

Инка принял их, сидя на своем кресле, окруженный своими вассалами, и, выслушав

их, он приказал развязать им руки и снять с шей веревки в знак того, что прощает их

и дарует жизнь и свободу, и ласковыми словами он говорил им, что пришел не ради

того, чтобы отнять у них жизнь или имущество, а совершить добро и научить их

разумной жизни и закону природы, чтобы они оставили бы своих идолов и стали бы

поклоняться Солнцу как богу, которому они были обязаны этой милости, что,

поскольку так приказывало Солнце, инка прощает их и в виде милости вновь дарит им

их земли и вассалов с единственным намерением оказать им добро, в чем они по

долгому опыту убедятся сами, и их дети, и потомки, ибо так приказывало Солнце;

поэтому они должны вернуться в свои дома, и вылечить свои болезни и раны, и

подчиняться тому, что он им приказывает, ибо все совершается ради их блага и

пользы. И, чтобы они унесли с собой свидетельство милосердия инки и большую

уверенность в [своем] прощении, он приказал, чтобы кураки от имени всех своих

[людей] объявили бы ему мир [прикасанием] к правому колену, чтобы было видно,

что, разрешая им коснуться своей особы, он считает их своими. Эта милость и

благодеяние считались среди них бесценными, ибо было запрещено и

воспринималось как святотатство прикосновение к инке, который был одним из их

богов, если [прикоснувшийся] не принадлежал к королевской крови или не имел на то

его позволения. Увидя обнаженной благочестивую душу короля, они почувствовали

свою полную безопасность в отношении наказания, которого боялись, и, вновь унижая

себя на земле, кураки заявили, что будут добрыми вассалами, чтобы стать

достойными столь великой милости, и что его величество словом и делом показал

себя сыном Солнца, ибо людям, заслужившим смерть, он оказывал никогда никем не

воображавшуюся милость. Провозглашая сказку, [о которой говорилось выше], инки

рассказывают, что исторически достоверным (historial) в ней было то, что капитаны

инки, видя наглость кольа, которая с каждым днем росла, тайно приказали своим

солдатам, чтобы они приготовились бы сразиться с ними в огне и в крови и наказать

их со всей силой своего оружия, ибо было неразумно [больше] допускать ту

непочтительность, которую они позволяли себе в отношении инки. Кольа, как обычно,

предприняли свои угрозы и бравады, не замечая ярости и готовности противника

встретить их. Они были встречены и подвергнуты нападению с огромной суровостью;

большинство из них погибло. И, поскольку до того случая люди инки сражались с

ними не для того, чтобы убивать их, а только сдерживать, [инки] заявили, что в тот

день они также не сражались, а что Солнце, не желая терпеть столь малое уважение,

которое кольа проявили к его сыну, приказало, чтобы их собственное оружие

повернулось бы против них сами1[147]1и наказало бы их, поскольку [сами] инки не

хотели делать этого. Индейцы, будучи такими наивными, верили, что это было так,

поскольку так утверждали инки, считавшиеся сыновьями Солнца. Амауты, которые

были философами, аллегоризируя сказку, говорили, что раз кольа не хотели оставить

оружие и покориться инке, когда он им так приказал, оружие обернулось против них

же самих, ибо их же оружие стало причиной их смерти.

Глава IV

ПОКОРЯЮТСЯ САМИ ТРИ ПРОВИНЦИИ, ОСТАЛЬНЫЕ ЗАВОЕВЫВАЮТСЯ: ОНИ

СОЗДАЮТ КОЛОНИИ И НАКАЗЫВАЮТ ТЕХ, КТО ПРИМЕНЯЕТ ЯД

Эта сказка и мягкий и милосердный приговор князя распространились среди соседей

Хатун-пакаса, где произошел тот случай, и вызвали такое восхищение и удивление, а

с другой стороны, и любовь, что многие селения добровольно покорились и пришли

выразить покорность инке Майта Капаку; и они поклонялись и служили ему, как сыну

Солнца, и среди других народов, выразивших покорность, были жители трех больших

провинций, богатых множеством скота и могучих воинственными людьми,

именовавшиеся Кавки-кура, Мальяма и Варина, где[позже] случилось кровавое

сражение Гонсало Писарро и Диего Сентено. Инка, оказав милости и благодеяния как

покоренным, так и тем, кто пришел по своей воле, вновь перешел водораздел в

сторону Коско, и из Хатун Кольа он направил войско с четырьмя1мастерами боя1на

запад от места, где он находился, и приказал им, чтобы они, пройдя ненаселенные

земли, которые называются Хатун-пуна (у границ которых остановил свои завоевания

инка Льоке Йупанки), покорили бы своему служению народы, которые они встретят по

другую сторону ненаселенных земель на склонах Моря Юга. Он приказал им ни в коем

случае не допускать развязывания сражения с противниками, и что если они

повстречают какие-либо упорные и упрямые [народы], которые не захотят покориться

иначе, как благодаря силе оружия, чтобы они не трогали бы их, ибо варвары теряли

больше, чем инки выигрывали. С этим приказом и большим запасом провианта,

который им пополняли день за днем, отправились в путь капитаны и перешли

Снежные Кордильеры с некоторыми трудностями, вызванными тем, что там не было

открытой дороги и в той стороне было более тридцати лиг пути по ненаселенным

[землям]. Они дошли до провинции, называвшейся Кучуна, с разрозненным и

разбросанным населением, хотя людей было много. Местные жители, узнав новость о

новой армии, построили укрепление, куда ушли со своими женщинами и детьми. Инки

окружили их, и, выполняя приказ своего короля, они не хотели нападать на

укрепление, которое было весьма слабым; они предложили им пакт о мире и

дружбе.1[148]

Противники ничего не хотели принимать от них. И одни, и другие упорствовали так в

течение пятидесяти дней, во время которых возникало немало случаев, когда инки

могли причинить много ущерба своим противникам, однако, следуя своему старому

обычаю и особому приказу инки, они не хотели сражаться с ними, лишь сжимая

[кольцо] окружения. С другой стороны, на осажденных людей оказывал давление

голод, их жестокий враг, и был он великим, ибо по причине внезапности прихода

инков они не сумели запастись достаточным провиантом [и] не сообразили, что [инки]

окажутся столь упорными в осаде, считая, что они уйдут, видя их упрямство.

Взрослые люди, мужчины и женщины, переносили голод, не падая духом, однако

юноши и дети не могли переносить его страдания; они шли на поля в поисках трав, и

многие приходили к противникам, и родители разрешали им это, чтобы не видеть их

смерть на своих глазах. Инки подбирали их и давали еду для них самих и кое-что, что

они могли отнести своим родителям, и вместе с едой они посылали им обычные

предложения мира и дружбы. Противники, видя все это и не ожидая помощи [со

стороны], согласились сдаться без каких-либо условий, поскольку им казалось, что те,

кто проявил себя столь милосердными и жалостливыми, когда они были

бунтовщиками и неприятелями, станут еще милосерднее, когда увидят их

побежденными и униженными. Так они покорились воле инков, которые приняли их

приветливо, не проявляя гнева, не укоряя их за прошлое упрямство; они скорее

проявили к ним дружелюбие, и дали им еду, и вывели их из заблуждения, объясняя,

что инка, сын Солнца, стремится завоевывать земли не для того, чтобы тиранить, а

для того, чтобы принести добро их жителям, как ему приказывал отец Солнце. И

чтобы они увидели это на [своем] опыте, они дали предводителям (principales) одежду

и другие дары, говоря, что инка оказывает им эту милость; простым людям они дали

провиант, чтобы они шли по своим домам, отчего все остались весьма довольны.

Капитаны инки передали сообщение о всем том, что случилось во время конкисты, и

попросили людей, чтобы заселить селения в той провинции, ибо земля показалась им

плодородной и пригодной для значительно большего [числа] людей, чем она имела, и

что было полезно поставить там крепость, чтобы обеспечить сохранность

завоеванного и на всякий иной случай, который в дальнейшем может иметь место.

Инка направил им людей, как они просили, с их женами и детьми, которые и заселили

два селения; одно у подножья горы, где местные жители построили крепость; они

назвали его Кучуна, что являлось именем самой горы; другое назвали Мокева. Одно

селение удалено от другого на пять лиг, а сегодня те провинции называются по

имени этих селений, и они входят в юрисдикцию Кольа-суйу. Когда капитаны

закончили создание селений и указали принятый способ и порядок в своей вере и

правлении, они дознались, что среди тех индейцев имелись некоторые,

пользовавшиеся ядом против своих врагов, [и] не столько чтобы убить их,

сколько1[149]1для того, чтобы обезобразить и причинить вред их телу и лицу. Это был

слабый яд, от которого умирали лишь слабые комплекцией; те же, кто был здоров,

продолжали жить, но с великими страданиями, потому что их рассудок и члены

становились непригодными и разум тупел, а лицо и тело обезображивались. Они

становились очень страшными, [как] пораженные белой проказой, покрытые белыми и

черными пятнами; словом, они были разрушены внутри и снаружи, и все родные

(linaje) очень страдали, видя их такими. Те, кто имел эту отраву, радовались их

страданиям больше, чем если бы смерть наступила сразу. Капитаны, узнав об этом

зле, сообщили о нем инке, который направил им приказ заживо сжигать всех, кого

обнаружат применяющим ту жестокость, и сделать так, чтобы от них не осталось бы

даже памяти. Этот приказ короля оказался настолько приятен местным жителям той

провинции, что они сами провели расследование и исполнили приговор; они заживо

сожгли преступников и все то, что находилось в их домах, которые [также] были

разрушены и засыпаны битым камнем, как вещи, принадлежавшие проклятым людям;

они сожгли их скот и разрушили поместья, даже выкорчевали посаженные ими

деревья; они приказали, чтобы никто и никогда не воспользовался бы [всем] этим,

чтобы там царило опустошение и никто не смог бы унаследовать зло их прежних

владельцев. Строгость наказания породила такой страх у местных жителей, что, как

они заверяют, никогда больше во времена королей инков тот яд не был использован,

пока ту землю не завоевали испанцы. Исполнив наказание и устроив поселения

переселенцев (transplantados) и правление среди покоренных, капитаны вернулись в

Коско, чтобы отчитаться в совершенном ими. Они были очень хорошо приняты и

вознаграждены своим королем.

Глава V

ИНКА ЗАВОЕВЫВАЕТ ТРИ ПРОВИНЦИИ, ОН ВЫИГРЫВАЕТ ОЧЕНЬ УПОРНОЕ

СРАЖЕНИЕ

По прошествии нескольких лет инка Майта Капак решил направиться на покорение и

присоединение новых провинций к своей империи, ибо день ото дня росла у этих

инков жадность и стремление к увеличению своего королевства, для чего, собрав как

только можно больше воинов и обеспечив себя провиантом, он пришел в Пукара в

Ума-суйу, которая была последним селением, завоеванным в том направлении его

дедом или, согласно другим, — его отцом, как мы говорили в должном месте. Из

Пукара он пошел на восток в провинцию, которую называют Льари-каса, и без какого-

либо сопротивления покорил ее местных жителей, которые с радостью признали его

господином. Оттуда он пошел в провинцию, называемую Санкаван, и с той же

легкостью подчинил ее себе, ибо,1[150]1поскольку по тем провинциям прошла слава,

восхвалявшая прошлые подвиги отца и деда этого князя, местные жители с большим

желанием шли к нему в вассалы. Эти провинции составляют в длину более

пятидесяти лиг, а в ширину с одной стороны тридцать, а с другой — двадцать;

провинции были очень заселены людьми и богаты скотом. Инка, установив обычный

порядок в своем идолопоклонстве, и в хозяйстве, и в правлении новыми вассалами,

прошел в провинцию, называемую Пакаса, и в ней он покорил и заставил служить

себе ее местных жителей, которые не оказали ему какого-либо противодействия ни в

сражениях, ни сопротивлением; наоборот, они все покорились ему и восхваляли как

сына Солнца.

Эта провинция является частью той, которую, как мы говорили, завоевал инка Льоке

Йупанки; она очень большая и имеет много селений, и вот так оба эти инки, отец и

сын, завершили ее завоевание. Закончив конкисту, он приблизился к королевской

дороге из Ума-суйу, недалеко от селения, которое сегодня называют Вайчу. Там он

узнал, что впереди собралось множество людей, объединившихся, чтобы начать с ним

войну. Инка продолжил свой путь в поисках противников, которые вышли [ему

навстречу], чтобы защитить переправу через реку, которую называют река Вайчу.

Вышли тринадцать или четырнадцать тысяч индейцев, воинов из различных племен

(apellidos), хотя все они назывались этим именем кольа. Инка, чтобы не начинать

сражение, а продолжать завоевание, так же как он до этого осуществлял его, много

раз посылал противникам великие предложения мира и дружбы, однако они ни разу

не захотели принять их; наоборот, день ото дня они все больше наглели, ибо им

казалось, что предложения [мира], которые предлагал им инка, и его нежелание идти

с ними на разрыв происходили от страха, который они ему внушали. С этой пустой

презумпцией они отдельными отрядами переправлялись во многих местах через реку

и нападали с великим бесстыдством на королевское войско инки, который, чтобы

избежать смерти с обоих сторон, пытался любым путем привлечь их добром и

переносил оскорбления противников столь терпеливо, что даже его [люди] стали

воспринимать все это как зло и они говорили ему, что величие сына Солнца не может

разрешать и терпеть такую дерзость тех варваров, ибо в дальнейшем оно могло

вызвать презрение и потерю завоеванной репутации.

Инка сдерживал гнев своих людей, говоря, что подражает своим предкам и ради

исполнения приказания своего отца Солнца, который приказывал ему беспокоиться о

благе индейцев, что он не хотел наказывать тех [индейцев] оружием; что, не

причиняя им зла, не давая им сражения, нужно дождаться такого дня, когда можно

будет увидеть, не зародится ли в них понимание добра, которое он желал принести

им. Этими и другими схожими словами много дней удерживал инка своих капитанов,

не желая давать разрешение, чтобы они начали рукопашную с1[151]1противником.

Пока однажды, побежденный настойчивостью своих [людей] и вынуждаемый

дерзостью противников, которая была уже невыносима, он приказал начать

сражение.

Инки, которые страстно желали этого, начали сражение со всей поспешностью.

Противники, видя близость сражения, которого они так добивались, также выступили

с великой радостью и поспешностью; вступив в рукопашный бой, и та, и другая

стороны сражались с огромнейшей яростью и храбростью: одни, чтобы сохранить

свою свободу и право не желать покориться и служить инке, даже если он был сыном

Солнца, а другие, чтобы наказать за неуважение, которое проявлялось к их королю.

Они сражались с великим упорством и слепотой, в особенности кольа, которые,

словно не ощущая боли, бросались на оружие инков и, будучи варварами,

упорствующими в своей непокорности, сражались отчаянно, без какого-либо порядка

или согласованности [в действиях], благодаря чему смертность среди них была

огромна. В этом упорном сражении они провели весь день без передышки. Инка был

повсюду в сражении; ввязываясь или выходя [из боя], он то укреплял [ряды] своих

воинов, выполняя обязанности капитана, то сам сражался с противником, чтобы

утвердить славу доброго солдата.

Глава VI

ЛЮДИ ВАЙЧУ СДАЮТСЯ; ОНИ ПОЛУЧАЮТ ЛЮБЕЗНОЕ ПРОЩЕНИЕ

Более шести тысяч [людей] кольа, как говорят их потомки, погибло по причине

плохой согласованности и безрассудства, проявленных в сражении. Наоборот, со

стороны инков благодаря порядку и хорошему руководству было потеряно не более

пятисот [воинов]. С ночной темнотой одни и другие собрались в своих лагерях; кольа,

испытывая боль от уже поостывших ран и видя тех, кто был убит, потеряв боевой дух

и мужество, которые до этого были у них, не знали, что делать и какой совет принять,

потому что у них не было сил, чтобы защитить свободу, сражаясь оружием, а, чтобы

спастись бегством, они не знали, как и где можно было бежать, ибо противники

окружили их и заняли проходы; им казалось, что и они не могут уже просить

милосердия, ибо из-за своей великой гнусности и пренебрежения к стольким и столь

прекрасным условиям, которые предлагал им инка, они были недостойны его.

В этой всеобщей растерянности они избрали самый надежный путь, который виделся

самым старым из них; они советовали, что, если все сдадутся, хотя и поздно, они

смогут вымолить милосердие у князя и что он, хотя и оскорбленный, в проявлении

сочувствия последует примеру своих отцов, о которых было известно, что они были

чрезвычайно милосердны с взбунтовавшимися и небунтовавшими противниками.

Согласившись1[152]1на это, они с рассветом оделись в самые презренные одежды,

которые только могли придумать, обнажили головы, разулись, сняли накидки (manta),

оставаясь в одних только рубашках. И капитаны, и знатные люди со связанными

руками, не произнося ни единого слова, входили через ворота в лагеря инки, который

принял их с большим благодушием. Кольа, встав на колени, сказали ему, что они не

пришли просить милосердия, ибо хорошо знали, что недостойны, чтобы инка

применил его к ним из-за их неблагодарности и великого упорства; что они просто

просили его приказать своим воинам прикончить их кинжалами, чтобы они стали

примером и другие не решились бы, как они, проявить непокорность сыну Солнца.

Инка приказал, чтобы один из его капитанов ответил бы от его имени и сказал бы им,

что отец Солнце послал его на землю не для того, чтобы убивать индейцев, а чтобы

приносить им благодеяния, вызволяя их из животной жизни, которую они вели, и

обучая их познанию Солнца, своего господа, чтобы дать им порядок, законы и

правление, чтобы они жили бы как люди, а не как животные;1e1что он ради

исполнения этого приказания шел из земли в землю, в которых он не нуждался, чтобы

привлекать индейцев к служению Солнцу, и что он, как его сын, прощает их и

приказывает им жить, хотя они недостойны этого, а что за бунт, который они

подняли, его отец Солнце должен был наказать и наказал их, что вызывает у инки

сожаление; что с этих пор и дальше они должны загладить свою вину и проявлять

покорность приказаниям Солнца, благодаря благодеяниям которого они будут жить в

процветании и покое. Дав им этот ответ, он приказал одеть и лечить их, и чтобы с

ними обходились по возможности лучше. Индейцы вернулись в свои дома,

рассказывая о зле, которое им причинил их бунт, и что они остались жить благодаря

милосердию инки.

Глава VII

ПОКОРЯЮТСЯ МНОГИЕ СЕЛЕНИЯ; ИНКА ПРИКАЗЫВАЕТ ВОЗВЕСТИ ПЛЕТЕНЫЙ

МОСТ

Затем новость о повальной смерти в том сражении и что она явилась наказанием,

которому Солнце подвергло тех индейцев, потому что они не покорились его

сыновьям инкам и не пожелали принять его благодеяния, распространилась по всей

округе. В связи с этим многие селения, находившиеся еще дальше и жители которых

[уже] поднялись на борьбу и построили военные лагери, чтобы оказать

сопротивление инке, [сами] разрушили их, и, зная его милосердие и кротость,

направились к нему, и попросили у него прощения, и умоляли его, чтобы он взял бы

их своими вассалами, и что они были бы счастливы стать таковыми.

Инка1[153]1принял их весьма любезно и приказал дать им [свою] одежду и другие

дары, чем индейцы остались весьма довольны, рассказывая повсюду, что инки были

настоящими сыновьями Солнца.

Этими селениями, которые принесли покорность инке, были те, что расположены от

Вайчу до Кальа-марка, на юге по дороге из Лос-Чаркас, имеющей тридцать лиг пути.

Инка прошел дальше от Кальа-марка еще двадцать четыре лиги по той же самой

королевской дороге из Лос-Чаркас до Каракольо, подчинив служению себе все

селения, которые находятся по одну и по другую руку от королевской дороги, пока он

не достиг лагуны Париа. Оттуда он вновь повернул на восток, к Андам, и дошел до

долины, которую сегодня называют Чуки-апу, что на всеобщем языке

означает1капитанское копье,1или1главное копье,1что одно и то же. В том округе он

приказал заселить перемещенными индейцами много селений, ибо он признал, что те

долины были более жаркими для выращивания кукурузы, чего нельзя было сказать о

всех остальных провинциях, значащихся под этим названием Кольа. Из долины Кара-

кавту он пошел на восток до склонов великой Кордильеры и снежных гор Анд,

расположенных в тридцати и более лигах от королевской дороги Ума-суйу.

На тех дорогах и в покорении людей, и в начертании планов селений, которые были

им заселены, и в наведении порядка в своих законах, и в правлении он провел три

года. Он вернулся в Коско, где был встречен величайшим праздником и ликованием.

И, проведя в отдыхе два или три года, он приказал собрать к следующему лету

провиант и людей для осуществления нового завоевания, чтобы душа его не страдала

от праздности, и еще потому, что он вознамерился пойти на запад от Коско, где

находилось то, что они называли Конти-суйу и включало в себя многие и большие

провинции. А так как ему было необходимо переправиться через большую реку,

называемую Апу-римак, он приказал соорудить мост, по которому переправилась бы

его армия. Он дал им план, как его следовало соорудить, обсудив его с некоторыми

весьма талантливыми индейцами. И, поскольку писатели из Перу хотя и говорят, что

[там] имеются мосты из плетеного камыша, но не рассказывают, каким образом они

строились, я счел нужным описать его здесь для тех, кто не видел их, и еще потому,

что этот [мост] был первым плетеным мостом, который построили в Перу по приказу

инков.

Чтобы построить один из тех мостов, они собирают огромнейшее количество ивовых

кустов, которые, однако, не являются такими же, как в Испании, — они другого вида,

с тонкими и жесткими ветвями. Из трех простых ивовых лоз делается очень длинная

плетенка, размером в длину, которую должен иметь мост. Из трех плетенок по три

ивовые лозы делаются другие [плетенки] по девять лоз; из трех таких делаются

другие плетенки, которые вместе имеют уже двадцать семь ивовых лоз, а из трех

таких делаются другие, еще более толстые; и таким образом они1[154]1увеличивают и

утолщают плетенки, пока они не становятся такими толстыми, как тело человека, а то

и толще. Таких очень толстых плетенок делается пять. Чтобы переправить их на

другой берег реки, индейцы переправляются [туда] вплавь или на плотах. Они берут

тонкий шнур, к "которому привязывают канат толщиною с трос из пеньки, которую

индейцы называют1чавар; к1этому канату привязывается одна из плетенок, и

огромная толпа индейцев тянет ее, пока она не перейдет на другую сторону [реки]. И,

перетащив все пять [плетенок], они укладывают их на две высокие опоры, которые

сделаны прямо из скалы (pena viva), где таковая имеется, а если она там не

обнаружена, [то] опоры высекаются из таких же крепких, как скала, камней. Мост над

[рекой] Апу-римак, который находится на королевской дороге из Коско в Лос-Рейес,

имеет одну подпорку, [вырубленную] прямо в скале, а другая сделана из камней.

Опоры на земле — пустотелые, с крепкими стенами по сторонам. В тех пустотах

между одной и другой стенами каждая опора имеет пять или шесть поперечных

балок, таких толстых, как быки, расставленных в своем порядке и соразмерности

(compas), как ручная лестница; индейцы накручивают на каждую из этих балок

каждую из толстых плетенок из ивовой лозы, чтобы мост был натянут и не ослабевал

под своей собственной тяжестью, которая была огромна; однако, сколь сильно они ни

тянули ее, она всегда вытягивается и провисает дугой, поэтому, войдя [на мост], до

середины спускаются, а выходят, поднимаясь до самого конца, и при любом

несколько более сильном ветре он начинает раскачиваться.

Три толстые плетенки они укладывают в качестве пола моста, а две другие ставят по

одну и другую стороны вместо перил. На те [плетенки], которые служат полом, они

кладут тонкие, как прутья, деревья, сложенные и переплетенные, как плетень,

занимающий всю ширину моста, которая равна двум варам в ширину. Они кладут то

дерево для сохранения плетенок, чтобы они не ломались бы так быстро, и крепко

связывают их с самими плетенками. На дерево они накладывают большое количество

связанных и уложенных в своем порядке ветвей. Они кладут их так, чтобы ногам

животных было бы во что упираться и чтобы они не скользили и не падали бы.

Нижние плетенки, которые служат полом, и верхние, которые служат перилами,

оплетены множеством очень крепко привязанных ветвей и тонких деревьев, которые

образуют стенку вдоль всего моста, и он становится таким крепким, что по нему

переходят люди и животные. [Мост] над Апу-римаком, являющийся самым длинным из

всех [мостов], имеет шагов двести в длину. Я не измерял его, но в Испании вместе с

теми, кто ходил по нему, мы старались подсчитать, и все давали ему [именно] эту

длину, и скорее даже большую, нежели меньшую. Я видел многих испанцев, которые

не спешивались, чтобы перебраться через мост, а некоторые переезжали его рысью,

чтобы показать отсутствие страха, что не было лишено некоторого

безрассудства,1[155]1Эту столь гигантскую махину (maguina) начинают строить из

трех только ивовых лоз, превращая в столь мощное и великолепное сооружение,

каким оно [здесь] представлено, хотя и плохо нарисовано. Сооружение действительно

чудесное; оно кажется невероятным, если бы его нельзя было бы увидеть, как

[можно] увидеть сегодня, ибо всеобщая нужда в нем защитила и сохранила мост, хотя

он мог бы быть разрушен временем, как случилось с другими, столь же крупными и

[даже] большими [мостами], которые повстречали испанцы на той земле. Во времена

инков те мосты подновлялись каждый год; на работы приходили соседние [с ним]

провинции, между которыми в зависимости от их близости [к сооружению], от

количества и возможностей индейцев каждой провинции были распределены

[изготовление и доставка] материалов. Сегодня происходит то же самое.

Глава VIII

МОЛВА О МОСТЕ ПРИВОДИТ К ДОБРОВОЛЬНОЙ ПОКОРНОСТИ МНОГИЕ

НАРОДЫ

Узнав, что мост уже построен, инка поднял свою армию, в которой он вел двенадцать

тысяч воинов с опытными капитанами, и направился к мосту, где он обнаружил

добрый гарнизон людей для его защиты, если противники захотели бы его сжечь. Но

они были столь восхищены новым сооружением, сколь жаждали заполучить своим

господином [того] князя, приказавшего построить такую махину, ибо индейцы Перу в

те времена, и даже когда пришли испанцы, отличались такой простотой, что, когда

появлялась какая-нибудь новая вещь, кем-то другим изобретенная, и которую они не

видели, этого было достаточно, чтобы они покорились и признали бы сыновьями

Солнца тех, кто ее создал. Именно так, а не иначе они были настолько поражены

видом испанцев, сражающихся верхом на таких яростных, как им показалось,

животных, как лошади, стреляющих из аркебузов и убивающих противника в двухстах

и трехстах шагах, что они сочли их за богов и в первой же конкисте покорились.

Благодаря этим двум вещам, которые оказались главными из того, что они увидели в

испанцах, они посчитали их сыновьями Солнца и почти без сопротивления покорились

им, как это случилось тогда; и уже здесь [в Испании] всякий раз они проявляли и

проявляют восхищение и признание [чужого превосходства], когда испанцы

показывают какую-нибудь новую для них и дотоле невиданную штуку, будь то

мельницы для помола пшеницы, пашущие буйволы, строительство сводной арки из

камня при возведении мостов через реки, ибо им кажется, что вся та огромная

тяжесть повисла в воздухе; они говорят, что за подобные и другие дела (cosas), с

которыми они сталкиваются ежедневно, испанцы1[156]1достойны того, чтобы им

служили индейцы. Поскольку во времена инки Майта Капака была еще большей эта

простота, те индейцы восприняли сооружение моста с таким восхищением, что он

один внес вклад, благодаря которому многие провинции той округи приняли инку без

всяких возражений, и среди них была одна, именуемая Чумпи-вилька, которая

расположена в округе Конти-суйу и имеет двадцать лиг в длину и более десяти в

ширину: они с большим удовольствием признали его своим господином как благодаря

его славе сына Солнца, так и чуда нового сооружения, ибо им казалось, что подобные

дела могли совершать только люди, спустившиеся с неба. Только в селении,

именуемом Вильильи, он встретил некоторое сопротивление; там местные жители

построили укрепление вне селения и укрылись в нем. Инка приказал окружить его со

всех сторон, чтобы ни один индеец не ушел; с другой стороны, он призвал их к себе с

обычным милосердием и кротостью.