Васильев B.B., Кротов A.A. История философии
Подождите немного. Документ загружается.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
391
причине нервных заболеваний. В следующей работе «Толкование сновидений» (1899),
сразу сделавшей Фрейда знаменитым, содержатся основные открытия психоанализа.
Прежде всего это открытие внутренней структуры психического — его двух
составляющих: сознательной и бессознательной части, — и постановка проблемы
исследования бессознательного. Именно бессознательное содержит болезненные
желания, которые находятся под сознательным запретом, изгнаны из сознания и именно
поэтому оказываются источником конфликта, который ведет к неврозу. Описывая
основные функции двух составляющих человеческой психики и говоря о факторе
цензуры, Фрейду было важно то, что он сразу обнаружил способ проникнуть в сферу
бессознательного — это сны, которые он назвал «королевскими воротами в
бессознательное», а также оговорки, ошибки и другие неосознанные выражения желаний.
По сути дела в этом состояло и другое открытие Фрейда, связанное с будущей
терапевтической практикой психоанализа: выявление и осознание этих вытесненных
желаний, этого внутреннего конфликта бессознательного с моим сознательным Я через
его проговаривание само по себе оказывает лечебное воздействие, снимает внутренний
конфликт, устраняет физические симптомы невроза.
Следом за «Толкованием...» выходят «Психопатология повседневной жизни», «Шутки
и их связь с бессознательным» (1900), а в 1905 г. — работа «Три очерка по теории
сексуальности», которая представила два, еще более скандальных, открытия Фрейда —
выводы о сексуальной природе бессознательного и о поэтапном формировании
психического, связанным с развитием детской сексуальности. Фрейд объясняет
содержание бессознательного влечениями, прежде всего детскими.
516
Параллельно развивается теория либидо (от латинского «желание»), под которым
Фрейд понимает исходную энергию, сексуальную по своей природе, лежащую в основе
всех преобразований влечения. Это первое определение либидо рассматривает его как
объектное, т. е. направленное на овладение определенной целью, и конечное, т. е.
связанное с удовлетворением желания. В качестве примера Фрейд рассматривает детскую
игру Da-Fort — Ближе-Дальше, суть которой состоит в том, что ребенок выбрасывает
игрушку из манежа и требует, чтобы ее ему вернули, получив игрушку обратно, ребенок
снова ее выбрасывает так, что сам достать не может и снова требует ее назад.
Интерпретация Фрейда состоит в том, что эта игра демонстрирует объектность желания
ребенка: он стремится бесконечно повторять удовлетворение от момента овладения
недоступной ранее игрушкой. Либидо, с точки зрения Фрейда, всегда будет
количественным понятием, с помощью которого можно «энергетически» —
определенными характеристиками «сгущения», «смещения», «перемещения» —
объяснять психосексуальные явления. Сначала, правда, у Фрейда либидо
противопоставляется влечению к самосохранению, позже, когда самосохранение
толкуется тоже из сексуального инстинкта, эта концепция трансформируется в
относительное противопоставление влечения либидо и влечения к смерти. Даже когда эта
энергия может быть десексуализирована, например, в процессе так называемой
сублимации — влечение, которое направлено на социально значимые объекты
(например, художественное творчество), то Фрейд объясняет это как вторичный процесс
отказа от собственно сексуальной цели.
В этой же работе рассматривается Эдипов комплекс как принципиально важный для
формирования основных структур психического и завершения периода детской
сексуальности: именно в период полового созревания (пубертатный) ребенок вынужден
под влиянием социальных запретов (прежде всего табу на инцест — кровосмесительные
сексуальные отношения) изменить объект своего влечения с ближайшего — родителя
противоположного пола — на внешний объект. Решающим для мальчиков становится
угроза кастрации со стороны отца, под влиянием которой они принимают запрет и
преодолевают комплекс, вытесняя в бессознательное то двойственное отношение к отцу,
которое связано с переживанием Эдипова комплекса. Если этой смены не произошло и
ребенок не решил проблему выбора внешних возможных объектов влечения, то
происходит конфликтное вытеснение влечения в сферу бессознательного, оставляя
неразрешимым Эдипов комплекс как источник неврозов взрослой психики. Позже в
работе «О нарциссизме. Введение» (1914) Фрейд специально остановится на случае,
когда новым объектом влечения становится сам субъект — тогда возникает другой
комплекс, комплекс Нарцисса. Одновременно чувство ревности по отношению к
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
392
родителю того же пола сменяется стратегией создания модели, идеала по его образцу и на
основании этих процедур формируется сознательное Я с моральными принципами,
принятием социальных запретов.
Процесс формирования психического понимается, таким образом, как процесс
социализации — процесс принятия индивидом существующих в обществе запретов,
норм, правил и ценностей. В 1913 г. в «Тотеме и табу» Фрейд рассмотрит миф-гипотезу
об убийстве праотца и последующем одновременном введении культа тотема как образа
праотца и табу на инцест — как сыновней реакции раскаяния и стыда за это убийство. По
мысли Фрейда, несмотря на проблематичность мифа, это момент начала человеческой
истории.
517
Как потом подчеркнет К. Леви-Стросс, это момент отличия культуры от природы. Для
Фрейда обращение к мифу означало прежде всего, что переживание Эдипова комплекса
не связано с конкретным поведением родителей, а является универсальной
необходимостью введения запрета для формирования полноценных структур
психического.
С 1920 г. в работах «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), «Я и Оно» (1923),
«Запреты, симптомы и беспокойство» (1926), «Очерк психоанализа» (1938) Фрейд вводит
в структуру психического Сверх-Я как цензурирующую инстанцию, ответственную за
самокритику, принятие социальных норм и законов, наличие Я-идеала. Таким образом,
картина так называемой первой топики, где бессознательное, которое в принципе не
осознается, может оказаться в конфликте с вербализованным сознанием и тогда следует
использовать потенциально осознаваемое предсознание, для того чтобы установить связь
с бессознательным, изменяется. Ей на смену приходит тоже трехчленная структура: Оно,
как главная характеристика бессознательного с господствующим принципом
удовольствия, Я, модифицируемая как со стороны Оно, так и со стороны Сверх-Я, и
Сверх-Я, инстанция, которая начинает формироваться с первого переживания Эдипова
комплекса (то есть где-то с трех до пяти лет). Однако все инстанции порождаются и
включают в себя бессознательное. Концепция так называемого классического
психоанализа Фрейда своеобразно продолжила традиции натурализма, представив
определение сознания через внутренний конфликт основания поведения, страсти, и
рациональной составляющей, мысли, — пытаясь показать универсальность их общего
основания — психической энергии бессознательного.
Аналитическая психология К.Г.Юнга.
Аналитическая психология К.Г.Юнга. Карл Густав Юнг (1875—1961) в своей
концепции бессознательного сделал акцент именно на такой широкой энергетической
трактовке либидо. Этим характеризуется его развитие фрейдовской концепции с 1906 г.
вплоть до разрыва всех отношений с Фрейдом в 1913 г. из-за теоретических разногласий,
изложенных, в частности, в работе Юнга «Метаморфозы и символы либидо» (1912). С его
точки зрения, это универсальная витально-психическая энергия. Ее регрессия приводит к
возникновению неврозов, которые характеризуются воспроизведением архаических
образов. Формирование психического происходит, таким образом, в процессе
индивидуации — осваивания, присваивания как личного, уникального архаичного
культурного опыта, накопленного поколениями людей и выраженного в символической
форме, прежде всего в сказках, суевериях, мифах, религиях. С этой точки зрения
невротически опасны как восточные культы, предполагающие полное растворение
индивидуальности во всеобщем, так и европейская десакрализованная культура,
формирующая экстравертированного индивида.
Бессознательное, таким образом, согласно работе Юнга «Отношение между Я и
бессознательным» (1928), включает в себя коллективное и безличное — архетипы,
образы коллективного бессознательного. У Юнга можно выделить несколько аспектов
понимания архетипов. Во-первых, он рассматривает архетипы как психические
корреляты инстинкта, «автопортреты инстинкта». Они универсальны для всех культур.
На основе понимаемого таким образом архетипа и строится человеческое поведение —
каждый раз по-разному. Например, в каждом человеке сочетаются два начала — анима и
анимус. Архетип женственности — анима — связан с эмоциональным началом. Он
может реализовываться как в гармоничном поведении человека — когда анима по-
518
зволяет устанавливать теплые отношения с другими людьми, жить в мире с самим
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
393
собой, так и проявлять себя отрицательно: вызывать неустойчивость настроения,
капризность, слезливость и пр. Противоположное начало — анимус — олицетворяет
мужское рациональное начало. Оба архетипа могут быть представлены символически.
Современный человек сталкивается с этим во сне. Однако их природа, согласно Юнгу,
неясна. Он отмечает, что это особая субстанция, результат спонтанного порождения
нейродинамических структур мозга. Но при этом он считает, что архетип может быть
чистым актом восприятия. Главное, что архетип нельзя осмыслить дискурсивно.
Психология может только описывать, толковать и типизировать. На этом построена
концепция типов характеров, изложенная в работе «Психологические типы» (1921),
которая активно используется сегодня в соционике.
Юнг считал, что концепция бессознательного — принципиально нового
иррационального объекта исследования — требует новой по типу научной
рациональности: она должна исходить не из причинных зависимостей, а из синхронии
исследуемого объекта. Бессознательное должно рассматриваться вне временной
последовательности как значимое целое (например, работа «Психология и алхимия»
(1944)). Архетипы бессознательного одновременно являются первоосновой мира,
который выстраивает субъект, и структурами психики, с помощью которых мы можем
говорить о человеческом сознании и культуре. Сами они вне времени и вне пространства
— только так можно объяснить целый ряд парапсихических явлений.
Индивидуальная психология А.Адлера.
Индивидуальная психология А.Адлера. Альфред Адлер (1870—1937) предложил
другую трактовку либидо — как стремления к превосходству. Фрейд не разделял
взглядов Адлера, поэтому ему и девяти его единомышленникам, кстати, активным
социал-демократам, пришлось покинуть кружок Фрейда. В работе «О нервозном
характере»(1912), через год после разрыва с Фрейдом, Адлер изложил не только иное
понимание либидо, но и принципиально иное объяснение поведения человека, исходя не
из каузальности, а из финальности. Человек — существо целеустремленное, поэтому все
его поступки, мысли, чувства должны быть истолкованы, исходя из той цели, которую
поставил перед собой человек. Считается, что Адлер реализовал прежде всего
ницшеанские мотивы объяснения отдельной личности с точки зрения исходного
стремления к самоутверждению. Воля к могуществу присуща и детям, и женщинам, и
физически слабым мужчинам. Общество же специально устанавливает запреты на
открытое проявление этого стремления к господству. Сферой, где наиболее свободно
реализуется это стремление, должна стать политика. Поэтому на первый план выходят
проблемы воспитания, а среди воспитательных задач первой, по мысли Адлера, должна
быть задача воспитания социального чувства.
Экзистенциальный психоанализ Э.Фромма.
Экзистенциальный психоанализ Э.Фромма. Эрих Фромм (1900—1980) считал, что
в основе психического уже сложно найти собственно биологическое основание.
Решающее значение для формирования психического как так называемого социального
характера имеют социальные связи и отношения («Человек сам по себе» — 1947). Это
экзистенциальные дихотомии, или противоположности: человек является частью
природы, законы которой он не может изменить, но в то же время он создает свой
человеческий культурный мир, противоположный природе; человек конечен и смертен,
но он утверждает вечные ценности; человек одинок и уникален, но стремится найти
общее с другими людьми; человек чужд этому миру, но стремится к гармо-
519
нии с ним. Человек стремится к свободе, но при этом часто бывает так, что он
стремится и избежать всего того, что со свободой связано («Бегство от свободы» —
1941). Каждый выбирает из этих положений, стремясь сделать этот выбор осмысленным:
как, например, сгоревший на костре за свои убеждения Джордано Бруно или
согласившийся изменить свои взгляды ради того, чтобы выжить, Галилео Галилей
(«Иметь или быть» — 1976). Так появляются понятия свободы, истины, справедливости,
но именно в силу необходимости выбирать появляются и негативные ответы —
ненависть, зло, жестокость, агрессия и т. п. Они не биологичны, не природны — они
укоренены в человеческом характере. Поэтому создается видимость автоматизма.
Другие направления и школы психоанализа.
Другие направления и школы психоанализа. Следует отметить, что в начале века
было несколько центров психоанализа за пределами Вены, где работал Фрейд: Юнг в
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
394
Цюрихе, Шандор Ференци в Будапеште, Джонс в Лондоне, Карл Абрахам в Берлине.
Последние занимались специально детским психоанализом, творчески развивая идеи
Фрейда. К их последователям относится, например, и Мелани Кляйн (1882 —1960), чьи
идеи о детском воображении, акцент, который она сделала не на реальном, а на
символическом измерении детских фантазмов, повлияли на появление лакановского
психоанализа.
«Структурный» психоанализ Ж. Лакана.
«Структурный» психоанализ Ж. Лакана. Жак Лакан (1901 — 1981) рассматривал
свою концепцию психоанализа как развитие идей Фрейда, как интерпретацию
противоречивых моментов в текстах основоположника психоанализа. Концепция Лакана
формулировала традиционную проблематику психоанализа с учетом современного
контекста гуманитарного знания. Поэтому на первый план вышли вопросы, связанные с
языком — о смысле, о плане выражения, тем более что развитие практики психоанализа к
середине века сместило акцент с монолога пациента, обращенного к врачу, на диалог
клиента и аналитика. Терапия превращается в своеобразное обучение. То, что было
открытием Фрейда и касалось практики психотерапии неврозов, становится
самостоятельной теоретической проблемой — психическое обусловливается как
желанием, так и способом выражения желания (репрезентацией). Основанием понимания
этой обусловленности у Лакана является понимание Я как расщепленного,
неоднозначного, изменчивого.
Центральным открытием Лакана стало обнаружение на доэдипальной стадии развития
психического поворотного момента в конституировании Я: так называемой стадии
Зеркала. С докладом «Стадия Зеркала как формирующая функции Я в том виде, в каком
она предстает в психоаналитическом опыте» Лакан выступил на 16-м Международном
психоаналитическом конгрессе в Цюрихе (1949). Это период подготовки к речевой
деятельности, когда ребенок начинает узнавать свое собственное отражение в зеркале. Об
этом моменте Фрейд, на которого ссылается Лакан, писал еще в 1914 году («О
нарциссической любви»): он обратил внимание на то, что еще до формирования структур
психического ребенок способен сконцентрировать свое внимание на самом себе. Этот
момент Лакан считает принципиально важным для понимания того, что все-таки
представляет собой субъективность. По мысли Лакана, это не просто концентрация
внимания, это выстраивание себя, придание самому себе значения. Но откуда берется
значение до появления развернутой речи и развернутых структур психического? Все дело
в том, что Я ребенка, смотрящее в зеркало, обнаруживает в зеркале не только того, кто
смотрит, — он обнаруживает то Я, на которое смотрит тот Другой, кто поднес его
520
к зеркалу, кто смотрит на него. Т. е. в зеркале Я видит то, что хотят увидеть Другие,
прежде всего Мать ребенка. Таким образом, формирующееся Эго оказывается
расщеплено на Я, которое смотрит, и Я, на которое смотрят. Эта нестабильная
субъективность, эта внутренняя изменчивая оппозиция сохраняется при освоении языка и
переносится на то, как конституируется субъективность посредством языка: всегда есть
Я, которое произносит, артикулирует, и Я, которое говорит, то есть воспроизводит,
отсылает к смыслам. Субъект оказывается не индивидом, целостным и определенным, а
дивидом, фрагментированным и изменчивым. Язык метафоричен, может быть, даже
метонимичен: означаемое и означающее взаимно превращаются друг в друга, они не
противоположны друг другу — это лишь временные границы, смысл которых —
постоянно выходить за эти границы. Лакан приводит формулу F (S'\ s)S~S( + )s, где
означающие S и S' приблизительно равны означаемому, которое постоянно переходит
границу с означающим — S ( + ) s. Лакан критикует Фромма и К. Хорни за то, что, по их
мнению, можно говорить о стабильном Эго. С точки зрения Лакана, Я всегда находится в
поисках себя и соотнесении себя с взглядом Другого, смыслами Другого — т. е.,
выходит, что Я может быть репрезентировано только через Другого. В дальнейшем
именно эти идеи Лакана подтолкнули к радикализации теории означающего Другого.
Расщепленность Я, дихотомия, лежащая в основании идентичности оказывается,
таким образом, не окончательной. Это связано с другим принципиальным положением
концепции Лакана — объяснением природы человеческого желания, лежащего в основе
психического, как необъектного и бесконечного. Т. е. объект желания имеет
символическую природу, представляет собой исчезающее означаемое. Иллюстрацией
этому становится лакановский вариант интерпретации хрестоматийной детской игры Da-
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
395
Fort: ребенок испытывает желание и удовольствие от переживания желания не тогда,
когда обладает игрушкой, а тогда, когда игрушка недосягаема для него, когда он
стремится к ней, когда он желает ее; соответственно, повторяющееся действие
выбрасывания игрушки связано с тем, что ребенок стремится вновь испытать влечение к
недоступному объекту.
Понимание желания Лаканом связано с его пониманием гегелевского Абсолюта, а
точнее, с интерпретацией гегелевской философии А. Кожевом, семинары которого
слушал Лакан. Разбирая идеи гегелевской «феноменологии духа», Кожев делает вывод,
что человек оказывается абсолютным отрицанием отрицательности, поскольку в
конкретном действии — труде, борьбе — он есть реальное присутствие ничто в бытии.
Язык пытается определить то, что несет человеку страдание и смерть, — природу,
поэтому в конечном счете язык не может ничего определить, он бессодержателен, так же
как и сам человек, историчен и временен, хотя и стремится схватить убийственный для
него Абсолют. Именно язык дает иллюзию всемогущества — он не связан с предметной
реальностью, поэтому он может изобразить все что угодно, поскольку в конечном счете
он изображает смерть. Лакан «гуманизирует» негативную деятельность Абсолюта,
которая представлена Кожевом. Желание всегда направлено за пределы
непосредственного объекта как такового (как предмета, которым можно обладать),
поскольку объектом желания является не предмет, а символическое. То же относится и к
переживанию Эдипова комплекса и утрате матери в качестве потерянного объекта, и к
переживанию кастрационного комплекса. Порядок действительности, который
описывался Фрейдом как реальный, предстает символическим. В переживаемом
521
нет определенных фиксированных критериев. В отличие от афоризма Фрейда
«Анатомия — это судьба», Лакан вводит идею маскарада идентичностей, проявления
символических определений сексуальности, не связанных и не определенных
биологическими критериями сексуальности. Эти идеи, наиболее подробно изложенные в
статье «Значение фаллоса», повлияли на американский постлаканизм (Ж. Роуз, Л.
Митчелл и др.), разрабатывающий проблемы сексуальной идентичности, а также в целом
на так называемую гендерную философию, понимающую пол как социальный конструкт.
Субъект не подчиняется внешнему закону — он подчиняется тому, что предстает как
внутреннее, как инстанция символического. И три типа идентификации, которые мы
видели и у Фрейда, — по модели родителя, по выбору объекта и по объективному
отношению к модели идентификации — приобретают у Лакана принципиально иной —
символический характер. А это значит, что ни в случае первых — либидинальных —
отношений, ни в последнем случае у субъекта не может быть фиксированного отношения
к той или иной модели идентичности. На одном из первых семинаров — а Лакан вел их в
течение почти 20 лет вплоть до 1980 г. — он уточняет, что это не логическая логика, а
топологическая логика. Проблема понимаемой таким образом субъективности — это
проблема организации пространства. Одним из самих ярких образов, иллюстрирующих
образ лакановского понимания субъективности, оказывается лента Мебиуса:
перекрученная и склеенная полоска бумаги оказывается бесконечным движением по
обеим сторонам бумаги без всякой возможности определить, где лицевая, где оборотная
ее сторона.
Три инстанции психического, которые обнаруживает Лакан, — это реальное,
символическое и воображаемое. При этом в отличие от Фрейда Лакан не связывает план
реального с объективно происходящими или происходившими событиями — этот план
никогда не дан непосредственно, он всегда «вне игры», но в то же время все
развертывание психического происходит по поводу реального, и в этом смысле реальное
«всегда здесь». Реальное Лакана подобно понятию влечения у Фрейда — это причина
желания, то, что продуцирует объект желания бесконечными определениями, этость,
данная в самом психическом. Сам Лакан описывает реальное как то, что должно
появиться в результате работы аналитика как иллюзиониста. Если сравнивать с образом
фрейдовского аналитика, то он был бы скорее похож на дезиллюзиониста, который в
конце концов заставляет проявиться объективную реальность. Воображаемое понимается
в противовес реальному, как приспособление к реальному — это Я, нарциссическое Я из
стадии зеркала, выстраивание иллюзии, которая создает равновесие между субъектом и
миром, защищает субъект. Воображаемое структурируется вокруг символического по
поводу реального — символическое, которое представлено как порядок языка или, шире,
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
396
порядок культуры, для отдельного субъекта появляется с именем Отца. То, как описывает
Лакан символическое, сближает его с фрейдовской инстанцией Сверх-Я, однако все
первичные мифы и комплексы интерпретируются Лаканом символически. Например,
через символическую кастрацию субъект приобщается к измерению Бытия-к-смерти.
Лакан использует идеи Ж. Батая, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра для того, чтобы описать
желание как связь всех трех компонентов психического.
Лакан был исключен из Международной психоаналитической ассоциации и создал
свое общество, влияние которого на практикующих психоаналитиков распространяется
на Францию, Великобританию и США. Но гораздо бо-
522
лее мощное влияние идеи Лакана оказали на всю философскую мысль второй
половины ХХ в., затрагивая самые разные направления гуманитарного знания:
литературоведение, психологию, методологию науки, историю, культурологию,
политические науки.
Литература
1. Фрейд 3. Я и Оно: В 2 т. Тбилиси, 1991.
2. Фрейд 3. Психология бессознательного. М., 1990.
3. Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия. М., 1992.
4. Юнг К. Г. Тэвистокские лекции. Киев, 1995.
5. Адлер А. Воспитание детей. Взаимодействие полов. Ростов-на-Дону, 1998.
6. Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990.
7. Лакан Ж. Семинары 1, 2. М., 1998, 1999.
8. Кляйн М. Развитие в психоанализе. М., 2001.
9. Зигмунд Фрейд, психоанализ и русская мысль. М., 1994.
10. Руткевич А. М. От Фрейда к Хайдеггеру. М., 1985.
Глава 13. ГУССЕРЛЬ
Эдмунд Гуссерль родился в 1859 г. в Проснице (Моравия).
Эдмунд Гуссерль родился в 1859 г. в Проснице (Моравия). В ходе его обучения — с
1876 г. в Лейпцигском университете, с 1878 г. в Берлине, с 1881 г. в Вене — его
интересовали прежде всего математика, физика и астрономия. Среди его
университетских наставников были известные математики Леопольд Кронекер и Карл
Вейерштрасс. В 1882 г. Гуссерль защищает диссертацию на тему «Некоторые вопросы
теории вариационного исчисления». После присуждения ученой степени он некоторое
время был приват-ассистентом Вейерштрасса.
К. Вейерштрасс — представитель критической математики, для которой характерно
стремление к четким дефинициям понятий и логической строгости доказательств.
Согласно Вейерштрассу, строгое изложение дифференциального и интегрального
исчисления следовало начинать с разъяснения понятия числа. Эта идея легла в основу
габилитационного сочинения Гуссерля «О понятии числа. Психологический анализ»
(1887).
В 1882 г. в Вене под влиянием своего друга Томаса Масарика Гуссерль основательно
изучил Новый Завет, в результате чего в его мышлении произошли глубокие перемены:
он сменил математику на философию, чтобы, по его признанию, сделанному через 40 лет,
«посредством некой строгой философской науки найти путь к Богу и праведной жизни».
В 1885—1886 гг. в Вене Гуссерль слушал философские лекции Франца Брентано. Его
труд «Психология с эмпирической точки зрения» (1874) привлек Гуссерля искусным
использованием метода сведения (редукции) всех философских понятий к их
первоисточникам в созерцании. Брентано использовал этот метод, чтобы распутать и
прояснить проблему сознания. В работе «Философия арифметики. Психологические и
логические исследования» (1891) Гуссерль использовал этот метод для обоснования
понятия числа в простых созерцаниях как психических актах.
В 1900 и 1901 гг. выходят в свет 2 тома «Логических исследований». 1-й том
«Логических исследований» вызвал большой резонанс. Для изучения и разработки идей,
выраженных в этом труде, объединяются молодые философы. Начинается история
феноменологического движения. Постепенно вокруг Гуссерля складывается настоящая
философская школа.
В 1901 г. Гуссерль получает профессуру в Геттингене. В геттингенские годы Гуссерль
опубликовал свое второе главное сочинение — «Идеи к чистой феноменологии и
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
397
феноменологической философии» (1913), которое принесло ему мировую известность.
После 1907 года вокруг Гуссерля складывается кружок энтузиастов —
исследователей, вдохновленных «Логическими исследованиями», под громким
524
названием «Философское Геттингенское общество» (Ганс Липпс, Александр Койре,
Роман Ингарден, Гельмут Плесснер, Арнольд Цвейг и др.). Здесь сложилась философская
школа, близкая по духу платоновской Академии: обучение философии велось не столько
теоретически, сколько практически; учитель демонстрировал свой метод в действии, и
«тренировал» учеников в его применении. Здесь, как и в Академии, философии не
«обучали», ею «заражали» — как в принципе и в любой научной школе. Здесь
создавалась особая напряженная интеллектуальная атмосфера, в которой обострялась
мысль и прояснялось видение (недостатком было то, что, выйдя из этой атмосферы, люди
часто теряли эту ясность).
С 1916 г. вплоть до своей отставки в 1928 г. Гуссерль преподает во Фрайбурге. Здесь
его сотрудником был Хайдеггер. Хайдеггер помог подготовить к публикации
гуссерлевские лекции по феноменологии внутреннего сознания времени (1928), которые
многолетняя сотрудница Гуссерля Эдит Штейн составила в единый текст из лекционных
и исследовательских рукописей. После отставки (1928) Гуссерль продолжает искать
формы для более ясного изложения своего феноменологического метода, для чего ему
требовалось самому достичь его более глубокого понимания. За считанные месяцы им
была написана «Формальная и трансцендентальная логика» (1929). Вскоре после этого
Гуссерль читал доклады в парижской Сорбонне. Оба доклада вышли на французском
языке в 1931 г., а на немецком — лишь в 1950 г. под названием «Картезианские
размышления». Его последний труд, «Кризис европейских наук и трансцендентальная
феноменология», также был опубликован на немецком языке только в 1954 г. Основные
идеи этой книги были высказаны Гуссерлем в докладе «Философия в кризисе
европейского человечества», прочитанном в 1935 г. на заседании Венского культурного
союза, и в докладе «Кризис европейских наук и психология», прочитанном в том же 1935
г. в Пражском университете. По истечении 1935 года Гуссерль был лишен нацистскими
властями права преподавания из-за своего еврейского происхождения и, надо добавить,
из-за несовместимости феноменологии с нацистской идеологией «крови и почвы».
Гуссерль подвергался преследованию как один из тех интеллектуалов, которые
провозглашали значимость истинного знания для всех людей, а стало быть, и для
«нелюдей», безразлично негров или евреев. Гуссерль являл собой, с точки зрения
нацистов, тот «бесплодный дух без крови и расы», тех «искалеченных интеллектуалов»,
чья духовность есть «болезненное пышноцветие», не имеющее никакого отношения к
своей «хилой телесности», полное ненависти к «подлинной, единой с почвой,
духовности». Райхминистерство по науке, педагогике и народному образованию
вынудило Гуссерля выйти из основанной Артуром Либертом в Белграде философской
организации. В 1937 ему было отказано в разрешении участвовать в IX Международном
конгрессе по философии в Париже. Лишь самые близкие друзья продолжали
поддерживать отношения с Гуссерлем до его смерти в 1938 г.
Философское наследие Гуссерля охватывает примерно 40 000 рукописных страниц
(большая их часть — стенографические записи). То, что они сохранились, — заслуга
бельгийского францисканского патера Германа Лео ван Бреда: вскоре после смерти
Гуссерля, спасая рукописи от уничтожения национал-социалистами, он тайно вывез их из
страны. Ван Бреда инициировал основание в университете Лувена (Бельгия) Архива
Гуссерля. Собрание сочинений Гуссерля (Husserliana) продолжает издаваться до
настоящего времени (в 2003 г. вышел XXXVI том), давая все новый материал для лучше-
525
го понимания феноменологического метода и замыслов Гуссерля по его применению.
«Философия арифметики».
«Философия арифметики». В своей первой книге Гуссерль ставит задачу
философского обоснования математики путем редукции — сведения всех
математических операций к простым созерцаниям. Здесь можно проследить родство с
методом Э. Маха «редукции понятий к созерцаниям», однако с тем принципиальным
отличием, что Гуссерль сводит арифметические понятия к интеллектуальным
созерцаниям, которые давно были отвергнуты в послегегелевской философии как
метафизический предрассудок. Мы непосредственно видим, — считает Гуссерль, — чем
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
398
два яблока «похожи» на два дома и чем они отличаются от трех яблок — следовательно,
мы способны созерцать числа как таковые. Правда, это относится только к малым числам
— понятия больших чисел связываются с переживаниями малых посредством операций
счета, осуществляемых по законам экономии мышления.
Предложив свой вариант обоснования математики, Гуссерль вступил в старый спор об
основаниях математики между трансценденталистами и эмпириками, который начался в
конце 1830-х гг. в Англии. Трансценденталисты защищали тот взгляд, что аксиомы
геометрии не выводимы из опыта, но производны от трансцендентальных оснований
всякого возможного знания. Эмпирики же пытались вывести из опыта принципы
геометрии и математики в целом (при помощи метода индукции). Противники
трансцендентализма, например, спрашивали: почему мы так уверены, что прямые линии,
которые мы не можем представить пересекающимися дважды, и в действительности не
могут так пересекаться? Трансценденталисты, ссылаясь на Канта, утверждали, что таково
наше «пространственное созерцание», которое не выводится из опыта, но является его
предпосылкой и обусловливает основные пространственные свойства всего, что
постигается в опыте.
Значение этого спора для философии было немаловажным, так как он был напрямую
связан с проблемой трансцендентальных оснований нашего знания: математика была
наукой, в которой было труднее всего подвергнуть сомнению «трансцендентальный»
характер ее принципов, поэтому «трансценденталисты» прилагали все усилия, чтобы
защитить эту науку от попыток приравнять ее к эмпирическому знанию. Этот спор
продолжался, то угасая, то разгораясь вновь, до конца XIX столетия и имел очень важное
значение для философского становления Э. Гуссерля.
Хотя позиция «Философии арифметики» Гуссерля в этом споре была воспринята как
попытка дать психологическое обоснование принципов математики, тем не менее в свой
основе позиция Гуссерля совпадала с трансцендентализмом, вводя без лишнего шума
интеллектуальное созерцание как «опытную базу» математических понятий.
Теоретическая «борьба за трансцендентальное» имела и важный нравственный аспект.
Он заключался в отстаивании ценностей традиционной, так называемой
«общечеловеческой», морали перед лицом разрушительной критики позитивизма,
волюнтаризма и левого радикализма. После Гегеля стало общим местом, что, точно так
же, как нет внеисторической истины и, соответственно, беспредпосылочного познания,
так нет и всеобщей этики, а есть разнообразные этики (во множественном числе),
исторически, социально, природно обусловленные. С другой стороны, понятие «Бог» уже
не могло, как прежде, быть основой единой системы нравственности. В этих условиях
сторонникам общечеловеческой «вечной» морали не оставалось ничего, кроме
526
как обратиться к трансцендентальным вневременным принципам познания и
попытаться обосновать на них принципы морали. Кроме того, «трансцендентальный
субъект» выступал в качестве единственного «вечного» (вневременного) начала в
человеке: для интеллектуалов XIX в. христианское представление о душе уже не было
приемлемо как сильно мифологизированное, но без вечного начала в человеке было бы
бессмысленно говорить о вечных ценностях морали.
«Логические исследования».
«Логические исследования». Главный предмет 1-го тома «Логических
исследований» — критика психологизма в логике. «Психологизм» — одна из позиций в
развернувшемся в конце XIX в. споре о природе логических законов и отношении логики
и психологии. Проблема эта восходит к Канту. Кант считал, что существует две логики:
формальная — наука о формах и законах правильного мышления, которые получают
реальное значение лишь в соединении с предметами мышления, и трансцендентальная —
наука о всеобщих и необходимых формах мышления вообще, т. e. o категориях,
имеющих вневременное значение. Трансцендентальная логика, по Канту, независима от
всякого ее применения и потому не может быть проверена или опровергнута опытом.
«Психологисты» (Джон Стюарт Милль, Зигварт, Вундт, Шуппе и др.) отрицали
трансцендентальную логику, а формальную логику понимали как чисто техническое
(прикладное) учение о мышлении. Их рассуждения были на вид безупречны: психические
явления — предмет психологии; мышление — разновидность психических явлений;
следовательно, мышление — предмет психологии. Поскольку же задача науки —
изучение законов явлений, входящих в их предмет, то задачей психологии должно быть
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
399
изучение законов мышления. Соответственно, законы логики по природе являются
психологическими законами, а сама логика должна стать разделом психологии.
Главные аргументы противников психологизма основывались на двух ключевых
понятиях:
1) «чистое долженствование»; законы мышления относятся к «чистой мысли» и
говорят о том, как нужно мыслить вообще, с точки зрения Истины, безотносительно к
любой цели и интересу; психологисты, опираясь на опыт «научных революций»,
утверждали, что нет «вечной истины» и «чистой мысли». Любое долженствование
гипотетично: если хочешь достичь такого-то результата, делай (думай) так-то;
2) «абсолютная очевидность»; законы логики, в отличие от законов психологии,
постигаются с абсолютной очевидностью. Но сама эта очевидность — возражали
психологисты — есть не что иное, как психологическое чувство уверенности (разве не
было веками «очевидно», что Солнце вращается вокруг Земли, а тело, которое не
толкают, останавливается?)
Гуссерль, в своей философии арифметики сам выступавший с позиций, внешне
близких психологизму, в «Логических исследованиях» вступает в спор на стороне
трансценденталистов. Его аргументы, вкратце, следующие:
1) логика — единственная наука, которая задает законы сама себе; понятия и законы
логики не предполагают понятий и законов психологии и не выводятся из них; «В
логике... идеальные связи, составляющие ее теоретическое единство, подчиняются в
качестве отдельных случаев законам, ею же устанавливаемым» (1: 300).
2) психология — не только наука о мышлении, но и сама есть мышление и,
следовательно, должна подчиняться законам логики, которые должны предполагаться
истинными, а не выводиться из опыта;
527
3) аргумент «арифмометр»: механизм арифмометра построен и действует согласно
законам механики, но это не мешает ему также быть выражением законов арифметики.
Сколько бы мы ни разбирали арифмометр, мы не найдем ни чисел, ни арифметических
законов. Аналогичным образом соотносятся в человеке сфера психического и сфера
чистой мысли: можно бесконечно исследовать психический «механизм» мышления и
нигде не найти «чистой мысли» — что не мешает этому механизму в своем действии
выражать вечные истины чистого мышления, «истины как таковой».
Во втором томе «Логических исследований» Гуссерль закладывает основы
феноменологического метода. Феноменология — это и есть исключительно метод, а не
система; гносеология, а не онтология. Цель этого метода — «усмотрение сущности».
«Феномен», в понимании Гуссерля, — не явление, за которым стоит еще некая
«сущность» (вещь в себе). Нет никакой сущности «по ту сторону» феноменов. Феномен
— это и есть сущность «как она сама себя являет». Сущность совпадает с чистым
феноменом, т. е., феноменом, очищенным от всякого неосмысленного истолкования.
Главное условие постижения чистых феноменов и, соответственно, главное требование
феноменологического метода — беспредпосылочность. Это требование означает, что
феноменология не должна вводить своих собственных предпосылок (гипотез, аксиом),
поэтому исходным пунктом применения феноменологического метода может быть
только «неочищенный» феномен «естественной установки». Продолжая критику опыта,
начатую «вторым позитивизмом», Гуссерль призывает очистить опыт не только от
метафизических привнесений, но вообще от всяких неосмысленных предпосылок («пред-
рассудков» в самом широком смысле слова). Главная предпосылка, которая должна быть
устранена, — некритическое полагание вещей вне сознания («вещей в себе»). Это
полагание есть определяющее свойство «естественной установки» — того состояния
сознания, в котором человек находится до начала критического осмысления своего
опыта.
Феноменология задумывалась Гуссерлем по образцу «строгой науки», которая только
бесстрастно констатирует факты, но не толкует их. Именно это значение имел
провозглашенный Гуссерлем лозунг «К самим вещам!» Но изначально и прежде всего
любой факт есть факт сознания, не «вещь в себе», но смысл, полагаемый сознанием.
Даже «реальность» вещей — это лишь один из смыслов, которые мы вкладываем в них,
вещь сама по себе не имеет смысла (существования). Самой сущностью сознания
является «вкладывание» смысла в интенциональных актах: «быть сознанием», значит —
«давать смысл». Поэтому движение «к самим вещам» ведет не от понятий к ощущениям,
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
400
но от производных и вторичных смыслов к смыслам изначальным, пред-данным.
«Логические исследования» не были поняты так, как рассчитывал автор. Заявленную
здесь дескриптивную феноменологию восприняли как подготовительную ступень
эмпирической психологии. Это неудивительно, учитывая, что сам Гуссерль далеко не
сразу осознал все значение феноменологической программы. В «Идеях к чистой
феноменологии» он пишет: «...чистая феноменология... та самая феноменология, первый
прорыв к которой произошел в «Логических исследованиях» и смысл которой все глубже
и богаче раскрывался для меня в работах протекшего с тех пор десятилетия, — это не
психология» (2: 20).
В «Логических исследованиях» феноменологический метод является в общем
дескриптивным: очищение феноменов осуществляется посредством
528
критического самонаблюдения. В зрелой феноменологии, как она предстает в «Идеях
к чистой феноменологии», для той же цели Гуссерль разрабатывает новый метод —
метод феноменологической редукции и интенционального
анализа.
Зрелая феноменология.
Зрелая феноменология. Поставленная в «Логических исследованиях» задача
выявления «изначальных смыслов» получает дальнейшее развитие в «Идеях к чистой
феноменологии» и других работах зрелого периода. Теперь смысловое содержание
сознания подвергается последовательной критике, т. е. очищению: изначальные смыслы
очищаются от производных и ставится новая задача — выявить источник всех смыслов и
возвести к нему все содержание сознания (редукция), чтобы затем проследить механизм
полагания всех смыслов из этого источника (конституирование). Осуществление этой
программы позволило бы обосновать содержание сознания и дать человеку твердую
точку опоры в самом себе перед лицом теряющего смысл (и даже
«противосмысленного») внешнего мира.
Ступени феноменологической редукции.
Ступени феноменологической редукции. Метод редукции должен, по замыслу
Гуссерля, иметь несколько ступеней. Если привести к единому знаменателю различные
варианты изложения метода редукции, имеющиеся в произведениях философа, можно
говорить о трех ступенях.
1. Эпохе. У последователей скептика Пиррона термин «эпохе» означал «воздержание
от суждения», здесь — воздержание от приписывания бытия внешним объектам. Бытие
должно быть «выведено за скобки». «Вывести бытие за скобки» — значит, не отрицая,
просто отвлечься от него и рассуждать так, как если бы мир был только содержанием
моего сознания. Это позволит феноменологу, по замыслу Гуссерля, освободиться от
всякого практического интереса и занять позицию незаинтересованного наблюдателя.
К чему мы приходим в результате эпохе? В содержании нашего сознания ничего не
меняется, меняется лишь наше отношение к этому содержанию. Теоретическая установка
не связана напрямую с практической: астроном исходит из теоретической установки
лишь в своих научных занятиях, но, идя по земле, он так же, как все люди, должен
полагаться на то, что земля под его ногами покоится.
Весь наш опыт предстает теперь как содержание сознания, т. е., все предметы нашего
опыта рассматриваются не как «вещи в себе», а как смыслы для субъекта; не существует
«смыслов в себе», которые не были бы смыслами для какого-нибудь сознания. «...Никак
нельзя позволять, чтобы нас вводили в заблуждение рассуждения о том, что вещь
трансцендентна сознанию или же что она есть «бытие в себе»» (2: 4 — 5).
Тем самым феноменологическое исследование переходит от вопросов бытия — к
смыслу. «Реальность» вещей естественной установки становится далекой и не
затрагивает сознание феноменолога. «Между сознанием и реальностью поистине зияет
пропасть смысла» (2:11).
2. Трансцендентальная редукция. Здесь мы всю жизнь сознания рассматриваем как
целостную, когда каждый интенциональный акт вступает в синтез со всем предыдущим
содержанием сознания («универсальный синтез»). При таком рассмотрении оказывается
возможным «взять в скобки» не только бытие внешнего мира, но и меня самого как
эмпирического субъекта.
Сознание теперь должно рассматриваться как абсолютное сознание — замкнутая
самодовлеющая сфера, лишенная отношения к чему-либо «вне сознания»: «Сознание,
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.