Шохин В.К. Стратификации реальности в онтологии адвайта-веданты

Подождите немного. Документ загружается.

меется, это относится к философам, работающим уже после сло-

жения

обоих онтологических миров. Что же касается их абсолют-

ного исторического соотношения, то онтология бытия с точки зре-

ния

и относительной хронологии и абсолютной (если сопостав-

лять первые прецеденты той и

другой)

предшествует онтологии

реальности, так как философский поворот к

субъекту

оказывается

возможным только при неудовлетворенности «реистической» кар-

тиной

мира

Указанный характер исторического соотношения

двух

типов

онтологии целесообразно рассмотреть в конкретной ситуации ста-

новления

первых опытов стратификации уровней реальности в

европейской

философии, новизна которых может быть оценена

только на фоне работы предшественников Генриха Гентского - пер-

вого западного философа, у которого мы обнаруживаем первый из

этих опытов, и это не случайно совпадает с тем, что именно ему же'

мы обязаны «полноформатным» введением в философский язык

самого термина reaiitas и применением модуса realiter («реальным

образом»)

. Последний в контекстах своего функционирования уже

содержал в себе такой различительный признак онтологии реаль-

ности,

как квантифицированную релятивность: различия объектов

realiter возглавляли три уровня их различий, так как за первыми

следовали различия второго порядка, которые носили название ин-

тенциональных, и третьего порядка - логические

Онтология

бытия:

три

типа

вертикалей

Правда, не Генрих Гентский первым в истории европейской

философии

начал различать ментальное и экстраментальное суще-

ствование объектов познания. Так, уже Порфирий

(232—301/5)

во

«Введении»

к «Категориям» Аристотеля с самого начала предуп-

реждает, что собирается решать только «простые задачи», доступ-

ные

людям, получающим нормативное перипатетическое образо-

вание,

«избегая говорить относительно родов и видов, -

существу-

ют ли они самостоятельно, или же находятся в одних только

мыслях... и обладают ли они отдельным бытием, или же

существу-

ют в чувственных предметах и опираясь на них», ибо «такая по-

становка вопроса заводит очень глубоко и

требует

другого,

более

обширного исследования»

. Здесь существенно то, что, не реша-

ясь

специально исследовать данный вопрос, ученик Плотина вполне

уже осознает его философское значение

. Большой интерес пред-

ставляет и рассуждение христианского мыслителя Мария Викто-

рина

(281/291

- после 363) в сочинении «К Кандиду» (11, 1-12) о

том, что «истинно не-сущие» лишены места для того, чтобы быть,

поскольку они «не находятся ни в своей субстанции, ни в мысли

(in

intelligentia)»

. Эти «истинно не-сущие» рассматриваются здесь,

однако,

только как то, что выходит за пределы сущего и потому не

могут

занять никакого места в его «вертикализации».

Боэций

(ок.

480-525)

брался за решение вопросов, оставленных Порфири-

ем в комментарии к его

«Введению»

без решения, обсуждая и воз-

можность трактовать роды и виды в качестве «только лишь мысли-

мых понятий (intellectus)», что не исключает и возможность их су-

ществования «не только в понятии, но и в истине вещей»

Знаменитое

онтологическое доказательство бытия Божия, введен-

ное

в «золотой фонд» теологических дискуссий Ансельмом Кен-

терберийским

(1033-1109)

казалось бы также содержит логичес-

кие

возможности для обсуждения проблемы. В §§ 2-4 его «Про-

слогиона» (были добавлены к основному корпусу текста в

ходе

полемики

с Гуанило

) четко различаются существование в мысли

существование экстраментальное, и от первого перекидывается

мост (насколько удачно, в данном

случае

для нас совершенно не

важно) ко второму

, но ни малейшей попытки сравнить онтологи-

ческие статусы объектов мысленного и

«вещного»

мы здесь не об-

наруживаем. Петр Абеляр

(1079-1142),

включившись самым ак-

тивным образом в знаменитый спор об универсалиях, озадачился

тем,

существуют

ли роды и виды или, по-другому, «означают ли

они

нечто истинно существующее или же они полагаются только в

уме»,

т.е. соответствуют пустому мнению, ничем не отличаясь от

содержания понятий типа козлооленя

. Но и здесь ничего третье-

го

между

простым существованием и несуществованием еще не

предполагается, и хотя отзвуки «реальности» (неразличимые, как

представляется, для самого философа) здесь подслушать можно, о

соответствующей им стратификации сущего речь еще

никак

не идет.

Наконец,

современник Генриха,

Альберт

Великий (ок.

1206-1280)

сочинении «Об интеллигибельном» (Трактат III, глава 2) отлича-

ет интеллигибельные формы, превосходящие наш интеллект, от

создаваемых самим интеллектом

стоящих ниже интеллекта,

из

которых первые соответствуют предметам теологии, вторые

мате-

матики,

третьи

физики

То,

что

субъект познания учитывается

здесь

при

определении

статуса

предметов соответствующих наук,

несомненно,

но

несомненно

и то, что

речь идет

об их

гносеологи-

ческом статусе,

но не об

онтологическом.

Примеры

обращения

«мыслительным» объектам можно было

бы

продолжить.

Для нас

важно, однако,

не их

количество,

а то,

что

все

приведенные рассуждения

на

данную

тему,

составляя

бес-

спорные

исторические предвосхищения интересующих нас транс-

цендентальных онтологических вертикалей,

еще

никак

пока

не

обнаруживают

их

наличия.

Зато

во

вполне «выписанных» средневековых онтологических

вертикалях, которые хронологически предшествовали онтологичес-

кой

стратификации Генриха Гентского, субъект познания вполне

игнорируется. Недостатка

в них не

было,

наиболее популярные

из

них

(коими

мы и

ограничимся) вполне доступны предложенной

выше трехчастной типологизации

(§ 1).

вертикалям

логического типа

следует

отнести

первую

очередь.те, которые вырастают

из

онтологического прочтения

тем

же великим Боэцием, тексты которого были положены

основу

всего средневекового философского образования, десятеричной

категориальной системы Аристотеля (предикаменты).

«Коммен-

тарии

«Категориям»

Аристотеля»

(ок.

510) в

разделе

«О

субстан-

ции»

он

записывает основные онтологические единицы аристоте-

левской системы

эффектном

популярном

уже в

поздней антич-

ности

формате тетралеммы:

нечто находится

субъекте

предицирует его;

нечто находится

субъекте

и не

предицирует

его;

нечто

не

находится

субъекте

предицирует

его; 4)

нечто

не

находится

субъекте

и не

предицирует его

. Данная, чисто

ло-

гическая,

схема отношений терминов

(субъект)

и Р

(предикат)

развертывается

онтологическую вертикаль

- на

основании фор-

мального аристотелевского определения,

по

которому субстанция,

отличие

от

акциденции, есть

то, что не

локализуется

субстан-

ции.

Высший онтологический

статус

приписывается сущему

с ха-

рактеристикой

(4) -

первичным, индивидуальным субстанциям

(«этот человек»,

«эта

лошадь»), которые

суть

«субстанции

боль-

шей

степени»,

чем все

остальные

. Промежуточный

сущему

характеристикой (3) - вторичным субстанциям, среди которых раз-

личаются видовые и родовые; из них

«виды

в большей степени

субстанции, так как ближе к первым и в высшей степени субстан-

циям»

, но и среди видов есть более первичные (например, «чело-

век», так как этот вид включает лишь одну разновидность живых

существ) и более вторичные (например, «птица», так как этот вид

охватывает не одну разновидность). Но здесь же

Боэций

ссылается

на

Порфирия с его «пирамидой», в которую заложена вертикаль с

прямо

противоположным вектором, высший ярус которой состав-

ляют роды, по отношению к которым нет уже рода, низший - виды,

которые уже не

могут

быть разделены на

другие

виды

. На третье

место ставятся акциденции (сущие девяти категориальных видов -

начиная

с количества и качества - все за исключением субстан-

ции),

отвечающие характеристикам (1) и (2). Если в рассмотрен-

ном

сочинении

Боэций

полемизирует с теми, кто склонен считать

роды высшим сущим на том основании, что на них

«держатся»

виды

ин-дивиды (философ возражает, что виды и роды сами переста-

ли

бы существовать если бы исчезли индивиды), то в «Коммента-

рии

«Введению»

Порфирия к «Категориям»

Аристотеля»

(Книга

Н) он уже прямо оправдывает то, что Порфирий из

всех

ка-

тегорий первым

обсуждает

род на том основании, что

«все,

что

универсально, включает в себе все прочее, но само никуда не вклю-

чается», а потому оно «достойнее и важнее, и по природе первона-

чально»

, и эта

«обратимость»

в иерархизации сущего составляет,

как

было выяснено, существенное отличие онтологии бытия от

онтологии реальности (см. § 1). Соответствующая вертикаль дол-

жна онтологически выстраиваться (хотя

Боэций

это прямо не гово-

рит) в порфириевой последовательности: роды, виды, отличитель-

ные,

собственные и привходящие признаки (впоследствии они по-

лучили название предикабилий).

логическим вертикалям близко различение у Мария Викто-

рина

(в названном уже сочинении) 1) истинно сущего, 2) не истинно

сущего, 3) не истинно не-сущего, 4) истинно не-сущего

, и к ним

же непосредственно относится одна из схем, представленная в трак-

тате

«О природах» Эриугены, основная вертикаль которого относится

уже к следующему типу (см. ниже). Среди субстанций-сущностей

(он

подчеркивал непознаваемость того, что есть ouqioc) различаются

самая общая, промежуточные и самая частная (487 В)

Примеры

онтологических вертикалей

формалистического

типа,

которые не всегда просто отделить от предшествовавших

(вспомним

о только что приведенных тетралеммах

Боэция

и Ма-

рия

Викторина), - но только держа в уме, что объектами классифи-

кации

здесь являются не логические, но «материальные» призна-

ки

, можно было бы начать с трилеммы

бл.Августина,

демонстри-

руемой в его известнейшей симфонии «О Граде Божием» (после

410-427).

Здесь он различает три причины вещей: 1) производя-

щую и не производимую (quae

facit

пес fit) - Бог; 2) производящие

производимые (et faciunt et fiunt) - тварные разумные

духи;

3) больше производимые, чем производящие (quae

magis

fiunt quam

faciunt) -телесные причины, которые в целом не должны числить-

ся

среди воздействующих причин

(V.9.4)

Дифференциация того

же типа, на сей раз исполненная в формате тетралеммы и основы-

вающаяся уже не на христианском креационизме, но на пифаго-

рейской

мистической нумерологии, обнаруживается в популярном

сочинении

«О браке Филологии и Меркурия» Марциана Капел-

лы (V в.). Здесь Монада рождает

другие

числа, но сама не порож-

дается ими; Тетрада и рождает и порождается (образуется

удвое-

нием

2 и производит 8); Огдоада порождается (удвоением 4), но

ничего не порождает (в пределах Декады); Гебдомада ничего не

рождает и ничем не порождается (VII, 738)

Эти схематизации были учтены в фундаментальном сочине-

нии

Иоанна Скотта Эриугены «О природах» (862-866). Тетралем-

ма Эриугены хорошо известна: 1) первый вид природы творит и не

творится (creat et non creatur), 2)

другой

и творится и творит (et

creatur et creat), 3) иной только творится и не творит (creatur et поп

creat),

4) четвертый (у

Августина

отсутствующий

) не творит и не

творится (пес creat пес creatur); при этом третий вид формально

является контрарным первому, четвертый - второму (441

В^442

А).

От чисто логической тетралеммы

Боэция

(см. выше) ее отличает

наличие содержательного принципа классификации в виде способ-

ности

к творению и, соответственно, сотворенности; от трилеммы

Августина

- релятивизация христианского креационистского уче-

ния

духе

неоплатонизма (подчеркивается, что высший вид суще-

го - нечто вроде

никак

не относящегося к миру Абсолюта)

. Пря-

мую параллель этой

схеме

можно усмотреть и в построении верти-

кали

вещей невидимых отдельно: некоторые из них

могут

быть

объектами постижения

постигают нечто сами;

другие

только

постигаются,

но не

постигают ничего; третьи

и не

постигаются

сами ничего

не

постигают

(484

D). Очевидные параллели онтоло-

гическим вертикалям данного типа содержатся

различении

яру-

сов истины

Ансельма, средний

из

которых несет

не

только гносе-

ологическую нагрузку,

так как

есть «истина, которая находится

существовании вещей»

Один

из

примеров конструирования онтологической вертика-

ли

метафизического типа

предложил

тот же

Боэций

в том же

ком-

ментарии

«Введению»

Порфирия

«Категориям» Аристотеля (см.

выше)

- в

связи

таким первостепенно важным вопросом

для

всей

будущей

схоластической философии, как бытийный

статус

универ-

салий

родовых

видовых понятий.

На

этой вертикали распола-

гаются

телесные вещи, протяженные;

бестелесные вещи,

ко-

торые также,

свою очередь, располагаются

по

рангам: высшие

среди

них те, что

существуют

помимо

тел и без тел

(Бог,

ум,

душа),

другие

не

существуют

помимо

тел и не

могут

быть отделены

от

них (линия, поверхность, число, единичные качества);

роды

виды, которые «или

существуют

имеют самостоятельное бытие

(subsistunt),

или же

образуются разумом

одним лишь мышлени-

ем»

Однако

их

статус

Боэцию однозначно объяснить

не

удается.

одной стороны, второе

или

дает

ему

основание отрицать

их су-

ществование

как

таковое (именно вследствие

их

«мыслительной»

природы

- той

самой, которая

для

Генриха Гентского

будет

озна-

чать лишь особое существование, пусть

«минимальное»,

но не

несуществование

- см.

ниже

§ З)

. С

другой

«предконцептуа-

лист»

констатирует,

что

роды

виды

существуют

одним спосо-

бом

(в

чувственных вещах),

познаются другим

(как

существую-

щие

«субсистентно», самостоятельно)

Иной

пример построения вертикали чисто содержательной,

без

введения формально-логических

формалистическо-игровых (типа

тетралеммы) классификаций

дает

Гуго

Сен-Викторский

«Дидас-

калионе,

или Семи книгах назидательного обучения»

(1120-е

годы).

В Книге

главе

7 он

различает

три

вида вещей:

1) не

имеющее

ни

начала,

ни

конца (вечное)

обладающее бытием субсистентным

совпадением причины

следствия:

это Бог,

«творец

создатель

единой

природы»;

имеющее начало,

но не

конец (бесконечные)

обладающее бытием

не

субсистентным,«о существующее само

по

себе: это надлунный мир и его обитатели; 3) имеющее и начало и

конец

(временное) - возникающее не само по себе, но как творе-

ние

природы: это подлунный мир и его обитатели". В главе же 10

той же книги

Гуго

различает 1) творение Бога, 2) творение приро-

ды, 3) творение мастера, уточняя, что человеческие творения не

составляют часть природы,

будучи

механическими (а не органи-

ческими),

имитируют ее и потому называются подражательными

Наконец,

одну из несомненных вершин средневековой онто-

логии мы имеем в виде трактата Фомы Аквинского «О сущем и

сущности» (после 1256). Великий теолог и философ предпосыла-

ет своей вертикали целый ряд теоретически обеспеченных подсту-

пов,

демонстрируя, как и везде, последовательно научную методо-

логию. Он объясняет порядок самих слов в названии своего сочи-

нения

тем, что «от более позднего (в смысле бытийно вторичного. -

В.Ш.) приходим к более раннему», а потому

следует

начать с «бо-

лее

легкого»

(каковым является сущее) и двигаться к более сокро-

венному (каковым является сущность). Фома предлагает прежде

всего, если можно так выразиться, теоретическую «вертикализа-

цию» сущего. В полной мере и в первую очередь (absolute et prime)

наименование

сущего применяется к субстанциям и лишь потом и

как

бы в определенном смысле (per posterius et quasi secundum quid)

акциденциям. Сходным образом и сущность релевантна в соб-

ственном смысле и поистине (proprie et

vere)

субстанциям и снова

лишь

некоторым образом и в определенном смысле (quodammodo

et secundum quid) акциденциям. Однако и субстанции далеко не

равны

между

собой: в простых сущность содержится

«более

ис-

тинным

и благородным образом», чем в составных, поскольку и

бытие их

«более

благородное». Бытие же как таковое во

всех

ве-

щах, за исключением одной, отлично от сущности, которая есть

«чтойность»

(quidditas): можно помыслить человека или феникса,

не

зная,

имеют ли они место в природе вещей. Сущность Перво-

причины

всех

вещей есть само ее бытие, простой субстанции - ее

форма,

составной - и форма и материя

. Только после этой

«под-

готовки» Фома приступает (Глава 6) к дистинктированию спосо-

бов существования сущности в основных видах сущего: 1) в Боге

сущность есть само Его бытие; 2) в сотворенных разумных суб-

станциях (которые ограничены по источнику своего существова-

ния

только

«сверху»)

сущность отлична от существования, но «ос-

вобождена» от материи, однако может определяться через род, вид

видовое отличие, которое, ввиду их «простоты», может быть оп-

ределено только на основании всей их «чтойности»; 3) в сотворен-

ных составных субстанциях (которые ограничены и

«снизу»

- пер-

воматерией) сущность соотносится с их распределенностью по

экземплярам

(вследствие делимости материи в них), так что род

определяется исходя из материи, вид - из формы, видовое отличие -

из

части «чтойности»; 4) в акциденциях сущность различается

прежде всего исходя из того, что их сущее может относиться к од-

ной

из девяти категорий (кроме субстанции), а также что одни из

них

«сопровождают»

форму,

другие

- материю субстанций

О том, что представленные типы вертикалей сущего в форма-

те онтологии бытия были выделены не случайно, свидетельствует

их воспроизводимость в истории философии вплоть до XX века

включительно, прежде всего в школе феноменологии, которая, как

мы убедились, однозначно недооценила понятие реальности.

Так,

классический пример логическо-онтологической схемы

дает

§ 12 тех же «Идей к чистой феноменологии и феноменологи-

ческой философии», с которых мы начали наше исследование.

В указанном параграфе, так и названном

«Род

вид»,

Гуссерль

вводит новую систему категориальных дистинкций в сфере сущ-

ностей.

Любая сущность - как логическая, так и содержательная -

«включается в некую иерархию сущностей - в постепенный ряд ге-

нерального

специфического

(здесь и далее курсив автора. - В.Ш.).

Спускаясь вниз, мы достигаем

самых

нижних

специфических

раз-

личений,

или же, как мы тоже говорим,

эйдетических

единичнос-

тей; восходя же, мы через видовые и родовые сущности достига-

ем

наивысшего

рода.

Эйдетические единичности - это сущности,

которые хотя и необходимо обладают стоящими над ними

«более

всеобщими» сущностями в качестве своего рода, но уже не облада-

ют стоящими ниже их обособлениями, в отношении которых они

сами были бы видами (ближайшими видами, или же опосредован-

ными,

высшими родами). Точно так же тот род - самый высший,

над которым нет уже никакого

рода»

Хотя основатель феноменологии полагал, что предлагаемая им

вертикаль охватывает и содержательную «вертикализацию» сущ-

ностей,

на

деле

речь идет все о той же чисто формальной пирами-

де, в которой достигается полное абстрагирование от любой со-

держательности «вертикализируемых начал», которую

Боэций

и его

многочисленные последователи восприняли у Порфирия. Если бы

не

новая терминология в виде «эйдетических единичностей» мы

вполне приняли бы цитированный текст за раннесредневековый.

Ученик Гуссерля Н.Гартман в программном докладе на все-

мирном

философском конгрессе 1949 г. в Испании «Старая и но-

вая

онтология» высказал претензию на «коперниканский перево-

рот»

в учении о сущем, после которого уже можно окончательно

расстаться с такой категориальную ветошью, как «форма и мате-

рия», «потенция и акт», не говоря уже о «субстанциальных фор-

мах»,

и с самой идеей

будто

метафизика может строиться на од-

ном-единственном принципе или на одной-единственной группе

принципов

будь

то прежняя «метафизика

сверху»

(исходящая из

духа)

или «метафизика снизу» (исходящая из материи). Дело в том,

что «строение реального мира имеет форму наслоения. Каждый

слой является целым порядком сущего. Главных слоев четыре:

физически-материальный,

органически-живой, душевный, истори-

чески-духовный. Каждый из этих слоев имеет свои собственные

законы

и принципы. Более высокий слой бытия целиком строится

на

более низком, но определяется им лишь частично». Предлагае-

мая

вертикаль как «естественная картина мира» не является «скон-

струированной», ее

структура

выявляется в феноменах, и она не

сводится к первопричине или к конечной цели. При этом

«харак-

тер самой реальности при восхождении не меняется. Душевные и

духовно-исторические события не менее реальны, чем вещи и жи-

вотные, процессы вообще не менее реальны, чем образования.

Новое

понятие реальности не связано с материальностью и про-

странственностью, а всего лишь со временностью, процессностью

индивидуальностью»

Хотя Гартман много говорит о реальном, последнее для него,

как

мы уже знаем - лишь один из предикатов бытия (другой - иде-

альное),

представленные же слои - «сферы бытия». Новизну своей

«новой»

онтологии Гартман усматривает в различении принципов

на

границах указанных «наслоений» бытия: в органической при-

роде осуществляются процессы и каузальные связи иного типа, чем

неорганической; «формы бытия» в душевном мире конституиру-

ются

«субъектом»,

переживаниями и т.д.; в сфере же

духа

завер-

шается трансценденция таких актов, как хотение, действие, позна-

ние

и т.д. - завершается в виде такой «плоскости бытия» как «плос-

кость исторически объективного

духа».

В еще большей степени он

видит свою новизну в модальном анализе реального и идеального

бытия,

который предполагает исследование различий в каждой из

очерченных сфер отношений возможности, действительности и

необходимости

. Но если «первая новизна» оказывается практи-

чески лишь новой транскрипцией гегелевской системы, в которой

Абсолютный Дух также открывал себя на

всех

восходящих слоях -

от неорганической природы до форм «исторически объективного

духа»

то вторая апеллирует к самым что ни на есть томистским

категориям - особенно если мы вспомним, что иерархизация су-

щего у Фомы строилась исходя из разграничения модальностей ак-

туального и потенциального в

«слоях»

Первобытия, простых и

сложных субстанций и акциденций. Поэтому модель Гартмана

можно охарактеризовать как лишь новую версию метафизическо-

го типа иерархизации сущего в пределах онтологии бытия, но не

(вопреки

его надеждам) онтологии как таковой.

Следует

заметить и то, что преамбула Фомы в рассмотренном

выше трактате «О сущем и сущности» способствует пониманию и

основного вектора онтологической рефлексии в феноменологичес-

кой

философии. Движение мысли от сущего к сущности явно уз-

нается в движении от онтического к онтологическому.

Первые

стратификации

реальности

европейской

философии

Первым

из европейских философов, который в построении он-

тологических вертикалей субъекта познавательного опыта

учел,

был, как уже выяснилось,

Генрих

Гентский

(ок.

1217-1293),

авгу-

стинианец,

учившийся в Турне (Бельгия), а затем в Париже, где

начал и свою преподавательскую деятельность (в

1250-1260

гг.) и

1275 г. получил профессорскую кафедру на факультете теологии;

1278 г. он был архидиаконом в Брюгге, а затем в Турне, а годом

раньше участвовал в ересиологической комиссии парижского ар-

хиепископа Э.Тампье. Генрих вошел в историю с почетным

титу-

лом Doctor Solemnis - «общепризнанный

учитель»,

который в ис-

торической перспективе оказался несколько ироническим: слава