Севостьянов Г.Н. История США Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

572

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЗАРОЖДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА

57$

Выражая недовольство американским обществом, погрязшим в утили-

таризме, уродующим человеческую личность, которая представляет для

этого общества ценность исключительно как объект извлечения пользы.

Эмерсон считал необходимым изменить существующее положение вещей

и даже выдвигал это перед молодым поколением американцев как самую

насущную задачу. Возможность ее осуществления он связывал с мораль-

ным и — шире — духовным самосовершенствованием личности. Начинать,

полагал он, нужно не с изменения внешних условий, в результате чего

изменилось бы содержание общественной жизни, а, напротив, с трансфор-

мации духа, которая в конечном счете приведет к изменению общества.

Истины, которыми оно руководствуется, ложны, подчинены власти чисто-

гана, поэтому опору для своего преобразования человек может найти

только в самом себе.

Так родился знаменитый тезис Эмерсона «доверие к себе». Человек

должен отринуть все принятые обществом понятия и. прислушаться к

тому, что говорит его внутренний голос. Таким образом совершится его

приобщение к высшим, трансцендентным истинам и ценностям, непод-

властным растлевающему воздействию общества. Разрыв с идеологией

накопительства и утилитаризма приведет, в свою очередь, к более глу-

бокому разрыву с обществом: духовно преображенная личность выклю-

чится из процесса приумножения богатства. Согласовался с этой доктри-

ной и тезис о необходимости единства человека с Природой, которое

Эмерсон понимал как условие духовного раскрепощения личности, по-

скольку лишь она не подвержена уродующему влиянию торгашеских от-

ношений. Являясь воплощением высшей трансцендентной идеи, Природа

заключает в себе те истины, постижение которых составляет смысл че-

ловеческого существования.

Неприятие американской действительности не толкнуло Эмерсона на

поиски идеала в далеком прошлом, как нередко наблюдается в романтиз-

ме. Он был убежден, что демократические институты Америки позволят

ей избежать общей печальной участи. Однако предложенные им средст-

ва разрешения социальных противоречий не отражали сущности сложив-

шихся в обществе отношений и ограничивались лишь сферой действий

индивидуума.

Так как согласно доктрине «доверия к себе» личность выступает не

только источником высших истин, но и единственным критерием истин-

ности, философия Эмерсона в конечном счете явилась проповедью бур-

жуазного индивидуализма. Она носила положительный характер в той

мере, в какой поддерживала человека в его неприятии законов и ценно-

стей буржуазного общества, но вместе с тем вопреки воле ее создателя

выражала устремления самого этого общества, требовавшего полной сво-

боды от моральных норм и провозглашавшего благом все, что соответст-

вовало извлечению максимальной прибыли. Внутренняя двойственность

учения Эмерсона определила ограниченность его воздействия, особенно

когда с ходом времени обнажилась буржуазная природа американского

общества.

Поздние американские романтики, Н. Готорн, Г. Д. Торо, Г. Мел-

вилл, Э. По, в творчестве которых американский романтизм достиг своей

вершины, по-разному относились к трансцендентализму. Ни для кого из

них учение Эмерсона не исчерпывало сущности представлений о мире,

а Э. По вообще отверг его. Однако многие положения трансцендентализ-

ма находили отклик в их произведе-

ниях. Нередко они служили объектом

острой полемики, в которой выдви-

гались иные сравнительно с эмерсо-

новским решения узловых вопросов.

Это и неудивительно — философия

Эмерсона рассматривала проблемы,

имевшие кардинальное значение для

романтического мышления и эстети-

ки (соотношение действительности

и мечты, свобода личности и возмож-

ность ее максимального самоосуще-

ствления, Природа как антитеза об-

ществу, естественное и социальное

в индивидууме и т. д.).

Связь позднего американского ро-

мантизма с трансцендентализмом

безусловна. Однако она носит диа-

лектический характер, т. е. включает

как моменты общности, так и спора,

неприятия. Не разделяли эти писате-

ли, кроме Торо, и социального опти-

мизма Эмерсона, хотя их вера в

исключительность судеб Америки

оставалась непоколебимой, но и оптимизм Генри Дэвида Торо восходит

к иному истоку.

Генри Д. Торо (1817—1862) родился в Конкорде, где и прожил почти

всю жизнь. Мир Конкорда, его нравы и общественный климат, красота

суровой природы во многом определили духовное развитие будущего пи-

сателя. Существенное влияние оказала на него, в частности, давняя пу-

ританская традиция, отмеченная этическим ригоризмом и склонностью к

метафизике. Торо был родом из ремесленно-фермерской семьи и на всю

жизнь сохранил привязанность к демократической простоте ее уклада.

Можно говорить, что она послужила своего рода первоосновой собствен-

ной этики Торо. Здесь же, в Конкорде, он познакомился и сблизился с

Эмерсоном, на правах ученика которого Торо несколько лет прожил в

ГЕНРИ ТОРО

его доме. Между учителем и учеником сложилась естественная бли-

зость взглядов, однако Торо никогда не довольствовался лишь перепе-

вами учения Эмерсона. Он шел своим путем, хотя исходно во многом

опирался на достижения предшественников и старших современников.

Натура деятельная и радикальная, он преодолел умозрительность и докт-

ринерскую ограниченность философии своего учителя, которому, несом-

ненно, был многим обязан.

Подобно другим романтикам, Торо не принимал современного буржу-

азного общества с его меркантилизмом и утилитаризмом. Ему оказались

созвучны идеи европейских романтиков, выступавших с критикой капи-

тализма. Но Торо не столько увлекала критика существующего положе-

ния сама по себе, сколько поиски возможностей преодоления всего, что

мешало достижению подлинной духовной свободы, которая, естественно,

понималась им как свобода индивидуальная. Особенно вдохновляла его

восходящая к Руссо идея единения человека и Природы. Однако то,

что

574

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЗАРОЖДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА

575

на протяжении десятилетий оставалось лишь идеей, Торо решил вопло-

тить в действие, подвергнуть испытанию опытом.

Как и для многих романтиков, Природа была для Торо вместилищем

мировой души, символом духовного единства всего сущего. Его отноше-

ние к Природе заметно окрашено пантеизмом. Трансцендентное не столь-

ко вознесено над миром, сколько разлито в нем. Природа божественна

во всем, обнаруживая это не только в признанных величественных карти-

нах, но и в самых привычных и скромных проявлениях: в обычном пейза-

же окрестностей Конкорда, в лесах и полях, в полевом цветке и снующей

в прозрачных водах плотве.

Эти идеи нашли глубокое выражение уже в первой книге Торо —

«Неделя на Конкорде и Мерримаке» (1849), в основу которой легли лич-

ные впечатления автора. В ней Торо не просто ярко воссоздает увиден-

ное, живописует красоту родного края. Все, что он видит и слышит —

одинокая хижина, лай собаки, стайка серебристых рыбок,— служит сту-

пенькой для перехода к размышлениям о бытии и предназначении чело-

века, от сугубо конкретного и частного — к универсальному. Естественно

возникает в книге идея единства человечества, скрытого, по мысли Торо,

различием господствующих в мире философских идей и верований. Лю-

дям еще предстоит открыть для себя это единство, прийти к пониманию

единой «священной книги», фрагментами которой ему представляются

почитаемые у разных народов Библия, Коран и т. д. Точность зарисовок,

лирическая приподнятость, философски-созерцательный настрой опреде-

лили как своеобразие книги, так и художественную манеру Торо. Ярче

всего она воплотилась в его крупнейшем произведении — «Уолден, или

Жизнь в лесу» (1854).

В основу «Уолдена» Торо вновь положил собственный опыт, но на

этот раз это был сознательно проведенный эксперимент. Он ставил целью

не просто доказать возможность гармонии человека и Природы. Торо ви-

дел вокруг себя людей, задавленных нищетой и непосильным трудом, ско-

ванных социальными узами, закабаленных собственностью. Удаляясь в

леса, где он два года жил в построенной собственными руками хижине

на берегу прекрасного пруда, Торо решил проверить, насколько в силах

человека отстоять свою свободу от посягательств буржуазного общества.

Первое условие его свободы — собственный труд. Но этого еще мало.

Если не ограничить желаний и потребностей человека, труд вместо сред- '

ства освобождения станет средством закабаления. В этом Торо откровен-

но полемичен по отношению к буржуазно-торгашеской Америке, искус

ственно раздувавшей стремление к роскоши и комфорту, обременявшей

человека собственностью, делавшей его рабом вещей.

Уолденский эксперимент Торо утопичен, потому что был реально осу-

ществим, пока оставались незанятые земли, а также потому, что он пред-

полагал существование индивида фактически вне рамок общества. Книга

отразила утопичность, свойственную демократической американской мыс-

ли того времени. Однако это не умаляет художественного значения

«Уолдена». В нем нашла отражение как критика общественных отноше-

ний, так и высота нравственных критериев, которые, по мысли писателя,

единственно способны обеспечить подлинную свободу.

Радикализм Торо этим не ограничивался. Он одним из первых понял

захватнический характер Мексиканской войны и свое осуждение выра-

зил отказом платить налог, за что был заключен в тюрьму. Размышления,

вызванные этим эпизодом, Торо изложил в эссе «Гражданское неповино-

вение» (1849), где впервые сформулировал принципы «пассивного сопро-

тивления», получившие отклик в политических движениях XX в. Однако

впоследствии эти принципы были в значительной мере пересмотрены

Торо в связи с вопросом о рабстве. Он был всегда противником рабства.

Введение закона о беглых рабах подтолкнуло его к более активному со-

действию делу освобождения негров; он принимал участие в переправке

беглых рабов в Канаду по «подземной дороге». Следующим толчком для

развития его взглядов послужила встреча с Джоном Брауном, в котором

Торо увидел подлинного героя своего времени. Выступление Брауна с

оружием в руках в защиту рабов привело писателя к признанию право-

мерности насилия, направленного против социальной несправедливости.

Малопопулярный среди современников, Торо ныне признан одним иа

оригинальнейших художников американского романтизма. Его произве-

дения стали драгоценной частью классического наследия американской

литературы, с которым она и по сей день обнаруживает живую связь.

Общность истоков служит соединительным звеном между творчеством

Торо и Эмерсона и творчеством Натаниэля Готорна (1804—1864). Оно

также восходит к пуританским традициям Новой Англии. Ни у одного

из романтиков сознательное стремление преодолеть влияние пуританской

мысли и мышления не сказывалось столь отчетливо, как у Готорна,

и вместе с тем ни для кого из них осмысление пуританского наследия

не было столь плодотворным. Писатель обращался к нему на разных

уровнях: и на уровне тематики (недаром столь важное место в его твор-

честве заняла тема исторического прошлого Новой Англии), и на уровне

идеологии — предметом рассмотрения стали многие краеугольные поня-

тия и категории пуританства, сконцентрированные, как и в самом пури-

танстве, вокруг нравственно-этических проблем. Отчасти это сказывалось

в морализаторской окраске отдельных произведений Готорна, но лучшие

из них лишены узкого морализаторства.

Основа творчества Готорна, как и других романтиков,— неприятие

буржуазного общества, где низкоматериальное грубо вытеснило идеаль-

ное. Этот общественный конфликт писатель передал через столкновение

добра и зла, ареной которого было человеческое сердце. Нередко он вы-

ражал этот конфликт посредством аллегории, переводя абстрактные по-

нятия в план конкретных образов, благодаря чему действие приобретало

фантастический характер.

Своим первым романом Готорн остался недоволен и сам изъял его из

продажи. С конца 20-х годов он начал публиковать рассказы в различ-

ных периодических изданиях. Но лишь в 1837 г. ему удалось выпустить

их отдельным сборником. Это были «Дважды рассказанные истории»,

вышедшие повторно расширенным изданием в 1842 г. В него вошли,

в частности, рассказы, отразившие интерес автора к исторической теме.

Поразительна при этом объективность Готорна в подходе к отечественной

истории. Он с любовью воссоздает моменты, говорящие о мужестве и не-

сгибаемой воле предков («Седой заступник», «Эндикотт и красный

крест»), однако отнюдь не приукрашивает их, показывая крайнюю нетер-

пимость, узость мышления и жестокость пуритан («Кроткий мальчик»

и др.).

Широко представлена в новеллистике традиционная пуританская тема

греха, но она получает далеко не традиционную трактовку: грехом ока-

576

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЗАРОЖДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА

577

зываются у Готорна забвение человечности, эгоизм, подчинение умозри-

тельной идее. В том же русле следовали и рассказы второго сборника Го-

торна — «Мхи старой усадьбы» (1846), где особенно выделяются «Моло-

дой Браун», «Родимое пятно», «Дочь Раппачини», «Эгоизм, или Змея в

груди», «Небесная железная дорога» и др. Этот сборник показал, что в

творчестве Готорна нарастали трагические мотивы. Противоречия дейст-

вительности приобретали в его понимании все большую неразрешимость

и придавали трагический масштаб его видению.

Этим ощущением проникнуты и романы Готорна. Среди них особо вы-

деляется «Алая буква» (1850), в которой гений писателя нашел наибо-

лее полное и свободное выражение. Он создан на хорошо освоенном к

тому времени писателем материале новоанглийской истории. Исходя из

обычных романтических антиномий: противопоставления сердца и разу-

мa, «естественного» и «искусственного» в человеке и т. д., Готорн рас-

сказывает историю Эстер Принн, осужденной согласно обычаям того вре-

мени вечно носить на груди алую букву, символизировавшую ее грех —

прелюбодеяние. На этом материале он ставит такие волновавшие всех ро-

мантиков вопросы, как свобода личности, свобода воли и сознания, крите-

рии и сущность добра и зла, соотношение видимого и сущего.

Образы центральных персонажей, характер пуританской общины

очерчены ярко и выразительно, и все же, как справедливо заметил аме-

риканский исследователь Ф. О. Матиссен, «даже в „Алой букве" абстрак-

ция, идея часто представляет больший интерес, нежели ее конкретное

воплощение»

Трагическим ощущением проникнут и роман «Дом о семи фронтонах»

(1851), хотя Готорн и попытался отчасти снять его счастливой развяз-

кой. В центр поставлена тема родового проклятия, обретавшая в трак-

товке писателя явное социальное звучание. Проклятие, тяготеющее над

родом Пинченов, восходит к тому моменту далекого прошлого, когда все-

сильный судья Пинчен послал на виселицу одного из самых бедных жи-

телей колонии, Мола, обвинив его в колдовстве. Истинной же причиной

было то, что Мол не согласился уступить судье приглянувшийся тому

участок. Их столкновение Готорн передает в романе как легенду, вводя

соответствующую такому типу повествования символику и аллегорию.

Однако направленность этой легенды очевидна — писатель безоговороч-

но осуждает своекорыстие и стяжательство, воплощая их в символиче- -

ском образе родового проклятия.

В том же, 1851 г. был опубликован третий сборник рассказов Готор-

на — «„Снегурочка" и другие дважды рассказанные истории», куда вошли

принадлежащие к числу его лучших творений новеллы «Итен Бранд»,

«Мой сродственник, майор Молино», «Снегурочка» и др. Последние за-

конченные романы писателя, «Роман о Блайтдейле» (1852) и «Мрамор-

ный фавн» (1860), свидетельствовали об укреплении его трагического ми-

роощущения.

Первый был создан на основе собственного опыта Готорна — участия

в фурьеристской колонии «Брук-Фарм». В нем писатель открыто вступил

в полемику с Эмерсоном и трансценденталистами, отвергнув их прекрас-

нодушные теории относительно возможностей преобразования общества,

6 Matthiessen F. О. American Renaissance. Art and Expression in the Age of Emerson

and Whitman. L. etc., 1941, p. 250.

исходя лишь из сознательного волевого усилия личности. В «Мраморном

фавне», где основу вновь составляла диалектика добра, зла и познания,

ощутимо сказались мрачные предчувствия, вызванные конфликтом Севе-

ра и Юга по вопросу о рабстве и предощущением надвигавшегося нацио-

нального кризиса, который в следующем году вылился в гражданскую

войну. Готорн, веривший в превосходство американской демократии, тя-

жело переживал этот кризис. Он не находил в себе сил для подлинной

творческой работы, и его последние произведения остались незавершен-

ными.

К трагическому воплощению конфликтов эпохи пришел в своем твор-

честве и Герман Мелвилл (1819—1891). Будущий писатель был вынуж-

ден рано оставить учение и зарабатывать себе на жизнь. Он сменил не-

сколько профессий, из которых наиболее плодотворной с точки зрения его '

творчества оказалась служба матросом на торговых и китобойных судах,

а также на военном фрегате. Она дала Мелвиллу большой фактический

материал и опыт, положенный им впоследствии в основу многих произ-

ведений.

Его первые книги— «Тайпи» (1846) и «Ому» (1847) —носят по пре-

имуществу приключенческий характер. Однако даже в ранних произведе-

ниях писатель обращался к вопросам, волновавшим его современников.

Так, описание жизни дикарей Полинезии и Южных морей, занимающее

важное место в структуре обеих книг, явно говорит о стремлении автора

разобраться в дилемме «цивилизация — естественное состояние», которая

играла существенную роль в системе взглядов романтиков. В романе

«Марди» (1849) Мелвилл уже выносит эти вопросы на передний план,

однако сложная повествовательная форма, основанная на аллегории, при-

водит к творческой неудаче писателя. В последовавших затем «Белом

бушлате» (1849) и «Редберне» (1850) Мелвилл как бы вновь возвраща-

ется к строго «документальной» манере, характерной для его первых по-

вестей. Но по существу эти романы представляют заметный шаг вперед:

тема социальной несправедливости и отчуждения личности, общефило-

софская проблематика имеют в них гораздо больший удельный вес. Эти

книги явились необходимой ступенькой перехода к величайшему творе-

нию Мелвилла — роману «Моби Дик» (1851).

«Моби Дик» необычайно сложен и по содержанию, и по композиции.

Он соединил в себе все повествовательные стихии, в которых работал

писатель: жанры морского, приключенческого, социального и философско-

го романа. В нем органически сочетаются документальная точность изоб-

ражения и символика. Характеризуя идейно-художественное своеобразие

романа, Ю. В. Ковалев писал: «Он не принадлежит ни к одному из этих

жанров, и в то же время — ко всем. Его невозможно расчленить, не

умертвив художественной ткани (...) Его синтетизм обладает монолит-

ностью, и элементы разных типов повествования спаяны в нем стилисти-

ческим единством»

В ходе повествования действие переносится из реального плана в сим-

волический — вместо обычной охоты на китов целью плавания становится

погоня за белым китом, олицетворяющим мировое зло. Образ главного

героя романа, капитана Ахава, несет на себе отпечаток полемики с

7 Ковалев Ю. В. Герман Мелвилл и американский романтизм. Л., 1972, с. 183.

578

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЗАРОЖДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА

579

трансценденталистской концепцией личности. Созданный на основе ро-

мантической поэтики образ Ахава, при всем величии запечатленной в нем

свободной личности, ощутившей неисчерпаемость собственных сил, вы-

ражал неприятие Мелвиллом эмерсоновской доктрины. Вера в безгранич-

ность своих возможностей оказалась губительна как для самой личности,

так и для окружающих. В известной мере роман означал крушение ро-

мантического идеала одинокого героя, противопоставлявшего миру свою

волю.

Исходя из глубины философского осмысления действительности, не-

обычайного драматизма действия, выразительности образов, современные

исследователи относят «Моби Дик» к числу высших достижений амери-

канского романтизма и всей литературы США прошлого века. Но у со-

временников роман успеха не имел; выход неудачного в целом романа

«Пьер» (1852) не поправил дела. Через несколько лет Мелвилл опубли-

ковал исторический приключенческо-сатирический роман из эпохи Аме-

риканской революции «Израиль Поттер» (1855) и сборник новелл «Пове-

сти с веранды» (1856), но, несмотря на это, был вскоре совершенно

забыт.

В последующие годы писатель создал сатирический роман «Проходи-

мец» (1857), несколько стихотворных сборников, поэму «Кларел»

(1876), завершив свой творческий путь повестью «Билли Бадд» (1891),

которая была опубликована лишь в 1924 г. В ней Мелвилл вновь обра-

тился к проблеме добра и зла, естества, сердечной чистоты и испорчен-

ности, которую решил в трагическом ключе.

Несколько особняком стоит в американском романтизме творчество

Эдгара Аллана По (1809—1849). Если Торо, Готорн, Мелвилл, Эмерсон

продолжали традиции Новой Англии, то По представлял не получившую

сколько-нибудь заметного развития южную литературную традицию. Его

деятельность на литературном поприще была необычайно разнообразна:

По выступал как прозаик, поэт, критик, редактор и издатель.

Первой опубликованной им книгой был сборник стихов, выпущенный

в 1827 г. и переизданный два года спустя в несколько расширенном и

переработанном виде. Хотя у него были и предшественники среди сооте-

чественников—прежде всего У. К. Брайент (1794—1878), автор знаме-

нитого «Танатопсиса» (1817), и Дж. Г. Уитьер (1807—1878), тонкий

мастер пейзажей Новой Англии, непримиримый противник рабства, в те-

чение нескольких десятилетий принимавший активное участие в аболи-

ционистском движении,— По ориентировался главным образом на евро-

пейских романтиков (Байрон, Т. Мур и др.). Однако постепенно его го-

лос приобретал самостоятельность, достаточно заметную в его третьем

поэтическом сборнике (1831), куда вошли такие стихотворения, как

«К Елене» и «Израфель».

Окончательно поэтические принципы По сложились значительно поз-

же, но уже в этих стихах чувствовался повышенный интерес поэта к ме-

лодике стиха, музыкальным и звуковым образам. Среди основных моти-

вов его поэзии — идеал неземной красоты, его несовместимость с грубой

современной жизнью, его недостижимость и обреченность.

По рано уловил одну из основных трагедий века — трагедию отчуж-

дения, обостренную в Америке враждебностью буржуазного общества по

отношению к художнику. Поэт мучительно переживал это состояние, от-

разившееся в болезненном настрое многих его произведений.

В начале 30-х годов По обратился к жанру новеллы, в котором замет-

но сказалось влияние «готического романа». В мелодраматически на-

электризованной атмосфере его новелл («Береника», 1835; «Лигейя»,

1838; «Падение дома Ашеров», 1839) все отчетливее проявляется ощуще-

ние катастрофичности, которой грозит разрыв идеала и действительности.

Действие рассказов развивается между явью и сном, усиливая впечатле-

ние чудовищной фантастичности происходящего. Другая линия новелли-

стики По представлена такими рассказами, как «Убийство на улице Морг»

(1841), «Тайна Мари Роже» (1842), «Золотой жук» (1843), к которым

принято возводить начало детективного жанра в литературе.

В своей новеллистике, как и в поэзии, По не полагался на одно лишь

вдохновение. Им была разработана теория, получившая название теории

«единства эффекта». Он подробно изложил ее в статьях о Готорне, при-

надлежащих к числу лучших критических работ По. Она оказала благо-

творное влияние как на развитие его собственного творчества, так и на

дальнейшее развитие всего жанра.

40-е годы XIX в.— пора наивысшего взлета таланта По. В 1840 г.

выходит сборник его рассказов «Гротески и арабески», в 1845 г.— еще

один сборник новелл и сборник стихотворений. В стихотворениях «Ворон»

(1845) и «Аннабел Ли» (1849) и поэме «Колокола» (1849), пронизанных

отчаянием и безнадежностью, поэтическое мастерство По достигает со-

вершенства. В это время на долю поэта выпадают редкие минуты успе-

ха — вся Америка зачитывалась «Вороном». Но слава По была недол-

гой — он умер отверженным, собственной судьбой подтвердив справедли-

вость того, о чем писал. Возрождение интереса к его творчеству связано

с именем Ш. Бодлера, благодаря усилиям которого Но стал своего рода

предтечей французских «проклятых поэтов» — поэтов-символистов. Ин-

терес этот был подхвачен в других странах, способствовав утверждению

его посмертной репутации и на родине.

По был не единственным, хотя, несомненно, самым выдающимся

американским поэтом своего времени. Помимо упомянутых Брайента и

Уитьера, следует особо сказать о Г. У. Лонгфелло (1807—1882), слава

которого при жизни затмевала всех его современников. Меланхолическая

по тону, исполненная легкой грусти поэзия Лонгфелло развивала тради-

ционные романтические мотивы. Она отмечена скорее спокойной созер-

цательностью, нежели бурными порывами чувства, тяготеет к морализа-

торству и нередко сентиментальна.

Отдал он дань и увлечению фольклором, в чем также сказалась его

близость традициям немецких романтиков, оказавших наиболее сильное

влияние на его творчество. Самым плодотворным оказалось для него об-

ращение к поэтическому наследию американских индейцев, в результате

чего было создано одно из интереснейших произведений Лонгфелло —

«Песнь о Гайавате» (1855).

Лонгфелло не проявлял интереса к политике, и в его поэзии редко

звучали даже слабые отголоски современных политических сражений.

Исключение составил цикл стихов о рабстве (1841), получивших огром-

ный резонанс в Америке и сыгравших важную роль в распространении

антирабовладельческих настроений.

На почве идейных расхождений по вопросу о рабстве в США вырос-

ла мощная аболиционистская литература, выступавшая за его отмену.

Большое значение приобрела в годы, предшествовавшие гражданской вой-

580 IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЗАРОЖДЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА

581