— Я спрашиваю это, надеясь на милосердие Старой будды. И в Китае и за
границей знают, что его величество управляет сам. Если положение изменить, то среди
иностранцев могут начаться кривотолки. Умоляю Старую будду проявить священную
мудрость и посчитаться с этим.
Цыси холодно взглянула на Гуансюя.
— Раз уж твой доверенный евнух смеет говорить со мной так дерзко, то я больше
не удивляюсь, почему вокруг тебя появилось столько мятежников!
Она приказала Ли Ляньину отправить Коу Ляньцая в Зал милосердия и
спокойствия, где она сама допросит его. Ли Ляньин, конечно, подчинился, а Цыси велела
остальным евнухам тут же сломать каменный мост, ведущий на островок, и без ее
специального указа не причаливать сюда ни одной лодке. Теперь император был
окончательно отрезан от внешнего мира; кроме наложниц с ним жили только соглядатаи
вдовствующей императрицы.
Покинув Интай, старуха отправилась в Зал милосердия и спокойствия, где ее уже
встречал коленопреклоненный Ли Ляньин. Она приказала втащить Коу Ляньцая и,
предвкушая удовольствие, начала:
— Я знаю, что ты давно подбивал императора на реформы и затевал всякие
интриги с людьми, не имеющими никакого отношения ко двору. Тогда у меня не было
времени разбираться в твоих делишках, но теперь не жди пощады! Немедленно
выкладывай все, что ты знаешь о связи императора с Кан Ювэем и Лян Цичао, — иначе
тебя постигнет судьба Тань Сытуна и остальных!
Коу Ляньцай, даже не изменившись в лице, отчетливо произнес:
— Я занимался только тем, что прислуживал его величеству, а больше ничего не
знаю. Если Старая будда хочет заставить меня говорить неправду, я предпочту умереть.
— Прежде чем умереть, ты еще поплатишься за свою дерзость! — крикнула Цыси
и велела Ли Ляньину принести орудия пыток.
— Погодите! — воскликнул Коу Ляньцай. — Я все скажу.
И он начал говорить, но не о проступках Гуансюя, а о злодеяниях Цыси. С
точностью математика он перечислил все ее «подвиги» вплоть до любовных связей с
актерами и рождения незаконных детей. Старуха побагровела, хлопнула рукой по столу,
приказывая вывести смельчака, однако Коу Ляньцай не стал дожидаться, пока его схватят.
Он изо всех сил ударился головой о колонну и упал в лужу собственной крови.
— Негодяй! — дрожащим голосом произнесла Цыси, показывая на умирающего.
— Ишь до чего обнаглел! Еще никто не осмеливался говорить со мной так бесцеремонно!
Разрубить его труп на части в назидание другим!
Ли Ляньин приказал евнухам вытащить тело Коу Ляньцая из зала, а сам пошел
провожать вдовствующую императрицу в Студию исполнения желаний», то есть к
любовникам.
После реакционного переворота, учиненного правительницей в 1898 году, у нее
появилось особенно много противников, причем к словесным протестам добавились
физические действия. Лян Цичао, например, рассказывал о евнухах и служанках, которые
покушались на жизнь Цыси и были казнены. Пэрл Бак описывает, как императрица ловит
некоего «юношу с желтыми глазами», который хотел убить ее, и подвергает его пыткам.
Но юноша умирает, так ничего и не сказав, и его желтые глаза все время преследуют
Цыси.
Наиболее решительную оппозицию вдовствующей императрице и всей цинской
монархии создали ранние китайские революционеры во главе с Сунь Ятсеном. Через три
года после смерти Цыси им удалось провести первую в стране революцию, свергнуть
маньчжурское иго и установить республиканский строй. И хотя революция вскоре была
разгромлена, полного возврата к старым порядкам не произошло: патриоты сумели по
крайней мере частично и временно облегчить судьбу своего народа. А историческая,
мемуарная и художественная литература, напоминая о прошлом, до сих пор в своих