Щетнев В.Е. История Кубани с древнейших времён до конца ХХ века

Подождите немного. Документ загружается.

ГЛАВА 6

Кубанская область и Черноморская губерния в начале XX века

151

Кубанская область и Черноморская губерния, входя в состав Кавказского воен

ного округа, занимали стратегически крайне важное положение. Здесь проходили

основные пути сообщения, связывавшие Россию с Закавказьем и обеспечивавшие

снабжение Кавказского фронта. Стратегическая значимость края осознавалась и в

правительственных кругах. В ноябре 1914 г., совершая инспекторскую поездку по

Кавказу, император Николай II посетил Кубань.

Постепенно патриотический подъем, наблюдавшийся в первые месяцы боевых

действий, сменился нарастающим недовольством. Политика правительства ста

новилась все более и более непопулярной, теряла доверие и вызывала протест

широких слоев населения. В стране начался очередной период общественного подъе

ма, приобретал революционную окраску. Отзвуки его коснулись и Кубани. Если в

первый год войны в крае четко обозначился спад забастовочного движения, то уже

с осени 1915 г. наметилось явное оживление среди рабочих, стачки становились

нее более длительными и массовыми. Наблюдались и новые веяния. В частности,

н Екатеринодаре был создан общегородской стачечный комитет, который руково

дил забастовками на ряде крупных предприятий. Постепенно происходит рост числа

выступлений крестьян и сельскохозяйственных рабочих. Взвинчивание цен, от

сутствие товаров широкого потребления и продуктов питания привели к волне так

называемых продовольственных бунтов, которыми были охвачены более 80 горо

дов и станиц края.

В апреле 1916 г. начальник Кубанского областного жандармского управления

сообщал в Петроград, что «как среди интеллигенции, так равно и рабочего класса

почти в открытую ведутся разговоры о том, что после окончания войны, а может

быть и раньше, произойдет революционное движение, в котором примут участие и

войсковые части, в достаточной степени уже для этого подготовленные, и что это

движение выльется в несравненно более острую форму, чем это было в 1905 году».

Эта информация оказалась достоверной и провидческой: менее чем через год

российская монархия рухнула и вал народной революции захлестнул страну, в том

числе и Кубань.

152

РАЗДЕЛ II

КУБАНЬ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

ГЛАВА 7

Культура Кубани XIX - начала XX века

§ 30. Народная культура

Разнообразием и богатством отличалась традиционная народная культура

Кубани второй половины XIX - начала XX в. Ее своеобразие проявлялось в уст

ройстве поселений и жилищ, семейном и общественном быту, песнях и преданиях,

календарных праздниках и обрядах и во многом другом.

Духовное наследие кубанского казачества было самобытным и оригиналь

ным. Оно совмещало южнорусскую и украинскую традиции. Характеризуя кубан

ских казаков, дореволюционные источники сообщали: «Отличаются трудолюби

ем, честностью, общительностью, но лучшая черта у них - радушие в принятии

странных»; «характера преимущественно тихого и доброго, склонны более к храб

рости в военных действиях и джигитовке».

Все заметные события духовной жизни кубанских казаков были так или иначе

связаны с православной верой. Напутственным молебном кубанцев провожали на

службу и благодарственным - встречали. Возвращаясь со службы, казаки скла

дывались и обязательно покупали подарок для церкви. Екатеринодарские храмы

были полцы таких даров. Православие делило календарное время на трудовое и

празднично-ритуальное, определяя тем самым ритм жизни. «Знают [казаки] о про

исхождении религии от Иисуса Христа, - говорилось в одном из старых докумен

тов. - Некоторые знают о Вселенских соборах. Многие понимают и знают значе

ние Вечерни, Утрени и Литургии. Прекрасно и со вниманием читают молитвы не

только пожилые, но и малолетки, как, например: Царю небесный, Отче наш, Ве

рую и Помилуй мя, Боже, и прочие».

Хранителями обычаев выступали старики. Не занимая никаких официальных

должностей, они всегда играли огромную роль в формировании общественного

мнения. Без разрешения стариков не садился даже атаман, при них казаки строе

вых возрастов стояли по стойке «смирно», нестроевых возрастов и без формы -

сняв шапки. К старшим обращались только «на вы». Благодаря устной традиции

передачи информации от деда к отцу, от отца к сыну кубанцы сохраняли свою

культуру. Так же поступали казаки, когда хотели сохранить память о каком-ни

будь знаменательном событии своей истории. На войсковые празднества, сходы и

другие важные мероприятия, проходившие в Екатеринодаре, непременно пригла

шали смышленых мальчиков от всех казачьих поселений края, по два-три челове

ка от каждого, с тем чтобы эти события были запечатлены в их детском сознании.

Со временем эти мальчики становились отцами и передавали все увиденное своим

детям. Те впоследствии доносили услышанное до своих детей. Так и ковалась эта

живая цепочка казачьей истории и культуры.

Семейные праздники и обряды имели большое общественное значение и слу

жили своего рода демонстрацией того, как семья выполняет свои обязанности пе

ред казачьей общиной. Большинство свадеб справляли осенью, после окончания

жатвы. Казак старался сам себе отыскать невесту - ровню по социальному и

материальному положению. Но до революции без воли родителей женились редко.

Перед тем как начать сватовство, интересовались материальным достатком и ре

путацией семьи невесты, возрастом и трудолюбием девушки. Один из современни

ГЛАВА 7

Культура Кубани XIX - начала XX века 153

ков писал, что родители «по косточкам разберут будущую родню: восходящую до

прадедушки с бабушкой и боковую до троюродной тетки и дяди, не только в нрав

ственном, но и в физическом отношении». Юношу старались женить до военной

службы, в возрасте 1 8 -1 9 лет, девушек выдавали замуж в 17 - 18 лет. Сватовство

было длительной и сложной процедурой, служило основным испытанием для

жениха. Поэтому в «старосты» (сваты) жених старался взять человека побойчее,

поязыкастее. «Старосты» шли к дому невесты вечером, стараясь не привлекать

внимания, чтобы «не сглазили». Но обычно всей улице уже было известно, куда

они идут. После положительного ответа родителей девушка разрезала принесен

ный сватами каравай хлеба, символически отделяя себя от родной семьи. Родите

ли при этом говорили: «Тэпэр ты, дочка, ны наша. Будэтэ приходыть к нам тико в

гости». Возвращались сваты не таясь, громко распевая песни, чтобы все знали, что

сватовство удалось.

Хозяйственное благополучие молодых было едва ли не главной заботой стар

шего поколения. Поэтому, не полагаясь на слово сватов и родни жениха, родители

невесты ходили на «разглядыны»: своими глазами посмотреть на дом жениха и

решить, хорошо ли в нем будет новой хозяйке. Самыми насыщенными перед свадь

бой были последние три-четыре дня. Но здесь не было беготни, суеты, нервного

напряжения. Веками было отшлифовано время совершения того или иного обряда:

в среду-четверг пекли свадебные хлебы, в пятницу невеста со старшей дружкой,

обычно лучшей подругой, шла приглашать гостей на свадьбу, в субботу устарива-

лась «вэчэрынка». Предсвадебный день также определялся обычаем нести жениху

сшитую невестой рубашку, которую придирчиво осматривали мать и сестры жени

ха. Это был как бы последний хозяйственный экзамен будущей жене.

День свадьбы начинался, едва занималась заря. Сидя возле окна, девушка при

читала, оплакивая свою девичью жизнь. Дружки начинали готовить невесту к

приезду жениха, «плоили» волосы, выпуская на лоб мелкие кудри, заплетали косу,

покрывали волосы фатой. Невесту наряжали в «парочку» - юбку и кофту светлых

тонов, с мелким рисунком - либо в розовое, голубое или бежевое платье. Все при

готовления заканчивались, когда за окном слышались выстрелы, топот коней,

звон колокольчиков и во двор въезжали всадники в казачьей форме и тройки, укра

шенные лентами и цветами. Начиналось одно из самых напряженных свадебных

представлений - выкуп невесты. Затем невесту благословляли иконой и хлебом,

дружок связывал руки жениха и невесты платочком и выводил их за ворота к

повозке - ехать к венцу. И в церкви во время венчания надо было не забыть соблю

сти обычаи.

После венчания вся свадьба направлялась в дом жениха, где гостей ждали

накрытые столы. Заслышав издалека звон бубенцов, мать и отец жениха с хлебом-

солью и иконой выходили на порог. После того как молодых осыпали конфетами,

хмелем и мелкими деньгами, которые тут же бросались ловить и подбирать ребя

тишки и все присутствующие, они становились на вывернутую мехом наружу

шубу и принимали от родителей хлеб-соль. Благословив их, отец с матерью при

глашали гостей за стол.

По обычаю свадебный стол накрывался в двух домах - у жениха и невесты. За

ним могли присутствовать только женатые люди. Сначала подавали пирожки с

творогом, которые ели, макая в сметану, затем появлялись борщ, лапша, жареное

или тушеное мясо, молочные каши и пироги. У каждой хозяйки борщ имел свой

неповторимый вкус. Это было связано не только со старанием, с которым казачки

154

РАЗДЕЛ II

КУБАНЬ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

готовили еду, но и с различными кулинарными приемами, среди которых выделя

лось умение делать зажарку. Некоторые и вовсе обходились без нее, другие на под

солнечном масле пережаривали лук, морковь и свеклу. Борщ варили со свежей и

кислой капустой, с фасолью, с мясом, с салом. На столы ставилась закуска: залив

ная и маринованная рыба, фаршированный сладкий перец, селедка и холодное.

Особой любовью у кубанцев пользовалась рыба. Казаки знали, какая рыба в

каком виде наиболее вкусна, поэтому сома варили, красную рыбу, шамайку и рыб

ца солили, и, конечно же, стол богат был жареной рыбой. Своеобразным показате

лем достатка в доме было присутствие на столе сала. Если не было сала, то про

такого хозяина говорили: «Це бедный». А если было много: «Там сало було, та в

четвырть утовщкы!» В соседстве находились самовар, графины вишневки и че-

кушки водки. Вишневку готовили сами, а водку покупали. Казаки не были пьяни

цами: замеченных в пьянстве и дебоше на первый раз предупреждали, а если про

ступок повторялся, виновного пороли при всем сходе, и он надолго лишался ува

жения.

«На покой» молодых провожали песнями, шутливыми пожеланиями. У невес

ты был уже другой головной убор: закрученные на затылке в тугой узел волосы,

спрятанные в шлычку - символ замужней женщины. При надевании шлычки

невеста по традиции трижды снимала ее и бросала на пол, как бы в последний раз

сопротивляясь замужеству, а затем уже «покорялась». Второй день свадьбы начи

нался с проверки «честности» невесты: гостям выносили и показывали простыню,

на которой спали молодые, или рубаху молодой. Всенародное оглашение «честно

сти» или «нечестности» невесты было вызвано необходимостью - заботой казачь

его общества о нравственном здоровье семьи, являлось стимулом для подрастаю

щих невест, которые должны были стремиться заслужить уважение подруг, роди

телей, стариков. «Честную» невесту наряжали утром в красное платье, гостям ста

вили вареники с калиной, прикрепляли им на одежду цветы. Но уж если уличали

молодую в «нечестности», позор падал на головы ее родителей. Им преподносили

соленый, перченый кабак, чуть припеченный в печи, надевали хомут и гоняли по

улицам, стегали арапником на глазах у всех.

После проверки начиналось застолье, но уже у родителей невесты. Положено

было бить горшки на животе у свекрови, катать в корыте родителей жениха, свали

вать их в речку, затем купать и переодевать в специально купленное белье посмеш

нее: длинные портки, ночные рубашки. Доставалось и гостям: у них «крали» кур,

замазывали ночью окна известью, качали на ряднине. Но во всем этом не было

ничего оскорбительного, бессмысленного, не направленного на будущее благо че

ловека и общества. Старинные обряды намечали и закрепляли новые связи, нала

гали на людей социальные обязанности. Глубоким смыслом были наполнены спе

циальные песни, отдельные слова, предметы, одежда. Полновластными хозяева

ми второго дня свадьбы становились ряженые. Рядились в жениха и невесту, ры

баков, цыган, животных, выворачивали наизнанку одежду, привешивали на подол

колокольчики. Заканчивалась свадьба тем, что ряженые, наловив кур по дворам

участников гулянья, варили на костре куриную лапшу. Это называлось «тушить

свадьбу».

Общественное значение имели и другие обряды жизненного цикла: родильный,

имянаречения, крестины, проводы на службу, похороны.

Годовой круг календарных праздников у кубанских казаков начинался «бо

гатой кутьей» - так называли вечер накануне Рождества с обильным празднич

ГЛАВА 7

Культура Кубани XIX - начала XX века

155

ным ужином. С «утренней звезды» и до колокольного звона, оповещавшего об обед

не, группы мальчиков, парней и взрослых казаков ходили по дворам и славили

Христа, исполняя специальные песнопения: «Многая лета», «Рождество Твое,

Христе, Боже наш». С собой носили «звезду», сделанную из сита и прутьев, обкле

енных бумагой, со вставленной внутрь зажженной свечой. Участников христос-

лавления одаривали. Следующим моментом рождественского праздника было ко

лядование. Колядовщики - в основном девочки, девушки и замужние женщины -

собирались группами и в сопровождении «поводыря» ходили по домам и, спросив

у хозяев разрешения, исполняли специальные песни - колядки: «Коляд-коляд,

колядын, а я в батька одын», «Коляду, коляду, пошла Маша по льду...», «На Куба

ни, на Ердани». Колядовщиков одаривали хлебом, сладостями, салом, реже - мел

кими деньгами. Вечер накануне Нового года назывался «щедрым вечером». После

ужина с варениками и домашней колбасой звучали щедровки. При щедровании

исполнялись в основном те же песни, что и при колядовании, с добавлением после

каждого куплета: «Щедрый вэчир, добрый вэчир, добрым людям на здоровия!». В

первый день нового года мальчики посевали. С сумками через плечо или набив в

карманы семечек, гороха, пшеницы, они ходили по домам и, войдя в хату, бросали

зерно в передний угол, к иконам, приговаривая:

Сею, вею, посеваю,

С Новым годом поздравляю,

Здравствуйте, хозяин схозяычкой,

С Новым годом, с праздничком.

Этот обычай имел связь с древней магией плодородия и был основан на пред

ставлении о том, что от первого новогоднего дня зависят благополучие и удача в

течение всего года. На улицах можно было видеть ряженных в медведя, журавля,

кобылу, козу с «дедами-поводырями». Заканчивались зимние святки Крещением

(5-6 января). Глава семьи приглашал к столу Мороза: «Морозэ, Мороза! Иды до

нас вэчэряты! Та не поза^орозь наших тыляточок, лошадочок, ягняточок, порося-

точок, куряточок!». После ужина все выбегали во двор, колотили по изгороди лопа

тами и метлами, стреляли из ружей, провожая тем самым Кутью.

Главной частью Крещения было водосвятие на рассвете. Во льду прорубали в

форме креста прорубь, воду в которой святил батюшка. В проруби купались те, кто

страдал хроническими болезнями, поскольку крещенская вода считалась испы

танным лечебным средством. На протяжении всех Святок, особенно в ночь на

Рождество, Новый год и Крещение, устраивались гадания на погоду, на урожай, о

замужестве. На период Святок вводился запрет на любые виды работ, кроме необ

ходимых по хозяйству... Время это предназначалось для отдыха и развлечений,

взаимных визитов, катания на коньках и санках, игр в снежки, гуляний. Особен

ной популярностью пользовались кулачные бои, когда на льду или в определен

ном месте станицы сходился край на край. В поединках было задействовано все

мужское население, начиная с семилетних мальчиков, которые принимали учас

тие в зачине боя, и заканчивая стариками. Единоборства происходили по прави

лам, которые строго соблюдались.

Широко и весело отмечалась Масленица. Всю масленичную неделю в домах

варили огромные макитры вареников, пекли горы блинов и оладий. Рано утром в

хаты холостяков или засидевшихся невест заходили несколько замужних женщин

и с соответствующими нравоучениями привязывали молодым людям «колодку» -

полено, цветок и пр. Это как бы говорило о той обузе, которую представляла неже

156

РАЗДЕЛ II

КУБАНЬ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

натая молодежь для казачьей общины. Если девушка могла «отговориться», что ее

не сватали, то от парней оправданий не принимали, и они должны были откупать

ся щедрым угощением. В последний день Масленицы - Прощеный день - принято

было ходить к родственникам и соседям и просить друг у друга прощения за все

обиды, причиненные в прошедшем году. В Прощеный день последний раз употреб

лялась скоромная пища, далее следовал сорокадневный Великий пост. Под его

покровом отмечали Сорок святых (с выпечкой жаворонков и куликов из теста),

Вербное воскресенье (с хлестанием молодых побегами вербы), Чистый четверг (с

обязательным купанием перед рассветом) и др.

Затем наступала Пасха, которая начиналась со всенощного богослужения. К

этому празднику пекли «паски», красили яйца. На открытых местах устраивали

перекидные качели, на которых парни качали девушек, круговую карусель - «кони

ки» - любимое развлечение ребятишек. Через неделю после Пасхи, на Красную

горку (Провода), шли на кладбище поминать родителей. На Троицу дома и подво

рья украшали ветками деревьев, травой, цветами. Девушки трижды попарно обхо

дили вокруг украшенного цветами и лентами дерева, обменивались при этом буса

ми или крестиками, целовались, после чего они весь год считались сестрами-ку-

мушками. Из летних праздников особо отмечался день Ивана Купалы. Ночью

жгли костры, девушки наряжали ветку-купалу, плели венки. Участники праздни

ка прыгали через костер, а на рассвете купались...

Казачьи песни. Все основные песенные жанры - историческая песня, бытовая,

календарная - были известны на Кубани. В этих памятниках народного творче

ства отражены нелегкая судьба казачества, труд и подвиг, любовные переживания,

понимание того, что жизнь каждого отдельного казака имеет высший смысл толь

ко тогда, когда она связана с прошлыми и будущими поколениями.

Своеобразными были трудовые песни - «полильни», или «стэпови», которые

исполнялись во время жатвы и прополки. Много пели шуточных, хороводных,

плясовых и игровых песен, но особенно любили казаки протяжные лирические

песни, в которых очень выразительны мотивы тоски по дому. Из танцев были

распространены наурский и лезгинка, которые исполнялись и на черкесский и на

казачий манер. В этих танцах по примеру горцев использовались кинжалы. Ори

гинальными танцами были казачий вальс «Пара за парой» и «Шамиль».

Кубанские пословицы и поговорки полны житейской мудрости: «Кто каза-

чит, а кто и батрачит», «Жизнь собачья, а слава казачья», «Дурень думкой бога-

тие», «Покы ны жынывся - горя ны знав, а як жынывся - соби нэ узнав», «Коль

решив женыться, не забудь у батькив спроситься», «Ты ему про Тараса, а он тебе

полтораста», «Сим мишкив грычаной вовны и вси нэ повны», «Для милого каза-

ченька и семь верст не околица» и т.п.

Эти и многие другие составляющие традиционной духовной культуры кубанс

кого казачества сохранялись благодаря преемственности между старшими и млад

шими поколениями.

Иногородние и казаки. Взаимоотношения иногородних с коренными жителя

ми были весьма сложными, особенно в станицах. На уровне бытового, социокуль

турного и правового сознания иногородние нередко воспринимались как чужие.

Бывало, по замечанию современника, казаки смотрели на иногородних, «как турки

на христиан», собирались брать с иногородних плату за посещение возведенной в

станице церкви. Исследователь земельных отношений на Кубани И. Гольдентул

приводит такой эпизод из станичной жизни: иногородний во время крестного хода

ГЛАВА 7

Культура Кубани XIX - начала XX века

157

хочет взять хоругвь, чтобы нести ее; вдруг позади него раздается голос: «А ты ii

справляв, городовыцька твоя душа, що хватаешься за ней?» Но, проживая дли

тельное время в казачьих станицах, иногородние адаптировались к казачьей куль

туре, становились добрыми соседями.

Традиционная культура адыгов. С заселением равнинной зоны существенно

изменился характер адыгских поселений. Планировка домов в адыгских аулах ста

ла более упорядоченной, проявилась тенденция к постройке поселений уличного

типа. Сравнительно прямые улицы были проложены в тех селениях, через которые

проходили почтовые тракты. В конце XIX - начале XX в. отдельные улицы в неко

торых крупных аулах стали покрывать гравием. В центре аула строятся обществен

ные здания и лавки, исчезают плетни и рвы, окружавшие селения в годы Кавказской

войны. Обычным явлением становится наличие в аулах мельниц, заводиков и кус

тарных предприятий. Все это коренным образом меняло внешний облик адыгских

селений, которые быстро теряли черты прежней замкнутости. Изменился тип адыг

ской усадьбы: резко сократилась площадь, занимаемая главным двором и хозяй

ственными постройками, большая часть территории усадьбы стала отводиться под

сады, огороды, кукурузные делянки. Жилище по-прежнему строилось в глубине дво

ра, но некоторые адыги стали возводить дома ближе к линии улицы.

Российские власти всячески содействовали распространению у адыгов саман

ных хат, надеясь, что это устранит «наклонность к частым переменам места житель

ства при малейших к тому поводах». В отчете по военно-народным управлениям

Кубанской области за 1863 - 1869 гг. говорилось, что «удалось довести массу горско

го населения до сознания неудобств их жизни, имевших (за исключением Карачая)

временный характер. Плетневые стены саклей, без стекол в окнах, при дурно при

гнанных дверях, с обширными плетневыми же трубами очагов, нисколько не предох

раняют живущих в них от холода и сырости, что при постоянных токах воздуха и

дыма из каминов порождало упорно глазные и простудные болезни, особенно опас

ные для детей». Влияние русской домостроительной культуры способствовало по

явлению в адыгских жилищах потолка, застекленных окон, одностворчатых дверей

из распиленных и обструганных досок, державшихся на петлях. В домостроитель

стве начали применять фундамент. Появляется новый тип дома - «унэ зэхэт» (дом,

состоящий из нескольких комнат), или «урыс ун» («русский дом»). У причерномор

ских шапсугов возводились преимущественно деревянные дома. Зажиточные ауль-

чане строили дома из кирпича, с четырехскатной крышей, крытой листовым желе

зом. Черкесские очаги, которые требовали большого количества дров и были пожа

роопасными, начали заменять русскими кирпичными печами. Адыги удачно при

способили жилища нового типа к таким условиям своей жизни, как обычай избега

ния и изоляция женщин. Для этого в квадратном доме был введен сквозной коридор

«хьаят», разделявший жилище на две половины.

Увеличение объема ввозимых из России тканей, вызванное ростом в стране

текстильной промышленности и освоением новых рынков, в конце XIX в. расши

рило возможности их приобретения горцами, но не произвело переворота в их кос

тюме. Отпали лишь феодальные привилегии на отдельные цвета и формы одеж

ды. Социальные изменения, вызванные освобождением рабов и крепостных, на

шли прежде всего отражение в женской одежде. Трудоемкая и очень дорогая вы

шивка золотом и серебром стала вытесняться более простой и быстрой гладью.

Использовались фабричные элементы отделки: тесьма, ленты и кружева. На чер

кешенках из зажиточных семей можно было увидеть часы-медальоны на цепочке,

158

РАЗДЕЛ II

КУБАНЬ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

городские ботинки, а в руках - ридикюли. Адыгские модницы приобретали ввози

мые из России шелковые и шерстяные шали, пледы, платки, газовые, шифоновые

и кружевные (ручного плетения, вологодской работы) шарфы. Мужские черкески

все чаще шились из тонкого фабричного сукна. Из фабричного же сукна были

праздничные, украшенные вышивкой и галунами башлыки. В конце XIX в. в быт

адыгов стали входить пальто и русские сапоги.

Одной из наиболее устойчивых сфер материальной культуры адыгов остава

лась кухня, но в новых условиях меняется характер адыгской пищи. Традиционная

круто сваренная просяная каша постепенно вытесняется пшеничным хлебом рус

ской выпечки. В рацион питания с конца XIX в. входит подсолнечное масло. Ады

ги чаще стали употреблять картофель, капусту, свеклу, расширилось потребление

кондитерских изделий, чая и сахара.

Серьезные изменения произошли в декоративно-прикладном искусстве, и выз

ваны они были упадком многих традиционных кустарных промыслов. Во второй

половине XIX - начале XX в. пришли в упадок ткачество, бурочное, седельное

производства, кожевенный и керамический промыслы, обработка дерева, оружей

ное дело, которые не выдерживали конкуренции с промышленностью. Почти уга

сают знаменитые адыгские ювелирный и золотошвейный промыслы. В то же вре

мя на высоком уровне оставалось искусство отделки циновок. Эти изделия по-

прежнему украшались богатым орнаментом.

Ведущую роль в духовной культуре адыгов, как и прежде, играло устное на

родное творчество. Активную жизнь продолжали нартские сказания. Главные их

герои - Сосруко (Соусырыко), Сатаней, Адиюх - оставались для адыгов образ

цами мужества, смелости, любви к Родине, примером честности и благородства,

верности в дружбе. «Я одним словом своим, - говорил один из нартских сказите-

лей-джегуако, - делаю из труса храбреца, защитника своего народа, вора превра

щаю в честного человека, на мои глаза не смеет показаться мошенник, я против

ник всего бесчестного, нехорошего». В это время славились такие исполнители

нартского эпоса, как Кульчуко Сижев, Бекмурза Палев, Теучеж Цуг, Саид Мижа-

ев и другие.

Бытуют в пореформенную эпоху фольклорные произведения, появление кото

рых было вызвано социальным неравенством. Новой важной темой народного

творчества становятся события, связанные с освобождением горских крестьян от

крепостной зависимости. Продолжали бытовать исторические песни «Битва в

ущелье», «Битва при Бзиюко», часть песен была посвящена трагическому пересе

лению в Турцию. В ноябре 1865 г. в «Кубанских областных ведомостях» был опуб

ликован текст адыгской песни о Сефер-бее, записанной от сказителя Нагоя Хадже-

мукова, в которой народ осуждал протурецкую ориентацию вождя горцев. Даль

нейшее развитие получила лирическая песенная традиция, и прежде всего в моло

дежной среде. Героями народной прозы все чаще стали выступать искатели прав

ды и счастья. Все сильнее звучит тема дружбы с русским народом. Органически

вплетались в фольклор адыгов пословицы и поговорки, которые рождались фан

тазией, умом и талантом народа.

Многонациональная Кубань. В палитру народной культуры Кубани свои

краски вносили представители национальных окраин Российской империи и

иностранные колонисты. В селах Варваровка, Павловка, Кирилловка, Глебовка,

Мефодиевка, Владимировна и в Георгиевских хуторах на Черноморском побере

жье проживали чехи. До настоящего времени сохранились дома, построенные

ГЛАВА 7

Культура Кубани XIX - начала XX века

159

первыми поколениями переселенцев: узкие (4 - 4,5 м) и длинные (10 - 15 м),

обращенные к улице («в щит»). Хозяйственные постройки располагались под

одной крышей с жилищем. Дом состоял из трех помещений: жилой комнаты,

сеней-кухни, кладовой.

Мужской костюм причерноморских чехов состоял из широких брюк и рубахи,

иногда вышитой крестом. Головным убором служила фуражка, а молодежь носи

ла шляпы с небольшими полями, украшенные лентой и букетом цветов. В женс

кий комплекс одежды входила нижняя рубаха - кошилэ, нижняя юбка - споднич-

ка, прямое длинное платье с рукавами или длинная прямая юбка - сукнэ. После

дняя обычно шилась из мешковины или ткани темных тонов. Юбка подпоясыва

лась веревочкой. Костюм дополняли фланда - кружевная блузка - и фартучек. На

плечах носили шабэк (платок), а на голове - чепчик. На праздник чехи надевали

чевэки - тапочки из свиной крашеной кожи. В качестве рабочей обуви как мужчи

ны, так и женщины носили постолы (башмаки из кожи). Для традиционного сто

ла чехов были характерны вареные кнедлики, клецки со свининой и капустой,

штерц (обжаренный картофель с луком, с добавлением масла, сахара и корицы),

шторум (мелко нарезанные оладьи), тонинки (хлеб с чесноком), пончики, караваи.

Среди календарных праздников почитался день Святого Миколаша. В этот день

по дворам ходили ряженые «ангелы» и «черти». Приходя в дом, они слушали, как

молятся дети. «Ангел» спрашивал о поведении детей и послушным дарил гостин

цы (конфеты, яблоки, орехи). «Черт» заходил в дом и ловил детей, которые не

успели спрятаться, грозно спрашивал: «Будэш послухат?» Непослушным детям

давал гнилую картошку, тащил их к печке или легонько ударял лозиной. Дети

очень боялись черта и старались быть послушными, чтобы родители не рассказа

ли ему об их проделках. Доставалось от «черта», в которого часто рядились моло

дые парни, и девушкам. 25 декабря праздновали Ваноцэ - Рождество. По домам

ходили колядовать, желали хозяевам благополучия, счастья и здоровья. 6 января

отмечали День трех королей. Трое мужчин надевали белую женскую одежду и ходи

ли по домам, пели песню с пожеланием счастья в новом году. В руках у них была

корзина, в которую складывали подарки. За неделю до «Большого» поста праздно

валась Масленица (Масопуст) - с поеданием блинов, сжиганием чучела и устрой

ством маскарада. Вслед за «Большим» постом отмечали Пасху. Троица считалась

праздником молодых, в особенности девушек.

Большинство кубанских поляков были городскими жителями, служили офи

церами и чиновниками, занимались ремеслом и мелкой торговлей. Уже к концу

XIX - началу XX в. почти половина потомков польских переселенцев в качестве

родного языка приняли русский.

Быстро завоевали симпатии жителей Кубанской области и Черноморской гу

бернии исключительно трудолюбивые болгары, искусные огородники. До появле

ния болгар, по рассказам армавирских старожилов, кубанцы не имели представле

ния о таких овощах, как помидоры, баклажаны, сладкий перец, кабачки.

Кубанские немцы-колонисты по земельной принадлежности были преимуще

ственно баварцами и швабами. Проживала здесь и этноконфессиональная группа

меннонитов. Меннониты говорили на особом языке - «платтдойче», который от

личается от немецких диалектов и близок голландскому языку. Следование дог

мам религиозного учения делало их общину замкнутой.

Немецкие колонии повсеместно достигали экономического благополучия и, как

свидетельствуют источники, производили на современников «приятное впечатле

160

РАЗДЕЛ II

КУБАНЬ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

ние своим опрятным и веселящим видом». В большинстве своем немцы отлича

лись трудолюбием, умением рационально вести хозяйство; значительную прослойку

среди них составляли ремесленники - мастера многих жизнеобеспечивающих про

фессий.

А вот как в 1877 г. современники рисовали культурный облик кубанских молда

ван: «Внешний вид их жилищ в жалкой беспорядочной обстановке... Верхнее пла

тье хачхо - мужицкое; отличие же их: мужчина надевает сверх широких до неимо

верности, как широкая женская юбка, шаровар длинную, за колено, рубаху, сверху,

по пояс, частовыстеганную куртку, подпоясывается широким, толстым - из крас

ной преимущественно материи - поясом; женщины в платьях и кохтах, по совре

менному малороссийскому образцу... молдаване же умеют варить борщ, но исклю

чительно печеный хлеб заменяют мамалыгой, едят много».

О греках Молдаванской волости Темрюкского уезда этот же источник сооб

щал: «Грамотность в населении очень редкая ... Пища в греках: из пшеничной и

кукурузной муки пекут хлебы пресные и на скорую руку, заколотив муки и сейчас

замесив, в печь - и готов, варят мясо преимущественно во вкусе не кислом, с

многими травами, а в особенности лук, чеснок и спаржа, едят мало, много пьют

чай... На мужчинах еще виднеются красные турецкие ефесии с повязкою, шарова

ры с большою мотнею до колен, в башмаках или преимущественно постолах, жен

щины же многие еще в шароварах ... юбке с подпоясанною широким поясом та-

лиею, как обыкновенно турчанки или татарки».

Своеобразную этническую группу Кубани составляли амшенские армяне, пере

селившиеся из пределов Турции. Амшены сохранили многие древние обычаи и

обряды, давно исчезнувшие в самой Армении. В предновогоднюю ночь ряженые

взбирались на плоские крыши домов и молча опускали в дымоход на веревке спе

циальный мешок, в который хозяева складывали подарки. На Пасху амшенские

армяне жарили поросенка, а в рот ему вкладывали красное яйцо. Красной лентой

повязывали и приготовленную курицу. Красный цвет символизировал животво

рящую силу. Игровыми моментами, песнями и танцами была наполнена амшенс-

кая свадьба. На свадьбе совершался древний обряд чурбон, когда резали жертвен

ного петуха и его кровью мазали ноги. Волосы и ладони невесты красили хной.

Претерпевала изменения культура горских армян, или черкесо-гаев, главным

занятием которых являлась посредническая торговля. В начале 70-х годов XIX в.

очевидец писал, что у горских армян плетеные сакли заменяются прочными дома

ми с «европейским» очагом. Другой автор в конце XIX в. сообщал о быте армавир

ских армян: «Исчезло затворничество женщин, восточные костюмы сменились

европейскими... чуть ли не все девушки коренного населения превратились в бары

шень, ибо самая последняя из них носит шляпку и платье по моде. Похищенье

невест, с диким гиканьем по улице, стало сокращаться, а дикие свадебные обычаи,

заключавшиеся в скачках верхом на лошади через плетень и в хлестании скачущих

хворостинами, совсем исчезли».

Характерной чертой эстонских поселений на Черноморском побережье Кав

каза была национальная замкнутость. В декабре эстонцы отмечали Катри сан-

дик (праздник Катерины) с обязательным ряжением в роскошные старинные

костюмы, когда ритуальные посещения всех домов сопровождались песней. Че

рез десять дней отмечали праздник Мартина, обряжаясь в старое и рваное; при

этом допускались разного рода бесчинства, шутки: подмена ночью коров, затас

кивание тачки на крышу. В этот день исполнялись обрядовые песни. На Рожде