Руднев В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста

Подождите немного. Документ загружается.

ВАДИМ

РУДНЕВ

ПРОЧЬ ОТ

РЕАЛЬНОСТИ

ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ФИЛОСОФИИ ТЕКСТА

АГРАФ

МОСКВА

2000

Р83

Серия «XX век +» Междисциплинарные

исследования

Редакционный совет серии:

О. Разуменко, В. Руднев, П. Рязанов

Оформление серии художника Ф.

Домогацкого

Р83

Руднев В. П.

Прочь от реальности: Исследования по философии текста.

II. - М.: «Аграф», 2000. - 432 с.

Книга русского философа, автора книг «Винни Пух и философия

обыденного языка», «Морфология реальности», «Словарь культуры

XX века: Ключевые понятия и тексты», посвящена меж-

дисциплинарному исследованию того, как реальное в нашей жизни

соотносится с воображаемым. Автор анализирует здесь такие

понятия, как текст, сюжет, реальность, реализм, травма, психоз,

шизофрения. Трудно сказать, по какой специальности написана эта

книга: в ней затрагиваются такие сферы, как аналитическая

философия, логическая семантика, психоанализ, клиническая ха-

рактерология и психиатрия, структурная поэтика, теоретическая

лингвистика, семиотика, теория речевых актов. Книга является

фундаментальным и во многом революционным исследованием и в

то же время увлекательным интеллектуальным чтением.

ББК71

ISBN 5-7784-0093-4

От автора

Идеи, положенные в основу этой книги,

представляют собой развитие ключевых идей

книги «Морфология реальности» [Руднев 1996b] .

Прежде всего это положение о том, что понятия

«реальность» и «текст» не имеют в культуре XX

века четких онтологических критериев, постоянно

перетекая друг в друга. На попытке уловить и

осознать границу между текстом и реальностью, в

частности, построено все фундаментальное

искусство XX века.

Книга, представляемая сейчас читателю, построена

в виде завихряющейся спирали; последняя в

определенном смысле может служить символом

идеи неразрывности текста и реальности;

последняя, по нашему мнению, составляет основу

культурной коллизии XX века.

В соответствии с этим в первой главе «Текст»

вначале разграничиваются понятия «текст» и

«реальность», затем делается попытка понять, как

функционирует художественный текст, а потом

рассматриваются основные онтологические мосты

между текстом и реальностью — модальности.

Во второй главе «Сюжет» мы вначале показываем,

как функционирует художественный сюжет, а

затем постепенно делаем попытку отказаться от

этого понятия.

В третьей главе «Реальность» спираль закручивает-

ся — реальность рассматривается как текст,

художественный реализм объявляется никогда не

существовав-

ло рассматриваться как знаковое образование, а

язык понимается как бесконечная череда

произвольных ассоциаций.

Отсюда закономерным оказывается переход в

четвертой главе «Прочь от реальности» к

психоаналитическому осмыслению культуры XX

века как культуры невротической и психотической.

Само производство текста приравнивается к

практике психоанализа, а отрицание реальности

становится универсальным механизмом

функционирования речи.

В заключение приношу глубокую благодарность

всем тем, кто так или иначе на разных этапах

работы и в разной форме своей помощью

содействовал созданию или изданию этой книги:

Валерию Анашвили, Марку Евгеньевичу Бурно,

Павлу Волкову, Владимиру Друку, Сергею

Зимовцу, Сурену Золяну, Татьяне Михайловой,

Корену Мхитаряну, Татьяне Михайловне

Николаевой, Михаилу Одесскому, Алексею

Плуцеру-Сарно, Ольге Разуменко, Юрию

Сергеевичу Степанову и Владимиру Шухмину.

Я желаю всем счастья.

В. Р.

ПРОЧЬ ОТ РЕАЛЬНОСТИ

ТЕКСТ

Время и текст

Наука XX века сделала три важнейших открытия в

области осмысления собственных границ. Эти три

открытия стали методологической основой нашего

исследования.

1. Действительность шире любой описывающей ее

системы; другими словами, «мышление человека

богаче его дедуктивных форм» [Налимов 1979:

72]. Этот принцип был доказан Куртом Гёделем в

теореме о неполноте дедуктивных систем [Godel

1931].

2. Поэтому, для того чтобы адекватно описать

какой-либо объект действительности, необходимо,

чтобы он был описан в двух противоположных

системах описания. Это — принцип

дополнительности, сформулированный Нильсом

Бором в квантовой механике [Бор 1961], а затем

перенесенный на любое научное описание

[Лотман 1977а, 1978а].

3. Невозможно одновременно точно описать два

взаимозависимых объекта. Это — расширенное

понимание так называемого соотношения

неопределенностей Вернера Гейзенберга,

доказывающего невозможность одновременного

точного измерения координаты и импульса

элементарной частицы [Гейзенберг 1963, 1987].

Философский аналог этого принципа был

сформулирован Л. Витгенштейном в его последней

работе «О достоверности»:

3'. Для того чтобы сомневаться в чем бы то ни бы-

ло, необходимо, чтобы нечто при этом оставалось

не-

сомненным. Этот принцип можно назвать

«принципом дверных петель»:

«341. ...Вопросы, которые мы ставим, и наши с о

м н е н и я основываются на том, что определенные

предложения освобождены от сомнения, что они

словно петли, на которых вращаются эти вопросы

и сомнения. 342. То есть это принадлежит логике

наших научных исследований, что определенные

вещи и в самом д е л е несомненны. 343. ...Если я

хочу, чтобы дверь вращалась, петли должны быть

неподвижны» [Витгенштейн 1984: 147] (разрядка

Л. Витгенштейна).

Опираясь на эти принципы, можно утверждать, что

текст и реальность — базовые понятия этой

книги — сугубо функциональные феномены,

различающиеся не столько онтологически, с точки

зрения бытия, сколько прагматически, то есть в

зависимости от точки зрения субъекта, который их

воспринимает. Другими словами, мы не можем

разделить мир на две половины и, собрав в первой

книги, слова, ноты, картины, дорожные знаки,

Собор Парижской Богоматери, сказать, что это —

тексты, а собрав во второй яблоки, бутылки,

стулья, автомобили, сказать, что это — предметы

физической реальности.

Знак, текст, культура, семиотическая система,

семиосфера, с одной стороны, и вещь, реальность,

естественная система, природа, материя, с другой,

— это одни и те же объекты, рассматриваемые с

противоположных точек зрения.

Текст — это воплощенный в предметах

физической реальности сигнал, передающий

информацию от одного сознания к другому и

поэтому не существующий вне воспринимающего

его сознания. Реальность же мыслится нашим

сознанием как принципиально непричастная ему,

способная существовать независимо от нашего

знания о ней (в последнем, впрочем, сомневались

уже Нильс Бор и Вернер Гейзенберг; подробно эту

проблему мы рассмотрим в главе «Реальность»).

И вот в этой главе мы предпринимаем попытку

обнаружить те основания, на которых строится

различие точки зрения текста и точки зрения

реальности, так сказать, попытку выявить

механизм переключения с одной точки зрения на

другую.

Исходя из основополагающей идеи, высказанной

Людвигом Витгенштейном в «Логико-

философском трактате», идеи о том, что если нечто

может быть вообще сказано, то оно может быть

сказано ясно [Витгенштейн 1994: 3], мы будем

считать стандартное предложение на естественном

языке эквивалентом любого текста. Ядром же

любого предложения естественного языка служит

так называемый предикативный центр, то есть в

явном или неявном виде выраженный глагол,

базовой категорией которого является

грамматическая категория времени, или — шире —

семантико-грамматическая категория

темпоральности. Последняя особенность вытекает

из самой структуры человеческого мышления:

«Любая мысль обладает точкой отсчета, поэтому

сама мысль определяет эту точку. Этот факт

выражается в грамматике при помощи правила, в

соответствии с которым каждое предложение

должно содержать глагол, то есть указательно-

рефлексивный знак, указывающий время события,

о котором идет речь, ибо время глагола имеет

указательно-рефлексивное значение» [Рейхенбах

1962: 356].

Другими словами, любое высказывание так или

иначе представляет собой высказывание о

прошлом, настоящем или будущем. Естественно,

что в различных ти-

пах языкового мышления время моделируется по-

разному, но тем или иным образом моделируется

всегда. Получается, что время — универсальная

характеристика и физической реальности, и

знаковой системы. Однако семиотическое время,

время текста, время культуры противоположным

образом отличается от времени физической

реальности.

Важнейшим свойством физического времени

является его анизотропность, то есть необратимое

движение в одну сторону; эта особенность

физического времени отмечается практически

всеми философами, стоящими на естественно-

научных позициях [Вернадский 1975;

Грюнбаум 1969; Рейхенбах 1962; Уитроу 1964]. В

соответствии с этим свойством ни один момент в

мире не повторяется полностью, мы не можем

повторно оказаться в прошлом и не можем

заглянуть в будущее.

Со второй половины XIX века наиболее

общепринятой в рамках естественно-научной

картины мира является интерпретация временной

необратимости через второй закон термодинамики,

согласно которому энтропия в замкнутых системах

может только увеличиваться. Связь временной

необратимости с возрастанием энтропии была

статистически обоснована в конце XIX века

великим австрийским физиком Людвигом

Больцманом [Больцман 1956] и в середине XX века

подробно разработана философом-позитивистом

Гансом Рейхенбахом [Рейхенбах 1962].

«Общая термодинамика, — писал Л. Больцман,

— придерживается безусловной необратимости

всех без исключения процессов природы. Она

принимает функцию (энтропию), значение которой

при всяком событии может изменяться лишь

односторонне, например увеличиваться.

Следовательно, любое более позднее со-